Глава 3 Нервы Малфоя ни к чертуНесмотря на данное обещание, Гермиона все-таки предприняла еще одну попытку разозлить Люциуса, дабы вызвать в нем хоть какие-нибудь эмоции.
- А тяжело было скрывать от Нарциссы следы крови после убийств? А смотреть в глаза Драко, когда вы возвращались с задания?
Малфой не реагировал. Но Гермиона видела, как сжались его губы и, в целом, напряглось лицо. На этот раз он неотрывно смотрел на нее, видимо, рассчитывая спугнуть или ослабить хватку. Но Грейнджер была настроена воинственно.
- Наверное, легко было убивать людей, навсегда лишая их возможностей, при этом наблюдать за подрастающим сыном и отмечать, каким жестоким и избалованным он растет. Уверена, вы не мечтали воспитать Драко тем, кем он стал в итоге. Ваш сын весьма неудачная ваша копия, серьезно.
Злость отразилась на лице Люциуса. Его глаза налились кровью, но он продолжал молчать и давить на нее своим стальным взглядом.
- Он неудачник, трус…
- Замолчи немедленно, грязнокровка! – свирепо прикрикнул Люциус, не дав Гермионе договорить. Она удовлетворенно ухмыльнулась.
- Ну вот мы и дождались.
- Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о Драко, девочка, - угрожающим шепотом произнес Малфой, почувствовав свою предыдущую ошибку. – И мне без разницы, что ты будешь говорить на суде, мне не нужна ни чья защита.
- Но…
- Убирайся вон! – рявкнул Малфой.
Грейнджер вздрогнула и по-настоящему испугалась. На сегодня встречу было решено завершить.
***
Гермиона решила пока и вправду не касаться темы семьи Малфоя. Хотя прекрасно понимала, что без этих рычагов ничего не добьется. С другой стороны, девушка планировала «взять» обвиняемого измором: за восемь дней он успел пожалеть о своем согласии на ее защиту. Однако Малфой мог и привыкнуть к Грейнджер, из-за чего все ее попытки пойдут крахом.
Появившись перед обвиняемым во вторник в комнате для свиданий, Гермиона убедилась в обратном. Люциус выглядел уставшим и уже не ухмылялся, а только проводил Грейнджер презрительным взглядом. Адвокат, сохраняя невозмутимый вид, заняла свое место, не глядя на своего подзащитного: ни к чему было остро реагировать на него, чем она только испортила бы себе настроение. Сегодня Гермиона решительно хотела сохранить свое самообладание до конца их с Малфоем разговора. О вчерашнем «взрыве» адвокат вспоминать не хотела. К его молчанию и саркастическим репликам, в конце концов, она привыкла. Вот, кто оставался предсказуемым.
- Добрый день, - бодро поздоровалась она, улыбаясь.
Люциус подозрительно воззрился на нее.
- Что ж, вижу, вы сегодня не в настроении.
- Вы головой ударились? – ехидно спросил Малфой.
- Нет, просто решила быть с вами подружелюбнее, - оживленно ответила Гермиона, поправив свои кудряшки, которые она сегодня специально распустила.
Малфой заметил ее жест и постарался скрыть свое удивление, но вопрос-таки отразился на его лице. Грейнджер подумала, что звучал он примерно так: «Какого хрена?!». И это еще в мягкой форме.
- Опять что-то не так? – прикинулась дурой Гермиона, глядя на Люциуса невинными глазами.
Малфой отрицательно покачал головой. Привычные презрение и отвращение вновь проявились у него на лице. Он, как и раньше, откинулся на спинку стула, изображая безучастность.
- Да уж, вы предсказуемы, - фыркнула Гермиона, усмехнувшись.
- Это еще почему? – вскинулся Малфой.
- Ведете себя одинаково, - пояснила Грейнджер, просияв при мысли, что ей удалось его задеть.
- Неправда, - буркнул Люциус. Он по-детски надулся, сложив руки на груди. И неловко попытался сменить позу, едва не упав.
Гермиона не выдержала и рассмеялась. Малфой обиделся сильнее. Было в этом что-то странное, но Грейнджер читала о детских страхах, переходящих во взрослую жизнь и ужасно мешающие человеку. Только у Люциуса, вероятно, все было иначе: ему внушали, какой он исключительный и непохожий на других; потом, на факультете, Малфоя уважали соученики, его ставили в пример учителя; у Волдеморта ему также отводилась особая роль. Должно быть, Люциус боялся услышать именно то, что он «как все», вполне обычен и ничем не примечателен. Предсказуем – из той же серии. Чтобы проверить свою гипотезу, Гермиона попробовала еще одно:
- Правда, - твердо сказала она. – Более того, вы чем-то напоминаете мне моего друга Рона.
Глаза Люциуса едва ли не вылезли из орбит.
- Да, - вдохновленно продолжала Гермиона, довольная эффектом. – Он может очень долго молчать, если не хочет в чем-то признаваться. Вы столь упрямы, что иногда похожи и на Гарри, - добавила Грейнджер, и Малфоя едва не хватил удар. – В общем, вы вполне обычный человек, мистер Малфой. Как все.
Вот тут Люциус практически позеленел от гнева. Он резко вскочил на ноги, стукнул кулаком по столу.
- Прекратите эти ваши…сравнения! – подобрал слова и выпалил Малфой.
- Знаете, может, раньше вы и обладали привилегиями, но пора бы оглядеться вокруг: мир больше не вертится вокруг вас, вы не его центр. Вы спустились на землю, поздравляю.
Люциус просто онемел. Малфой медленно сел обратно. Но в его глазах впервые проблеснули чувства. Ненависть. Гермиона на секунду пожалела его и готова была признать, что наговорила лишнего, ведь он и вправду не готов был так быстро смириться со своим нынешним положением. Но ее внезапно озарила догадка: ненависть Малфоя была скорее не к ней, а к самому себе. Грейнджер в один миг распознала в его взгляде, насколько трудно приходится Люциусу. Весь этот сарказм, упрямое молчание, внезапные вспышки гнева – это ведь не что иное, как защитные реакции! Как же Гермиона раньше не догадалась? Гарри, будучи подростком, ведь действительно вел себя схоже с мистером Малфоем. Он замыкался, резко выходил из себя, язвил… Люциус хоть и давно вырос, но ситуация была явно не в его пользу. Обстоятельства вынудили Малфоя не защищаться, а нападать, или отмалчиваться, он просто был…в растерянности. Он не знал, как теперь жить. Бывшему Упивающемуся не был знаком этот новый мир после победы, он совершенно не знал, где теперь его место. И не то, чтобы Малфой не верил в то, что его отпустят, вероятно, был уверен в этом. Но и если посадят – это не особо бы изменило отношения Люциуса. Ему было абсолютно все равно – вот, в чем крылась истина. В сорок с лишним, пожалуй, крайне трудно начинать все с нуля… Поэтому слова Гермионы вывели Малфоя из равновесия окончательно.
Он уже давно не смотрел на Грейнджер, обхватив голову руками и опустив ее. Гермионе не было видно лица Малфоя, его длинные свесившиеся волосы лишили ее такой возможности. Теперь Грейнджер искренне хотелось помочь подзащитному, и то была не просто жалость. Она увидела, что жизнь отплатила Люциусу сполна, и, пожалуй, даже слишком жестоко. Лишить человека прежней веры, идеалов и ценностей – это ужасно, смерти подобно.
- Мистер Малфой, я не хотела обидеть вас, - тихо проговорила Гермиона.
Он вздрогнул, словно позабыв о ее присутствии. Грейнджер чертыхнулась про себя. Малфой поднял на нее стальной взгляд, совершенно опустошенный, но и в тоже время наполненный болью и, Мерлин знает, чем еще. Ей казалось, если она узнает чем, то немедленно умрет, не выдержав накала эмоций и чувств. Люциус не был бессердечным – теперь Гермиона это видела.
- Я могу вас попросить больше не приходить? – глухо прошептал он.
- Нет, простите, - ответила Грейнджер, чувствуя непонятную вину перед ним.
- Я так и знал, - вздохнул Малфой. Он и в самом деле был огорчен данным фактом. Гермиона опустила глаза. А Люциус стал приходить в себя, возвращая былую ухмылку, отстраненность и презрительность к адвокату. – В таком случае забудем этот инцидент, - девушка облегченно выдохнула. – Но если попробуете еще что-то в таком духе, я задушу вас, клянусь, - добавил маг.
Гермиона взглянула на серьезного Люциуса и нервно сглотнула: он не шутил. Ее самообладания и след простыл. Хоть она и попыталась вернуть себе спокойствие, до конца разговора вина так и не покинула Грейнджер, продолжая терзать ее.
- Зато теперь я собираюсь защищать вас на все сто процентов, - попыталась пошутить Гермиона, но, встретившись с убийственным взглядом Малфоя, сразу умолкла и сникла.
Внезапно заговорил сам обвиняемый:
- Все, что вы сказали, чистая правда. Мне следовало бы смириться и поразмыслить над тем, кто я теперь. Надо как-то выкручиваться.
- Для того чтобы думать об этом, надо быть уверенным в том, что вас отпустят, - заметила Гермиона не без осторожности.
- Само собой, - не стал отрицать Малфой, чем удивил адвоката. – Но с другой стороны, мне все равно, останусь я здесь или вернусь домой. Честно говоря, я бы предпочел первый вариант…
Гермиона не верила своим ушам. Да, она и сама только что думала об этом, но Люциус и вправду собирался сдаться?! Какого Мерлина?! Привыкшая бороться за справедливость, какого бы дела то ни касалась, Гермиона стала активно защищать Малфоя:
- Так нельзя, мистер Малфой! На вас ведь и жена, и сын! Вы о них подумали? Каково будет им без вашей поддержки? Драко сломается без вас! Про миссис Малфой утверждать не берусь, но не думаю, что она будет вести привычный образ жизни. Да и вы сами разве привыкли уступать трудностям?
Она так пламенно говорила, что не сразу заметила улыбку на лице Люциуса. Гермиона забыла обо всех своих негативных чувствах к семье Малфоев, для нее было важным только доказать сидящему перед ней человеку, что он не должен сдаваться. Таков был ее жизненный девиз.
- Что? – спросила она, не понимая.
- Вы замечательный адвокат, - без тени иронии проговорил Люциус, в самом деле улыбаясь. – И… я прощу прощения за свои недавние ругательства в ваш адрес.
Гермиона польщенно улыбнулась и покраснела, давно не испытывавшая такого смущения перед кем-либо. Она так разволновалась, что почти забыла, что здесь вообще делает, и кто перед ней.
- Спасибо, - слегка запоздало произнесла Грейнджер, опомнившись. – И я, разумеется, не сержусь на вас. Значит, мы все-таки будем сотрудничать?
- Значит, будем, - кивнул Малфой.
- И вы все расскажете? – спросила с надеждой Гермиона, просияв.
- Да, - снова кивнул Люциус. – Но мне понравилась ваша шокотерапия.
- О, благодарю, - рассмеялась Гермиона.
Она, конечно, не поверила полной капитуляции Малфоя, но пока он был готов, нужно было действовать. Ее время пребывания здесь истекло, и Грейнджер пришлось еще уговорить охрану побеседовать еще часик. Гермиона пригрозила пожаловаться Гарри, и только после этого они согласились.
- Используете шантаж? – заинтересованно спросил Люциус, слышавший разговор Гермионы с охраной.
- Приходится, - ничуть не обидевшись, спокойно ответила Грейнджер. Она и правда была не в восторге, но порой имя Гарри давало ей больше преимуществ, чем свое собственное. – Итак, давайте к делу. Что было правдой из того, о чем мы с вами уже говорили?
- Почти ничего, - ответил Малфой. Гермиона кивнула: об этом она и так знала. – Об убийствах придется поговорить завтра – часа не хватит, чтобы вспомнить их все, - с ухмылкой пояснил Люциус. Грейнджер снова кивнула, не перечив. – Так, начнем с того, что я не находился у Волдеморта под Империусом. Я действительно выполнял в основном роль «денежного мешка» для организации, вербовщика. Кроме того, оказывал влияние на значительную часть Министерства.
- Угрожали, запугивали? – уточнила Гермиона.
- Нет, убеждал и внушал – никакой магии, - ухмыльнулся Малфой, ностальгируя. И поспешил добавить, видя как Гермиона быстро принялась записывать его слова себе на бумагу: - Я не думаю, что они станут вспоминать об этом.
- Но ведь наверняка остались те, кто находился под вашим влиянием.
- Да, есть несколько. Но навряд ли они признаются, что так легко поддавались мне без всякого использования Империуса. Это стыдно, я полагаю.
- Может быть, но нельзя ничего исключать, - заметила Гермиона.
- И то верно, - не стал спорить Малфой.
- Как мы можем это обыграть?
- В военное время шпионов у обеих сторон было куча, практически каждый третий. Я шпионом не был, зато я знал, кто работал против политики Министерства. И эти люди до сих пор там. Двуличные, но отлично скрывающие это.
Гермиона изумилась. Она-то верила, что всех «темных» личностей давно уволили из Министерства, но, оказывается, там остались еще те, кто помогал в свое время Малфою. Уму непостижимо!
- То есть вы хотите назвать их имена, если вдруг речь пойдет об этом?
- Да, - твердо ответил Малфой.
- Хорошо, я прерву их и задам вам соответствующий вопрос, чтобы вы могли произвести на них фурор.
Малфой согласно закивал. Адвокат нравился ему все больше.
- Вы растете прямо на глазах, - отметил он.
- Я всего лишь выполняю свою работу. Вы мой первый клиент, поэтому я стараюсь больше, - сухо пояснила Гермиона. Она была более чем польщена, но отвлекаться на это снова уже не было времени. – Давайте продолжим.
- Как вам угодно. А теперь самое главное. Запишите себе, мисс Грейнджер, и запомните: я не фанатик и не палач, - серьезным тоном сказал Люциус. – В боевых операциях участвовали специально собранные для этого маги-юнцы, либо фанатики вроде Беллатрикс. Те, кто состоял в Ближнем круге и не тронулся умом, как правило, не убивали, - укоризненный взгляд Гермионы. - По крайней мере, специально. Приходилось как и всем – не отрицаю. Но сорок шесть человек – поверьте, наряду со своими обязанностями я бы просто не успел порешить столько народу, - Грейнджер удивилась, что Малфой в точности воспроизвел цифру приписываемых ему жертв. - Во время отсутствия Лорда обо мне вообще не было слышно, так? Тогда какой из меня фанатик?
- Да, как логический довод это можно использовать, но это лишь докажет вашу вменяемость и усилит вашу вину, - сказала Гермиона, ее лоб напрягся. Она задумчиво уставилась на свои записи. – Но в целом, вы правы, это выглядит несколько лучше, чем если бы на вашем месте сейчас сидела Лестрейндж.
Грейнджер аж содрогнулась, вспомнив эту ужасную женщину, пытавшую ее многократным Круциатусом. Мурашки пробежались по телу, Гермиона автоматически сжала зубы, словно боялась закричать от боли. Но тут же одернула себя, вернувшись в реальность.
- Скольких же вы убили? – спросила она обыденным тоном, будто речь шла о том, что обвиняемый будет на обед.
- Семерых. И все не из вашего списка, - ответил Малфой безо всяких ухмылок.
- Мисс Грейнджер, не положено дольше держать вас здесь! – лебезящим голосом пробасил охранник, открыв дверь и высунувшись за нее. В свете свечей его все равно было не видно.
- Да-да, иду, - проговорила Гермиона, вставая и не сводя взгляда с Люциуса, который только что признался ей в убийствах. Что-то неумолимо изменилось в нем, определенно, и было ощущение, что он намеревался сказать о чем-то еще. Тем не менее, Малфой промолчал, и Гермиона ушла.
