Глава 4Мир порой может быть таким прекрасным. Например, когда солнечные лучи пробиваются сквозь тяжёлую грозовую тучу, или когда вы с друзьями веселитесь, наслаждаясь очередной упаковкой конфет «Зубом застучи, мышью запищи». Но прекрасней всего мир становится тогда, когда улыбается Лили Эванс.
К чему это лирическое отступление, спросите вы. А к тому, что несколько секунд назад могла осуществиться моя величайшая мечта – мы с Эванс могли поцеловаться. Но, знаете, судьба может быть такой непредсказуемой барышней, и вот только что она это продемонстрировала.
Наши губы почти соприкоснулись… и в этот момент за своей спиной я услышал заинтересованный голос:
— А что это вы тут делаете?
Мы моментально отстранились друг от друга. Лили покраснела и прикрыла рот руками. Она была похожа на ребёнка, которому было очень стыдно за содеянный проступок. Наполненный желанием въехать по лицу человеку, который нам испортил такой романтичный момент (которого я, между прочим, ждал и добивался целых четыре года!), я обернулся.
Около нашего столика стояли ребята-квиддичисты с Робертом Керри во главе. Про себя я подумал, что сегодня ночью я ему нанесу неожиданный визит и задушу его во сне подушкой.
— Привет, Роб, — произнёс я тоном, из которого сложно было не понять, насколько я недоволен.
— Привет, — улыбался мне Керри от уха до уха. — Ну что, пропустим по кружечке сливочного пива?
В это время ребята взяли по стулу и приставили к нашему столику. Я взглянул на Лили: она рассматривала свои руки и молчала, поджав губы. Её щёки всё так же пылали. Да уж, ситуация.
— Я вот читал за завтраком, что
Стоунхейвенские Сороки играют на следующей неделе с
Нетопырями Ньюкасла на внутреннем матче Британской Лиги. Ты на кого ставишь? — спросил Керри.
— Я считаю, что победа за
Сороками, — воскликнула Триша, не дав мне даже открыть рот. — И со мной согласно большинство, только Роберт стоит на своём.
— У них нет шансов,
Нетопыри их сделают в два счёта, — перекривила она Роберта. —
Сороки — многократные национальные чемпионы, — парировала девушка, но Роб только закатил глаза. — Тридцать два раза они брали кубок Национальной Лиги и дважды становились чемпионами Европы. Да твои ирландцы по сравнению с ними…
— Да умолкни ты уже! — не выдержал Керри. — Я от тебя эту речь уже седьмой раз за весь день слышу!
Девушка сложила руки на груди, надула губы и демонстративно отвернулась от него, но умолкла. Но спустя несколько секунд она снова начала доказывать Роберту, что у «его ирландцев» нет шансов на победу. Тейлор Ридд, наша отбивающая, и Джером Хэдли посмотрели друг на друга и тяжело вздохнули. Кажется, Триша и Роб здорово достали их своим спором.
— Тихо! — внезапно проорал на весь бар Адам Бенсон.
Реакция была соответствующей: притихли не только ребята, но и все остальные посетители «Трёх Мётел» тоже. Я его прям зауважал.
Адам довольно улыбнулся и продолжил:
— Идите обсуждайте это на улицу. У меня скоро уже отсохнут уши от этих разговоров, даже несмотря на то, что я обожаю квиддич, и во мне всё ещё горят большие амбиции о спортивной карьере.
Роб и Триша переглянулись. Адам поднял брови, удивляясь, почему эти двое ещё тут. Они тяжело вздохнули, недовольно взглянув при этом на друга, но всё же пошли на улицу.
Адам был очень доволен собой, что чётко отражалось в его выражении лица. Тейлор и Джером заметно расслабились, а их губы расплылись в улыбках. Кажется, политика Адама им тоже была по душе. Бенсон сделал глоток сливочного пива и поочерёдно взглянул на нас с Лили.
— Эти двое созданы друг для друга. Не понимаю, почему они ещё не вместе. Хогвартс скоро взорвётся от слухов о них. Хотя кому я это рассказываю… — он вздохнул, но прежде чем я успел что-то заметить по этому поводу, он перевёл тему: — Я слышал, что вы договорились с директором и МакГонагалл насчёт Рождественской вечеринки? — он посмотрел на Лили, ожидая ответа именно от неё.
Мне всегда нравился Адам. Основными причинами, по которым я взял его в команду, были его способность усмирить Роберта и Тришу и поддержать командный дух, когда тот иссякал даже у меня. А ещё он всегда приносил на тренировки булочки с корицей и своим характером очень напоминал мне Ремуса. Ну просто вылитый Люпин! Даже сейчас он пытался разговорить Лили, чтобы та не чувствовала себя неуютно. Обычно эту функцию исполнял Лунатик. Мне эта способность почему-то никак не давалась. Думаю, это обусловлено тем, что в присутствии Эванс я обычно либо не могу сказать ни слова, либо несу всякую несусветную чушь.
После нескольких секунд колебания Лили всё же ответила:
— Да, есть такое, — неуверенно произнесла она, заправляя прядь волос за ухо. — Они очень нехотя согласились, но, думаю, мой аргумент спас ситуацию.
— Что за аргумент? — спросила Тейлор.
— Я сказала, что практически все студенты остаются здесь на Рождество, — она взглянула на меня и подмигнула. Я был как никогда доволен собой. — И многие грустят по родителям и семейному очагу. А это довольно-таки неплохой способ отвлечься, — она пожала плечами.
Ребята согласно кивнули. Ко мне повернулся Джером и сказал:
— Да, это замечательная идея. Ходят слухи, что после этой вечеринки некоторые ребята собираются и дальше отмечать праздник, но в другом месте, — Лили уже открыла рот, чтобы напомнить, что это противоречит правилам школы и расспросить подробности, но Бенсон снова её опередил.
— К сожалению, не можем ничего сказать по этому поводу, — мне показалось, что он ткнул Хэдли в бок. — Но, откровенно говоря, надеюсь, что это правда, и всё будет хорошо. В конце концов, для кое-кого, например, вас двоих и меня в том числе, это последний год в Хогвартсе. Я бы хотел провести это Рождество в кругу друзей, отрываясь на полную катушку. Сомневаюсь, что это получится под строгим надзором профессора МакГонагалл, — хохотнул он.
Выражение лица Лили сменилось. Она загрустила, но на её губах светилась еле заметная улыбка.
И я прекрасно знал, о чём она сейчас думает, ведь я об этом думаю ещё с сентября. Ещё полгода – и все мы разойдёмся своими путями. Придёт пора прощания с детством, хотя для многих из нас оно закончилось ещё этим летом, когда Волдеморт начал действовать открыто.
Единственное, о чём я просил Мерлина – не разлучать нашу скромную Мародёрскую компанию. Ну и, конечно же, чтобы Эванс наконец-то ответила мне взаимностью.
У меня мелькнула мысль, что всё это действо с командой затянулось, а мне жуть как хотелось побыть с Лили наедине. Осталось только придумать, как бы их так деликатно попросить уйти. Вот где Блэк или Люпин, когда они так нужны?
В этот момент я увидел, что Керри и Нельсон вернулись с улицы и уже направляются к нашему столику. Надо действовать быстро, иначе это затянется надолго.
— Ребята, а почему бы вам не пойти… в «Сладкое Королевство», например? Я слышал, что там сейчас огромные скидки на кексики. Вы же их так любите, — я округлил глаза для большей убедительности.
— Мы там уже были, — откликнулась Триша, которая как раз к нам подошла. Она потрясла большим пакетом сладостей. — У меня есть идея получше, капитан, — хитро улыбнулась девушка. Я насторожился. — Мы идём на озеро, кататься на коньках. И вы, мистер Поттер и мисс Эванс, идёте с нами.
— Не думаю, что это хорошая идея, Нельсон…
Но моё недовольное лицо было плохим аргументом в данной ситуации. Ребята одобрительно загудели и начали уговаривать меня на этот опасный шаг. Уговаривали все пятеро одновременно, и ни одного чёткого предложения я не услышал.
Внезапно их перебила Лили, громко откашлявшись. Мы все уставились на неё, но она смотрела только на меня.
— Да, мистер Поттер, это замечательная идея. Сейчас зима, в конце концов, самая пора кататься на коньках.
— Вот и решили, — поднялся со своего места, потирая ладони, Джером Хэдли. — Все на озеро! — поднял он руки в воздух, и ребята с восторженными возгласами направились к выходу из бара.
Я подскочил на ноги, помогая Лили надеть зимнюю мантию. Она снова выглядела довольной, и это не могло меня не радовать. Хоть я и ненавижу фигурное катание.
— Почему ты такой недовольный? — спросила она, когда мы вышли на улицу, где нас уже ждали ребята.
— Я терпеть не могу коньки.
— Дай угадаю: ты не умеешь на них кататься? — ухмыльнулась она.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, для того, чтобы догадаться об этом, не надо быть Шерлоком Холмсом, — пожала плечами Лили.
Они с Бродягой сговорились, что ли? Оба называют какие-то странные имена целый день! Сначала тот тип с итальянским именем. Как его там?.. Сомбреро? Нет, это что-то ближе к испанскому. Ромреро? Ромбекро? Ой, да ну его!
Теперь Эванс с непроизносимым именем. Готов поспорить, что они оба из маггловской литературы. Волшебники такого точно не выдумали бы. Ну разве они могут сравниться с простенькими Аланноном Пилльвиклем, Клиодной Багдасар и Гиффордом Обилертемоном?
— Просто ты ни разу за все шесть предыдущих лет не катался с ребятами на Чёрном Озере, — продолжила Лили. — Как вспомню, какие пируэты Ремус в прошлом году выписывал! Даже Питера он учил кататься, — она подняла брови, как будто указывая, что мне слабо покататься на чёртовых коньках.
— Какая ты, Эванс, наблюдательная, — саркастично скривился я. Но, должен признать, внимание с её стороны я оценил. — Ну не даётся мне оно, что я могу поделать?
— Ну, я даже не знаю… Попробовать, например? Ой, Поттер, не делай такое лицо. У тебя всё равно нет выбора. Я тебе помогу, — она улыбнулась самой доброй улыбкой, которую я когда-либо видел.
За время нашего разговора мы дошли к небольшому озеру на окраине Хогсмида. Там уже каталось множество людей, и у всех почему-то были очень счастливые лица. Ну как можно получать от этого удовольствие, кто-то мне может объяснить?!
Роберт, схватив Тришу за рукав, потащил её на горку с криком: «Будем кататься на попе с горы! Ненавижу фигурное катание!». О, надо будет его на тренировке как-то поощрить за столь мудрую фразу. Остальные ребята уже скользили по озеру с довольными лицами.
Мы трансфигурировали свои ботинки в коньки, и Лили первой вышла на лёд. Я перевёл недоверчивый взгляд со своих коньков на неё. Её глаза горели уверенностью и предвкушением. Она протянула мне руку.
«Эх, Эванс, теперь точно мне сына должна родить. Заставляешь делать меня невозможные вещи», — подумал я, но вслух произнести не решился.
Я несмело ступил на лёд. Как только вторая моя нога коснулась льда, я тут же упал. На самое мягкое место. Но, должен заметить,
падение это было совершенно не мягкое.
— Я уже предупреждал, что это безнадёжно? — саркастичным тоном спросил я Эванс, пока она помогала мне подняться на ноги.
— Поттер, ты мужик или флоббер? — внезапно воскликнула она. Вот прямо в самое сердце ранила.
Я храбро подскочил на ноги, но снова поскользнулся. Лили схватила меня под руку, и начала мой короткий курс молодого бойца. Или молодого фигуриста, называйте, как хотите.
— Так, Джеймс, осторожно… Левой, правой… Та-а-ак, молодец! Левой, правой… Нет, нет, не надо так её изгибать, стой!..
Но было поздно, я снова лежал на льду, разглядывая белые, пушистые облака, витающие в небе. Очень красивые, кстати. Она нагнулась надо мной, мило улыбаясь. Я улыбнулся от уха до уха в ответ.
— Поднимайся, мой маленький, миленький флоббер. Это только начало.
Как она меня сейчас назвала? Маленький, миленький… флоббер?! Ну и как мне это воспринимать? Радоваться или нет? Вроде и маленький, и миленький, и «мой», но в тоже время – флоббер. Флоббер, мандрагору мне в штаны! Ну, Эванс, держись. Поттер выходит на лёд!
Уже через сорок минут я делал небывалые успехи: мог сам стоять на ногах, не падая, и даже самостоятельно делал мелкие шажочки. Лили просто сияла от гордости. Я и сам на минутку подумал, что всё не так плохо, как я себе это представлял, но тут Эванс заявила:
— Ну что, а теперь ускоряем темп.
Я издал жалобный вздох, но в душе я орал: «Не-е-ет!», ─ во всю глотку и уничтожал это озеро миллионами «Бобмард».
Эванс взяла мои руки в свои. Она ехала вперёд спиной, переводя взгляд с моих ног на мои глаза в надежде, что я не поглядываю на неё ненавидящим взглядом. Я засмотрелся на неё и даже не думал, как там правильно ставить ноги, а просто ехал по инерции. Мы выехали на центр озера, где почти никто не катался, и Лили снова взглянула на меня. Она улыбнулась, и Вселенная для нас засияла миллионами ярких огоньков.
Это был момент, когда я забыл, как дышать. Она была так красива, и момент был такой волнующий… Я взял её за талию и притянул к себе, снова потянувшись к её губам.
Где-то вдали, в другой Вселенной, другие ребята веселились, смеялись, кричали. Мне даже показалось на минуту, что я услышал затяжной истеричный крик Сириуса: «ПОТТЕР!» ─ но я был слишком увлечён Лили, чтобы обратить на это внимание.
Казалось, что это затянулось в целую вечность. Я легонько коснулся её горячих губ, и в этот момент нас кто-то сбил с ног. Второй раз за день мне не дают нормально поцеловаться с Эванс! Да что же это такое?! Я этого дня ждал несколько лет, и у меня больше нет сил ждать.
Мы лежали на льду, распластавшись, и я чувствовал, что человек, сбивший нас с ног, лежал на мне. У меня в голове мелькала сотня мыслей о том, кто бы это мог быть. Хэбер? Ну, как по мне, он довольно ревнивый тип. Кто-то из девушек, до беспамятства влюблённых в меня? А вот они должны понимать, что шансов у любой из них нет.
Я услышал знакомое до боли бормотание и поднял взгляд.
— Поттер, ты идиот? Я же тебе кричал! Почему ты не отъехал в сторону?
— Блэк? Сам идиот! Ты мне чуть шею не свернул. Тоже мне, фигурист.
— Ах ты олень этакий, меня виноватым сделать хочешь?
Сириус начал меня колотить кулаками, а я мужественно отбивался. Со стороны это выглядело, наверное, забавно: два здоровых парня колотят друг друга, валяясь на льду. В процессе этой заварушки я поинтересовался у Лили, в порядке ли она. Она утвердительно кивнула, и я увидел, что она и Марлин МакКиннон стоят в метре от нас и смотрят на нас, как на полнейших дураков.
Стоп.
Марлин? Сириус? Неужели это то, о чём я подумал?
Я схватил Блэка за шиворот и прошептал на ухо так тихо, чтобы ни Лили, ни Марлин не услышали:
— Ты с МакКиннон на свидании, что ли, скотина?
— Сам ты, Поттер, скотина. А с Марлин мы случайно встретились в Большом Зале, поболтали, и я просто пригласил её в Хогсмид, — в этот момент он ударил меня в живот так, что я согнулся пополам (наигранно, конечно же. Не так уж сильно он меня ударил, честное слово). — Они смотрят на нас как на идиотов, — я не мог не согласиться с этим. — Вставай, Сохатый.
Лили и Марлин говорили о чём-то своём, а когда мы с Бродягой поднялись на ноги, они перевели на нас взгляды.
— Я уже немного устала, — сказала Лили. — Может, пойдём посидим?
Как же долго я ждал этого момента! Я уже не чувствовал ног, и мой зад жутко болел от бесчисленных падений, но сказать об этом Лили мне не разрешала гордость.
— Ну, вы идите, — сказал Блэк, помахав нам рукой. — А мы только недавно сюда пришли. Ну, иди уже отсюда, — округлил глаза он, когда я покосился на него.
Как только я сошёл со льда и трансфигурировал свои коньки обратно в ботинки, я выдохнул с невообразимым облегчением. Когда мы сели на лавочку, Лили обняла себя руками. Я начал волноваться, не замёрзла ли она.
— Может, лучше пойдём обратно в «Три Метлы»?
— Нет, давай посидим здесь, — помотала головой она. — Всё равно скоро стемнеет и надо будет возвращаться в замок. А отсюда открывается очень красивый вид на окраины Хогвартса.
Действительно, вид был просто замечательный. На замок понемногу опускались сумерки, небо было розово-голубым, шёл мелкий снег. Всё это создавало такую уютную атмосферу, что мне совершенно не хотелось уходить, хотя мороз уже понемногу меня пробирал.
— Я удивлена, что Сириус позвал Марлин на прогулку, — негромко сказала Лили. — Она сказала, что они случайно встретились в Грифиндорской гостиной, и Блэк пригласил её в Хогсмид.
— Мне он сказал то же, но упоминал Большой Зал, а не гостиную, — я сузил глаза. Что-то здесь не так, и сегодня вечером Бродяга не избежит расспросов об этой неугомонной блондинке.
— Они очень мило смотрятся вместе, — улыбнулась Эванс, наблюдая за тем, как Сириус гнался за смеющейся МакКиннон, сбивая всех на своём пути. — Итак, Поттер… — я насторожился, потому что после этой фразы обычно шли нравоучения. Она обратила свой взгляд на меня, но в её глазах не было и намёка на строгость, а её взгляд был необычайно мягким. — Это был замечательный день. Спасибо, — она слегка улыбнулась, — что вытащил меня из замка. Я уже начала задыхаться от обычных серых будней.
— Надеюсь, ты не думаешь, что это всё, — поднял брови я.
Поднявшись со скамейки, я указал рукой на тропинку, которая вела обратно в деревню. Лили поднялась, и мы отправились обратно в Хогсмид. На самом деле, я уже не знал, что придумать и куда пойти, моя фантазия себя исчерпала. Но мне безумно не хотелось, чтобы этот день заканчивался.
Этот вечер был самым волшебным. На наши макушки сыпались снежные хлопья, солнце уже заходило за горизонт, и небо было просто невероятно красивым: смесь розовых и оранжевых облаков, которые витали над верхушками деревьев, создавали просто невероятно уютную атмосферу. Сегодня даже холодный северный ветер, закрадывающийся за пазуху, не казался таким уж леденящим. Наоборот, из-за него мы
с Лили прижимались друг к другу всё сильнее, а я считаю, что в этом нет ничего плохого.
Мы медленной прогулочной походкой шли мимо магазинчиков и кафе, разговаривая о наших хобби и вкусах, и с этой девушкой я чувствовал себя в своей тарелке. Мне очень хотелось сделать что-то приятное для неё, но ничего не приходило в голову. И в этот момент я увидел вывеску цветочного магазина. И тут мне в голову пришла отличная идея.
Как раз в этот момент из книжного магазина вышли Ремус и Питер. Увидев нас, они помахали нам, и мы к ним подошли.
— Привет, ребята, — с широкой улыбкой нас поприветствовал Питер. — Вы ещё не собираетесь обратно в замок?
— Скоро будем возвращаться, — кивнул я. — Уже темнеет, да и теплее не становится, к сожалению.
Я посмотрел на Люпина. Он еле заметно ухмылялся, глядя на нас с Эванс, и я понял, что он доволен. Ясно было, что если я сейчас попрошу его задержать на секундочку Эванс, пока я зайду в цветочную лавку, он не сможет мне отказать. Я ему подмигнул и кивнул в сторону моей будущей жены, и он всё сразу понял. Только сейчас я начал понимать, насколько у меня замечательные друзья.
— Лили, — обратился к девушке Лунатик, — я слышал, что Слизнорт записал тебя в свой клуб?
— О, да, — подняла брови девушка. — Вот вчера была рождественская вечеринка. Ужасно скучная. Какой-то парень из Когтеврана постоянно пытался оказаться рядом со мной, чтобы рассказать о какой-то очередной магической войне между троллями и кентаврами. А я терпеть не могу Историю Магии! Только не говорите Алисе, она думает, что я разделяю её любовь к этому предмету.
Ремус понимающе улыбнулся и кивнул.
— Ребята, пока вы тут болтаете, я зайду в «Писсарро», — промямлил я, но, похоже, что меня услышал только Питер. Люпин и Лили уже увлеченно болтали о Трансфигурации.
Естественно, никакого «Писсарро» здесь и близко не было. Я влетел в магазин «Цветочки от Почки» и начал оссматриваться по сторонам. Там была целая куча самых разнообразных цветов. Некоторые из них я видел только на страницах книг по Травологии, и были они настолько прекрасны, что я не знал, на чём остановить свой выбор.
— Здравствуйте, я могу вам чем-то помочь? — спросила у меня седая женщина, которую, судя по надписи на её рубашке, звали Стелла. — У нас сейчас акция на ядовитые плотоядные растения — три по цене двух, — расплылась в улыбке она.
— О, нет, спасибо, я за плотоядными как-то в другой раз зайду, — улыбнулся в ответ я. Но эта шутка её, похоже, обидела. — Мне нужны цветы для девушки. Что-то необычное…
— Кажется, я знаю, что вам может понравиться, — не дав мне закончить, она подняла в воздух обе руки и резво зашагала в дальний угол магазина. Я направился за ней. — Вот, уэльские зимние одуванчики. На морозе превращаются в мергалии.
Поняв, что я понятия не имею, что такое мергалии, она закатила глаза и снова позвала за собой. Она подошла к окну и открыла его настежь. В комнату сразу попал пронизывающий зимний ветер. Как только большие голубые одуванчики оказались по ту сторону окна, произошло нечто невероятное. На месте пушистых «парашутиков» одуванчика начали появляться большие голубые лепестки. Они росли всё больше и больше, становились всё красивее, и в результате образовались роскошные голубые цветы, которые, казалось, светились изнутри.
— Это то, что надо, — даже не раздумывая, выпалил я.
Продавщица довольно ухмыльнулась и направилась к кассе.
Когда я вышел из магазина, ребята всё ещё стояли на прежнем месте и втроём над чем-то хохотали. Когда Ремус меня заметил, я показал ему большой палец, и он сразу потащил Питера подальше от нас, предварительно попрощавшись с Лили.
— Ну что, купил перо? — на её губах всё ещё светилась улыбка.
— Эм… ну, не совсем перо, — протянул я и взлохматил волосы.
Запакованный в бумагу букет был у меня за спиной. Лили убрала за ухо прядь волос и в непонимании подняла бровь.
— Ты же, вроде, в «Писсарро» ходил?
— Э-э-э… не совсем в «Писсарро», — снова моя рука потянулась к волосам.
И снова Лили подняла бровь. Только теперь вторую.
Тянуть время я не видел смысла, поэтому я достал букет из-за спины и протянул его Эванс.
— Это что? — поинтересовалась она, рассматривая упаковку со всех сторон.
Я замялся.
«О, Лили, это тебе. Я выбрал этот чудесный букет для тебя. Я в тебя влюблён с третьего куса». Или:
«Ты прекрасна как эти цветы, Лили. Я от тебя без ума уже четыре года». Или так:
«Лили Эванс, ты самая замечательная девушка на свете. Эти цветы тебе, я тебя люблю».
Даже не знаю, какой из этих трёх вариантов наименее ужасен. Я стоял и молчал, только открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, а Лили смотрела на меня в ожидании ответа.
— Это тебе, — всё, что я смог выдать.
Эванс округлила глаза и, видимо, хотела сказать что-то очень саркастичное, но потом передумала. Она сжала губы, чтобы не рассмеяться или улыбнуться, и начала открывать упаковку. Когда Лили развернула обёрточную бумагу, она приоткрыла рот от восхищения. На наших глазах скромный, хоть и большой, букет одуванчиков превращался в роскошный букет голубых мергалий.
Она подняла на меня глаза, когда трансформация цветов закончилась. В её взгляде мерцали огоньки радости, восторга, восхищения и, может быть, чего-нибудь ещё. Чего-то, что я не смог разобрать.
— Ого, Джеймс, они… они волшебны, — она вздохнула и расплылась в улыбке.
И тут я понял, что сделал всё возможное для того, чтобы наше первое свидание стало запоминающимся. Я был горд собой как никогда.
Я взлохматил волосы и тоже улыбнулся.
— Я…
Так и хотелось закричать, что я влюблён в Лили, но я знал, что ещё слишком рано для таких откровений. И, мне показалось, что Эванс этого и ожидала, но я поступил по-своему.
— Я очень рад, что они тебе понравились, Лили.
Она подошла ближе и обняла меня. Я даже и не представлял, что в её объятиях так тепло. Потом она поцеловала меня в щеку, и это было нечто, чего я совершенно не ожидал. Моё сердце просто выскакивало из груди.
Прижав букет к себе и взяв меня под руку, она мечтательным голосом произнесла:
— Уже темнеет, может, вернёмся в замок?
Я утвердительно кивнул, и мы пошли обратно к Хогвартсу. Никогда прежде разговоры ни о чём с Лили не давались так легко, как по пути в школу.
Когда мы оказались у гостиной, я подумал, что будет лучше попрощаться с Эванс здесь, а не в наполненной людьми комнате. Слухи в замке и так распространяются с немыслимой скоростью, не хотелось им этой скорости прибавлять. И, похоже, наше с Лили мнение об этом совпало, так как она тоже остановилась около портрета.
— Спасибо за этот день, Поттер, — сказала она и заправила прядь тёмно-рыжих волос за ухо. — Лучше я бы его провести не смогла. Увидимся, — она улыбнулась на прощание и снова прижалась ко мне в тёплом объятии.
— Увидимся, Эванс, — почти прошептал ей на ухо я.
Я только успел вдохнуть аромат её волос, когда она отстранилась и, произнеся пароль, вошла в гостиную. Мергалии Лили снова превратились в голубые одуванчики, и она направилась к себе в спальню.
В общей гриффиндорской комнате у камина сидели Ремус и Сириус, а Питер как раз спускался к ним по ступенькам со спальни. Увидев меня в проходе, в их глазах мелькнули задорные и любопытные огоньки. Я подошёл к друзьям и по привычке упал в кресло.
— Ну здравствуй, Дон Жуан, — воскликнул Блэк, потирая руки.
— Снова начитался маггловских книг и обзываешь меня? — наигранно обидчиво посмотрел на него я.
— Ну почему сразу обзываешь?.. — начал было Бродяга произносить речь, но я его остановил жестом руки.
— Потому что в этом весь ты, — сказал я, и Ремус с Питером не смогли со мной не согласиться. — Ты мне ни слова не сказал о том, что собирался пойти с МакКиннон в Хогсмид! — почти шёпотом сказал я, наклонившись к Сириусу поближе.
— Что? — воскликнул Люпин, пока Хвост от неожиданности давился сливочным пивом. — Они ходили на свидание, и Бродяга ничего не сказал?
— Вот видишь, какой ты плохой человек? Даже Лунатик в шоке от этого поступка!
— Давайте не здесь поговорим об этом? — сузил глаза Сириус. — Потом, в комнате обсудим. И твое, Сохатый, свидание с Эванс тоже, — он ткнул мне бутылку сливочного пива и откинулся в кресле.
— Какое мудрое решение, — поднял брови Люпин, и я не сдержал смех. — Надеюсь, вы, ребята, помните, что задолжали мне одну игру в плюй-камни, — сказал он с важным видом и расслаблено откинулся в кресле. Мы с Сириусом не смогли сдержать жалобный звук, рвущийся из наших грудей, и всем было понятно, почему: мы с Блэком ненавидели эту игру.
Вы спросите: «Как же так случилось?». А случилось так, что в один прекрасный зимний вечер нам с Бродягой было очень лень писать эссе по Истории Магии, и это за нас сделал Люпин, взамен на что мы задолжали ему по желанию. А Ремус иногда может быть очень хитрым и подлым. Вот как сейчас – он взял и испортил нам вечер одним предложением.
— Сами виноваты, — пожал плечами Лунатик, когда мы слёзно просили его придумать что-то другое. — Не надо было лениться. Теперь расплачивайтесь. Итак, чего же вы ждёте? — ехидно потер руки он. — Проигравший будет убираться в нашей комнате сегодня. Без магии.
— Да ты издеваешься! — хором воскликнули мы с Сириусом, но Люпин только помотал головой с невинным взглядом.
— Нет, не издеваюсь. Хаос в комнате продолжает набирать обороты, и я уже не выдерживаю. Кроме того, это — лучший способ заставить вас сделать это.
— Ты хотел сказать, перекинуть эту обязанность на кого-то из нас, — недовольно пробурчал Сириус, а Люпин только ехидно улыбнулся.
— Это будет интересно, — улыбнулся Питер, устраиваясь поудобнее в своем кресле.
Как вы понимаете, ни я, ни Сириус не горели желанием убирать бардак в нашей святыне. А всё потому, что несколько дней назад мы вчетвером решили вспомнить, так сказать, молодость. И взорвали туалет на втором этаже. Знаю, задумка так себе, но эта ностальгия… это непередаваемо.
И все боеприпасы, которые предназначались для этой миссии, находились, естественно, в нашей комнате. Все ингредиенты взрывных зелий (среди которых были и зловонные, и липкие, и просто противные на вид предметы), куча исписанных листов пергамента, пролитые на ковер чернила, вонючие носки Питера и Сириуса… Короче, впечатлений при уборке у кого-то из нас будет куча.
Эта игра была просто ужасной. Мало того, что Сириус выиграл, так он ещё и решил станцевать свой фирменный победный танец на столе. Понятное дело, девушки, сидящие в это время в гостиной, просто сходили с ума и давились слюной, но нам троим было не до этого, — надо было снять его со стола как можно быстрее. Этот танец был отвратительным и восхитительным одновременно. Еле усадив Сириуса обратно в его кресло, мы достали волшебные шахматы.
Через несколько минут к нам подошёл Фрэнк Лонгботтом. Он сел на краешек дивана, около Ремуса, и глубоко опечалено вздохнул. Такой вид, как сейчас, у парня был каждый раз, когда на тренировке по квиддичу у него что-то не получалось.
— Привет, ребята, — сухо сказал он. — Как ваш день?
— Отлично, — отозвался Сириус, который сидел к нему спиной. Лонгботтом стал ещё более грустным. — Просто замечательный! А у тебя как дела, Фрэнки?
Он обернулся и с всё ещё торжествующим взглядом глянул на Фрэнка. Улыбка тут же сползла с его лица, и уже более серьёзным тоном он спросил:
— Эй, что случилось? Чего нос повесил?
— Если я вам расскажу, вы будете смеяться.
— Ну же, Фрэнк, мы же не дети! — воскликнул Питер, всплеснув руками.
— Действительно, — кивнул Люпин. — Мы тебя поддержим в любом случае.
Лонгботтом обвёл нас всех недоверчивым взглядом, но через мгновение его лицо стало более умиротворённым.
— Ну ладно. Но только никому ни слова! — пригрозил он нам пальцем.
Я выставил руки перед собой в успокаивающем жесте. Должен сказать, что Фрэнк здорово нас заинтриговал.
— Мы поссорились с Алисой.
— Ну и с чего нам над этим смеяться? — спросил я, нахмурившись.
— Да погоди! Дело не в самом факте ссоры, а в её причине.
Люпин поднял брови, ожидая следующую фразу, но Фрэнк не горел желанием её произносить. Он глубоко вдохнул и протянул Питеру журнал, который до сих пор держал свёрнутым в руках.
Это был декабрьский экземпляр женского журнала «Ведьмополитен». Питер удивлённо раскрыл глаза, взяв его с рук Лонгботтома, но всё же его развернул.
— Тридцать четвёртая страница, если не ошибаюсь, — пробурчал Фрэнк.
Хвост открыл журнал на указанной странице, и его глаза забегали по тексту, а губы расплылись в улыбке. Через несколько секунд он закрыл кулаком рот, чтобы не рассмеяться, и душился от смеха.
— Извини, дружище, — сказал он. — Извини… просто это…
Он не закончил фразу и, выронив журнал, закрыл лицо руками. Он истерично хохотал, и Сириус, сгорая от интереса, подбежал к нему и поднял с пола этот журнал прежде, чем это успел сделать Фрэнк. Лонгботтом снова стал угрюмым.
Бродяга взглянул на нужную страницу, и его глаза стали похожими на два галлеона. Затем он попытался придать своему лицу серьёзности и подошёл ко мне.
— Джеймс Карлус Поттер, — он так официально начал предложение, что, хоть я и сидел в кресле, меня в него вжало ещё больше, — согласитесь ли вы быть моим партнёром по тесту на один вечер?
— Чего? — спросил я под дружный смех ребят.
Фрэнк, похоже, уже не чувствовал себя так удрученно, поэтому я решил подыграть Блэку.
— Отлично, — воскликнул он. — Итак, тест «Насколько хорошо вы знаете своего партнёра».
— Ну и название, — сказал Ремус Фрэнку. — Уже по нему понятно, что ничего хорошего после его прохождения не случится.
— Знаю, — кивнул Лонгботтом. — Но, Алиса – девушка с характером. Против неё не попрёшь.
— Итак, мистер Поттер, всего я вам задам шесть вопросов. Вопрос номер один, — между тем сказал Сириус. — Когда у вашего партнёра день рождения?
— Третьего ноября, — сказал я уверенным тоном.
— Верно! Второй вопрос: какая волшебная палочка у вашего партнёра?
— Что? Откуда я знаю, какая у тебя палочка? — возмутился я. Сириус обиженно глянул на меня, надув губы и подняв брови, как это иногда делает Алиса, девушка Фрэнка. — Ну, чёрная.
Сириус недовольно помотал головой и объявил, что мой ответ заслужил только половину балла.
— Третий вопрос: любимый цвет вашего партнёра?
— Эм-м-м… чёрный?
— Нет.
— Серый?
— Нет.
— Красный?
— Нет!
— Гриффиндорский? — в отчаянии выдал я.
— А такой существует? — Сириус пожал плечами. — А даже если и существует, всё равно нет.
— Так какой же? — спросил я, закатив глаза.
— А какой цвет у боли? — задумчиво протянул Сириус.
— Что?! — моему удивлению не было предела. — Его не существует!
— Латентный мазохист, — прошептал Ремус, но его всё равно все услышали. Питер и Фрэнк уже катались по полу от смеха, в буквальном смысле.
— Ладно, дальше, — отвлёкся от своих размышлений Сириус и вернулся к журналу. — Вопрос номер четыре: моё любимое блюдо?
— О, ну это совсем просто. Собачий корм и кость.
— Ах, шутник, — махнул рукой Блэк. — Я кости не люблю. Давай нормально отвечай.
— Ну ладно. Жареный картофель с грибами и зеленью, большой стейк и пирожки с яблоками.
— Ты был бы идеальным домашним эльфом, — сказал Бродяга. — Пятый вопрос: какой рукой пишет ваш партнёр?
— Левой.
— Нет, дурашка, я амбидекстр.
— Идиот ты, а не амбидекстр. Ни разу не видел, чтобы ты писал обеими руками.
— Вот, ты не обращаешь на меня внимания, — начал истерику Сириус, и тут уже я не выдержал и разразился хохотом.
— Давай уже задавай последний вопрос, — нетерпеливо сказал я, немного успокоившись.
— Хорошо. Какой любимый вид спорта вашего партнёра?
— Да это же очевидно. Квиддич, конечно.
— А вот и нет, — поднял брови Блэк. — Мой любимый вид спорта – гольф.
— Это ещё что? — опередил мой вопрос Фрэнк. — Звучит страшно.
— Это маггловский вид спорта. Они специальными палками закатывают шары в ямочки.
— Звучит смертельно скучно, — отозвался Питер, и Сириус одарил его неприветливым взглядом. — А как же квиддич?
— Любить квиддич в наше время – слишком примитивно. Все любят квиддич. А я – не все.
— Да что ты говоришь, — с нескрываемым сарказмом сказал я, подперев щеку рукой.
Сириус кивнул, округлив глаза, создавая впечатление, что говорит он абсолютно серьёзно. Затем он посмотрел в результаты теста и изрёк вердикт:
— Значит, три с половиной правильных ответа. «Вы не очень хорошо знаете капризы вашей второй половинки, — после этой фразы Блэк поднёс руку к груди, выпятил губу и сдвинул брови, и стал похож на типичную глупенькую блондинку из маггловских фильмов. — Вам стоит получше узнать друг друга, иначе рано или поздно вы можете наткнуться на непонимание между вами и вашим партнёром». Понял, Джим? Тебе стоит получше меня узнать, иначе обижусь!
— Пресвятые тыковки, я чуть в штаны не наложил от такой угрозы!
На какой-то момент все мы пятеро затихли. Но потом всю Гриффиндорскую гостиную разразил громкий хохот.
— Мне кажется, — сказал Лунатик, когда мы немного успокоились, — что в этом тесте не хватает одного вопроса. Так сказать, для завершения этой истеричной картины.
— Какого же? — спросил Бродяга.
Люпин подозвал его к себе и прошептал что-то на ухо. Блэк повернулся ко мне и, хитро сузив глаза, улыбнулся. Затем он оглянулся, осмотрев комнату, и, снова усевшись напротив меня, заглянул в глаза. Громко и чётко, самым серьёзным тоном, которым он мог говорить, он просил:
— В кого влюблён ваш партнёр?
Я закрыл глаза руками и расхохотался снова. Фрэнк, еле сдерживая смех, сказал:
— Да весь Хогвартс знает в кого!
— Лили Эванс! Любимая моя… — пропел Сириус, изображая, что он танцует вальс с невидимой девушкой. — Эванс! Эванс!
Затем он нагнулся и сделал вид, что целует свою невидимую партнёршу. Когда он закончил надо мной подтрунивать, вид у него был такой довольный, что, казалось, он сейчас взлетит к потолку как надувной шарик.
Мы долго сидели у огня, смеялись и шутили, разговаривали, играли в волшебные шахматы (плюй-камни Ремус сам выбросил в окно после того, как эпично проиграл Питеру) и беззаботно потягивали сливочное пиво из бутылок.
И никто из нас не заметил Лили Эванс, сидящую в дальнем тёмном углу гостиной, укутанную в плед и наблюдающую за всем происходящим с мечтательной улыбкой на лице.
