3. ОстатокВ принципе-то Гермиона не любила сильно выпивать. Ей не нравилось терять контроль и не знать на следующее утро, что она вытворяла накануне. Но она, как и многие другие, понимала, что существуют некоторые ситуации, в которых выпивка не только сильно успокаивает, но и вообще весьма приветствуется.
Это была одна из таких ситуаций.
— У меня есть немного рома, — сказала она Сириусу, поднимаясь на ноги. — Я пойду принесу, хорошо?
Он ничего не ответил. Но, кажется, снова посмотрел на неё тем оценивающим взглядом.
Эта Гермиона, она другая, сразу видно… что-то произошло…
— Будем считать, что да, — пробормотала она.
Когда Гермиона вернулась, взгляд Сириуса уже был обращён к её шахматной доске. Гермиона налила каждому из них по добротному, щедрому стакану рома и оставила бутылку неподалёку, просто на всякий случай.
— Разложим её? — мягко спросила она.
Он подпер голову рукой.
— Да. Да, конечно, — а затем, с удивительной оживлённостью, очень явно говорившей о его отрицании всего происходящего, Сириус рассмеялся: — Ты же понимаешь, что в этот раз я тебя обыграю.
Гермиона улыбнулась и почувствовала, как внутри неё что-то зажглось.
— Разумеется. Так же, как ты обыгрывал меня во все прошлые разы, — он ни разу не победил. — Но… я некоторое время не практиковалась. Так что у тебя есть шанс.
Гермиона махнула фигуркам — их лица засветились в абсолютном восторге от того, что их, наконец, используют — и она почти испытала к ним жалость. Доска заполнилась за считанные мгновения. Видимо, фигурки решили выбрать в этот раз белой стороной её.
— А если точнее, то сколько? — спросил Сириус, чувствуя себя теперь спокойнее из-за нормальности ситуации. В конце концов, для него прошла всего неделя или около того.
— Девятнадцать лет, — ответила ему Гермиона.
Похоже, он понял, что это щекотливая тема. И не стал расспрашивать дальше.
Гермиона походила первая, пешкой королевы, пытаясь в точности вспомнить, почему она была так влюблена именно в этот открывающий ход. Сейчас воспоминание от неё ускользало. Существовали определённые шаблоны и определённые пути с сопровождающими их фигурами…
Сириус отреагировал — гораздо быстрее, чем она ожидала — и занял несколько полей в центре. Она научила его этому. Удерживай позицию в середине, и ты победил.
— Гермиона? — позвал он, видимо, пытаясь сопоставить имя с человеком. Что ж. По крайней мере, ей не пришлось ничего доказывать.
— Да-да, — ответила она. — Хожу, — и Гермиона сделала ход, защитив пешку королевы своим конём. Она помнила, что любила и это движение — его совершенную простоту в том, как фигуру защищает другая фигура, которая, в свою очередь, тоже защищена…
Сириус сделал очередной ход, и у Гермионы защемило где-то внутри. Он играл с ней только на днях, когда она была в своей лучшей форме. А вот она — она играла с ним… и с тех пор прошло
слишком много времени. Её следующий ход был почти вялым, и Гермиона поняла, что потеряла способность замечать, когда фигуры в опасности. Сириус нахмурился, приказав слону съесть одну из них, тем самым рано оставив Гермиону c весьма невыгодными потерями.
Что случилось с тем гением, будто бы хотелось ему спросить. Что произошло с её пылом и её тщательным планированием и её талантом?
— Шах, — сказал он ей.
Гермиона закрыла глаза и попыталась сообразить, какой ход будет для неё наилучшим. Вариантов было немного. Пешка, когда сомневаешься, двигай пешку, но она
не могла, потому что ей поставили шах…
— Ох, — тихо произнесла она. — Это шах и
мат, Сириус… помнишь?
Мужчина отвернул взгляд от доски. Гермиона думала, что он дико обрадуется победе… но, видимо, это была пустая победа.
На секунду она растерялась. Привычная почва ушла из-под ног. Как установить связь с кем-то, кого она не знала много лет, по кому она уже даже скорбела…
Неторопливая, но полная решимости улыбка потихоньку возникла на её лице.
Потому что её великолепие все еще было при ней. Гермиона знала это. Просто оно было похоронено, очень глубоко, поэтому ей придется научиться заново.
— Ещё.
Сириус поднял на неё взгляд и прищурился, когда она махнула рукой. Фигуры с ликованием собрались, пожали друг другу руки и вернулись на свои стороны.
— В
этот раз, — сказала ему Гермиона, — будет иначе, — она отпила рома и заметила, что Сириус сделал то же самое. Это успокоило её — согревшуюся и опьянённую — и она ощутила, как давно не применяемый разум возвращается к ней. Медленно, но верно.
— Пешка на D4, — пешка королевы.
Сириус вскинул бровь.
— Пешка на D5, — другая пешка королевы, чтобы заблокировать Гермиону. Не всегда благоразумно, но, опять же, Сириус с самого начала был дерзким игроком…
Её подернутое пылью знание шахмат стало возвращаться. Теперь она вспомнила. Гермиона постоянно твердила Сириусу, что у него слабая защита — он бездумно бросался вперёд каждый раз, когда ему виделся хороший ход — но он никогда не слушал. Даже Гермиона, с её ограниченным сейчас знанием шахмат, могла этим воспользоваться.
Её фигуры словно прочитали её мысли. Они не отрывали от Сириуса взгляд, пока он делал всё более и более смелые ходы, открываясь любому, кто знал, куда смотреть.
Когда белопольный слон Гермионы достиг середины, она поняла, что знает, каким должен быть следующий ход. Она никогда не проигрывала, стоило ей добраться до этой позиции, даже Рону.
И пусть дальше она действовала беспорядочно, местами наверно глупо, Гермиона очень гордилась собой, когда опрокинула кисло выглядящего короля противника и скатила его с доски прямо в руку весьма удивлённого Сириуса.
— Мат, — закончила она.
Сириус посмотрел на доску, затем Гермионе в лицо.
— Удручающе, — проворчал он. — Столько времени, и я
всё ещё проигрываю… — он быстро сделал большой глоток рома. — Я правда был настолько ужасным игроком?
Гермиона засмеялась — возможно, чуть сильнее, чем нужно.
— Ну… не то чтобы. Хотя вот прямо сейчас… — она показала в маленький угол доски, где до этого стоял его король, защищённый одной лишь королевой, которая не могла абсолютно ничего сделать. — Твоя защита была совершенно отвратительной. Тебе всегда нужны хотя бы две пешки… — её большой палец оказался у рта, почти неосознанно, но Сириус положил свою руку на её и опустил вниз.
— Я помню, что тебе постоянно нужно что-нибудь грызть, — с усмешкой сказал он Гермионе. — Но разве тебе не стоит лучше взять морковные палочки или что-то вроде того вместо так галантно заклеенного пальца?
Гермиона покраснела — и внезапно поняла, что Сириус, из-за отсутствия в этой странной ситуации варианта получше, включил своё фирменное обаяние. Как странно оказаться под его влиянием, когда она стала достаточно взрослой, чтобы по-настоящему оценить его.
— Пожалуй, — пробормотала она. — Это ты так говоришь, что проголодался, Сириус? — он изумлённо рассмеялся и отшатнулся, будто это его задело. Но, на самом деле, он выглядел сильно удивлённым тому, что Гермиона и впрямь поддразнивает его.
— Ну, знаешь как говорят, — пошутил он, — накорми собаку на день…
Гермиона прикусила губу, чтобы сдержать смешок.
— Боже всемогущий, а мне в самом деле хочется тебя оставить? Ты ведь
правда пёс с довольно сомнительной репутацией, пусть и был за всё прощен.
Услышав это, Сириус замер. Спустя мгновение Гермиона поняла, что невольно сломала печать на той теме, которую им действительно пока не стоит обсуждать.
— Гермиона… — начал он. — Ты…
— Пойду возьму немного морковных палочек, — быстро проговорила она. — И… и если их нет, то сельдерейных, хотя я знаю, что ты ненавидишь их.
Когда она добралась до холодильника, то не знала — стукнуться ей о него головой или просто бессильно пожать плечами. Сириус и так в итоге неизбежно узнал бы что-нибудь, да и она, в принципе, не могла себе представить, что оставила бы его в подвешенном состоянии. Так что это была… безвыходная ситуация.
И пока Гермиона искала морковь, ей вспомнилось то, что профессор…
Ремус как-то сказал ей, сразу после того, как всё покатилось к чертям.
Я бы не хотел быть тем, кто расскажет Сириусу про… это. То есть, если бы он был жив.
Она нахмурилась.
Будь ты проклят, Люпин, чёртов предсказатель. Если я когда-нибудь снова тебя увижу…
Ты будешь вне себя от радости. Потому что я знаю — он будет со мной. Чёрт.
Гермиона вздохнула. Теперь она не могла использовать морковь в качестве оправдания. Она вытащила палочки.
И, что ж. Всегда есть место для соуса.
Гермиона изо всех тянула время, пока доставала тарелку и соус, и милую маленькую чашечку для него, но в итоге не осталось ничего, что можно было использовать как предлог не возвращаться.
Она вынесла блюдо и принялась грызть морковную палочку, игнорируя настойчивый взгляд Сириуса.
— Я свободен.
Это было скорее утверждением, чем вопросом. Гермионе отчаянно не хотелось обнадеживать его — не только потому, что он, по идее,
мёртв, но и потому что многих из тех, кто был для него важен, больше нет.
Но…
— Да, — тихо ответила она.
По Сириусу пробежала дрожь, и Гермиона увидела, что в его глазах появилось странное выражение — словно он хочет схватить её в охапку и закричать на весь мир или ещё что-то такое. Гермиона была уверена, что в какой-то момент он почти поддался порыву, но Сириус захлопнул рот до того, как успел это сделать. Он на мгновение закрыл глаза, пока собирался с мыслями.
— Еще одну игру, пожалуйста? — попросил он с всё ещё закрытыми глазами.
Гермиона цыкнула.
— Я думала, мы должны быть решительными, Сириус.
Он открыл глаза, и она вздрогнула от обращённого к ней взгляда. Чистое и пылающее облегчение, которое было невозможно выразить словами. «Свободный» было самым близким словом, и оно уже было произнесено.
— Тогда сыграй со мной снова, или я…
— Что? — откинувшись на спинку кресла, иронично спросила Гермиона с усмешкой, на которую она не считала себя способной. — Превратишь меня в тритона? Это у меня есть палочка. А твоя потеряна, и один бог знает, где она сейчас — хотя я потом это исправлю, — Сириус засмеялся и открыл рот, чтобы возразить, но Гермиона опередила его, ощутив приятное головокружение, о котором она и не подозревала. — Но
это будет только после того, как мне надоест заставлять тебя мыть посуду и быть у меня на побегушках! — Ром. Наверняка всё дело в роме.
Теперь на губах Сириуса красовалась широкая ухмылка.
— Это подразумевает, что я не украду просто-напросто твою палочку, пока ты спишь. И заверяю тебя, что как мародёр, у меня в запасе
гораздо больше изобретательных наказаний.
Гермиона скорчила лицо.
— Ты забываешь — я была одной из фантастического трио. Это
должно что-то да значить, — в этот раз она очень легко отодвинула воспоминания прочь. Она была
счастлива, чёрт возьми, и они не могли это испортить.
В этот раз Сириус взмахнул рукой, и фигурки промаршировали обратно на свои места.
— Ладно тогда, — сказал он с серьёзным лицом, которое, Гермиона
точно знала, было фальшивым. — Теперь сыграем за приз. Палочку.
Гермиона рассмеялась.
— Ох, хорошо. Это будет весело, — её королева взглянула на неё и подмигнула, а потом подтолкнула локтём стоящего рядом слона и прошептала ему что-то на ухо. Он сначала засмеялся, а затем закашлялся и снова принял благочестивую позу. Видимо, слонам было не положено о таком думать.
— Эй, — заговорила Гермиона с королевой. — А
ты о чём только что подумала?
— О том, что тебе определённо стоит проиграть этому негоднику, — громко отозвалась фигурка, хотя для Гермионы это был просто писк. — Похоже, ты бы неплохо
повеселилась с ним!
Гермиона поперхнулась.
— Это…
— ...звучит, как прекрасная идея, — быстро встрял Сириус, подмигнув ей. — Мне бы хотелось посмотреть, какие танцы придут тебе в голову после проклятия Таранталлегра.
Гермиона фыркнула.
— А я бы с удовольствием посмотрела, как ты выглядишь в розовом.
Он отмахнулся.
— Сегодня этого не случится, Миона.
Она моргнула.
Миона?
Что ж.
Доске пришлось перевернуться, чтобы позволить теперь Сириусу ходить первым. Он усмехнулся Гермионе, и она совершенно неожиданно почувствовала, как ей становится неуютно.
Что он планирует?
— Пешка на D4, — пешка его королевы выдвинулась вперёд на две клетки.
Гермиона раскрыла рот.
Ты… ублюдок! Поверить не могу! Потому что если в ответ она сыграет своей любимой пешкой королевы…
То она будет играть в рискованную игру.
Каким же ужасным чёртовым
гениальным ублюдком он был. И, хотя Гермиона так подумала, в её груди потеплело. Она была рада, что Сириус вернулся.
— Ладно, — пробормотала она, и её палец почти оказался у рта — но Гермиона вовремя это осознала, и вместо этого взяла морковную палочку.
Она могла ответить более мягко, но тогда Сириус лишь укрепит свою позицию в центре, выставив другую пешку. Боже, тогда у неё возникнут проблемы. А если потом он будет защищаться конём…
— Ладно, — повторила Гермиона громче в этот раз. — Ты пожалеешь об этом… болван, — Сириус притворился, что не услышал её. — Пешка на E5, — пешка отсалютовала перед тем, как пойти на верную смерть, а королева защебетала, махая ей на прощание.
Естественно, Сириус забрал её пешку. Гермиона нахмурилась и вгрызлась в морковку. Она могла с этим справиться. Надо надеяться.
Е-вертикаль открыта… Скоро мне придется делать рокировку…
Своим следующим ходом Сириус развил коня, чтобы защитить центр. Гермиона выяснила, что ей очень не нравится играющий в защиту Сириус. Это было… жутко.
Она двинула пешку, чтобы одновременно создать угрозу и очистить путь своему коню, чтобы и тот убрался с пути. И, что странно, Сириус шагнул своей королевой.
Что он творит? Наверное, Гермиона плохо играла. Что ж, для Сириуса это хорошо, потому что для неё самой прошло слишком много времени, чтобы думать в этой игре рационально.
— Ход? — надоедливо спросил он.
— Да-да, я знаю, — ответила она, решив, что Сириус действительно становился довольно противным, когда этого хотел.
Как же она не замечала этого раньше?
Гермиона двинула пешку на правой стороне, чтобы защитить слона — и выругалась, как только её рука отпустила фигуру.
Вот оно.
Вот чего он ждал. Этой проклятой незащищённой стороны, о которой она всегда забывала.
Его королева двинулась, чтобы съесть её ладью, и Гермиона застонала.
— Да, — кивая, сказал Сириус. — Думаю, мы увидим, хороша ли ты в танго.
Ублюдок.
Желая исправить свою дурацкую ошибку, Гермиона пошла конём на левой стороне, заставив его защищать её слона (и почему, чёрт возьми, она не сделала так раньше?).
В этот раз Сириус нахмурился на целых тридцать секунд — а затем, когда удостоверился, что нет никаких подвохов, сдвинул королеву и съел коня Гермионы на правой стороне.
Великолепно. И что мне делать теперь? Это похоже на самую короткую шахматную партию в истории…
Решив следовать изначальному плану, Гермиона сделала рокировку. Сириус немного выдвинул вперёд свою королеву, и игра приняла новые обороты.
В тот момент, когда Гермиона поняла, что потеряла уже девять фигур, до неё дошло, что она, может быть, просто обречена танцевать.
Сириус улыбнулся, увидев её беспокойство. И, ну, правильно сделал — она никогда не видела такой блестящей игры в защите.
А затем, когда всё на доске стало предельно ясно, Гермиона решила, что умирать — так с музыкой.
«
Ага!» — казалось, говорило её лицо, и внезапно Сириус перестал выглядеть таким уверенным.
Гермиона пошла королевой и забрала его слона — выйдя из тупика, который существовал уже некоторое время — и притворилась, что не беспокоится о том, что её королева сейчас умрёт.
Сириус моргнул.
И затем… остановился.
Гермиона смотрела, как его взгляд мечется от одной фигуры к другой, к каждому возможному углу, под которым она сможет атаковать. Затем его лицо приняло озадаченный вид. Потому что (и Гермиона прекрасно это знала) для такого хода не было никакой видимой причины. Это было
глупо!
Бах. Разгадай это, если сможешь, Сириус Блэк.
Наконец, будто бы через несколько часов, он съел её королеву, пожав при этом плечами, полностью готовый к её следующему ходу — который ошеломит и поразит его, и поставит ему шах и мат.
Но Гермиона не сделала ничего подобного.
Вместо этого она забрала его пешку конём. И стала наблюдать, как и его тоже съедают.
Теперь её фигуры словно веселились, несмотря на то, что их уничтожали одну за другой. Они нападали на врага вслепую — и одна даже отказалась умереть, несмотря на очевидный факт, что обязана это сделать. Сириус нахмурился и ткнул в неё — та наградила его надменным взглядом и рассыпалась на части.
И когда, наконец, он поставил Гермионе шах и мат, она самодовольно улыбнулась и протянула ему свою палочку.
— Ради
всего святого, чему ты так радуешься? — изумленно спросил он.
— Что? — невинно спросила она. — Разве ты не собирался заставить меня танцевать? — Ох, он уже
должен был разглядеть выражение на её лице.
Сириус вздохнул.
— Знаешь, надо бы. Но у меня такое чувство, что я не получу зелье, если сделаю это…
И.
Он протянул палочку обратно.
Гермиона прищурилась.
— Что? — спросил Сириус. И она могла
поклясться, что его лицо выглядело точно так же, как её собственное минуту назад.
— Боже, — проворчала она. — Ты побеждаешь несмотря ни на что.
Он взлохматил ей волосы — прямо как раньше.
— Ещё бы. Но разве это будет слишком, если я сейчас попрошу то лечебное зелье?
Гермиона беспомощно рассмеялась и поднялась, чтобы ещё раз отправиться на чердак.
***
Первым делом ей требовалось найти книгу. Это был первый шаг почти в любом действе, связанном с магией — найти книгу.
Однако… у Гермионы не получалось точно вспомнить, какая именно была ей нужна.
Это был пятый год или шестой год… или, может, они учили этому на четвёртом, потому что хотели, чтобы мы были готовы раньше…
Она услышала голос, заставивший её грустно рассмеяться.
Постоянная бдительность!
Нет. Это был не четвёртый год. Если бы это был четвёртый, то она сумела бы помочь ему…
— Ты что-то ищешь?
Гермиона поморщилась.
— Да, вообще-то. Я не могу вспомнить, на каком курсе проходили лечебные зелья. Честно говоря, не будь я так уверена в том, что это Дамблдор настоял на их изучении, то, подозреваю, Снейп и не стал бы им учить. Всё-таки сложно представить, чтобы он обучал чему-то не смертельному...
Она недоуменно моргнула, когда наступила внезапная тишина, и обернулась к Сириусу. Его лицо приняло мрачный вид, и Гермиона запоздало вспомнила, что между ними длится давняя вражда. Тем не менее, до того, как она успела что-то сказать, на его лице проступило раскаяние. Насколько он знал, Снейп мог быть мёртв, а ты по идее не должен ненавидеть мёртвого…
— Он всё ещё жив, — мягко сказала Гермиона. — Первый учитель по Защите от тёмных искусств, который за очень долгое время протянул дольше года…
Услышав это, Сириус расслабился — видимо, он почувствовал себя гораздо лучше, узнав, что может снова ненавидеть Снейпа.
— Сальноволосый козёл всё-таки получил свою должность, да?
Ох, Сириус, если бы ты только знал, что этот сальноволосый козёл сделал ради твоего крестника перед самым концом…
— Он хороший человек… — Гермиона засмеялась, когда увидела его хмурый взгляд. — Глубоко, глубоко, глубоко, глубоко,
глубоко внутри. Но так и есть… ты в курсе, что он шпионил для нас, хотя существовал огромный риск, что его поймают.
Сириус пробормотал что-то невесёлое, но покачал головой.
— В любом случае, я бы предложил тебе попробовать эту… — он опустился на колени с прижатой к груди рукой и потянулся за книгой. Гермиона подошла ближе, чтобы придержать его, и сдвинула брови.
— Я и сама могла найти, знаешь, — сказала она ему. — Ты и твоё… твоё «я-не-останусь-в-стороне»! —
Ой. Упс. Этого говорить не стоило.
В ответ Сириус пристально посмотрел на неё. И Гермиона знала — ещё до того, как он заговорил — что Сириус собирается спросить ту единственную вещь, которую она пока не могла ему позволить узнать.
— Ты только глянь! — перебила она. — Оно здесь! Почему бы тебе не пойти вниз и не посидеть немного, пока я найду ингредиенты…
Сказав это, Гермиона повернулась к нему спиной и принялась копаться тут и там, чтобы достать немного шалфея, немного листьев авалона…
Сириус ушёл через секунду, и она не могла не почувствовать, как её сердце забилось чуть сильнее. Потому что, возможно, он уловил намёк, и, возможно, он скоро начнёт терять это глубоко блаженное отрицание…
Последней вещью в списке был, конечно, котёл. Пришлось приложить усилия, но, в конце концов, Гермионе удалось стащить его вниз по лестнице.
Зайдя в гостиную, она увидела, что Сириус смотрит на её фотографию. В горле пересохло, но Гермиона не стала останавливать его. Она знала, что Сириус смотрит на неё на этом фото, пытается соотнести её с человеком перед ним. Потому что
та Гермиона была намного ближе к той, что он знал. К менее неловкой Гермионе, к менее несчастной Гермионе. Которая пока ещё знала абсолютно всё.
Так как подходящего места, чтобы развести огонь, не было, Гермиона уменьшила котёл и поставила его на плиту. Ах, как странно — Снейп пришёл бы в ярость, если бы только заподозрил, что она будет так импровизировать при готовке одного из его любимых зелий…
Гермиона заглянула в книгу, изо всех сил стараясь не думать о мужчине в гостиной — потерянном и, наверно, очень одиноком и очень… испуганном? Говорить о Сириусе «испуганный» было чересчур. Интуиция подсказывала Гермионе, что после дементоров он никогда не будет по-настоящему бояться. И всё же — он боялся. Боялся услышать, что его крестник мёртв, и что он никогда его не увидит — разве что на этих убийственно радостных фотографиях, где все улыбались и махали руками…
О. Оно стало зеленым. По часовой стрелке, Гермиона, по часовой стрелке.
Она элегантно взмахнула волшебной палочкой и услышала тихий хлопок. Зелье было готово.
Гермиона быстро налила немного в кружку и принесла Сириусу. Он лишь раз глянул на неё — взгляд сосредоточенный и настойчивый, сравнивающий и сопоставляющий, пытающийся отыскать любые крошечные зацепки. Гермиона попыталась улыбнуться.
А после вернулась обратно на кухню и с ужасающей лёгкостью разлила оставшееся зелье по флаконам. Не пропадать же ему… и мало-помалу Гермиона просачивалась обратно в магический мир. И у неё было чувство, что она уже зашла слишком далеко, чтобы остановиться.
Когда она снова пришла в гостиную, Сириус с осторожным отвращением смотрел в кружку.
— Всегда ненавидел такие вещи… — пробормотал он. — По крайней мере, насколько я помню. В последний раз я пил такое, когда
сам был в Хогвартсе.
Гермиона пожала плечами.
— Мне они всегда казались просто немного острыми, но, может, это только у меня так.
Сириус фыркнул, но поднёс кружку к губам. Один большой глоток, и зелья больше не было, а на лице мужчины возникло забавное кислое выражение.
— Оно за ночь подействует, да? — спросил он.
Гермиона нервно рассмеялась. Потому что вскоре не останется никаких увёрток, и начнутся вопросы…
— Ну, у меня на самом деле не валяются под рукой ингредиенты для одночасового зелья, знаешь? Некоторые из них незаконно продавать кому-то вроде меня…
Сириус пытливо посмотрел на неё.
— А кто ты? — спросил он. — Я считал, что к нынешнему моменту ты будешь уже в министерстве. Может, даже помощником министра.
Гермиона вздохнула. Никакого оттягивания момента, да?
— Уверена, — медленно ответила она, — что если бы я действительно постаралась, то
смогла бы добиться чего-то такого. Герой войны и всё тому подобное… — она ясно увидела, как Сириус тут же загорелся интересом.
Наконец-то, будто говорило его лицо,
выкладывай уже, — …но я так никогда и не воспользовалась этим. В конечном счёте, люди не любят, когда им напоминают.
Сириус замолчал, и она посмотрела на него — взглядом одновременно благодарным и сожалеющим. Было бы настолько тяжелее, спроси он её… но ему бы не понравилось то, что она сказала бы.
Поэтому Гермиона принялась сразу говорить начистоту, стараясь не затеряться вновь в воспоминаниях.
— Корнелиус Фадж, — сказала она, — сразу же вышел в отставку после того, как ты… ну, исчез. Нам всем, конечно, сказали, что никто не может выбраться из вуали, и поэтому мы, естественно, подумали, что ты был, эм…
— Мёртв, — закончил Сириус. Новости явно его не обрадовали, но такими уж неожиданными они не были.
— Ну, да — сбивчиво ответила Гермиона. — Но уверена, ты можешь представить… нам потребовалось время, чтобы смириться с этим, но на самом деле никто так и не смог. Иногда я думаю, что Дамблдор винил —
винит — себя. Потому что, понимаешь, он только прибыл, и мы как всегда подумали, что если он рядом, то ничего не может пойти
по-настоящему неправильно … — Сириус вздрогнул. Гермиона знала, что он испытывает к Дамблдору глубокое уважение. И она знала, что теперь он винит себя за то, что отправился вслед за Гарри. Но это была такая деликатная тема — решение винить кого-то. И это даже не было самым важным событием в то время, поэтому Гермиона попыталась не переживать об этом. — В общем… в общем, Фадж. Да. Он ушёл в отставку. Потому что, когда в небе появилась первая тёмная метка, все поняли, что он крупно просчитался.
— Кто это был? — повинуясь импульсу, спросил Сириус, желая —
нуждаясь — знать.
— О, — тихо ответила Гермиона, — это… это неважно.
На лице мужчины возникло недоверчивое выражение, но она не обратила внимания и медленно продолжила.
— В любом случае, его сменил мистер Уизли — ты помнишь, как все всегда пытались продвинуть его — и, мне кажется, он справился с работой гораздо лучше. Тут же всех организовал, дал Дамблдору полную свободу действий и вытащил авроров с их частичной отставки и натравил на тех, кто доказанно был пожирателем смерти. Муди был… в восторге, конечно.
— Конечно, — тихо отозвался Сириус.
— Авроры стали следить за некоторыми известными бывшими пожирателями, а в Азкабане установили другую охрану. Я всё это знаю только потому, что они во многое посвящали меня… пусть даже… я не, эм… не оставалась часто в штаб-квартире, — Гермиона отвела взгляд, задумавшись, знал ли он причину этому. О, наверняка знал. В конце концов, у Сириуса Блэка была масса плохих воспоминаний, от которых он хотел держаться подальше. Но знал ли он, как оставаться подальше от хороших, от горько-сладких воспоминаний?
— Первый год всё же прошел довольно плохо. У Волдеморта имелся сюрприз в запасе, а мы из-за банальной нехватки времени не успели приготовиться. В… в первый месяц… мы потеряли много людей.
Она поняла, что Сириус захотел что-то спросить — что-то, судя по его взгляду, скорее всего болезненное, но то, что ему необходимо знать.
— Я кого-то знал? — тихо спросил он.
— Нет, — выговорила Гермиона. — Никого… никого, с кем
ты был бы знаком, —
только Дин и Чо, и Падма, и Парвати… — После этого… — прошептала она, — Дамблдор открыл для учеников Хогвартс. На лето.
Сириус откинулся на спинку дивана, прижав руку к виску в попытках переварить информацию. И на мгновение, лишь на краткую вспышку озарения, она
поняла в точности, что он чувствует. Для него это был просто день, когда всё казалось не таким безнадёжным, а затем внезапно на него навалились смерть и боль и целая война, частью которой он мог стать. Но у него украли его шанс.
— Но, — с тихим вздохом Гермиона заговорила дальше, — после этого дела немного улучшились. Люди стали объединяться. У нас стало меньше… потерь… — слово, слетев с языка, прозвучало резко, — …потому что все начали присматривать друг за другом. И, — лицо Гермионы приняло свирепый вид, — через какое-то время нам удалось убить нескольких пожирателей, —
Люциус Малфой, его лицо навечно застыло в той последней усмешке… Но воспоминание было запятнено, потому что она не могла не вспомнить мальчика в углу, обхватившего голову руками, ведь Драко потерял человека, которого всегда боготворил…
Гермиона находила потрясающим то, что он не попытался их убить. С его стороны это был бы логичный поступок, учитывая всё то, что они о нём знали. Но вместо этого Драко отгородился от войны… и с тех пор Гермиона ничего о нём не слышала.
Может, он стал похож на неё. Какой бы странной эта мысль ни была.
— Гермиона? — шепотом позвал Сириус.
Она сглотнула и поняла, что продолжать рассказ тяжело. Но всё равно заговорила дальше.
— Волдеморт… он понимал, что ситуация ухудшается. И он решил ударить по самому уязвимому месту. И… — голос Гермионы дрогнул. — Он выбрал Хогвартс.
Рука Сириуса протянулась через стол к её собственной, даря молчаливую поддержку, но Гермиона знала, что скоро он возненавидит её. Так или иначе, она была ответственна за то, что случилось дальше.
— Сперва он атаковал заклятием Империус… он использовал нескольких студентов и заставил их открыть ночью ворота. Снейпу едва удалось вовремя сообщить Дамблдору. И… мы были снаружи, в ту ночь. Под мантией-невидимкой.
Выходи, выходи, где бы ты ни был, Поттер. Ты не сможешь обдурить Тёмного Лорда такой ерундой, как мантия…
— Общие гостиные заперли прежде, чем это заметили, — прошептала она. — И ты не поверишь, наверно… но Снейп пошёл искать нас.
Можно, мой лорд? Я слышу их дыхание…
Её рука сжалась.
— Они сказали мне бежать. Чёртов… чёртов гриффиндорский героизм. Они сказали, что отвлекут внимание, что я должна пойти за помощью и всё такое. И я… я… — она опустила голову. — Я
поверила им. Когда они сказали, что не умрут.
Вспышка зелёного света. Беготня, крики, кто-нибудь, кто-нибудь, пожалуйста, придите… надежда, что они в порядке, и понимание, что это маловероятно, но он был Мальчиком-Который-Выжил, и он снова выживет, правда?
Она не могла говорить дальше. Не сейчас.
И Сириус знал правду, так что теперь он может презирать Гермиону сколько хочет.
— Гермиона… — хрипло выговорил Сириус. — Ты…
— Я убежала, — всхлипнула она. — Но я н-не нашла его, пока не стало слишком поздно, и Снейп тоже сказал мне бежать, пока сам пытался справиться с с-ситуацией…
Черт возьми, девочка, беги! Или этот всезнающий мозг в конце концов отключился? Найди ближайший портрет и расскажи ему!
Она едва понимала, что Сириус поднялся, отпустив её руку. И Гермиона знала — никакие шахматы в мире не смогут снова хоть чем-то помочь.
Дверь открылась.
Гермиона услышала крик — что-то между проклятием и рыданием — и кулак Сириуса ударил по стене.
Но история на этом не закончилась.
Ещё не могла.
