Глава 4. Немного о слизеринской совестиНа следующий день Альбусу разрешили вернуться в общежитие. Когда он переоделся и собрал свои вещи, Скорпиус еще спал. Альбус хотел попрощаться и сказать, что обязательно будет заходить к нему, поэтому он сел на тщательно заправленную кровать и начал ждать, когда Малфой-младший соизволит проснуться.
В это время дверь открылась, и Альбус подумал, что это миссис Помфри пришла спросить его, почему он так долго возится, ведь она уже давно сказала ему идти в подземелья Слизерина, чтобы успеть к завтраку. Он уже придумывал различные убедительные варианты ответа, когда понял, что это не колдомедик.
Мистер Малфой коротко взглянул на него и, не ответив на робкое «Доброе утро, сэр», направился к сыну. Альбус до конца решил бороться за свое право пожелать сокурснику доброго утра (он очень вежливый мальчик все-таки!), но тут мистер Малфой оглянулся, и мальчик встретился с холодным взглядом стальных глаз. Альбусу показалось, что он задыхается, взгляд гипнотизировал, давил, требовал подчиняться, а еще там был такой океан невысказанной боли, что только от одного этого можно было умереть на месте безо всяких заклятий.
— Мне очень хочется применить легилименцию, крысеныш, — мягко сказал Малфой-старший. Так же мягко и довольно может мурлыкнуть кошка, перед тем как заполучить добычу в свои острые когти и растерзать. — Но твой папочка-аврор сотрет меня в порошок, мы c тобой оба об этом знаем.
Находясь в легком ступоре от осознания того, что в его мысли мог вторгнуться кто-то чужой, Альбус смог изобразить только невразумительный кивок.
— Ты подбил моего сына на опасность, ты лезешь к нему, навязывая свое общество, в котором он не нуждается. По нелепой и глупой выходке маразматической шляпы ты учишься с моим сыном, и будь я проклят, если это добавляет хоть каплю спокойствия в мою жизнь. Альбус. Северус. Поттер. Ты больше никогда не будешь общаться со Скорпиусом. Ты меня понял? — Глаза в глаза. Мальчик съежился, ему показалоcь, что он стал совсем маленьким, да все, что угодно, чтобы прервать этот контакт, лишь бы серые, как небо перед грозой, глаза, наконец, отпустили его из своего плена и позволили жить дальше. Он быстро кивает и облегченно сглатывает, когда Драко Малфой поворачивается к Скорпиусу. Почему мистер Малфой так уверен в том, что это он зачинщик, ведь его вину взял на себя Скорпиус? Почему?.. Или он не боится применять легилименцию к собственному сыну? Чушь! К детям нельзя применять легилименцию, это каждый знает, тем более вчера здесь был отец, а такие вещи он отслеживает в два счета. Отец. Альбус вдруг усмехнулся.
— Я буду общаться с тем, с кем захочу, — твердо произнес мальчик, и смело взглянул на собеседника огромными глазищами. Драко Малфой непроизвольно вздрогнул от ощущения де жа вю, что сковало по рукам и ногам, вот только… вот только в этом возрасте не было у Гарри Поттера такого твердого и уверенного взгляда.
— Правда? — чуть насмешливо спросил мистер Малфой, снова вцепившись ледяным колючим взглядом в малолетнего наглеца.
— Да, — голос мальчишки даже не дрогнул, — а если вы сейчас не прекратите так на меня смотреть, то я расскажу отцу, как вы собирались применить легилименцию по отношению ко мне.
Драко Малфой пристально изучил каждую черту побледневшего лица со следами зарождающейся паники и вдруг рассмеялся. Весело, искренне, он смеялся долго и со вкусом, пока на серые глаза не навернулись слезы.
— Паршивец… Слизеринец, твою мать… о… да, теперь я понимаю… Если бы я хотел, ты бы забыл об этом разговоре, и никто бы и никогда ничего не узнал. Но я не стану этого делать. Считай, что ты меня удивил. Странно только, что твоя фамилия — Поттер… Ты знаешь, — вдруг серьезно сказал он, — а я завидую своему сыну, — после этого Малфой-старший встал и, аккуратно поправив одеяло Скорпиусу, нежно провел пальцами по его сломанной руке, и в этом жесте была трогательная, мимолетная забота, что так не вязалась с холодным и высокомерным обликом Драко Малфоя. Он выпрямилcя и направилcя к двери.
— Мистер Малфой, — окликнул его Альбус, поражаясь собственной смелости и дрожа внутри, как осиновый лист.
— Да? — Малфой-старший смотрел на него без злобы, пытливо, как будто силясь понять что-то.
— Вы не поговорите со Скорпиусом? — в голосе плохо скрытое напряжение.
— Нет, — как-то весело и легко фыркнул он. — Мне беседы с его другом вполне хватило. Да и я... передумал… Вот только не думай, что я поверю в этот бред, что мой сын — зачинщик, я слишком долго вбивал в его голову неприятие безрассудных поступков, чтобы это было правдой. Ты меня понял? — на секунду в серые глаза вернулся лед, и Альбусу показалось, что он обжегся об него. Не в силах справиться с нарастающим волнением, он до боли прикусил губу и отвернулся.
— Да, сэр, — пробормотал он, а когда осмелился взглянуть в сторону двери, то там уже никого не было.
Скорпиус чуть шевельнулся и открыл глаза. Мутный со сна взгляд побродил по комнате и остановился на Альбусе.
— Привет! — расцвел Альбус широкой белозубой улыбкой.
— Я же попросил, — буркнул Скорпиус, отворачиваясь набок и натягивая одеяло на белобрысую макушку.
— Ага. Я помню. Так я и не прошу тебя со мной разговаривать. И я не с тобой разговариваю. Я просто сам с собой разговариваю. Вот. Так вот я желаю своему другу, да, да, другу Скорпиусу Малфою, побыстрее поправиться. Я вчера такое узнал… Я говорил с портретом самого Северуса Снейпа, прикинь? И он мне сказал, чтобы я отправлялся в библиотеку и нашел запретную секцию. Вот. А я без тебя не пойду, я достану у Джеймса мантию и дождусь, пока тебя выпишут. Мы вместе узнаем эту тайну, разве не здорово?
К макушке присоединился острый нос и пара пронзительных глаз, недоверчиво выглядывающих из-под одеяла.
— Ну, я пошел. До свидания. До свидания, больничное крыло, — Альбус, не выдержав, сам рассмеялся над собственной шуткой, поняв, что приятель проявляет интерес к его рассказу. Он успел заметить голубые глаза, в которых плескалось любопытство. Теперь можно и уходить. Доверял ли Альбус Скорпиусу настолько, чтобы делиться такими тайнами? Доверял. Ведь никто и никогда еще не причинял боль маленькому Поттеру.
Слизерин встретил Альбуса тишиной. Все давно были на завтраке. Идти в Большой зал и становиться объектом внимания множества студентов не хотелось. Поэтому, вздохнув, Альбус решил обойтись без завтрака и мужественно дождаться обеда. Закинув сумку с учебниками на плечо, он с тоской взглянул на аккуратно заправленную кровать Скорпи и отправился грызть гранит науки.
Зелья. Помнится, данный предмет принес много неприятных минут его отцу, и все по вине преподавателя, того самого Снейпа. Ага. Чуть ли не ненавидел его все шесть лет учебы, а потом — раз — и наградил сына его именем. Вот так номер! Но никто ж не знал, что Снейп весь такой из себя благородный и герой… «Не понимаю... все равно не понимаю…» Сейчас зелья преподавал профессор Лонгботтом и делал это на удивление весело и интересно. Уроки для первокурсников были живыми и занимательными, но и строгости профессору было не занимать. Говорят, даже его дочь Мелисса иногда попадалась под горячую руку и вынуждена была ходить на отработки к собственному отцу. В общем, профессор Лонгботтом, герой той же войны, кстати, был абсолютно беспристрастен в отношении своих студентов, и каждый об этом знал.
Класс начал наполняться учениками. Сдвоенный урок с Гриффиндором. Роза, увидев, Альбуса улыбнулась и сразу же подсела к нему. Остальные гриффиндорцы смотрели на него с опаской, ожидая, видимо, истинно слизеринских пакостей. Крис Фанниган тоже было улыбнулся, ведь он знал Альбуса с детства, и тут же отвел взгляд, когда его друг одернул его, призывая не здороваться со слизеринцем. «Вроде еще и сделать ничего не успели…» — подумал Альбус.
Курc Слизерина зашел шумной, но настороженной стайкой. Увидев Альбуса, Нотт скривился, как будто у него разом заболели все зубы.
— Поттер, — проинформировал он товарищей, не упуская возможность всем продемонстрировать свою иронию по этому поводу.
— Чарли, — сдержанно склонил голову Альбус в ответном приветствии.
— Привет, как ты? — улыбнулась Адель Забини, и брат поддержал ее улыбкой.
— Нормально, — пожал плечами Альбус и приготовился слушать профессора Лонгботтома, который уже был в классе.
— Добрый день, ребята. Итак, пожалуй, начнем.
Почти вcе время обеда Альбус просидел в напряжении, борясь с сильным желанием плюнуть на все и усесться рядом с говорливой Розой и Джеймсом за гриффиндорский стол. По крайней мере, там будет тепло и привычно. Но он упрямо продолжал смотреть прямо на своих однокурсников. В любом случае старшекурсники поглядывали на него, может, и без восторга, но и без особой неприязни.
Весь оставшийся день Альбус провел с гриффиндорцами и рэйвенкловцами, с огромной радостью общался с братом, будто вспомнив, насколько здорово это может быть. Однако, он не мог не почувствовать, что Джим общается с ним настороженно, словно сначала обдумывает, стоит ему рассказывать что-то про свой факультет или не стоит. Набегавшись во дворе, Альбус решил, что самое время переговорить с братом по поводу мантии-невидимки.
— Джим… — нерешительно начал он.
— Что? — откликнулся брат, мигом подобравшись, почувствовав просительные интонации в голосе Альбуса.
— Я знаю, что ты уволок мантию у папы, — на одном дыхании выпалил он и зажмурился, потому что Джеймс вполне мог заехать по уху за такие слова. Любя, конечно. Но весьма чувствительно.
— И что?! — Джим стоял, расставив ноги, подсунув крепкие ладони под ремень синих джинсов, и раскачивался взад-вперед, одаривая брата злобным взглядом. «Ну, хотя бы не отрицает, уже хорошо», — с облегчением рассудил Альбус.
— Она мне тоже нужна, — твердо проговорил Поттер-младший, вспомнив утренний разговор с мистером Малфоем. Он не испугался этих ледяных глаз бывшего Пожирателя Смерти, а теперь боится собственного брата? Смех, да и только.
— Я не собираюсь ее тебе давать. Не дорос еще, — хмыкнул Джеймс Поттер.
— А не собираюсь у тебя спрашивать, — проговорил за Альбуса некто внутри него, хладнокровный и хитрый, некто, кто позволил отстоять свое право на дружбу со Скорпиусом Малфоем и взглянуть в глаза портрету Северуса Снейпа. Именно этот загадочный некто взирал сейчас на старшего брата чуть с ленцой, небрежно прислонившись к холодной стене коридора и смеривая его бесстрастным взглядом сверху вниз, несмотря на меньший рост.
— Я собираюсь рассказать отцу, если ты мне ее не дашь. Понятно?
— Сказал бы сразу, что тебе приспичило, — буркнул Джеймс, отводя взгляд светло-карих, практически янтарных, глаз. — Да и вообще мог бы поделиться своими секретами.
— Я поделюсь, Джеймс. Обязательно. Тем более с братом. Ты дашь мне мантию, когда я попрошу, — не вопрос. Утверждение. Джеймс вздрогнул от неожиданного тона Альбуса и просто кивнул.
— Пока, — прошептал он, мучительно пытаясь понять, что происходит. Но Альбус его не услышал, он спускался в подземелья.
Неприятности начались сразу же, как он шагнул за порог мужской спальни первокурсников.
Винсент Гойл улыбнулся, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего.
— Добрый вечер! — Альбус постарался повернуть напряженную ситуацию в сторону доброжелательности.
— Добрый? — хмыкнул Чарльз Нотт и скривился в усмешке.
— Я не знаю, как вы, а я устал, поэтому всего хорошего, а я иду спать, — пробормотал Альбус скороговоркой и нырнул под защиту полога своей кровати.
Он не видел лиц однокурсников, но почти физически ощущал плотность вязкой тишины в комнате.
— Ты устал, а Малфой по твоей милости в больничном крыле. Думаешь, мы не видели, как ты его подбивал? — раздался противный голос Чарльза.
— И только то, что ты будешь ловцом нашей сборной, спасает тебя от нашей мести. Не хотелось бы покалечить надежду факультета, — Нотт скривился, явно повторяя слова старших. — Но время придет, будь уверен, — добавил он сквозь зубы.
Кто-то со всего размаху запустил в полог Альбуса книгу, и мальчик вздрогнул, когда полог рухнул.
Раздался смех, веселый смех трех мальчишеских голосов. Стало очень не по себе. Под аккомпанемент издевок, Альбус поправил полог и улегся спать. И только перед сном он вспомнил, что так и не поговорил с Макгонагалл о том, кто же на самом деле виноват в происшествии. «Завтра обязательно», — подумал Альбус и уснул.
Но завтра не вышло, потому что после занятий начались квиддичные тренировки. Отец прислал Альбусу письмо, в котором подробно изложил, почему он не собирается покупать ему новую метлу. Они с мамой решили, что это будет хорошей воспитательной мерой. Попользуется той, что предоставляет своим студентам школа. Прочитав отцовские рассуждения, с уютом расположившиеся на двух огромных пергаментах, Альбус Северус несколько приуныл. Он уже видел рухлядь, что в Хогвартсе именовали метлами. «Разве на этом летают?» — подумалось ему в первый момент, а во второй он понял, что не летают, а издеваются над квиддичем, по-другому и не скажешь.
Но отцовское слово твердое, и Поттер-младший был прекрасно об этом осведомлен, поэтому ничего не оставалось, кроме как сцепить зубы и начать тренировки на жуткого вида метле. Слизеринцы с непониманием уставились на палку в его руке, хмуро сведенные брови и пожали плечами, ведь против декана Слизерина (Cлагхорн все еще преподавал зелья у старших курсов и являлся деканом змеиного факультета) ничего не скажешь, ловец, так ловец.
Однако настоящим ударом для Альбуса стало то, что ловцом Гриффиндора в этом году будет Джеймс. Это был удар под дых. Против брата, против Гриффиндора?.. И какая-то дурацкая и неуместно ревнивая мысль, а за кого будет болеть отец? Встретив его на поле, где Гриффиндор заканчивал тренировку, чтобы уступить место Слизерину, Альбус не поверил своим глазам. Да, Джеймс интересовался квиддичем, но выбран в команду на первом курсе не был. Первокурсников выбирали только на роль ловцов, а Джеймсу мать пророчила хорошую карьеру в качестве охотника. И теперь... А теперь стало обидно чуть ли не до слез, что брат не рассказал, не поделился. Ведь знал же уже вчера. Наверняка знал. И не рассказал. «А ты, ты сам рассказал, каким путем ты стал ловцом Слизерина? Рассказал?» — Альбус поежился от этих мыслей и, пожелав брату отнюдь не доброжелательно «доброго дня», решил, что позже с ним поквитается за эту недосказанность. Видел бы их отец! Он бы очень расстроился. Эта мысль заставила испытать странное щемящее чувство в груди и с удвоенным рвением заняться квиддичем.
