Глава 4Когда ум и страсть спорят в нежном теле —
из десяти в девяти случаях страсть непременно превозможет.
У.Шерспир
Слухи о том, что староста Грейнджер не ночует в своей спальне, распространились по школе быстрее лесного пожара в засушливое лето и, к ужасу гриффиндорки, достигли ушей профессоров.
Сразу после завтрака, на который она едва не опоздала, девушку вызвала в свой кабинет профессор МакГоннагал. Была суббота, однако это не сделало настроение декана Гриффиндора более радужным – было очевидно, что новость о странном поведении любимой ученицы ее отнюдь не радует.
- Мисс Грейнджер, - сухо кивнула декан вошедшей Гермионе, а затем взмахнула палочкой, трансфигурируя жесткий стул с высокой спинкой из клочка пергамента: - Садитесь.
Гермиона робко присела на самый краешек, чувствуя себя отвратительно. С самого утра ей вслед неслись удивленные, а то и откровенно презрительные и насмешливые шепотки и взгляды. Ну, еще бы, такой замечательный слушок – правильная староста школы, гриффиндорская заучка Грейнджер, «загуляла»! Вот уж где было раздолье для хогвартских сплетников – новость о том, что девушка несколько раз ночевала не в своей спальне, теперь раздули до небывалых размеров.
Лаванда и Парвати, не умолкая, трезвонили на всех углах о «любовных похождениях» своей бывшей соседки по комнате. И ладно бы там были просто досужие домыслы… хуже всего, что сплетни были наполовину правдой: Гермиона действительно не ночевала в своей комнате, и действительно этому имелась романтическая подоплека. Вот только «шлюхой» и «коварной сердцеедкой», как ее теперь за глаза обзывала Лаванда, Грейнджер не была. Но кто же в это теперь поверит? Уж точно не охочие до сплетен студенты (а преимущественно, студентки) Хогвартса.
- Итак, мисс Грейнджер… - строгий голос МакГоннагал заставил девушку очнуться от своих невеселых мыслей. – Признаться, я не любительница повторять глупости, тем более произнесенные собственными учениками, однако до меня дошли весьма неприятные слухи, касающиеся вас. Полагаю, вы знаете, о чем я говорю, и мне не придется пояснять вам дальнейшее.
Хоть слова декана и были весьма холодными, за этой показной жесткостью Гермиона угадывала искреннее беспокойство за нее. От этой мысли стало как-то теплее на душе.
- Вы правы, профессор. Сегодня утром я слышала, как несколько студентов обсуждали мое… отсутствие в комнате и гостиной этой ночью.
- Мне бы хотелось услышать вашу версию перед тем, как делать какие-либо выводы, - повинуясь новому взмаху волшебной палочки МакГоннагал, на столе появились две чашки с чаем и крохотная ваза с имбирным печеньем.
Гермиона поняла, что на этот раз ей повезло. Поблагодарив за чай и сделав небольшой глоток, девушка решила полностью, без утайки рассказать все профессору. Ну, если она чего-то и не договорила, то это ведь не было враньем. Кратко и не вдаваясь в чересчур личные подробности, она сообщила про свой разрыв с Рональдом Уизли (естественно, опустив факт его измены с Лавандой; девушка не хотела, чтоб ее друга и парня – пусть и бывшего – выгнали из школы в последний год обучения) и последовавшую после этого сцену ревности Гарри Поттера, а также про свое желание уединиться где-нибудь в тихом месте, где никто не будет допекать ее просьбами «наладить отношения».
- Когда я убежала из гостиной Гриффиндора вчера, то пошла в Выручай-комнату. Я хотела побыть одна, но там уже была Луна…
- Луна Лавгуд? – уточнила МакГоннагал.
- Да… Луна Лавгуд, - Гермиона почувствовала, как ее щеки слегка покраснели при упоминании о рейвенкловке. Сразу вспомнилась сцена их утреннего пробуждения и то, что почти произошло потом... Девушка понадеялась, что профессор ничего не заметила.
- Так вот… Когда я вошла, Луна спала, и я не стала ее будить. В Выручай-комнате нашлись очень интересные книги, в том числе и по транфигурации, и последующие несколько часов я читала одну из них. Затем Луна проснулась, мы пили какао, а потом меня, кажется, сморило, и я уснула на диване… А утром Гарри разбудил нас стуком по стене. Вот, собственно, и все, - закончила девушка, глядя в лицо профессору МакГоннагал.
Пожилая женщина хмурилась, неосознанно постукивая кончиками пальцев по столешнице. Наконец, она вздохнула и, к удивлению Гермионы, устало потерла переносицу под очками. До этого девушка еще ни разу не видела столь откровенного проявления простой человеческой слабости у своего профессора.
- Мисс Грейнджер, вы поступили очень опрометчиво, когда решили таким способом избежать внимания со стороны мистера Поттера и мистера Уизли, - сурово начала МакГоннагал, но под конец все же смягчилась: - Однако, принимая во внимание ваше эмоционально состояние после разрыва с мистером Уизли, это простительно. И все же постарайтесь в будущем избегать подобных необдуманных действий, если не хотите и дальше оставаться объектом сплетен и слухов.
- Я все понимаю, профессор, - Гермиона действительно сейчас была зла на себя за тупоголовость, хотя и осознавала, что еще легко отделалась. Она ожидала куда более сурового наказания, чем просто выговор.
И все же МакГоннагал не была бы собой, если бы не сняла с нее баллы:
- Как вам известно, нахождение вне гостиной факультета после отбоя является нарушением школьных правил, мисс Грейнджер. Поэтому я снимаю с вас и с мисс Лавгуд по пятнадцать баллов.
На этом разговор можно было считать завершенным. Попрощавшись с деканом Гриффиндора, девушка направилась в гостиную. На улице стояла удивительно ясная и теплая для ноября погода, и Гермиона, изменив своей привычке просиживать все выходные в библиотеке, в кой-то веке решила прогуляться вдоль озера. Ей необходимо было обдумать сложившуюся ситуацию – и желательно в тишине и одиночестве.
Стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды, направленные на нее, Гермиона быстро переоделась в теплую мантию и направилась к главному входу. На улице ярко светило солнце, что поднимало настроение после многих дней сплошных серых туч. Водная гладь, частично оттаявшая во время оттепели, была бледно-голубой и переливалась в солнечных лучах. Где-то на дне озера Гигантский Кальмар, должно быть, крепко спал, потому что ни одного его щупальца не было видно на поверхности, как это обычно бывало ранней осенью или в начале лета.
Гермиона неторопливо шла вокруг озера, просто наслаждаясь потоком свежего воздуха. Ветер был легким, хотя и по-зимнему холодным. Девушка не надела шапку, и теперь упрямые пряди развевались, как им вздумается, и то и дело попадали в глаза, отчего Гермиона все время недовольно убирала их за спину.
События последних недель были… необычными. Они вызывали бурю эмоций, с которой трудно было справиться. Но, что самое удивительное, эмоции эти были, преимущественно, положительными. Даже приятными. Привычная к строгому логическому мышлению, Гермиона попыталась разобраться в том, что чувствует.
Итак, что мы имеем… Отношения с Роном, кажется, разорваны окончательно. И если раньше девушка хотела хотя бы сохранить их дружбу, боясь остаться в одиночестве, то теперь почему-то испытывала лишь облегчение. Если подумать, никаких общих интересов или хотя бы похожих взглядов на жизнь у них не было. Теперь, напротив, было трудно понять, что же связывало их с Роном раньше. Разве что Гарри? Гарри…
При мыслях об этом парне староста невольно покраснела. В последнее время отношение к ней Поттера вдруг резко изменилось с отметки «дружеское участие» на «пылкую влюбленность». И больше всего Гермиону расстраивало то, что она каким-то образом умудрилась прозевать момент этой перемены, хотя всегда считала себя проницательным и чутким человеком. Видимо, не так уж хорошо она знает своего лучшего друга, как ей казалось. С Роном дело обстояло куда проще – не зря девушка когда-то отчитывала того за эмоции на уровне чайной ложки.
Вспоминая все их совместные приключения, в которые они втроем попадали, Гермиона только сейчас поняла: в большинстве случаев, из передряг вместе выбирались лишь она и Гарри, в то время как Рон, зачастую, по собственной воле оставался в стороне. Стоит вспомнить хотя бы второй курс или четвертый, когда все отвернулись от Поттера… не говоря уже о «палаточной эпопее» вместо седьмого года обучения… Стоило признать, что Гарри всегда был ей ближе по духу. Возможно, парень чувствовал то же самое, потому-то его чувства по отношению к девушке из дружбы переросли в нечто большее.
А что она сама чувствовала к Гарри? Определенно, ее к нему влекло – как минимум, на физическом уровне. Иначе как объяснить то, что, перебрав огневиски, они… но эта мысль была слишком смущающей, чтоб додумать ее до конца. Девушка почувствовала, как вновь невольно вспыхнули щеки, и поежилась от пронзительных порывов ветра.
Небо постепенно заволакивало тяжелыми тучами, и хотелось поскорее добраться до тепла, пока не начался снегопад. Впереди, на опушке Запретного Леса, виднелась хижина Хагрида, и гриффиндорка машинально пошла в ту сторону, все так же глубоко погруженная в размышления.
С Мальчиком-который-выжил ее связывали многие самые сильные воспоминания. Дружба, забота, участие, понимание… и неизменные опасности, сражения, война, потери… Раньше она всегда думала, что может найти опору в них двои – Гарри и Роне. Сегодня она уже не могла с уверенностью думать так же о младшем Уизли. И его измена была лишь последней каплей – сейчас девушка это с ясностью поняла. Как она раньше всего этого не замечала, не видела? Когда их «боевое» трио стало дуэтом?
Чувствуя, что мысли завели ее не в том направлении, которое планировалось вначале, Гермиона резко остановилась и только теперь осмотрелась по сторонам. Она стояла почти у порога хагридова дома. Оставалось надеяться, что полувеликан был внутри.
- О, здор
ово, Гермиона! – радостно пробасил Хранитель ключей Хогвартса и приглашающе махнул огромной рукой: - А я вот и чай как раз поставил. Ты… эт… давненько у меня не была, да… И Гарри с Роном тоже. Видать, сложный год выдался? Все ж таки седьмой курс… совсем большие уже стали…
В хижине лесника все было по-прежнему: весело плясал огонь в камине, побулькивал чайник с кипятком, то здесь, то там с потолка и стен свисали связки сушеных трав, кореньев и магических ингредиентов из Запретного Леса. Несмотря на кажущуюся неопрятность, здесь всегда было уютно и тепло.
Дремавший у камина Клык радостно поприветствовал девушку, бешено виляя хвостом, и, стоило той сесть за стол, тут же положил свою огромную голову ей на колени. Получив ведроподобную кружку с ароматным чаем и поблагодарив Хагрида, Гермиона принялась вежливо расспрашивать полувеликана о его «подопечных». Тронутый таким участием, Хагрид принялся рассказывать о «милашках мантикорах», которых припас для следующего урока у шестикурсников. Поток слов лился, при этом нисколько не мешая собственным размышлениям девушки.
Вскоре Хагрид заметил, что его не очень-то слушают, но не стал обижаться и дальше просто молча прихлебывал чай.
- Ты кексы-то чего не кушаешь? – вопрос полувеликана заставил задумавшуюся Гермиону встрепенуться. – Или, вон, варенья себе положи. Малиновое… сам закатывал.
- Спасибо, - гриффиндорка вежливо покачала головой, улыбнувшись. Всем была известна твердокаменность хагридовых кексов, чтоб отважиться попробовать их на зуб.
- Чегой-то ты такая хмурая, Гермиона? Случилось что? – в голосе полувеликана слышалось искреннее участие.
- Да нет… Все нормально, - пробормотала девушка. А потом неожиданно для себя добавила: - Просто с Роном поссорилась. И с Гарри, кажется, тоже…
- Ну, вы ж… того… и раньше ссорились, разве нет? Помиритесь обязательно, - убежденно заявил Хагрид. – Ты на Рона не серчай сильно… Ну, глупый он еще, как все мальчишки. Обидное что тебе сказал или сделал? Так он же не со зла, а так… Ну, разные вы, чего ж поделаешь… А с Гарри чего? Вы ж с ним никогда не ругались раньше, вроде. С Роном – эт да… А с Гарри ни разу еще.
Уж если простодушный и, прямо скажем, не слишком интеллектуальный Хагрид пришел к тем же выводам, что и Гермиона чуть раньше, значит, и правда подгнило что-то в Датском королевстве*. Удивительно только, что необходимо было столько времени и событий, чтоб девушка это поняла.
Попрощавшись с полувеликаном и пообещав заходить почаще, гриффиндорка направилась обратно в школу. С удивлением она заметила, что за чаепитием у Хагрида просидела довольно долго, так что уже успело наступить время обеда. А ведь, казалось, только что она вышла из кабинета МакГоннагал.
Но, несмотря на долгие размышления, это ей мало помогло. Казалось, вместо того она еще сильнее запуталась в себе и отношении к окружающим. Ей нравился Гарри… как человек, как друг. Но она не могла с уверенностью сказать, что он нравится ей как парень, с которым она хотела бы встречаться. Чего скрывать, в последние годы Поттер из растрепанного и немного испуганного мальчишки стал красивым, привлекательным юношей, довольно интересным, далеко не глупым… Однако была ли она в него влюблена? И могла ли влюбиться? Все-таки слишком недавно еще она рассталась с Роном, чтоб заводить новые отношения.
С другой стороны… почему-то подобных мыслей не возникло у нее сегодня утром, когда она едва… Да, черт возьми, необходимо было, наконец, назвать вещи своими именами: когда она едва не поцеловала Луну Лавгуд. Определенно, она не думала в тот момент о Роне, или Гарри, или о чем-либо еще, кроме нежных губ другой девушки, так дразняще близко находящихся рядом с ее собственными губами.
Однако мысль о другой девушке в
таком отношении… была необычной. А если представить, что Луна была парнем?.. Хотелось бы Гермионе с ней встречаться?
Природная честность, в том числе и перед самой собой заставляла гриффиндорку ответить «Да». Но это означало, что… О, да ради бога… она действительно, на самом деле влюбилась в Луну Лавгуд! И кто бы мог подумать…
Уже в который раз за день Гермиона остановилась как вкопанная от неожиданной мысли. Оказывается, полностью погруженная в свои раздумья, девушка автоматически почти дошла до Большого Зала. До него оставалось еще пара коридоров, но гриффиндорка не была уверена, что голодна. Хотя, скорее, причина не идти на обед у нее была иная: в Большом Зале, наверняка, уже сидели и Гарри, и Луна… Прямо сейчас Гермиона совершенно не была уверена в том, что способна спокойно обедать в одном помещении с двумя объектами ее душевных метаний.
Ее щеки все еще пылали от смущения и будоражащего трепета, когда за ней закрылась дверь спальни. Уф… действительно хорошо, что старостам школы выделялись собственные комнаты, иначе через полчаса пришлось бы прятаться куда-нибудь от назойливых соседок. В спальне она была совершенно одна, если не считать Живоглота, развалившегося в кресле.
Значит, она совершенно точно… влюбилась? А ведь всего три недели назад ей казалось, что ее сердце разбито навсегда. Даже забавно…
Гермиона вдруг тихо рассмеялась. Она влюбилась… Какое интересное, новое чувство… Да, действительно новое. Совершенно не похожее (ну, разве что чуть-чуть) на то, что она испытывала к Рону.
- Представляешь, Глотик? Я влюбилась в Луну Лавгуд, - девушка подхватила недовольного таким обращением кота на руки и прижала к груди, утыкаясь лицом в густую рыжую шерсть. Живоглот от такой наглости сначала опешил, но уже через секунду в громким мявом вырвался и спрыгнул на кровать. Это еще больше позабавило его хозяйку, и она снова рассмеялась, садясь рядом с ним.
- Ну, прости, Глотик, - с улыбкой Гермиона погладила своего любимца. – Просто у меня сегодня очень хорошее настроение.
На это кот высокомерно фыркнул, но милостиво позволил почесать себя за ухом.
- Что же мне теперь делать? – задумчиво спросила у него девушка.
- Мя-а-у, - басовито отозвался Живоглот и свернулся клубком, намереваясь вздремнуть.
- Ты, конечно, прав, - вздохнула Гермиона и призвала с полки одну из книг. – Если все время думать об одном и том же, ничего путного не выйдет.
----------------------------------
* цитата из речи Марцелла, трагедия «Гамлет» (У.Шекспир)
