Глава 4— Нет, ты посмотри, — с присвистом протянул Сириус, который вместе с Джеймсом караулил Лили с продвинутого зельеварения. — Нюнчик, видимо, вообразил себя бессмертным.
Вынырнув из мрачных мыслей, Джеймс осмотрелся. Урок, оказывается, уже закончился, дверь кабинета была распахнута настежь, и видно было, что Снейп подошёл к собиравшей вещи Лили. Кажется, этот гадёныш хотел помочь, но она, умничка, гордо отвернулась и, закинув на плечо свою сумку, вылетела из класса.
— Джейми? Ты что-то рано. Разве у вас не должна быть ещё нумерология?
Вместо ответа Джеймс привлек Лили к себе и поцеловал, жадно и долго. Расходившиеся из класса зелий студенты либо завистливо вздыхали, либо проскакивали мимо как можно быстрее, один Снейп остался в кабинете и застыл там будто истукан. Джеймс не мог видеть лица морготова слизеринца, но кожей чувствовал его злость и бессилие. Они были приятны, как прохладный напиток в изнуряющую летнюю жару, победа в квиддичном матче или танец с кучей очаровательных маглянок в этом, как его, магловском ночном клубе. Ещё бы вздёрнуть кверху ногами урода или затолкать какое проклятие ему в глотку, но при Лили Джеймс делал вид, что исправился, и больше не цеплялся ни к кому со Слизерина. Ничего, потом они с ребятами всё наверстают. Судя по зловещему оскалу Сириуса, друг думал о том же.
Подхватив Лили под руку, Джеймс увлёк её к лестнице, что вела из подземелий на первый этаж замка.
— Всё-таки, Джим, мы же договорились встретиться позже. Что-то случилось?
— Да почему сразу случилось? — заюлил он, проклиная способность Лили чуть что сразу докапываться до сути. — Я не могу встретить свою девушку после уроков и сопроводить её на обед? Развлечь приятным разговором?
— А нумерология?
Какая, к Мордреду, нумерология? Кому она вообще нужна? Погасив вспыхнувшее раздражение, Джеймс с деланным покаянием склонил голову. Он должен был озвучить Лили приглашение так, чтобы она и не подумала сомневаться, а злость в этом деле худший помощник.
— Попрошусь у профессора Мэддока на занятие к Рейвенкло. Правда, Лилс, я ж ради тебя, не дуйся. Я не могу ждать до вечера, там дела, а сюрприз сделать хочется…
Обыкновенное слово сработало не хуже самого заковыристого заклинания. Не сбавляя шага, Лили повернулась, пытливо заглядывая Джеймсу в глаза, и он многозначительно улыбнулся.
— Милая, я очень хочу, чтобы ты на завтрашний день ничего не планировала.
Та тут же засияла от любопытства и предвкушения и, что было очень заметно, едва-едва удерживалась, чтобы не засыпать Джеймса вопросами. Мысли Лили и без легилименции оказались как на ладони: она надеялась, что завтра наконец состоит знакомство с его родителями. Может, хотела ещё спросить, как себя чувствовала его мать, но опасалась шедшего немного позади Сириуса.
— Я заинтригована, Джеймс, — протянула Лили кокетливо. — Как мне быть одетой?
— Да как сей... — чуть не брякнул Джеймс, и, увидев, как потух огонёк восторга в любимых глазах, тут же исправился: — прекрасной и готовой к прогулке. И ещё, меня сегодня не будет до конца дня — отец срочно вызвал, сама знаешь.
Ещё больше заволновавшаяся Лили заверила его, что не нужно беспокоиться, она всё поняла. На её личике читалось, конечно, разочарование, но всё же Лилс больше горела интересом и весь обед, пододвинувшись ему под бок, то так, то сяк выспрашивала про сюрприз. Джеймс еле дождался момента, когда можно будет сделать вид, что он наелся, и уйти. Причём, выбираться из замка им с Сириусом пришлось поодиночке, чтобы не дать Лили повода для подозрений: сначала Джеймс, не скрываясь особо, покинул школу, а затем, под мантией-невидимкой, уже Бродяга. Обсуждать в Хогвартсе или даже у Чёрного озера то, что они собирались обсудить, было бы глупо и просто-напросто опасно.
Неделя, прожитая в режиме бедняка, заставила Джеймса отбросить сомнения, жалость, ну и ненадолго позабыть о чести. Если бы он догадался заранее взять из сейфа хоть сколько-то наличности, то не оказался в таком бедственном положении. Увы, эта крайне умная мысль пришла ему в голову, уже когда ничего нельзя было сделать, а в бездонном кошельке жалко бренчали лишь один галеон и пара сиклей. Джеймс настолько привык всегда и везде расплачиваться со своего счёта в Гринготтсе, что не держал при себе монет. Вот и вышло, что после выходки отца-самодура он не мог позволить не то, что букет цветов для Лили, но даже и сливочное пиво или ужин вне Хогвартса для самого себя. Сири охотно выручал его и дальше, но Джеймса всего корёжило всякий раз, когда приятель расплачивался за них двоих. Теперь волей-неволей приходилось смотреть на цены в лавках, прежде чем что-то взять, и, несмотря на все заверения Бродяги, что ничего возвращать не нужно, Джеймс запоминал и записывал все свои траты. Он не хотел быть обязанным даже самому лучшему другу. Увеличившаяся с каждым днём сумма злила и пугала не нравилась, а это они ещё жили в Хогвартсе практически на полном обеспечении. Не нужно было тратиться ни на жильё, ни на одежду, ни на еду. Откуда же брать деньги, когда учёба закончится, а Джеймс не помирится с родителями? Это полноправного наследника Поттеров уважали, но как только станет известно, что его лишили всех сейфов... Джеймс только-только начал осознавать, какими на самом деле будут последствия этого поступка отца. Слухи и пересуды, которые пока ещё гуляли по Хогвартсу и которые он старался загасить, демонстрируя многочисленными покупками собственную платёжеспособность, — это просто мелочи. Ну да, некоторых особо ретивых любителей поболтать о том, как Джеймс чуть не сел в лужу, пришлось припугнуть, что иначе они повторят судьбу Снейпа. Отдельный разговор был и с Хвостом, о, вот уж с ним на угрозы Джеймс не скупился за ту подставу перед факультетом! Но Хогвартс — маленький замкнутый мирок, а не безграничный мир взрослой жизни. Что там ожидало Джеймса? Ничего похожего на то, что ему совсем недавно расписывал Дамблдор. Быть бунтарём и первым парнем школы это одно, но за её пределами, чтобы поддерживать статус крутого волшебника, неплохо бы иметь деньги. До войны, которую всё предрекал старик, нужно ещё дожить и, главное, пережить её и победить, чтобы мнение аристократов перестало что-либо значить. А пока что Джеймс окажется чуть ли не на самом дне магического мира, ниже, чем даже отрёкшийся от семьи Бродяга. Он не готов был мириться с таким положением.
В «Кабаньей голове» Джеймсу без долгих разговоров предоставили ключ от комнаты в обмен на два сикля. Местечко на вкус было премерзкое, но здесь никогда не задавали лишних вопросов, не допытывались о возрасте или цели визита. Отказавшись от пива, Джеймс поднялся в сырую и мрачную комнатушку, осмотрелся и брезгливо сел на край кровати, предварительно почистив её чарами. Бродяги ещё не было, и эти минуты наедине с самим собой оказались тем ещё испытанием. Джеймс невольно вновь спрашивал себя, неужели он и вправду готов сделать то, что они запланировали. За неделю зачатки совести атрофировались напрочь, больше не было стыдно ни лгать Лили, ни перепроверять наскоро состряпанный план по женитьбе на ней, нет. Но проклятый день, когда предстояло действовать, наступал уже завтра, в субботу. Завтра, как только они покинут Хогвартс и отправятся на пикник, пути назад уже не будет. Нет, всё обязательно получится! А Лили... Если хорошенько поиграть словами, что Лилс не просто ничего не заподозрит, а ещё и благодарна ему будет, что прикрыл от позора. Только бы Дамблдор не подвёл. Старик и так уже задержался на заседании МКМ, до сих пор в Хогвартс не вернулся, а кто-то же должен провести ритуал бракосочетания! Джеймс мог бы обратиться в Гринготтс, но, во-первых, гоблины потребуют за услуги денег и приличных, неизвестно, потянет ли Сириус. А во-вторых, Лили вряд ли захочет даже ненадолго покинуть Хогвартс, раз уж она так тряслась за свою репутацию и боялась огласки. Джеймс раздражённо потёр лицо. Что, во имя Мерлина, произошло? Всех вокруг пикси покусали, что ли? Лилс прежде не была такой осторожной и опасливой недотрогой, отец — не желавшим слушать возражения тираном, а матушка — предательницей. Она даже посмела прислать письмо, в котором просила быть хорошим сыном и не возражать отцу. Джеймс не дочитал, швырнул в камин.
Тяжёлая, склизкая от времени, пролитого алкоголя и грязных рук дверь сама по себе приоткрылась и через несколько секунд закрылась. Воздух зарябил, и посредине комнатушки, сбросив мантию-невидимку, появился Сириус.
— Фу, ну и дыра!
— Принёс? — охрипшим от волнения голосом спросил Джеймс.
Друг с фирменной широченной улыбкой вытащил из кармана два крошечных на вид флакончика, после чего заклинанием вернул одному из них нормальный размер. На хлипкую тумбочку были выставлены бутылка дорогого эльфийского вина и стеклянный фиал, содержимое которого переливалось от насыщенного травянистого цвета до почти бирюзового.
— Зелье плодородия свежайшее, только сегодня из Лютного получил.
Поморщившись, Джеймс всё-таки взял в руку флакончик. Странно, он ожидал от себя каких-то более мерзких ощущений: отвращения, что ли, или даже тошноты — ведь, в отличие от многих магов, Джеймс собирался воспользоваться этим снадобьем совсем не в благородных целях, — но нет, ничего подобного. Зелье как зелье. Либо он уже дошёл до той стадии, когда цель оправдывала любые средства по её достижению.
— Остальное купим завтра.
— Зачем? — Джеймс вскинулся. Он сам не ожидал от себя, что вопрос покупок станет таким болезненным. — Скажу домовикам на школьной кухне, они меня завалят едой.
— Ну, тогда ладно. Значит, вы уйдёте в Хогсмид после полудня?
Он кивнул Сириусу. Раньше не стоило, ведь им предстояло бежать в лес и потом плутать там до ночи, чтобы Джеймс сумел воплотить свою задумку — Мордред, даже в мыслях не всегда получалось назвать своими словами то, что он собирался сделать с Лили. Первая часть замысла, впрочем, звучала прилично: Джеймс должен был пригласить (и уже пригласил) Лили на пикник, где были бы только они вдвоём. Подходящее местечко нашлось быстро — недалеко от окраины Хогсмида, у самого Запретного леса. Там имелась одна очень живописная полянка, обрамлённая тонким рядом редких деревьев. Вроде бы и близко к деревне, но в то же время и достаточно уединённо для целомудренного свидания. Дальше, ближе к вечеру, в дело должен был вступить Сириус.
— Ты, кстати, уже придумал, что делать-то будешь, как пугать?
— И придумывать ничего не надо! — Сириус с готовностью достал волшебную палочку, направил её на подушку на кровати, и та в одночасье стала металлической маской во всё лицо. Жутковатой, из тёмного металла, с прорезями для глаз и рта. — Разыграю Пожирателя, всего и делов. Посмотрел сегодня за обедом на дорогого братика и сразу всё придумал. Местным идиотам много и не надо: пара Бомбард, и они в панике разбегутся, куда глаза глядят. А ты, — он заговорщицки подмигнул, — хватай Лилс и двигайте в лес.
Звучало всё очень просто. Сириус, ряженый Пожирателем смерти, напугает народ, в деревне начнётся паника, и Джеймс с Лили тоже вынуждены будут спасаться. А поскольку нападение случится в Хогсмиде, куда им останется бежать? В Запретный лес, где Джеймс удачно заплутает, да так, что ночевать придётся практически на голой земле. Для достоверности даже придётся «потерять» свою волшебную палочку. Апрельские ночи холодные, и напуганная Лили не прочь будет «согреться»… Расчёт был прост и гениален одновременно. А наутро Сириус пошлёт какой-нибудь сигнал, что можно возвращаться, или сам придёт — якобы искал их всю ночь. Всё должно было получиться. Настоящего розыска, естественно, не будет: Джеймс заранее озаботился алиби, то тут, то там пустив слушок, что в выходные отлучится из замка по делам семьи. Совершеннолетним ученикам, тем более наследникам, для этого разрешение от родителей не требовалась, да и МакГонагалл явно было не до того, чтобы контролировать наличие студентов в пределах школы: Дамблдор задерживался, и она тянула на себе ещё и бремя общего управления Хогвартсом.
А дальше... Лили быстро почувствует изменения в своём теле, такой уж у зелья плодородия побочный эффект, и когда она прибежит к нему в панике, вот тогда-то Джеймс и предложит ей пожениться немедленно. Нет, лучше по-другому: не дав опомниться, сразу за руку потащит к Дамблдору. Со стариком придётся, правда, предварительно поговорить, предупредить. Джеймс уже придумал, что наплетёт — про родителей-деспотов, которые ломали ему жизнь и запрещали и дальше бороться за идеалы света. У Дамблдора бзик просто какой-то на аристократах, и такого шанса насолить им он не упустит, не посмотрит, что Поттеры-старшие в последнее время занимали политически нейтральную позицию. И всё, дело сделано. Джеймс женат на Лили, и деньги, статус наследника рода останутся при нём. На всякий случай он ещё раз тайком смотался в банк к поверенному, покопался в кодексе. Как только Лили понесёт, магия рода посчитает любую попытку навредить Джеймсу, то есть, отцу нерождённого ребёнка-наследника, угрозой малышу, и неудачнику прилетит откат, даже если он — сам глава рода. Так что отсечь Джеймса от рода никак не получится, равно как и оставить без средств к существованию. Просто идеально. Главное, чтобы завтра всё прошло, как надо.
— Смотри, не подведи, Бродяга. На тебя одна надежда.
— Да ну тебя, Джейми. Когда это я тебя подводил? Не переживай, не дадим мы продолжиться славному роду Поттеров от какой-нибудь чистокровной кобылы. Ты сам давай там, сделай как положено, чтобы у Лилс искры из глаз полетели, — и Сириус глумливо заржал, сделав бедрами пару недвусмысленных движений. — Пойдём, пропустим по стаканчику огневиски, раз уж мы здесь. Обмоем наше идеальное завтра.
— Только по одному. Не хочу, чтобы всё полетело к дракклам из-за похмелья.
Ночью Джеймс спал на удивление спокойно. Впервые за последние две недели заснул быстро и, кажется, даже видел какой-то хороший сон про себя и Лили. Видимо, уверенность Сириуса в успехе передалась и ему, или хорошему настроению способствовало то, что по возвращении в Хогвартс они хорошенько отыгрались на Снейпе за сегодняшнюю сцену в классе зелий. Джеймс произносил дробящее кости заклинание с невиданным прежде удовлетворением. Не потому, что ему нравилось видеть боль и унижение ненавистного слизеринца (хотя и это тоже), но просто бывший соперник, никчёмный и жалкий, ещё на что-то надеялся, а на самом деле завтра Лили полностью, всецело и навсегда станет принадлежать ему, Джеймсу! Джеймс будет её первым мужчиной, мужем и отцом её детей. Он еле удержался, чтобы не вывалить на Нюниуса всю правду. Хотелось, конечно, видеть на гадкой роже бессилие, злость, слышать вой и ругань этого урода, но конспирация всё-таки была дороже. Со Снейпа сталось бы помешать, он же слизеринец и будущий Пожиратель, для него не существовало никаких запретов. А так, со сломанной ногой сильно по Хогсмиду не побегаешь. Немного омрачало радость от краха соперника лишь нытьё Рема, который после случая с Визжащей хижиной периодически уговаривал их оставить Снейпа в покое. Вот и сегодня он пытался сказать, что они переборщили, и это уже не простая школьная драка, а настоящее нападение, но Джеймс махнул рукой и велел приятелю перестать трусить. Вот же, вроде как оборотень, должен быть сильным и бесстрашным, однако Люпин почему-то напоминал комнатную собачку — только тявкать и умел.
Наутро Лили пребывала в прекрасном настроении. Она лучилась красотой и счастьем, словно сегодня они отправлялись не на пикник, а проводить ритуал помолвки. Другие семикурсницы, не только с Гриффиндора, смотрели на неё искоса и с завистью, парни же старались особо не засматриваться — знали, что потом можно неплохо огрести. Джеймс ревниво осмотрел стол слизеринцев. Снейпа там не наблюдалось, слава Мерлину. Из Больничного крыла ему не выбраться минимум сутки. Сам Джеймс уже наведался на школьную кухню, где домовики собрали просто огромную корзину всякой снеди, которая в уменьшенном виде сейчас находилась в кармане его мантии. Ещё он предупредил Ремуса, что сегодня Люпину придётся выполнять обязанности старости за двоих, к чему тот совсем не удивился. Надо — значит надо. А вот Хвост заволновался, услышав, что Джеймс собрался куда-то без них.
— Пит, ты слов не понимаешь, что ли? У меня свидание, — процедил Джеймс, глядя в глаза давнему товарищу. Поди догадайся, Хвост на самом деле настолько глуп или какие другие цели преследовал? Джеймс и в самом деле отдалился от него и Лунатика, но так Питер сам виноват, нечего было лезть и подхалимничать.
— Составишь мне компанию в Хогсмиде, Пит? — ровным голосом спросил Люпин. — За младшими курсами лучше всё-таки приглядывать вдвоём.
По всему было видно, что перспектива не отдыхать, а в какой-то степени работать в выходной день Питера не привлекала, но он со вздохом согласился. Джеймс же выразительно посмотрел на Бродягу: как-то они не учли, что в субботу Хогсмид будет полон праздно шатающихся студентов. Сириус ответил беззаботной ухмылкой — не переживай, прорвёмся, — но Джеймсу всё равно было неспокойно. Если он проворонил такую очевидную вещь, то что ещё упустил?
Из школы они с Лили вышли ближе к двум часам пополудни. Лилс ради такого дела сменила форменную школьную мантию на новенькую, весенне-летнюю, роскошного изумрудного цвета, которая шла ей просто феерично. Джеймс, ожидавший подругу у лестницы в гриффиндорской гостиной, аж засмотрелся, пока она спускалась. Копну непослушных огненных волос Лили убрала в небрежную косу на левое плечо, под мантии виднелось светло-зелёное платье с изящной вышивкой, звонко стучали по каменным ступеням каблучки новеньких туфелек — цок-цок-цок. Пока они шли по школе до главных ворот, а оттуда к Хогсмиду Джеймс раздувался от важности и гордости, что рядом с ним находилась такая красавица. Он даже перед самым выходом, только заприметив Лили на вершине лестницы, судорожно попытался пригладить свои вихры: непослушная шевелюра, конечно, была предметом гордости, придавала ему эдакий шарм и лоск, но в тот момент Джеймсу как никогда остро захотелось соответствовать стилю и взрослости Лили. Среди семикурсниц она внезапно оказалась настоящей леди. Джеймс тоже принарядился по случаю (помня при этом, что предстояли забег по лесу и холодная ночёвка), однако до уровня Лилс не дотягивал и потому бесконечно рассыпался в комплиментах всю дорогу.
Лили была весела и часто улыбалась, охотно поддерживала разговор и смеялась над шутками, в которых Джеймс сегодня превзошёл сам себя, но, кажется, в глубине души всё же затаила обиду, что у них обычный пикник, а не обед в Поттер-холле. Не останавливаясь, они прошли насквозь всю деревню, которая действительно кишела студентами, приманенными необычно погожим и солнечным днём для середины апреля. Иногда приходилось даже расцеплять руки, чтобы пройти сквозь группки гуляющих зевак, и Джеймс понемногу начинал нервничать. А если не ему одному пришла идея устроить пикник на природе? Представив себе полянку, сплошь занятую влюблёнными парочками, которые после атаки псевдо-Пожирателя единым фронтом ломанутся в Запретный лес, Джеймс сдавленно хихикнул. Опасения его не оправдались: присмотренная ещё пару дней назад полянка оказалась чиста и радовала взгляд свежей нежной травой. Джеймс ещё подумал про себя, что без чар тут точно не обошлось. Может, Сириус наведался?
Он трансфигурировал из носового платка большой плед, который постелил на землю. Вынул из кармана мантии уменьшенную корзинку, вернул ей прежний вид и, поставив на край пледа, принялся сервировать нехитрый (хотя стараниями эльфов больше похожий на королевский) стол.
— Мерлин! — принявшаяся помогать ему Лили ахнула. — Джим, ты продуктовую лавку ограбил? Столько всего...
Еды было более чем вдосталь. Холодное жареное и копчёное мясо, нарезанное дивно тонкими ломтиками, мясные пироги, которые под Стазисом ничуть не остыли, баранья отбивная с мятным соусом, всевозможные и казавшиеся бесчисленными крошечные пирожные, фрукты, от простых ягод до крупного холёного винограда... А вот из напитков Джеймс предусмотрительно прихватил лишь бутылку вина, ту самую, в которую этим утром собственноручно выпил весь фиал зелья. Потом ещё зачем-то сунул пустой флакончик во внутренний карман мантии, придурок! Опомнился лишь на полпути к Хогсмиду, когда незаметно избавиться от такой улики уже не получилось бы, и теперь всякий раз, когда Джеймс случайно касался стекляшки через ткань, в жилах буквально стыла кровь.
— Лилс, ты что, думаешь, я буду на тебе экономить? — хохотнул он и, устроившись на пледе, разлил вино по трансфигурированным бокалам. Ради такого дела Джеймс решил блеснуть и превратил обычные кубки, положенные в корзину эльфами, в чистейший хрусталь.
Получилось даже на его непритязательный взгляд ужасно красиво. Солнечные лучи играли на прозрачных гранях, всякий раз по-разному расцвечивая посуду; Лили, забравшаяся на плед с ногами, чуть склонив голову, любовалась вспыхивавшими на стекле искрами света. Однако, несмотря на все надежды Джеймса, пить вино она не торопилась.
— Знаешь, а я даже рада, что ты устроил нам именно такой маленький праздник. Не помню, когда я в последний раз была на пикнике.
— Ну... Рад, что угодил, — Джеймс, неожиданно сильно проголодавшийся от волнения, разломил мясной пирог.
— Наверное, когда мы с Пет ещё ходили в младшую школу, — продолжила вспоминать Лили, прикрыв глаза. — На другой стороне реки от нашего дома был пустырь до самого-самого леса. Помню, папа брал за руку меня, мама — Пет, мы вместе шли туда и целый день проводили на свежем воздухе. Было здорово... Лес был так далеко, что мне казалось, будто ради этого отдыха мы проходили пешком половину страны. — Её голос сделался тихим и мечтательным. — Потом мы с Пет повзрослели и как-то начали отдаляться друг от друга. А в последний раз я ходила с ней и Северусом. Они, конечно, не могли не поссориться. С тех пор я и... — она замолчала, оторвала от виноградной грозди пару ягодок и задумчиво положила их в рот. — Прости, Джим, я помню, мы договорились никогда больше не говорить про Северуса, но иногда это самой собой происходит. Вот как сейчас. Я не перестаю удивляться, как можно: знать человека столько лет, твердить во всеуслышание, как он тебе дорог, а потом предать.
— Главное — что ты избавилась от этого гада ползу... мерзавца до того, как он тебе чем-то навредил, — медленно произнёс Джеймс. Он держал бокал с вином в руке уже несколько минут и всё никак не мог найти повод предложить Лилс угоститься. Сначала та восторгалась роскошным обедом, затем вдруг ударилась в воспоминания, почему-то заговорила о Снейпе. Неужели Джеймс что-то пропустил, и та попытка Нюниуса поговорить с ней в классе зелий была не первой? Или Лилс узнала, что её преданный поклонник в Больничном крыле, и Нюниус всё ей рассказал? Да нет, не может быть! Иначе бы она не сидела с ним сейчас, а ещё вчера бы устроила грандиозную головомойку. — Все они, тёмные маги, такие, им нельзя доверять. Не переживай, Лилс, выкинь его из головы. Я же с тобой. А я тебя никогда не предам и не обижу! — он отсалютовал ей бокалом. — Честное гриффиндорское!
Рассмеявшись, Лили наконец взяла предназначавшийся для неё фужер, и Джеймс, решив, что всё, вот оно, залпом опрокинул в себя мешанину из вина и зелья, даже зажмурился для верности. Когда же он открыл глаза, то чуть не застонал от досады: Лили просто болтала вино в бокале, но так и не отпила.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Для меня это многое значит, Джим, правда. И я хотела бы... ещё извиниться.
— За что?
— Что в тот день, когда мы помирились, заливала тебя слезами, — Лили посмотрела на него из-под ресниц, и Джеймс чуть не поплыл: так подействовал на его подзуженный зельем организм этот взгляд. — Мне потом было ужасно стыдно, я несколько ночей не спала, всё думала, как же я могла тебя третировать и воспитывать, когда ты страдал из-за мамы. Как она?
— Получше. Швейцарские колдомедики настоящие чудеса творят. Ты помнишь, что зелье Ганхильды из Горсмура эффективнее всего на ранних этапах? Ну вот, а пока матушке поставили диагноз, время уже было упущено. Кто же мог подумать, что у неё драконья оспа?
Лили поёжилась и передёрнула плечами.
— К счастью, у них там передовые технологии, они маму буквально с того света вытянули. Дорого берут, конечно, но отец не ничего не жалеет.
— Конечно, это же твоя мама. Окажись я на твоём месте, я бы и сама... А что Аврорат? Преступников уже нашли?
Джеймс скорбно покачал головой.
— Нет ещё. Следы замели так хорошо, что поневоле задумаешься, а не помогает ли им кто-нибудь из ДМП. — Лили ахнула, прижав ладонь ко рту, и Джеймс чуть не скрежетнул зубами, испугавшись, что драгоценное вино сейчас окажется бесполезным пятном на пледе. — Отец тоже чудит, запретил мне дальше участвовать в поисках. Говорит, если кто-то покусился на леди рода, то и меня, наследника, не пожалеет.
— Но твой отец прав! Это же опасно! Джим, пожалуйста, пообещай, что не будешь рисковать. Ты не знаешь этих людей, а они наверняка знают о тебе всё и то, что ты их ищешь. Подумай, что они с тобой могут сделать!
— Я не собираюсь пасовать из-за каких-то чистокровных уродов, которые настолько трусливы, что напали на женщину и то исподтишка! — разгорячился Джеймс, как будто и вправду разыскивал потенциальных убийц своей матери. Но даже тонкий намёк, что нужно в чём-то уступить, зажёг в его душе целый пожар из бешенства и злости. Джеймс Поттер никогда не был трусом, кто бы что ни говорил! Хватит и того, что сегодня в спектакле Блэка ему придётся на глазах у Лили сверкать пятками и убегать от сражения вместо того, чтобы, как и полагалось гриффиндорцу, доблестно принять бой.
— И тебе совсем не жалко себя? И меня? А как быть мне, если, не дай Мерлин, с тобой что-то случится?
В этот раз голос Лили дрожал совсем не наигранно, и Джеймс, застыв, несколько раз вдохнул и выдохнул. Не нужно ему было пить зелье! Но иначе бы не получилось, подливать его одной Лили — слишком большой риск. Зато теперь у Джеймса просто хаос какой-то из эмоций: то, что действовало на ведьм, гарантируя стопроцентное зачатие, ему резко усилило все чувства и снизило контроль за ними.
— Да, ты... ты, как всегда, права. Я не подумал, что... Правда, прости.
— Не обижайся, Джеймс, — Лили пересела поближе, прижалась к его боку и тихо вздохнула, — ты для меня был и будешь могучим воином. Но каждый должен делать свою работу, а расследовать — это дело авроров. Я не хочу, чтобы ты пострадал.
— Так что же, если я передумаю и всё-таки пойду вместе с Сири в Аврорат, ты меня не отпустишь?
Лили прищурилась было сердито, но по его выражению лица угадала шутку и рассмеялась:
— Посмотрим на твоё поведение, Джеймс Поттер!
— Ладно, мы с тобой вроде хотели отдохнуть, а говорим о непозволительно серьёзных вещах для субботы, — проговорил Джеймс и с намёком взял её за руку, ту, что держала полный бокал. — Расслабься, Лилс! Весна, солнце, мы в Хогвартсе, нас пока ещё не касаются все эти взрослые проблемы. Потом подумаем, когда выпустимся и повзрослеем.
— Наверное, ты прав. Просто странно видеть, как ты ведёшь себя как ни в чём ни бывало, когда вокруг твоей семьи творится такое.
Джеймс мысленно застонал. Мерлин, ну почему же Лили настолько правильная? Что ей не даёт отвлечься и спокойно отдохнуть?
— Милая, мы ведь это уже обсуждали. Никто не должен ничего заподозрить! Чем меньше волшебников знает, тем для нас безопаснее. А конкретно сегодня я хочу хотя бы один день прожить без этих взрослых сложностей и побыть обычным влюблённым студентом. Ну же, отвлекись, улыбнись!
Помедлив, она и вправду улыбнулась — той своей лучезарной улыбкой, от которой у Джеймса всегда срывало тормоза самоконтроля. Как же он бесился, когда прежде все улыбки и забота Лили доставались морготову Снейпу. Но теперь Джеймсу никто не помешает, Лили только его... Он затаил дыхание, когда Лили наконец пригубила вино и сделала пару небольших глотков. Есть! Получилось!
— Какой необычный вкус, — она с удивлением посмотрела на напиток.
— Эльфийское! Тебе понравится, нужно только распробовать. На всех балах и приёмах лишь такое и подают.
Лили послушалась его совета, сделав ещё глоток, и Джеймс внутренне возликовал. Его план начал воплощаться в жизнь. Самое сложное позади, и скоро, очень скоро Сириус даст сигнал, а потом... Фантазия понеслась вскачь, подсовывая одну за другой сладострастные картинки, а в конце, как вишенку на торте, — смирение и извинения от родителей и глупую рожу бессильного Нюнчика.
То ли начало действовать вино, то ли Джеймс наконец расслабился, но разговор дальше потёк плавно, прерываясь только на смех и поцелуи. Джеймс плыл и млел от удовольствия. Он не мог вспомнить, когда они с Лили в последний раз общались вот так свободно, чтобы она не обижалась или не поучала, а он не оправдывался. Даже когда их мечты о будущем разошлись: Лили хотела учиться дальше и поступить на работу в Министерство магии или Мунго, а Джеймс планировал, что она будет заниматься домом и детьми, — и то спора не вышло. Они посмеялись и решили, что как-то получится всё совмещать, и вообще, они же планировали немного погодить с детьми. Нужно еще поработать на благо магической Британии, как говорил Дамблдор, чтобы их дети росли в совершенно новом, прогрессивном и справедливом обществе. Ко всему этому, добавляя особенной остроты, примешивалось ещё и напоминание, что сегодня он наконец займётся сексом с любимой девушкой... Джеймс вряд ли был когда-то более счастлив, чем в этот день.
Время пролетело совсем незаметно. Джеймс даже бросил следить за сигналом Сириуса и вообще сел к Хогсмиду спиной. До них долетали, нечасто, но долетали окрики лавочников или гомон шумных студентов, однако эту шелуху Джеймс пропускал мимо ушей, она его не интересовала, как не интересовало и то, что солнце через несколько часов уже закат, а Сириус со своим представлением пока не объявился. Им с Лилс было так хорошо вдвоём! Без его друзей, без надоедливого Нюниуса, без всяческого напоминания о ставших жёсткими и непримиримыми родителями, — только он и Лили. В какой-то момент Джеймс вспомнил, что планировал сегодня сделать, но собственный план внезапно показался ему дешёвой глупостью! Не подлостью, именно глупостью. Такой замечательный день, они с Лили чудесно проводили время, нацеловавшись и наговорившись на год вперёд, Джеймс в порыве чувств пообещал ей самое роскошное кольцо и модную нынче у магглов выездную свадебную церемонию (в конце концов кабинет директора Хогвартсе — это же не ритуальный зал, где обычно приносятся брачные клятвы, так что никакого обмана). И чего он всё злился на Лили, считал её приставучий и слишком надоедливой? Нормальная же девчонка, верная его боевая подруга и будущая жена. И посмеяться с ним горазда, и отдохнуть, и повеселиться. Почему Джеймс думал заключить с ней подчинённый магический брак? Нет, никаких глупостей, он же не рабовладелец-аристократ! В их семье муж и жена будут только на равных.
— Что-то становится холодновато, — Лили поплотнее запахнула свою мантию, слишком лёгкую для апрельского вечера. — Не пора ли возвращаться, Джим?
— Успеем ещё, — отозвался он. — Если бы ты знала, как обратно не хочется, в эту рутину!
Лили явно хотела что-то сказать, но почему-то не смогла. Её глаза округлились, полные страха и ужаса.
Кто-то истошно завопил «Помогите!», Джеймс обернулся и похолодел.
Над крышами Хогсмида в медленно синеющим к ночи небе висела Тёмная метка.
