Глава 4. Дневник Гермионы ГрейнджерГермиона возвращалась в башню Гриффиндора, когда её догнали Рон, Гарри и Джинни.
— Гермиона, где ты была? Мы тебя искали, а ты как сквозь землю провалилась! — спросил у неё Рон.
— Мы хотели пойти вчетвером в Хогсмид, помнишь? — напомнила Джинни.
— А, да… — растерялась Гермиона. — Извините, ребята, в следующий раз сходим обязательно.
— Так где ты была? — повторил Гарри вопрос своего друга.
— А я… я была в библиотеке, готовилась к завтрашней трансфигурации. Вы же знаете, я люблю учиться, да и времени обычно мало — я всё-таки староста школы, а уроки нужно делать, — ответила Гермиона и слегка улыбнулась.
— Но я смотрела в библиотеке, тебя там не было. Я первым делом пошла туда, мы ведь знаем твою страсть к учёбе.
— Да я сначала отправилась в ванную старост, чтобы расслабиться, а потом уже и за учёбу села. Ты, видимо, искала меня тогда, когда я была в ванной, — вновь попыталась отмазаться гриффиндорка. Она знала, что врать у неё не очень получалось, но её добродушные друзья ей всегда верили. Ведь она не могла заниматься чем-то плохим и вообще что-либо от них скрывать.
— А что это у тебя в руках? — спросил Рон, когда увидел, что девушка сильно прижимала к себе какую-то тетрадь.
— Да это я так, решила планы записывать, а то ничего не успеваю, — помедлив, ответила Гермиона и слегка покраснела.
Друзья дошли до башни, назвали пароль и вошли внутрь. Гарри и Рон сразу же устремились к креслам возле камина. Рыжеволосый парень достал из укромного места шахматы и разложил их на столике.
— В этот раз я выиграю, имей в виду! — воскликнул Гарри, расставляя свои фигуры. Рон лишь улыбнулся ему в ответ.
Джинни прошла вслед за мальчиками и села на рукоятку у кресла рядом с Гарри.
— Гермиона, не хочешь посмотреть на реванш-партию мальчиков? — спросила она у неё.
Гриффиндорка посмотрела на них и помотала головой.
— Извините, я очень устала и уже, пожалуй, спать пойду.
— Спокойной ночи, Гермиона, — почти хором произнесли ребята и посмотрели на шахматную доску. Гермиона же поднялась вверх по лестнице в спальню, не услышав бормотания Джинни:
— Какая-то она сегодня странная.
Гриффиндорка зашла в пустую спальню — девочки ещё не вернулись из Хогсмида — и села на свою кровать. Она взглянула на дневник, который держала в руках. Он был обыкновенный, чёрный, кожаный. А так же, довольно увесистый — было видно, что он много использовался, и далеко не одна страница в нём исписана.
Девушка с трепетом открыла дневник и взглянула на первую страницу, где было написано:
Личный дневник
Гермионы Джин Грейнджер
1998 год
— Это просто невероятно, — пробормотала девушка. Она, конечно, уже и Малфоя из будущего повидала, и смерть Северуса Снейпа увидела, но ей всё равно не верилось, что всё это возможно, что этот дневник, который она держит сейчас в руках, действительно из будущего. Ей казалось безумием, что этот дневник, который писала она сама, но вроде как и не писала, потому что настоящая нынешняя она этим не занималась.
1998 год… Это через два года ещё, когда она будет находиться на седьмом курсе, либо же уже его закончит и начнёт работать — зависит от месяца.
Она перелистнула первую страницу и увидела свой аккуратный почерк, которым был исписан лист. Она глубоко вздохнула и принялась читать:
3 мая 1998 года
Вчера была битва за Хогвартс. Это было что-то невероятно страшное. Пожиратели смерти напали на школу, и мы должны были максимально уберечь её. Мы пытались наложить на Хогвартс всевозможные защитные чары и увести как можно больше учеников, ведь большая часть из них — это маленькие дети. Пожиратели были беспощадны, они убивали всех на своём пути.
Я не могу поверить, что нет больше в живых стольких хороших людей… Ни жизнерадостной и весёлой Нимфадоры, ни такого ответственного и спокойного Ремуса. Мне очень жаль их сына Тодда, ведь он частично будет как Гарри, у которого Волан-Де-Морт убил родителей в детстве, и тот остался сиротой. Как же мне хочется это изменить!
Особенно было страшно, когда Гарри ушёл в лес и никого не предупредил. Он отправился к этому отвратительному магу и отдался ему. Я безумно рада, что с ним ничего не случилось из-за того, что он сам является крестражем. Когда Волан-Де-Морт направил на него смертельное заклинание, то оно убило не его самого, а частицу души мага, таким образом, Гарри выжил и после убил его.
Гарри рассказал, что ему помогла Нарцисса Малфой. Как же в это сложно поверить! Оказывается, если бы не она, то Гарри мог бы быть мёртв, и тогда тьма воцарилась бы над магловским и магическим мирами. Сложно поверить в то, что Малфои изменились. Они либо чувствовали, что победа за Гарри, и тогда им нужно выглядеть не как предатели, либо они жалкие трусы, которые были с Волан-Де-Мортом лишь для того, чтобы тот их не убил.
Мне кажется, что, скорее всего, это второе, потому что они не участвовали в поджоге Хогвартса. Это было просто ужасно. Я думала, что большинство Пожирателей осознают свою вину или покаются после падения тёмного мага, а они сделали просто ужасное — подожгли Хогвартс тем же заклинанием, каким пользовался Крэбб в Выручай-комнате. Они подожгли Хогвартс Адским пламенем. А ведь многим известно, что это пламя очень сложно потушить — оно поглощает всё на своё пути. Мне сложно поверить, что замка больше нет — вместо него остались одни руины. Но я очень надеюсь, что его отстроят, вернут. Профессор Макгонагалл очень рвётся этим заняться. Хотя это будет уже далеко не тот Хогвартс, в котором мы учились. Мне жаль, что мои дети не смогут побывать в той сказке, в которой побывала я.
Больше всего я не могу смириться с тем, что Пожиратели воистину беспощадны. Ведь они подожгли не только Хогвартс, но и всех тех… мёртвых людей, что лежали там. Их даже похоронить достойно не могут. Я не могу сдерживать слёз, особенно после смерти Фреда. Это просто что-то… Я видела, как Джордж склонился над телом своего брата. Я видела, как люди убиваются из-за мёртвых, но такую картину я наблюдала впервые. Ведь он потерял не просто брата, а брата-близнеца, с которым был очень сильно связан. Джордж, такой вечно весёлый… Я впервые видела, как он не просто плакал, а рыдал, пытаясь добиться от Фреда хотя бы слова. Он хотел увидеть, что его брат ещё жив, что он с ним… Я стояла и не могла сдвинуться с места, я просто не могу поверить в то, что теперь это не два весёлых близнеца, а лишь один, находящийся в полном отчаянии. У меня текли слёзы, но надо было продолжать битву, и я боролась. Боролась за Ремуса, за Нимфадору, за Фреда. За ранее погибшего Сириуса Блэка — крёстного Гарри. За всех тех, кто погиб в этой войне.
А потом они подожгли Хогвартс, и моё сердце остановилось… Ведь там находились тела любимых и близких, а так же ещё и живые люди! И все они погибли от Адского пламени. Хагрид, Невилл, Парвати, профессор Флитвик… Только Минерве Макгонагалл удалось выбраться — она была недалеко от выхода.
Я никогда не смогу забыть этот день. Я очень надеюсь, что теперь, после смерти Волан-Де-Морта, всё встанет на свои места, и все Пожиратели, которые не заслуживают жить среди людей, будут отправлены в Азкабан. Я надеюсь, что они получат по заслугам за такое огромное количество смертей…
Я не знаю, зачем я завела этот дневник… Возможно, я и писать здесь больше никогда не буду. Но мне просто надо было выговориться, ведь с кем-то живым сейчас говорить трудно — мало кто отошёл от произошедшего, и каждое слово причиняет боль.
Гермиона всхлипнула и отложила дневник. Да, Малфой уже говорил о том, что произошло второго мая 1998 года, но она не знала, кто погиб, и сейчас ей было очень тяжело. Как она теперь будет смотреть на этих людей, зная, что через полтора года их не станет? Хочется кричать и рассказать им всё, как-то помешать такому количеству смертей. Но она понимала, что это сложно. Цель, с которой переместился к ним Малфой, это предотвратить последующий бунт. А эта битва… Она всё равно должна произойти. Не 2 мая, так 12 или 16. Ведь когда-то же должна быть финальная битва между Гарри и Волан-Де-Мортом. Не погибнут эти люди, так погибнут другие… Хотя, зная точные события, она могла всё же уберечь некоторых людей от смерти и даже помочь всем схоронить своих близких, а не смотреть на пепел от них.
Собравшись с мыслями, Гермиона смахнула с щёк слёзы, поджала губы и вновь взяла дневник в руки. Подумав немного, она решила продолжить читать.
7 июня 1998 года
Прошло уже больше месяца с той роковой битвы, но никто ещё не может ничего забыть. И магический, и магловский мир восстанавливаются после огромных потерь. Министерство магии вместе с мракоборцами вылавливают пожирателей смерти и сажают их в Азкабан.
Удивительно — Гарри пожалел Малфоев и не упёк их в Азкабан лишь за то, что Нарцисса не выдала Тому-Кого-Нельзя-Называть, что Гарри жив, а не мёртв. Нет, конечно, за это огромное ей спасибо, но ведь она могла действовать только из принципа, чтобы остаться в живых. Ведь если бы она сообщила тёмному лорду такую новость, он наверняка бы сильно разгневался.
Вокруг меня находятся одни сплошные мумии — все мои друзья бледные и грустные. На этих лицах так много страдания и совершенно не видно улыбок, а сама я улыбаться тоже не могу. Я бы с удовольствием всё забыла и попыталась бы поднять друзьям настроение, но я просто не владею такой магией. Из всех нас только Джинни, кажется, живая. Ей было очень больно после смерти Фреда, потому что близнецы были для неё самыми близкими братьями из всех. Но она, видимо, понимала, что такой настрой ни к чем не приведёт, и что надо жить дальше, ради всех погибших. Она пыталась всех вокруг расшевелить и оживить. Поначалу, у неё не очень это получалось, потому что все просто не хотели даже думать о веселье и всячески сопротивлялись. Потом всем надоело сопротивляться, и они начали поддаваться Джинни. Это начало приносить успехи.
20 июня 1998 года
Пару дней назад я устроилась в Министерство Магии мракоборцем. А неделю назад профессор Макгонагалл предложила присоединиться к восстановлению Хогвартса. Сначала я не хотела соглашаться, потому что мне было больно находиться в том месте. Ведь картины прошлого обязательно настигнут меня. Но Джинни настояла на том, чтобы я согласилась, и я поддалась ей с тем условием, что она будет вместе со мной. Ей пришлось согласиться. Поэтому с понедельника (послезавтра) я буду навещать и руины Хогвартса, помогая всем желающим воссоздать вновь эту удивительную школу. А пока родители будут отправлять своих детей в Дурмстранг и Шармбатон.
15 июля 1998 года
Строительство продолжается, Пожиратели всё ещё отлавливаются… Сегодня мы с Роном разговаривали. Ведь после битвы у нас был поцелуй, и мы были всё это время вроде как и вместе. Но я и он, вроде, тоже, поняли, что из этого не выйдет ничего хорошего. Мы лишь друзья, напарники, которые ранее учились вместе, вместе искали крестражи, вместе пережили войну. Это лишь привычка и не более.
Я давно хотела с ним поговорить, но никак не удавалось. Мне казалось, что после разговора мне станет легче, а получилось наоборот. Мне кажется, что мы ещё долго не сможем с ним нормально общаться. Мы как будто стыдимся самих себя и… Просто я когда-то читала такое высказывание, с которым теперь согласна. Суть тех слов была в следующем, что если хоть кто-то из парня и девушки испытывал к другому какие-то чувства, которые больше, чем дружеские, то такой дружбе конец. Так же как и дружбы после любви не существует.
У нас, конечно, вряд ли была любовь. Но привязанность, похожая на любовь была и теперь нам, наверное, будет нелегко общаться. Но я надеюсь на лучшее, ведь он мой друг уже много лет.
Гермиона остановилась и задумалась. «Так мы с Роном будем вместе? Правда, если судить по словам меня из будущего, всего лишь немного. Я не знаю, привязанность это или любовь, но мне ведь, кажется, что он мне нравится, и мне неприятно, когда он смотрит на других девушек», — думала она.
— Ладно, об этом я потом подумаю, — самой себе сказала гриффиндорка и вновь приступила к чтению дневника. Следующая запись оказалась уже написана в октябре.
7 октября 1998 года
Я давно не писала, потому что не было повода. Жизнь протекала медленно и мирно, пока ко мне в кабинет не ворвался Драко Малфой. Я в тот момент пила кофе, чтобы нормально проснуться, как зашёл он, я даже поперхнулась.
Я давно его не видела, с той самой битвы. Он заметно изменился — похудел, стал ещё бледнее. И синяки появились под глазами большие. А глаза были какие-то страшные, безумные. Я очень удивилась его приходу — зачем же он пришёл?
Он сказал, что это очень важно и что ему необходимо, чтобы и я, и Гарри его выслушали. Мы собрались в комнате, где нас точно никто не услышал бы. Мы с Гарри сидели, а Малфой нервно ходил по комнате.
— Так эта дёрганность и вечная ходьба туда-сюда уже давно у него, — заявила самой себе Гермиона и продолжила с любопытством читать.
Он нам рассказал невероятные вещи. Даже, можно сказать, странные. И убеждал нас в том, что это Пожиратели. Мы, конечно, с Гарри засомневались — ведь это невозможно. Да и зачем? Ведь тёмный лорд погиб, так зачем им это нужно? Самых противных Пожирателей мы уже упекли в Азкабан. А те, что похожи на Малфоев, безобидны, и им это не нужно. Та же одержимая всем подобным Беллатриса была убита миссис Уизли. Так кому это нужно?
Он нам показал отрывки своих воспоминаний, и нас это действительно забеспокоило. Это не могли быть простые шутки тех, кто не любил Малфоев. Так не шутят.
Мы постараемся узнать как можно больше, потому что это странно. А пока мне пришлось взять Малфоя к себе в квартиру на защиту. Я долго возмущалась, но Гарри настоял, сказав, что квартира в магловском районе — неплохая защита, ведь это не такой видный дом, как у Уизли. А дом Блэков всё-таки был когда-то рассекречен Пожирателями. Мне пришлось согласиться. Не знаю, как я это переживу, и как переживёт это он, но я очень надеюсь, что мы будем жить хотя бы молча, нет желания ругаться с ним. А он ведь может.
В этот момент ворвались все четыре девушки, с которыми она жила, и ей пришлось закончить своё чтение. Она захлопнула дневник и спрятала его подальше в свои вещи, наложив на него защитные чары от чужих рук.
— Ты опять учишься? — возмутилась Парвати. — Гермиона, ну сколько можно! СОВ мы уже пережили, ЖАБА лишь в следующем году. Почему бы тебе хотя бы немного не расслабиться и не начать жить для себя? А как же юные годы? Они у тебя просто упущены! Тебе же потом нечего будет вспомнить.
Гермиона закатила глаза, переоделась в пижаму и попыталась уснуть под смех соседок по комнате. Довольно скоро у неё это получилось.
На следующее утро девушка решила сразу же отправиться к Северусу Снейпу, чтобы попросить Малфоя показать ей те воспоминания, про которые было написано в дневнике. Она надеялась, что профессор разрешит ей это и не вытолкнет в столь раннее утро воскресенья. Она была довольна тем, что проснулась так рано, потому что в воскресенье в восемь утра все ещё, как правило, спали, и никто не смог бы увидеть её, направляющуюся к кабинету зельеварения, что было со стороны очень странно.
Она постучала в дверь, но никто не открывал. За дверью была тишина. Тогда Гермиона решила постучать более настойчиво — её дело не предполагало того, чтобы его откладывали. Она хотела потом ещё позаниматься уроками, ведь вчерашний день не позволил ей это сделать. После долгого настойчивого стучания, дверь всё же открылась, и показался Северус Снейп. Несмотря на то, что он был в мантии и одет, как обычно, было видно, что он только проснулся.
— Мисс Грейнджер, что Вы здесь делаете в столь раннее утро?
Его взгляд вновь не желал ничего хорошего, поэтому Гермиона даже на мгновение растерялась и пожалела о том, что пришла и разбудила этого человека.
— Я… Я к Драко Малфою, — негромко произнесла она.
Он молча кивнул в сторону кабинета, и она зашла. Он запер дверь и холодно произнёс:
— Вы бы ещё на всю школу это произнесли.
— Простите, профессор.
— Сейчас я его позову, — произнёс Снейп и ушёл в одну из своих комнат. Несмотря на то, что с нынешнего года он был преподавателем по защите от тёмных искусств, а зелья вёл другой человек, Снейп отказался уходить из своего кабинета. Поэтому профессора Слизнорта пришлось поместить в другое помещение.
Минут через восемь в проёме показался растрёпанный Малфой. Девушка слегка улыбнулась — уж в таком виде она его ещё ни разу не наблюдала, ведь это представитель такой чистокровной семьи, он должен выглядеть всегда идеально. И именно идеальным она видела его всё своё время. А у парня, который вышел к ней, был заспанный вид, и волосы были не прилизаны, как обычно.
— Грейнджер, обязательно приходить так рано? — возмутился слизеринец и зевнул.
— Это важно! Я вчера прочитала в своём дневнике, как ты пришёл к нам с Гарри в мракоборческий отдел. Но это ты и так рассказывал мне. Но там написано было, что мы с Гарри не поверили, что было ясно, и ты показал нам воспоминания. Может ты сейчас мне их и покажешь? Что такого было, что ты обратился к мракоборцам?
— Я не думаю, что это хорошая идея, мисс Грейнджер. Вам всё это знать ни к чему. Мы с мистером Малфоем сами разберёмся во всём этом.
Гермиона сжала губы. Она не могла вот это всё так просто оставить.
— Профессор, я Вам позже объясню почему, но Гермиона должна быть в курсе дел. И она многим сможет помочь, я Вас уверяю. Тем более, Вы на тот момент событий вообще были мертвы, а вот Грейнджер все эти события очень сильно коснулись, — встал на защиту гриффиндорки Малфой. И Гермиона, и Снейп приподняли брови от таких его слов. Конечно было сложно поверить, что за четыре года Малфой так сильно изменился, ведь они видели практически каждый день другого Малфоя — злого и хитрого.
Профессор с недовольным видом отправился в комнату, где находился омут, Гермиона и Малфой последовали за ним. Слизеринец взял палочку и начал вытаскивать из своей головы несколько серебряных нитей, которые оказались в омуте. Он отложил палочку и молча опустил голову в чашу с воспоминаниями. Как и в прошлый раз Гермиона последовала за ним, а потом в воспоминаниях оказался и Северус Снейп. Им предстояло познакомиться с воспоминаниями Драко Малфоя, который, с его слов, обнаружил в своём доме несколько знаков восставших Пожирателей смерти.
Примечание автора: Я благодарна всем тем, кто уже подписался на мой фанфик. Мне это очень приятно. И я буду вам очень благодарна, если вы так же будете оставлять свои отзывы; говорить, что ожидаете в дальнейшем (как вам кажется, что произойдёт?); критиковать; делать свои предположения и писать свои пожелания.
Первые три главы были отредактированы моими бетами вместе с этой. Спасибо им: ooh.yeah.Kotova, destiel__69.
