Глава 4. НачалоС боем часов, возвестившим о наступлении третьего часа после полудня, Чжоу вынуждена была покинуть библиотеку, чтобы успеть добраться до теплиц, где ей предстояло просидеть сдвоенный урок травологии под укоризненными взглядами возмущенной ее поведением Мариетты, которой она весьма убедительно солгала, что вместо зельеварения занималась дополнительным домашним заданием по трансфигурации.
- Ты хоть на обеде была? – Наконец заговорила с ней Мариетта в самом конце урока. - Я тебя не видела в Большом зале. А сегодня же у тебя опять вечернее наказание.
- О нет… - в ужасе простонала Чжоу. - Я же совсем про это забыла! Ну все, я сегодня точно умру от голода.
- Я возьму для тебя что-нибудь за ужином и подожду тебя в гостиной, - увидев расстроенное лицо подруги, Мариетта сменила гнев на милость и убрала из голоса лед.
- Спасибо, надеюсь, я доживу до конца библиотечной отсидки! – мрачно проговорила Чжоу, выдирая из рукава вцепившийся бесовской репей, который они изучали на сегодняшнем занятии.
Прозвенел звонок, и грязные, расцарапанные и взмокшие ученики потянулись в замок на ужин. В холле Чжоу, ощутив, как желудок мучительно съежился, едва ее ноздрей достиг вырывающийся из Большого зала аромат запеченной индейки и традиционного пирога с патокой, отделилась от потока устремившихся к ломящимся от еды столам оголодавших студентов и потащилась в библиотеку.
Мадам Пинс сухо кивнула ей и махнула рукой на дверь, ведущую в комнату с картотекой. Девушка подавила тяжелый вздох, обозрев, казалось, ничуть не уменьшившуюся после их с Роном вчерашних усилий гору формуляров и, вытащив из сумки перо, принялась за работу.
Спустя несколько минут до нее донесся гневный голос библиотекарши:
- Почему вы опоздали? Вы должны были приступить к отработкам десять минут назад! То, что вы староста, отнюдь не дает вам права приходить, когда захочется! Вам не хватает дисциплины! Вы ленивы и безответственны! Если подобный инцидент повторится, я буду вынуждена жаловаться профессору Макгонагалл!
В комнату вошел Рон, не поддающейся описанию игрой мимики весьма похоже передав то выражение лица, какое, должно быть, было у мадам Пинс минуту назад.
- Привет! – поздоровался он с Чжоу, бросая сумку с учебниками на пол возле своего стула.
- Привет, - отозвалась девушка. - Как второй учебный день?
Вместо ответа Рон положил перед ней завернутый в салфетку кусок корнуэльского пирога с мясом, воровато оглянувшись на дверь.
- Гермиона сказала, что ты не была на обеде, и велела принести тебе что-нибудь, - немного смущенно сказал он. - Ешь быстрее, пока мадам Пинс не увидела - без нее проблем хватает!
- Спасибо огромное! Я даже не... - она улыбнулась во весь рот и принялась за пирог, который показался ей вкуснейшим из всего, что она когда-либо ела. Рон с кислым видом подтянул к себе незаконченный вчера формуляр Малфоя и взялся за перо.
- Ничего себе, какие книги он читает! - воскликнул он минуту спустя. - "Волхование всех презлейшее", "Черное ведовство", «Гримуар Хроноса»... Какие-то зловещие названия! Причем он взял их только вчера! Странно как-то...
- Брось, - Чжоу яростно потерла глаза. - Кто такой он вообще, этот Малфой?
- Мой однокурсник из Слизерина. Мерзкий тип! Не удивлюсь, если выяснится, что он затевает какую-нибудь гадость.
- Вряд ли можно сделать что-то действительно опасное, опираясь на школьные книги! - усмехнулась Чжоу, ощущая неясную тревогу. «Но способ оный слишком близок к чернейшему волшебству артефактов, именуемых крестражами...» Чернейшее волшебство... «Волхование всех презлейшее», «Черное ведовство»... Было в этих словах что-то, связывающее их друг с другом куда сильнее, чем простая созвучность, и это сходство дразнило и будоражило ее, не давая собраться с мыслями и сосредоточиться на работе.
***
Всю последующую неделю у Чжоу так и не было возможности попытаться найти какую-нибудь информацию об упомянутом в «Super vicis» переходе во времени на тринадцать лунных месяцев. Ежевечерняя работа с формулярами отнимала у нее почти все свободное время, а в с трудом урываемые у сна часы девушка едва успевала худо-бедно подгонять домашние задания, которых стало на порядок больше, чем в прошлом году.
Проснувшись поздним субботним утром, Чжоу несколько минут пыталась вспомнить, на какой урок бежать и сколько часов отработки отсиживать, прежде чем осознала, что наконец-то наступили выходные. Выбравшись из постели, она бросила взгляд в небольшое зеркало, висевшее возле двери, и тихонько ахнула. Ей показалось, что она впервые себя видит. Со смесью удивления и презрительной жалости разглядывала она в серебристой глади зеркала свое худое лицо, сухие, бледные, растрескавшиеся губы и запавшие, обведенные кругами глаза. Улыбнувшись своему отражению жалкой вымученной улыбкой, она быстро оделась и направилась в Большой зал на завтрак.
Накладывая себе на тарелку аппетитную яичницу с беконом, Чжоу раздумывала над тем, с какого конца начать поиски неведомой, но совершенно точно существовавшей возможности вернуться в прошлое. Суть стоявшей перед ней дилеммы заключалась в полном отсутствии таковой: у нее не было никаких вариантов. Единственное, что приходило на ум, были взятые «гнусным типом» по фамилии Малфой книги со странными, пугающими и манящими названиями. Чжоу была уверена, что каждая существовавшая в бескрайних просторах библиотеки книга имелась в наличии далеко не в одном экземпляре, поэтому план действий, состоявший всего из одного пункта, созрел у нее очень быстро: взять почитать эти же самые фолианты.
Она с удвоенной скоростью налегла на еду. Через несколько минут на скамью рядом с ней опустилась Мариетта, а напротив села Элис — еще одна ее приятельница.
- Доброе утро! - поприветствовала ее Мариетта. - Наконец-то выходные! Ужасная выдалась неделя, верно? Ну что, идем сегодня гулять?
- А я думала, мы сможем сегодня полетать — скоро же отборочные в команду, и ты обещала помочь мне с тренировками! - Элис просительно посмотрела на нее, накручивая на палец карамельного цвета локон, нарочито небрежно выпростанный из прически.
Чжоу застыла, не донеся до рта ложку.
- Девчонки, давайте все это попозже, ладно? Мне нужно сбегать в библиотеку! - увидев их вытянувшиеся лица, она поспешно добавила, — Ненадолго, только взять пару книжек, для... сочинения по заклинаниям! А потом — да, потом потренируемся и погуляем, идет?
Элис удивленно посмотрела на нее.
- Опять библиотека? Да ты из нее просто не вылезаешь! Неужели нам столько задали?
- Это так, дополнительные сочинения! - Чжоу проглотила последнюю ложку каши и встала из-за стола. - Ладно, тогда встретимся за обедом.
- Хорошо, давай.
Чжоу взбежала по лестнице и через несколько минут вступила в прохладный зал библиотеки.
Мадам Пинс подняла на нее глаза от фолианта, переплет которого она протирала.
- Мисс Чанг? - с явным удивлением произнесла она. – Что вам нужно?
Чжоу неуверенно приблизилась к конторке.
- Ээ... Мадам Пинс, мне нужно... Я бы хотела взять почитать эти книги, - она положила на стол перед библиотекаршей листок, на который заблаговременно выписала названия одолженных Малфоем книг.
Мадам Пинс поправила на носу пенсне и приблизила листок к глазам.
- Хм... Все эти книги относятся к запретной секции. Вы должны иметь разрешение преподавателя, чтобы я могла их вам выдать. - Мадам Пиннс поджала губы. - Зачем вам, собственно, они понадобились?
- Я пишу курсовую по... истории магии! - быстро нашлась Чжоу.
- В таком случае, попросите разрешение у профессора Биннса.
- Да, разумеется.
Покинув библиотеку, девушка задумчиво побрела в сторону северной башни. За что бы она не взялась — ничего не выходит! Все пути, ведущие в прошлое, перекрывались сразу, как только она их обнаруживала - причем с такой старательностью, словно какой-то неведомый божок неудач поставил это целью своего существования. Запретная секция! Прекрасно! Профессор Биннс, будучи призраком, не смог бы дать ей разрешение, даже если бы и захотел, а кого еще из учителей можно было бы попросить о разрешении взять книги, о содержании которых она не имела ни малейшего понятия и не смогла бы объяснить, зачем они ей, Чжоу не знала.
С каждым шагом настроение ее все ухудшалось. Да с чего же она решила, что ей удастся все исправить, что у нее вообще есть шанс? Теперь, когда у нее не было никакого, пусть даже самого невыполнимого, плана действий, самое время было бы отказаться от сумасшедшей мысли о возвращении в прошлое, забыть о возможности еще хоть раз увидеть Седрика, но у нее не получалось. Дразнящая, туманящая разум надежда на то, что она все-таки может, может попытаться его спасти, может пробыть с ним рядом еще хотя бы одну секунду, стала для нее навязчивой, мучительно бередящей душу идеей, не дававшей ей думать ни о чем другом.
Дойдя, наконец, до общей гостиной, Чжоу упала в кресло возле окна и уставилась на безжизненное серое небо, хлеставшее замок потоками дождя. Проходившая мимо Мелинда Боббин хотела было с ней заговорить, но, взглянув на ее лицо, отошла к подружкам, ничего не сказав. И она, и Элис, и Мариетта — все они жалеют ее, но не сочувствуют, не понимают, что с ней происходит, считают — так же, как и родители, бабушка, все родные — что ей давно пора успокоиться и жить нормальной жизнью... Глядя на мутные струи дождя, стекающее по оконным стеклам, Чжоу внезапно подумала, что они правы, правы во всем, что нужно, наконец, оторваться от бесконечных мыслей и воспоминаний о Седрике, вырваться из трясины, дать времени залечить эту рану... И с безысходным отчаянием поняла, что не может этого сделать. Она, словно бабочка в коллекции, пронзена острой булавкой, с которой не улететь, и с той отчаянной исступленной радостью, с которой умирающий от жажды пьет из колодца, зная, что он отравлен, предается бесконечным одурманивающим надеждам, не имея сил отказаться от этого наркотика. Слабая, ничтожная, истеричная, сумасшедшая...
Чжоу очнулась от того, что кто-то легонько потряс ее за плечо.
- Эй, ты как? Выглядишь неважно! - озабоченно говорила Мариетта, разбудившая ее.
- Нет-нет, все нормально, - Чжоу протерла глаза, ощущая свинцовую тяжесть во всем теле. - Я что, заснула?..
- Ага! Сейчас уже восемь часов, мы с Элис решили не будить тебя раньше — ты и так всю неделю не высыпалась. А нам еще столько всего задали! Никаких выходных не хватит! И погода мерзкая такая — глаза просто закрываются.
- Да уж! Может, пойдем на ужин? Я проголодалась.
Через несколько минут обе подруги входили в Большой зал, как обычно, наполненный чудесными ароматами съестного и веселым гомоном учеников. Усевшись на скамью и придвинув к себе тарелку с курицей, Чжоу помахала знакомым пуффендуйцам, проходившим мимо, и, бросив взгляд на гриффиндорский стол, заметила только что подошедшего к нему Гарри. Она улыбнулась ему, с каким-то странным чувством наблюдая за тем, как он спешно возвращает в равновесие кувшин с тыквенным соком, который едва не сбил на пол, помахав ей в ответ. Внезапно ей вновь захотелось подойти к нему, поговорить — не важно, о чем. По каким-то непонятным причинам девушке казалось, что от этого ей станет лучше. Легче... Такое же чувство, наверное, испытывает смертельно замерзший и усталый бродяга, когда видит где-то вдали золотое пламя костра.
- Чжоу, на кого ты так смотришь? - Голос Элис вернул ее к реальности, и она заметила, что все это время не сводила взгляд с гриффиндорского ловца, который, к счастью, уже повернулся к Рону и не мог этого увидеть.
- Что? Ни на кого, я просто задумалась, - Чжоу с удвоенной энергией принялась за еду, но ей не удалось обмануть этим подружек.
- Так он тебе нравится, да? - захихикав, спросила Мариетта, подтолкнув Чжоу локтем.
- Не знаю, о ком ты! - отрезала та, отвернувшись.
- Поттер ведь звал тебя на бал в прошлом году? - зашептала с другой стороны Элис. - Помню, Падма, сестра Парвати, с которой он был на празднике, говорила, что та была недовольна — якобы он совсем на нее внимание не обращал! Наверняка потому, что ты отказалась с ним пойти! И еще от Сондры я слышала...
- Слушайте, хватит сплетничать! - прервала ее Чжоу. - Какая разница, что там было год назад?
-Ну, - немного опешив, проговорила Мариетта, - мы думали, может... Если ты... Ну знаешь... Начнешь с кем-нибудь встречаться, то может, это тебя отвлечет...
- Чудесная мысль! Но есть одна крошечная проблема — единственный человек, с которым я хотела бы встречаться, мертв! - Чжоу резко встала и направилась к выходу из зала.
Ее захлестывали бушующие волны презрения к самой себе — истеричка, законченная истеричка, выставляющая свои чувства напоказ, делающая из своей души какой-то театр! Нужно было молчать, не корчить из себя страдалицу, все равно никто не понимает...
Вернувшись в башню, она решила, что лучше всего заняться домашними заданиями — и дело сделает, и оградит себя от дурацких вопросов подруг, которые обычно оставляли ее в покое, когда она была занята уроками. С этой мыслью Чжоу направилась в спальню за пергаментом и учебниками. Роясь в чемодане в поисках запасного пера, она наткнулась на завернутую в свитер маленькую книжечку в бирюзовом переплете. Дневник, который она вела весь прошлый год и непонятно зачем взяла с собой в Хогвартс. Вытащив его из свитера, девушка расправила загнувшийся уголок и задумчиво провела по обложке ладонью. Казалось, она держит в руках волшебную шкатулку, внутри которой заперто что-то живое, сильное, рвущееся на волю... Прекрасно зная, что не стоит этого делать, Чжоу открыла дневник на одной из последних страниц. Карандашный набросок вазы с цветами, какие-то закорючки и завитки, котенок с бантом на шее... Она перевернула страницу. Жесткие карандашные линии складывались в четкий, красиво очерченный профиль юноши с растрепавшимися словно от ветра волосами и полосатым шарфом на шее. Чжоу смотрела на это лицо, и в ушах у нее вновь звучал громкий и энергичный, переполненный смехом и радостью голос Ли Джордана, комментировавшего матч; крики и смех толпы, приветствовавшей каждый бросок игроков любимой команды; свой собственный восторженный визг, когда в кольцо Слизерина влетел еще один мяч, и громкие аплодисменты, сотрясшие трибуну, когда в красивом вираже Гарри Поттер поймал снитч. Хотя саму ту игру Чжоу помнила плохо — слишком уж часто взгляд ее обращался к сидевшему на три ряда левее нее человеку, чью необыкновенную улыбку она попыталась передать в этом наброске, просидев всю ночь с карандашом и блокнотом за задвинутым пологом.
Тогда она знала только его имя и то, что против него ей придется играть в следующем матче; к тому же, была абсолютно уверена, что обязательно свалится с метлы, едва только он на нее посмотрит. Девушка пролистала дневник на начало — все, абсолютно все записи, начиная с первой же страницы, переполнены были им одним... Пробегая глазами заполненные то ровным и аккуратным, то дрожащим и кривым почерком листы, она зацепилась взглядом за коротенький отрывок из стихотворения:
Ищи и знай, что мы сумели то забрать,
О чем ты будешь очень сильно горевать.
Чжоу прочитала следовавшую за ним запись: «Это отрывок из песни золотого яйца — оказывается, смысл второго задания был в том, чтобы суметь за час поднять со дна озера спрятанных там пленников. У каждого он свой — то самое, о чем он «будет очень горевать». И я была украденным сокровищем Седрика!» Тут она захлопнула дневник и отбросила его обратно в чемодан. Она прекрасно знала, о чем поведала ей эта запись, помнила свои чувства в тот миг, когда очнулась от магического сна, вынырнув из черных глубин озера, и увидела вокруг сверкающую под солнцем холодную гладь воды, ликующую толпу на трибунах на берегу и своего спасителя, бережно придерживавшего ее за плечи, помогая удержаться на плаву. Наверное, именно в тот момент, как они оба неожиданно, громко и искренне счастливо засмеялись, она и поняла, что песенка ее сердца спета.
Захватив перо, Чжоу спустилась в гостиную и принялась за работу. Несколько сидевших неподалеку девчонок, то и дело хихикая, обсуждали какую-то газетную статью. Чжоу различила постоянно повторявшееся имя — Виктор Крам. Еще один чемпион турнира. Еще один, которому повезло проиграть. Его украденным сокровищем была, кажется, Гермиона Грейнджер. Вот, наверное, обзавидовались крамовские поклонницы...Чжоу вздрогнула, озаренная внезапной догадкой, поражаясь своей собственной несообразительности. Конечно! Гермиона Грейнджер! Всей школе известно, что она лучшая на курсе, все учителя не перестают восторгаться ее способностями и ставить ее в пример остальным, у нее наверняка есть разрешение брать книги из запретной секции, и — что самое главное — она понимает ее, понимает, что с ней творится. И есть шанс, что она согласится помочь!
***
- Гермиона, можно с тобой поговорить?
Гриффиндорка махнула Рону и Гарри, чтобы они ее не ждали, и, когда те побежали по коридору заклинаний на урок Флитвика, вопросительно посмотрела на Чжоу.
- Конечно!
- Мне нужна твоя помощь! - без обиняков начала Чжоу.
- И чем я могу помочь?
- У тебя ведь есть доступ в запретную секцию?
Поколебавшись, Гермиона кивнула.
- Ты не могла бы взять для меня оттуда пару книг? Они мне нужны так, для внеклассного чтения — я нашла их в списке дополнительной литературы, а разрешения у меня нет, и вряд ли мне его дадут... - Чжоу прекрасно понимала, что этот рассказ необычайно глуп и неправдоподобен, и потому даже удивилась, когда Гермиона спросила:
- Что за книги?
Чжоу протянула ей листок с названиями. Гриффиндорка пробежала его глазами и несколько секунд молча смотрела Чжоу в глаза, пока та не отвела взгляд.
- Нам пригодится только «Гримуар», во всем остальном нет ничего интересного, - вдруг произнесла она.
Чжоу не поверила своим ушам.
- Что?! Нам пригодится? Ты читала эти книги? Но...
Гермиона подняла на нее глаза и сделала то, что удивило Чжоу даже больше, чем ее слова — широко и весело улыбнулась.
- Чжоу, я же не дура! Я отлично знаю, зачем тебе эти книги. А еще я пользовалась маховиком времени и более-менее знаю, как управляться с временным потоком. К тому же я староста, и... - Она запнулась.
- И?
- И я тебе помогу!
