Глава 4Из-за чего Луна Лавгуд не участвовала в «Заговоре Рэйвенкло»?
Был ли у Люциуса Малфоя шанс стать министром магии?
Почему надо закрыть факультет Слизерин?
Часть 4.
Ли: Пока гриффиндорцы гонялись за хоркруками, наш гость из Хаффлпаффa собирался подорвать Министерство, доблестные ученики Рэйвенкло тоже не сидели, сложа руки.
Джастин: Они, конечно, проявили немалую храбрость, хотя руки не играли в этом главную роль. И там была одна слизеринка… Вкратце дело обстояло так. Дафна Гринграсс из Слезерина и Энтони Голдштейн из Рэйвенкло дружили еще до того, как Упивающиеся смертью захватили власть, и продолжали дружить и потом.
Ли: Только дружили?
Джастин: Может, и не только. Кто знает, что бы из этого получилось, сложись обстоятельства по-иному. Но они были достаточно близки, чтобы Дафна рассказывала Энтони о слухах, которые ходили в Слизерине, в том числе о том, что делают и намереваются сделать Упивающиеся. И, что было особенно важно, о том, кто собирается принять Метку.
Ли: Дафна знала, что Энтони состоит в Отряде Дамблдора?
Джастин: Да.
Ли: То есть она выдавала государственные тайны врагу. За это полагается смертная казнь. Почему она так поступала?
Джастин: Мы не успели спросить до того, как ее семья навсегда покинула Англию. Мне кажется, что она сочувствовала Сопротивлению, и думала, что эти сведения каким-то образом дойдут до тех, кого надо, и принесут пользу.
Ли: Или она была на стороне Волдеморта и хотела произвести впечатление на Энтони, показав, что знается с важными людьми.
Джастин: Все, кто знал Дафну, никогда не согласятся, что она была дурочкой, которая стремилась придать себе интереса в глазах красивого парня таким глупым способом. Так… Вернусь к рассказу. Дафна рассказала Энтони, что предстоит очередная церемония посвящения с участием Винсента Крэбба. Что его удивило, потому что он полагал, что первым учеником Хогвартса, который получит Метку, станет Драко Малфой.
Ли: То, что Драко обошли, для Волдеморта было еще одним способом показать Люциусу свое недовольство.
Джастин: При этом обошли в пользу одного из его бывших… приспешников.
Ли: Думаю, слово «прихвостень» подойдет больше.
Джастин: [Смеется]. Энтони поделился сведениями со своим лучшим другом Терри. Ну, и они начали прикалываться – это все началось как шутка – как здорово было бы подсыпать чего-нибудь Крэббу в тарелку, чтобы тот облевал Волдеморта. Или, еще лучше, подорвался и заляпал Волдеморта своими кишками. А что, если… И тут их осенило: если бы это на самом деле получилось, получилось по-настоящему, можно было бы избавиться от Волдеморта. Пока мы на Даунинг-стрит бились над задачей, как разыскать Волдеморта, им поднесли решение буквально на блюдечке. Потому что без Волдеморта Метку получить было нельзя.
Ли: Жаль прерывать, когда история стала набирать обороты, но поскольку наши слушатели впервые о таком слышат, ты не мог бы пояснить, как ты сам про нее узнал?
Джастин: Энтони, Терри, Падма Патил и Майкл Корнер давали показания на закрытых слушаниях Комиссии Порции.
Ли: К которым им еще вернемся. Итак…
Джастин: Они стали думать про зелья, ядовитые зелья, которые можно впрыснуть под кожу предплечья, на то самое место, куда ставится Темная Метка. И чтобы под влиянием магии или жара от клейма произошла реакция. Поэтому они обратились к Падме и Майклу – те хорошо разбирались в зельях и тоже состояли в Отряде Дамблдора.
Ли: Была еще одна ученица Рэйвенкло, которая хорошо разбиралась в зельях…
Джастин: Верно.
Ли: Но к ней они и не подумали обратиться.
Джастин: Да, Луна Лавгуд. На слушаниях они объяснили, почему. Они не сомневались в ее верности Сопротивлению – им такое и в голову не приходило! Просто они не могли… это Энтони так сказал… не могли вообразить ее частью тайного заговора со смертельно опасными последствиями. Не то чтобы они опасались, что она может случайно проговориться… Хотя да, такое им в голову приходило: как минимум один человек боялся, что в разгар урока зельеварения она может внезапно ляпнуть что-то вроде: «Терри, тебе не кажется, что кровь тролля как раз подходит для нашего дополнительно исследования?».
Ли: Бьюсь об заклад, этим человеком был Корнер.
Джастин: Все тут же бросаются обвинять беднягу Майкла. Ну да, это же Мальчик-который-плохо-поступил-с-Джинни-Уизли. [Смех]. Думаю волшебникам пора бы его простить. На самом деле это был… не буду говорить, кто именно. Они больше опасались, что ее манера вести себя – все эти неожиданные и странные заявления – может выбить их из колеи во время смертельно опасной работы.
Ли: «Думаю, сегодня продолжать не стоит, мозгошмыги разгулялись»?
Джастин: Что-то в этом роде. Они считали, что это помешает им сосредоточиться. Ну, они и без помощи Луны сумели составить очень хитрое зелье. Их вдохновил, если так можно выразиться, тот раздел учебника по высшим зельям, который предостерегает излишне любопытных экспериментаторов. Там уйма предупреждений о том, чего не следует делать, какие ингридиенты ни в коем случае нельзя смешивать, особенно при такой-то и такой-то температуре. Взяв этот текст за основу, они использовали воображение, совершили ряд экстраполяций, потом применили заклятье «Головного пузыря», провели несколько экспериментов на крысах и готово! У них образовалось зелье, смертоносное для всех, кто оказался бы поблизости. А это наверняка был бы Волдеморт: ему пришлось бы нагнуться над Крэббом, чтобы поставить Метку. А лучше всего было то, что составные части сами по себе были безопасны: они взрывались только, когда соединялись вместе при высокой температуре, так что магической проверкой зелье определить было нельзя. Реакцию запускало заклинание «Морсморде».
Ли: Только эти составные части надо было каким-то образом скормить Крэббу.
Джастин: В чем и была главная трудность. Они придумали множество планов, которые по сути сводились к тому, чтобы его оглушить, ввести зелье и наложить заклятье забвения. Вопрос был в том, как застать Крэбба одного. Но до этого дело не дошло, потому что Гектор Гринграсс обнаружил… нет, конечно, он не подозревал, что в башне Рэйвенкло зреет заговор, но он узнал, что его дочь рассказывает о вещах, которые… напрямую касаются Темного Лорда. И он запаниковал.
Ли: Его можно понять.
Джастин: Об этом мы узнали из дневника Снейпа. Гринграсс отправился к профессору… к директору Снейпу с просьбой разрешить забрать дочь из школы. Снейп не мог или не хотел давать позволение без объяснения, и в конце концов вытянул его. Снейп пишет, что отец Дафны «был вне себя от страха», так боялся за себя и семью, но Снейп заявил, что или он расскажет ему все здесь и сейчас, или они отправятся к Волдеморту и пусть Гринграсс объясняется с ним.
Ли: Как ты думаешь, это был блеф?
Джастин: Не знаю. Может быть. Но он не мог отпустить Гринграссов, не попытавшись выяснить, что стоит за их странным требованием. Думаю, если Снейп чего-то по-настоящему в жизни и желал, так это информации, и он не мог допустить, чтобы источник информации улизнул от него просто так. Такая шпионская привычка, которая с годами в него вросла. И он наверняка говорил себе, что не сможет выполнить поручение, возложенное на него Дамблдором, если не будет знать как можно больше о том, что вокруг происходит. Так что блефовал он или нет, угроза сработала. Гринграсс рассказал ему о легкомыслии Дафны, и Снейп разрешил им уехать, и даже пообещал придумать отговорку, на случай, если Волдеморт про них спросит. Что-то насчет хорошего места во Франции. Правда, это не понадобилось: Волдеморта не особо интересовало, почему какая-то семья переехала во Францию и перевела дочку в Шармбатон.
Ли: А почему в результате сорвался «Заговор Рэйвенкло»?
Джастин: Потому что они не знали… тот, кто общался с Дафной, не успел ей сказать, когда состоится церемония. А эффективность зелья очень сильно зависела от времени: если бы оно пробыло в организме Крэбба больше суток, оно утратило бы силу.
Ли: Да уж, накачанного Крэбба надолго оставлять нельзя!
[Пауза].
Джастин: Думаю… Лучше я промолчу.
Ли: О том, что было дальше, говорилось только на закрытых слушаниях, фрагмент из которых мы скоро услышим. Но сначала вопрос: почему слушания не сделали публичными?
Джастин: Не было бы вообще никаких слушаний, мы бы вообще ничего не узнали об этой истории, если бы не дневник Снейпа. Но его записи были такими краткими и загадочными, что вообще не было понятно, что к чему. Другими словами, никакого четко сформулированного уголовного обвинения против учеников Рэйвенкло не существовало, так что не было необходимости в публичном расследовании. Запрет на разглашение тайны следствия только что истек, поэтому сейчас мы можем об этом говорить.
Ли: Ну что, послушаем Энтони и мадам Порцию?
Джастин: Давай. «Ин проприа персона!»
* * * * *
Голос Юноны Порции: Как вы поступили, когда обнаружили, что мисс Гринграсс отсутствует на уроке чар?
Энтони Голдштейн: Сначала мы не придали этому значения: ну, пропустила один урок. Но когда занятие закончилось, профессор Флитвик сказал, что меня требует к себе директор Снейп. Само собой, я забеспокоился, но то, что вызвали только меня, без Терри, Падмы и Майкла, позволяло надеяться, что о заговоре не дознались. Оказалось, что надеялся я зря. Директор даже не предложил мне сесть, а заявил с порога: «Я слышал, мистер Голдштейн, что вы проявляете интерес к тому, как становятся Упивающимися Смертью».
Юнона Порция: И что вы ответили?
Энтони Голдштейн: Честно говоря, не помню, и сомневаюсь, чтобы думосбор тут помог: он срабатывает, только если человек полностью отдает себе отчет в том, что происходит. Я, видимо, что-то пробормотал, потому что Снейп сказал: «Извольте объясниться, мистер Голдштейн. Вы же не считаете, что надо стыдиться славной перспективы принести нерушимую клятву верности самому Темному Лорду?». И он долго – невыносимо долго – рассуждал о том, как почетно быть Упивающимся Смертью, когда самая твоя жизнь принадлежит Повелителю, а исполнение малейшего его приказа становится твоей единственной целью. И если ты преуспеешь, ты не вправе ждать благодарности или награды, а если потерпишь поражение, не смеешь противиться, даже в самой глубине души, тому наказанию, которое он в высшей мудрости своей соизволит на тебя наложить. Что величайшим счастьем для тебя станет раскрыть замыслы, направленные против Повелителя или его планов, и быть вознагражденным за это правом покарать тех глупцов, которые дерзнули выступить против Повелителя, покарать так, чтобы они пожалели о том часе, когда появились на свет.
Я уже готов был или вытащить палочку, или броситься прочь, хотя и понимал, что у меня нет практически никаких шансов. Но тут профессор Снейп понизил голос и сказал, что, будь я гриффиндорцем, он бы еще поверил, что, расспрашивая мисс Гринграсс, я вынашивал «какой-нибудь безумный план», но раз я учусь в Рэйвенкло, мне должно хватить ума сообразить, действительно ли я хочу принимать участие в церемониях Упивающихся Смертью. И отпустил меня. Я ничего не мог понять. Действительно ничего. Если он не подозревал о заговоре, зачем вызывать меня и пугать в своем лучшем стиле? Если не в лучшем, то я надеюсь – нет, я испытываю неподдельную благодарность от того, что никогда не сталкивался со Снейпом, когда тот был в форме. А если он о заговоре знал, как я мог отделаться простым выговором? Конечно, потом, когда мы узнали, чем занимался профессор Снейп, все обрело смысл.
Юнона Порция: Прошу занести в протокол, что профессор Снейп не знал о заговоре с целью убийства, связанном с принятием Метки. И почти наверняка не подозревал, кто был в нем замешан.
Энтони Голдштейн: И я этому очень рад.
Юнона Порция: Задумывались ли вы, мистер Голдштейн – задумывался ли кто-либо из тех, кто планировал убийство, что ваши действия совершенно противозаконны, и что они выходят за пределы допустимого даже по нормам военного времени?
Энтони Голдштейн: Нет, мадам. Об этом мы как-то не думали.
Юнона Порция: Понимали ли вы, что ни вы, ни ваши друзья не являлись законно сопротивляющейся стороной, так как не входили ни в Орден Феникса, ни в какое другое организованное движение?
Энтони Голдштейн: Нет, мадам председатель Комиссии, нас это не волновало. Мы стремились избавить Англию от свирепого диктатора.
Юнона Порция: Понимая это, я восхищаюсь вашим мужеством и изобретательностью. Но если бы вас привлекли к суду, у меня не было бы никаких законных оснований выступить в вашу защиту.
[Пауза].
Энтони Голдштейн: Со всем уважением к вам, мадам, не думаю, что если бы дело дошло до суда, ваше вмешательство… В общем, мы на него не рассчитывали. Мы даже не рассчитывали, что будет суд. Мы думали, что если нас раскроют, наши родители получат письма о том, что мы все погибли во время несчастного случая в Запретном Лесу. Затоптаны дикими гиппогрифами или съедены акромантулами…
Юнона Порция: Затоптаны гиппогрифами? Какая нелепая идея!
*****
Ли: Похоже, мадам Порция не оценила шутку?
Джастин: Нет. Хотя любой, кто в ту пору учился в Хогвартсе, понял бы, в чем соль.
Ли: Забавно, но никому не была известна и десятая доля того, через что пришлось пройти Рону, Гарри и Гермионе: оборотное зелье, василиск, хроноворот и так далее, и так далее и так далее. Но зато все и каждый знали, что они писали в домашних работах по прорицаниям. Одного этого достаточно, чтобы сделать их легендой.
Джастин: Мы ждали очередного опроса так, как будто это был сериал на «БМК».
Ли: «Смертельная Судьба или Страдания Молодого Поттера». С другой стороны, Энтони явно застал врасплох вопрос мадам Порции о законно сопротивляющейся стороне.
Джастин: Совершенно верно. У мадам Порции имелись абсолютно жесткие и неизменные убеждения. Она всегда следовала букве Закона, так что тем, кто не разделял ее взглядов, могла показаться узколобой фанатичкой. Но такой уж она была. Именно поэтому она противостояла Упивающимся Смертью, и именно поэтому заняла такую позицию в отношении Энтони и его товарищей.
Ли: Мог ли их план сработать? Если оставить в стороне хоркруксы и связанное с ними бессмертие.
Джастин: Профессор Слагхорн считал, что да. Он велел им сжечь все записи, и распорядился убрать из библиотеки учебник, который их вдохновил.
Ли: Мы вернемся через несколько минут. В эфире Британская Маговещательная Корпорация, передача «В гостях у Бруно».
*****
Ли: Мы продолжаем беседу с Джастином Финч-Флетчли. Джастин, настала очередь раскрыть еще один секрет десятилетней давности: то, что планировалось на Даунинг-стрит на самый худший случай.
Джастин: Хорошо. В случае, если Волдеморт полностью подчинит себе Магическую Британию и уничтожит как Орден Феникса, так и любое другое организованное сопротивление, правительство Блэра приняло решение ликвидировать его любой ценой. Вопрос решался на уровне НАТО, что означает – США, Канада, Германия, Франция, все выразили свое согласие. Они были убеждены, что следующей целью Волдеморта станут обычные люди, и перед ним стояла кошмарная перспектива длительной войны с противником, которому не страшно никакое, даже самое совершенное оружие, и в отношении которого не действуют стандартные стратегические приемы. Как сражаться с тем, кто в любой момент может подчинить твой разум или исчезнуть по своему желанию? Пока Волдеморт был поглощен борьбой с магическим Сопротивлением, положение еще можно было как-то терпеть. Но если бы он его разгромил, выход был бы один: уничтожать любой ценой.
Ли: Думаю, среди наших слушателей немало тех, кто не понимает, что это означало на практике, и какое оружие было бы при этом задействовано.
Джастин: Думаю, все колдуны нашего возраста отлично поняли, о чем я говорил. И в ту пору я тоже все понимал, тем более, что меня и моего отца привлекли к планированию. Речь шла о ядерном ударе по населенному району в случае, если бы имелись убедительные доказательства, что там находится Волдеморт.
Ли: И пятого мая девяносто восьмого года появились убедительные доказательства, что Волдеморт находится в Хогвартсе.
Джастин: Так утверждал Кингсли. Но когда он меня с собой утащил, я понятия не имел, что происходит. Появился на Даунинг-стрит, бросил «Будет сражение. Собираем всех», и сунул мне в руки портключ. В тот момент, когда ключ активировался, я услышал, как военные орут: «Где? Скажи, где?» Кингсли промолчал.
Ли: Намеренно.
Джастин: Намеренно. Что сбило меня с толку. У нас было ясное распоряжение: как только Кингсли узнает, где Волдеморт, особенно если идет сражение и положение кажется безнадежным, он должен подать магический сигнал на Даунинг-стрит, и британские военные и НАТО ударят по этому месту ракетами с ядерными боеголовками. Они были убеждены, что за три минуты (самое большее) они сотрут с лица земли район, достаточно обширный, чтобы даже Волдеморт не сумел оттуда аппарировать.
Ли: Теперь-то мы знаем, что разорвись рядом с Томми бомба в двадцать мегатонн, еще неизвестно, чем бы дело кончилось.
Джастин: Думаю, известно. Потому что последний хоркрукс, он же фамилиар – Нагини погибла бы вместе с хозяином. Так что нам могло и… я чуть не сказал «повезти», но понимаю, что в такой ситуации сложно говорить о везении.
Ли: Зависит от того, кого ты понимаешь под «нами».
Джастин: Ни тебя и ни себя. Нас бы разнесло на атомы.
Ли: Вместе с сердцем всей магической Британии. Но немагическое Соединенное Королевство отделалось бы сравнительно легко. Если не считать паники из-за атомного взрыва прямо посреди Шотландии.
Джастин: И множества жертв лучевой болезни.
Ли: Но их общество уцелело бы. А вот что осталось бы от нашего, если бы Хогвартс был стерт с лица земли?
Джастин: Честно признаюсь: как раз это до сих пор разделяет чистокровных и новокровных. «Хогвартс, Хогвартс, старый добрый Хогвартс!» Первое, что пришло тебе в голову. И Кингсли тоже. Не то, что ты, я, он, все наши друзья, учителя, сторонники, да и все жители Хогсмида погибли бы, а то, что исчез бы Хогвартс, и этого нельзя допустить ни в коем случае. Мы… Кингсли был готов к тому, что для победы над Волдемортом придется пожертвовать тысячами ведьм и колдунов, точно так же, как Блэр согласен, что придется разрушить многонаселенный город. Но к чему Кингсли был не готов, это к уничтожению святыни.
Ли: Любой… Любой, кто вырос среди волшебников, понимает, что
это немыслимо…
Джастин: Ты же хотел сказать «любой волшебник», верно?
Ли: Ну, да. Прости. Ты же знаешь, как я отношусь к этой чуши о «чистоте крови».
Джастин: Знаю, Ли. Но когда ты говоришь о «любом волшебнике», ты автоматически подразумеваешь чистокровного. Так уж устроены наши головы. Точно также человек, выросший в мире, в котором власть принадлежит белым натуралам, читая о том, что «люди думают» или «люди говорят», воображает себе именно белого натурала.
Ли: Даже если сам он – белый гомосексуалист?
Джастин: Даже если. Рассуждения о «чистоте крови», может, и чушь, но воспитание – не чушь, и рано или поздно оно скажется. Ты вырос, слушая рассказы об этой школе, школе, в которой учились все колдуны и ведьмы, которые хоть чем-то отличились в истории магической Британии, школе, которая из поколение в поколение хранит магические традиции. Ты же сам сказал про «сердце магической Британии»: место, где магия возникла, и если исчезнет Хогвартс, магия тоже исчезнет. А я, когда узнал про Хогвартс, подумал: «Как здорово! Я попаду в магический Итон!» Для тебя это была скорее магическая Мекка. Я пытался вообразить, что почувствовал бы мусульманин, если бы ему сказали, что для того, чтобы одержать победу над Гитлером или Сталином надо разрушить Каабу. Скорее всего, он заявил бы: «Тогда пусть Гитлер или Сталин побеждают – это не навсегда, а Каабу ничем не заменишь».
Ли: Никогда не думал о Хогвартсе как о Мекке. Джордж и Фред точно не думали: в Мекке не запускают фейерверки и не творят болота.
Джастин: Ну, может, ни в буквальном смысле Мекка. Но заметь, как быстро история о сотворении болота стала легендой, героическим подвигом, достойным воспевания и подражания. В Хогвартсе даже проказы обретают ореол и покрываются патиной традиции. Во всяком случае, в глазах колдунов и ведьм, которые уже окончили школу и которым не надо выполнять домашние задания. По моим наблюдениям, они вообще как-то ухитряются забыть о домашних заданиях.
Ли: Но десять лет назад до тебя это еще не дошло.
Джастин: Нет. И Кингсли взял с меня обещания, что я никому не расскажу. Хватило бы и того, что британские власти собирались взорвать Министерство, но что такое Министерство по сравнению с Хогвартсом? Кингсли считал, что если бы просочились сведения о том, как магглы готовились уничтожить Хогвартс, это вызвало бы реакцию такой силы, что следующим министром магии стал бы Люциус Малфой.
Ли: А сейчас ты почему рассказал? Или реакция волшебников тебя больше не волнует?
Джастин: Не в такой степени. Теперь это все история. За последние десять лет и волшебники, и обычные люди привыкли уживаться друг с другом. Во всяком случае, жить на одном и том же острове. Мы знаем, что нам ни к чему быть врагами. Правительство Ее Величества ни разу не угрожало магам, и не вынашивает планов уничтожить или поработить нас.
Ли: О чем ты, как новокровный волшебники и сын одного из виднейших британских политиков, можешь судить по собственному опыту.
Джастин: Надеюсь, мне удалось убедить людей, что я – настоящий волшебник, и моему суждению можно доверять.
Ли: Как и должно быть.
Джастин: Спасибо.
Ли: А теперь, как мы и обещали, Джастин ответит на несколько каминных вызовов. Первый вопрос… Ого, да он прямо из Антиподии! Брэд, круто, что ты там, у себя, среди страусов и коал, нашел время задать нам, скучным островитянам, вопрос. Что ты хотел спросить у Джастина?
Брэд: Джастин, что ты думаешь о существующем положении вещей? В смысле, о Статуте секретности и разделении магглов и волшебников? Как ты думаешь, сколько он еще продержится, учитывая, что каждый год магглорожденных – прости, новокровных – становится все больше, а значит, все больше маггловских семей оказываются в курсе дела. Как ты считаешь, от Статута вообще есть толк? И что случится, если в один прекрасный день его отменят? Что будет делать английское правительство? Не думаю, чтобы магглы были в восторге от того, что собственный премьер-министр скрывал от них такой секрет…
Ли: Отличный вопрос, и имеет прямое отношение к тому, о чем мы сейчас рассуждали.
Джастин: Согласен. По моему мнению, мы сейчас как раз находимся на той грани, за которой поддерживать Статут Секретности станет невозможно. И по той причине, которую только что назвали, и потому, что слишком много и военных, и штатских о нас знают. Чем больше будет расти население, тем больше будет новокровных, у которых имеются братья, сестры и прочие родственники, и тем сложнее будет скрывать колдовские поселения. Вокруг Хогвартса строятся автомобильные дороги, по горам бродит гораздо больше людей, чем полвека или даже десять лет назад. Но я лично считаю, что пока есть такая возможность, Статут Секретности надо сохранять. Мы говорили о том, как подействовало бы на волшебников сообщение о том, что английское правительство собиралось предпринять в случае поражения в войне против Волдеморта, но подумайте, что случилось бы, если бы обычные люди узнали, что одно время в британском Министерстве Магии заправляли люди, которые считали пытки магглов развлечением!
Ли: И, как заметил Брэд, узнали бы, что их собственное правительство держало это в тайне.
Джастин: Причем реакция бы не ограничилась Британией. Думаю, обычные люди по всему миру быстро сообразили бы, что если в Британии есть колдуны, то наверняка они имеются и в других странах! Думаю, что результатом стал бы резкий всплеск того, что в Америке именуют «религиозным фундаментализмом».
Ли: Для религиозных фанатиков колдуны мало чем отличаются от бесов.
Джастин: Или выступают как пособники бесов. Что не может не беспокоить ответственных политиков как среди магов, так и среди обычных людей, так что на этот случай предусмотрены определенные меры. Я знаю, что если Статут Секретности рухнет, Правительство Ее Величество обязано огласить соглашение о взаимном ненападении между НАТО и Международной конфедерацией волшебников.
Ли: Итак, один голос «за» Статут Секретности. А теперь вопрос от Саймона из Ланкастера.
Саймон: Привет! Мне очень нравится ваша передача. Я насчет того, о чем вы только что говорили с Брэдом. Вы думаете, что магглы сами по себе, без помощи волшебников, действительно представляют для нас угрозу? Хогвартс не просто защищен от магглов – они даже не подозревают, где он находится. А про Дурмштранг вообще мало что известно. Не думаю, что нам стоит сильно переживать из-за того, что может начаться новая «охота на ведьм».
Джастин: Вот, кстати, очень распространенное мнение. Я тоже не верю, что могут вернуться старые недобрые времена. Но что касается Хогвартса, боюсь, что по пролитому молоку плакать уже поздно. К Дурмштрангу это тоже относится. Можете мне поверить, в НАТО отлично осведомлены, где находится Дурмштранг. И постарались, чтобы в Дурмштранге узнали, что они все знают.
Ли: Как они сумели техническими средствами решить задачу, которая не решается магическими? Особенно с учетом того, что техника – во всяком случае та, что основана на электричестве – в районах с высоким уровнем магии просто отказывает.
Джастин: Именно потому, что техника – во всяком случае та, что основана на электричестве – в районах с высоким уровнем магии просто отказывает. [Пауза]. Понимаешь?
Ли: Не совсем. Может, пояснишь?
Джастин: Хорошо… Допустим, в ту пору, когда я пошел в Хогвартс, никто понятия не имел, где он находится, и британские власти решили использовать меня, чтобы это выяснить. Просто прикрепили бы ко мне следящее устройство, и стали бы наблюдать. Многие ведьмы и колдуны тут же воскликнут: «Ага! Ну и дураки эти магглы, до них не доходит, что никакое устройство не будет работать там, где много магии». Но…
Ли: Ну да, понял. Передатчик работал бы, пока поезд не оказался в Хогсмиде. Потом сигнал прерывается, и в карту тут же втыкают бы большой красный флажок, чтобы отметить, где передатчик вышел из строя.
Джастин: И тем самым определяют южную границу Хогсмида- Хогвартса. Чтобы определить северную, восточную и западную границу, надо повторить ту же самую процедуру. Примерно также, как астрономы находят «черные дыры»: увидеть такую дыру нельзя, но вокруг постоянно происходят разные странные события, и они могут быть вызваны только той самой невидимой дырой.
Ли: У камина Сара из Девона. Давай, Сара!
Сара: Привет, Ли! Привет, Джастин!
Ли, Джастин: Привет!
Сара: Джастин, после всего, что мы узнали о планах Волдеморта сделать Слизерин своей опорой и дать ему особые привилегии, что ты думаешь об идее вообще распустить этот факультет?
Ли: Вопрос, который поднимают из года в год.
Джастин: Только все с меньшим и меньшим жаром. Что само по себе и неплохо, потому что в свое время призыв распустить Слизерин был только частью движения за то, чтобы не допускать слизеринцев к власти и держать их постоянным надзором. Из чего вряд ли вышел бы толк, а вот несправедливость была бы допущена несомненная. Но я всегда был сторонником закрытия Слизерина. Не потому, что считаю, что таким образом мы бы навсегда избавились от темных волшебников, но потому, что специальный факультет для людей с амбициями – это верная дорога к несчастью. Представьте – вы совершенно нормальный ребенок, которому нравится побеждать. Вас отправляют в Слизерин, где все такие же как вы, так что для того, чтобы вырваться вперед, вам приходится конкурировать с самыми честолюбивыми и амбициозными из своих сверстников. В результате получают развитие самые худшие ваши черты. Вы постоянно боитесь, что если не будете прилагать максимальные усилия, чтобы опередить остальных, используя любые приемы, вне зависимости от того, насколько они моральны, вы превратитесь в неудачника. И вы действительно станете неудачником, потому что все остальные ученики боятся того же самого и действуют соответственно.
Джастин: Спасибо, Сара. У камина Элинор из Йорка.
Элинор: Джастин, что ты думаешь об уголовном наказании за употребление слова «грязнокровка» и подобных ему разжигающих ненависть терминов?
Джастин: Категорически против! Во-первых, я ценю возможность называть чистокровных, как мне в голову взбредет. [Смех]. Было бы лицемерием ограничивать чужие права, не ограничивая собственных. Если серьезно, я считаю, что уголовное наказание должно накладываться за более важные преступления. В качестве альтернативы я бы предложил бойкот. В таком маленьком сообществе, как Магическая Британия – с точки зрения обычных людей, мы напоминаем провинциальный городок, где все всех знают, - бойкот может быть очень эффективным средством.
Ли: Джастин, наша передача подходит к концу. Что бы ты хотел сказать напоследок?
Джастин: Только, что несмотря ни на что, я по-прежнему горжусь и радуюсь, что в одиннадцать лет ко мне прилетела сова. И даже двадцать лет спустя боюсь, как бы это все не оказалось сном.
Ли: Джастин, спасибо за интересную беседу. Надеюсь, увидимся на следующем собрании «Отряда Дамблдора». А может, и раньше.
Джастин: Это тебе спасибо.
Конец.
