Глава 4231 декабря 1969 года
Долохов ждал нас около Айлингтонского Ангела, прислонясь к стене и куря. Судя по старомодному длинному плащу и пижонскому белому кашне, он сегодня хотел быть похожим на аристократа, но был похож, как всегда, на апаша и белокурую бестию. По его несытому виду я сразу угадал, что сегодня он намерен прокутить сумму, примерно равную тому, что скряга Дамблдор положил мне вместо месячного оклада.
По нашему давнему обычаю, мы пожали руки и дружески обнялись.
- Тебя посадят, Риддл, - с улыбкой в голосе шепнул мне Долохов, взглянув через мое плечо на Беллу в маггловских джинсах и курточке, в которых она выглядела даже моложе, чем на самом деле. – Но знаешь, я понимаю, почему тебе на это наплевать.
- Как долетел? – громко спросил я, не имея, впрочем, серьезного намерения прямо сейчас выяснять у Долохова подробности его второго визита к Гриндельвальду, на этот раз с ответом Дамблдора, а просто желая, чтобы он перестал похабничать мне на ухо.
Привычку Долохова нашептывать мне на виду у всех свои наблюдения за жизнью я недолюбливаю еще со школы. Вот, помню, сидим мы у Дамблдора на трансфигурации...
Но Долохов не дал мне предаться воспоминаниям. Он каким-то неуловимым движением оказался у меня за спиной, сам представился Белле, чем выставил меня свиньей, и уже смотрел на меня, когда я с неудовольствием повернулся к нему.
- Как обычно долетел, - отвтил Долохов. – Не спи, Риддл, трибунал проспишь.
- Вы умеете летать? – с интересом спросила Белла.
- Да дело нехитрое, - шутовским тоном отозвался Долохов. – Покупаешь в дьюти-фри полкило коньяка...
- Антон желает покаяться нам в пагубном пристрастии к алкогольным напиткам и услугам маггловской авиакомпании Бритиш Эрвейз, - пояснил я и сделал Долохову страшные глаза. Еще одна черта Долохова, которую я не люблю со школы, состоит в том, что стоит в радиусе ста ярдов появиться симпатичной девушке, как он либо начинает ее очаровывать, либо, если в этом уже преуспел я, принимается паясничать. Причем последнее этот негодяй делает еще более очаровательно.
Всю дорогу до ресторана Долохов морочил Белле голову историями о том, как он разыскивал в Мексике дона Хуана и курил с ним кактус пейот. Я эти истории слышал уже во второй раз – в первый раз Долохов поведал мне о могущественных нагвалях год назад, когда, отправившись с важными заданиями в Штаты, начал выпрашивать у меня еще пару недель на установление связей с мексиканскими магами. Долохов тогда вернулся из Мексики весел и загорел, а на расспросы о мексиканских магах развел руками и свалил все на Кастанеду, который его запутал и дезинформировал.
Как и следовало ожидать, цены в ресторане, куда нас завел Долохов, выглядели устрашающе даже после деления на курс галлеона. Белла украдкой посмотрела на меня, и я с сожалением подумал, что прошли те золотые времена, когда благороднейшие и древнейшие Блэки выкидывали такие деньги на шпильки.
Долохов тем временем снюхался с сомелье, сунул ему в руку пригоршню купюр, и на нашем столе появились полупустые бокалы и две открытых бутылки вина. Сомелье кружил рядом как пиранья, готовый произвести на свет еще пару бутылок, как только золотой-яхонтовый Антон-свет-Долохов прикончит первые две.
- Вздрогнули! – предложил Долохов, поднимая бокал. – Белла, советую выпить это и добавить еще.
- Зачем? – удивилась Белла, а Долохов последовал своему совету, одним глотком отхватив четверть бокала.
- Выпейте, легче будет, - снова посоветовал Долохов и утянул к себе кастрюлю мидий, которую мы заказывали на троих. Я тут же дал ему вилкой по рукам, но промахнулся и звонко ударил по кастрюле. Белла удивленно посмотрела на нас и засмеялась.
- Вы смеетесь, и это хорошо, - констатировал Долохов, приканчивая свой бокал под мидии и подставляя его сомелье, который материализовался у Долохова за спиной, словно из-под земли вырос. – Потому что мы принимаем вас в ближний круг. Испытаний никаких не будет, не беспокойтесь. Кроме одного – вам теперь придется нас терпеть.
Долохов чокнулся с Беллой, и я заметил, что она все же допила свой бокал, который тут же наполнился снова.
- Вам будет трудно, - предупредил Долохов. – Например, я – я беспризорник и малолетний бандит, Хогвартс подобрал меня на улице. Риддл вырос в детдоме. Мульсибер рос без отца и, разумеется, среди магглов. Руквуд в детстве пас коз в Уэльсе. Эйвери родом из фабричных районов.
- А Розье, Нотт, Яксли? – удивленно спросила Белла, но Долохов тут же вскинул руки.
- Я расскажу подробно и методично, - пообещал Долохов, и внезапно извлек из кармана маггловские очки. – Сколько это стоит, по-вашему?
- Двадцать галлеонов? – предположила Белла.
- А! – вскрикнул Долохов, словно он на мизере посадил Мульсибера на паровоз, и сидящая в другом конце пустынной не по сезону терассы пара недоуменно на нас посмотрела. Я подумал, что, если Долохов продолжит пить с той же скоростью, нас снова выведут из этого ресторана под белы рученьки. – Сто чертовых фунтов! Сто чертовых английских фунтов за вещь, которой один фунт красная цена!
- Вы знаете, почему она столько стоит? – спросил Долохов, переведя дух и успокоив себя очередным бокалом вина. - Потому что вы – вы, аристократы, - не знаете, сколько она стоит на самом деле. И больше того – вы настолько стесняетесь ей пользоваться, что покупаете ее из-под полы. А теперь представьте, что в Гринготтсе каждую осень скапливаются тысячи маггловских фунтов. Тысячи фунтов, на которые можно купить маггловские безделушки, чтобы продать их в сотни раз дороже. Кто контролирует обмен валюты?
- Гринготтс? – растерянно предположила Белла.
- Я тебя умоляю, - перебил ее Долохов, с каждым бокалом становящийся все развязнее. – Что эти уродцы будут делать с фунтами? Что они на них купят? У кого? Фунты Гринготтса тратит Министерство. Вернее, тратило, пока мы не пришли заявить о своих правах и сказать им, что дальше действовать будем мы. И теперь мы, бывшая шпана, богаты и ненавидимы всеми. Министерством, которое мы обокрали, антикварами, которые торговали безделушками раньше. Да и ты должна нас ненавидеть. Выпей, а Риддл объяснит.
Но я не успел объяснить, потому что Долохов любил кутить с музыкой, причем в буквальном смысле. Неожиданно для меня над моим ухом звякнула гитарная струна, и незаметно появившийся на веранде человек в черном плаще, черных усах и черной шляпе запел с деланным французским акцентом песню с поросячьим подтекстом, за которую Долохова по-хорошему следовало убить.
- Невесте графа де ля Фер всего шестнадцать лет, - пел подученный Долоховым фальшивый француз, косясь на меня и Беллу. – Таких изысканных манер во всем Провансе нет...
Граф де ля Фер в моем лице немедленно трансфигурировал под столом из салфетки четвертый бокал и выставил его на стол вместе с парой купюр, прежде чем певец успел перейти ко второму, а затем, не дай Бог, и к третьему куплету. К моему счастью, певец оказался падким до выпивки наглецом, и, не церемонясь, подсел к нам, дохрипев про лилии, которые цветут.
- Тысяча чертей! – возгласил наш гость, наливая и пробуя вино. – Доброе вино, месье! А то эти канальи, - он со знанием дела махнул рукой в сторону, где в ресторане находился винный погреб, - постоянно несут какую-то дрянь.
- Был рад услужить, - холодно сказал я. – Прощайте.
- Ну почему же «прощайте»? – не согласился певец. – Разве я могу не отплатить вам за щедрость, месье? – и прежде чем я смог его остановить, наш незваный гость встал и вновь взялся за гитару.
- В мой старый сад, ланфрен-ланфра, - запел он, встав рядом со мной и повернувшись к Белле, - лети, моя голубка...
Тут я не выдержал и схватился за палочку, но, к моему удивлению, лицо певца стало расплываться, усы из черных стали рыжими, плащ превратился сначала в мантию, а потом в вязаную кофту...
- Марк Эйвери, дитя фабричных районов, - представился паршивец Эйвери, подавая Белле руку. – Риддл, не обижайся. Мы с Антоном просто не могли упустить такую возможность.
- Что же, я прекрасно понимаю, за что я должна вас ненавидеть, - зло сказала Белла. – Риддл может не объяснять.
- Да брось, мы же интеллигентно, - тут же возразил Долохов, пьяно водя перед собой ладонью. – Эта блатная рожа, - Долохов широким жестом указал на Эйвери, и я заметил, что официанты в зале начали шептаться, вероятно, прикидывая, когда мы начнем буянить и когда следует вызывать полицию, - эта блатная рожа вообще предлагала спеть вам с Риддлом «Девочка-пай, рядом жиган и хулиган...»
Белла, конечно, не совсем поняла шутку, но я улыбнулся и сердиться на Долохова и Эйвери больше не мог.
- Слышь, ты чо такой дерзкий? – шутейно спросил я Долохова, вспомнив былые времена, когда мы с ним в Хогвартс-экспрессе отжимали у лохов шоколадных лягушечек. Эйвери не растерялся, трансфигурировал салфетку в бандитскую кепку и точным движением палочки нахлобучил ее мне на голову. Я в отместку прицельным пинком выбил из-под него стул, опасаясь, что следующим движением палочки Эйвери кепку на мне подожжет – он дурной, с него станется. Эйвери чертыхнулся и устоял, чуть не стянув со стола скатерть. Официанты собрались у окна на террасу и, вероятно, делали ставки на то, какую часть ресторана мы разнесем до приезда полиции. Белла посмотрела на нас и на них и наконец рассмеялась.
- Хорошо, я поняла, - признала Белла. – Антон прав, вас всех нужно просто терпеть.
- Золотые слова! – одобрил Эйвери, возвращая себе стул. – О чем вы там говорили, когда я все испохабил?
Официанты тем временем разошлись от окон, Долохов разлил всем по очередному бокалу, и даже сомелье замаячил где-то вдалеке призраком мирных времен. Вечер снова становился простым субботним вечером, но, благодаря выходке Долохова и Эйвери, мы уже сидели за столом как наша старая банда, в которой сегодня появился новый человек.
- Давайте я быстро дорасскажу, - предложил я, замечая, что Долохов и Эйвери, похоже, не считают, что новогодний вечер и день рождения школьного друга – такой уж простой рядовой вечер, и уже сговариваются «поотмечать». – В результате сложившихся ножниц цен на маггловские и магические товары спрос на магические товары в магическом мире резко упал, а вслед за ним упали и цены. С другой стороны, контроль над внешней торговлей не привел ни к понижению курса галлеона, из-за золотого стандарта, ни к повышению экспорта магических товаров в маггловский мир, который в связи с принятием Статута о секретности примерно равен нулю.
- Был равен нулю, - уточнил Эйвери, который освоил продажу магических артефактов эксцентричным маггловским миллионерам, и из-за него нам уже несколько лет нужен свой человек в отделе злоупотребления магией. Я раньше хотел поставить туда Уизли, когда его выпущу, но теперь мне жалко отдавать министерским такой талант.
- Деньги, вырученные в результате контрабанды маггловских товаров в магический мир, скапливаются у тех, кто контролирует торговлю, - продолжал я, поругивая сам себя за лекторский тон, от которого мне теперь порой уже нелегко избавиться. – Вкладывать их обратно в магический мир становится невыгодно, потому что на экспорт производить ничего нельзя, а внутренний рынок давно перестал расти. К тому же в условиях падения цен, то есть дефляции, держать деньги в золоте становится достаточно привлекательно. Данная ситуация называется «ловушкой ликвидности»: дефляция приводит к выводу денег из оборота и падению производства, а вывод денег из оборота приводит к дальнейшему падению спроса и продолжению дефляции...
- Это не он такой умный, - громким шепотом сказал Долохов Белле, - это он Мульсибера пересказывает...
- И перевирает немного, - сказал за моей спиной знакомый голос. – С днем рождения, Риддл!
- Ты-то тут откуда? – спросил я, наблюдая за тем, как Мульсибер пододвигает себе стул и тут же занимает половину стола своими тарелками и локтями.
Но Мульсибер не собирался отвечать на мой вопрос, будучи занят извлечением из своих карманов всего, что они с Патрисией посчитали нужным мне вручить в связи с праздниками. Не стесняясь присутствием магглов, Мульсибер вытащил из жилетного кармана коробку с часами и вызывающим названием, из внутреннего кармана пиджака жестом фокусника извлек букет лилий и вручил его через стол Белле (при виде лилий Эйвери неприлично заржал, но Белла на него уже не обижалась и просто дала ему букетом по голове), откуда-то из-под стола выудил коробку бельгийского шоколада и пару упаковок чая... В этот момент я заметил, что к нашему столу уже поставили еще один, и за ним ниоткуда появился Руквуд.
- С днем рождения, Риддл, - в свою очередь сказал Руквуд. – Марти, пересаживайся сюда. Риддл, это мы изображали на той стороне обедающую супружескую пару. И террасу выкупили тоже мы. Так что чувствуй себя как в Хогвартсе. Можешь, например, превратить люстру в змей и научить их шипеть хором Jingle bells, как на втором курсе на день рождения.
- «Мой дорогой мальчик, я просто не могу разрешить тебе остаться на лето в школе», - тут же вставил Эйвери голосом покойного директора Диппета.
- «Я старый человек, но я хочу умереть своей смертью», - подхватил Долохов тем же голосом.
- Да не говорил он такого, - возразил я, и ребята дружно грохнули.
Белла смотрела на нас, подперев щеку рукой и чему-то сокрушаясь сквозь улыбку.
- Да, да, - серьезно и озабоченно поддакнул ей Мульсибер, усаживаясь рядом. – И эти дуралеи контролируют финансы и внешнюю торговлю. Вы совершенно верно думаете, Белла: гнать их в шею и прикрыть всю эту лавочку с маггловскими безделушками. И действительно: если полностью изолировать магический мир от маггловского, проблемы, порожденные внешней торговлей, исчезнут, и экономика снова встанет на ноги.
- А что будет с нами? – спросила Белла, взглянув на Мульсибера почти с отчаянием.
- С вами все будет хорошо, - ответил Мульсибер, и только мы, его школьные друзья, слышали в его голосе, что он дразнится и провоцирует. – Вы наконец вернете себе свой мир. А нам придется уйти – я женат на магглянке, и даже не в том смысле, в котором в вашей семье меня называют магглом, Риддл погряз в своей физике и матанализе... Впрочем, Риддл вывернется, наверно: помашет своей родословной, и вы вместе приступите к строительству нового мира. Безо всяких богомерзких интегралов, разумеется.
У меня зачесались руки дать Марти по загривку, чтобы он не выставлял меня беспринципным карьеристом, но еще интереснее мне было посмотреть, что ответит Белла.
- Бросьте, Марти, - произнесла Белла после долгого молчания, на время которого за нашим столом неожиданно воцарилась тишина. – Я же знаю, что вы уйдете только вместе. А вы знаете, что я уйду с вами. И еще вы знаете, что у меня тоже есть семья, скотина вы такая!
Я думал, что Марти после этого все же получит по загривку, но Белла сдержалась и сердито уставилась в стол, похожая на нахохлившегося коршуна.
- Это ты зачем так сделал? – полушутливо спросил Эйвери, обращаясь к Мульсиберу, но его легкомысленная реплика повисла в воздухе.
- Послушай, - мягко сказал я, тронув Беллу за плечо и решив, что хотя бы при ребятах я могу наконец перестать ломать комедию, которую мы оба ломаем в школе, и говорить с ней так, как будто нас никто не слышит. – Помнишь, я говорил тебе, что мы можем объединить миры? Ты еще ответила тогда, что это означает погубить наш мир, его сущность...
- Это означает себя погубить, Риддл, - перебил меня Руквуд. – Нас всех выловит МИ-5 и сдаст в лабораторию для опытов.
- Ну, и так не сяк, и этак не так, - в свою очередь перебил Долохов. – Джон, ты же понимаешь, что делать что-то надо. После того, как в нашем мире, - Долохов посмотрел на Беллу и решил не поправляться, - после того, как в нашем мире случилась промышленная революция и возникло массовое производство, магам приходит карачун. Поздно уже прикидывать и рассчитывать. На палубе танцы, но в трюме дыра пять на пять!
- Перестаньте, - резко сказал я и почувствовал, что есть еще у меня в запасе регистр голоса, который заставляет всех начать меня слушать. Наверно, только благодаря этому первоклашки пока меня и не съели. – Выход есть, и мы его найдем.
В этот момент мне почему-то вспомнилось мое обещание сестре Лили Эванс, что я превращу ее в мага, и Хагрид, у которого под Империо неожиданно появились недюжинные магические способности, и я вдруг и сам поверил, что мы найдем выход и объединим миры, несмотря на то, что мы бьемся над этой задачей уже двадцать лет, и не только Эйвери, но даже и Мульсибер уж отчаялся и перешел на сторону прагматичного Руквуда, который еще в школе выправил себе фальшивую родословную, и теперь считает, что изоляция магического мира – единственный выход. А ведь я сотню раз говорил ему, что решать надо только задачи, которые не имеют решения. Но ему, как прикладнику, этот глубоко принципиальный вопрос, к сожалению, недоступен.
- А теперь, право, давайте не портить друг другу Новый год, - предложил я и тем самым все испортил.
Мульсибер, который за минуту до этого о чем-то сосредоточенно думал, покусывая кулак, вдруг встрепенулся и встал с места.
- Меня же жена заждалась, - пояснил Мульсибер и принялся пожимать всем руки, поздравляя всех с наступающим. Белле, кроме поздравления, досталась еще и кружевная шаль, из числа тех, которые Патрисия вяжет по десятку в год, но раздаривает довольно неохотно, потому что ее шали действительно произведения искусства. Поэтому за шалью обязательно должно было последовать что-то еще, и я ожидал приглашения к Мульсиберам на Крещение, но ошибся.
- И вот еще, - доверительно сказал Белле Мульсибер своим вкрадчивым кошачьим голосом, - Риддл еще не говорил, когда вы будете венчаться, но...
На этом месте я поперхнулся, и вставший со своего места Долохов заботливо похлопал меня по спинке.
- Это то есть как? – повернулся ко мне Мульсибер и в своем праведном негодовании вдруг стал похож на тетю Ирму. – Ты еще...? Ребята, ну скажите хоть вы ему!
- Похоже, нам тоже уже пора, - заметил Эйвери.
- Дадим Риддлу шанс исправить его головотяпство, - подхватил Долохов и незаметно сунул мне в карман коробочку с кольцом, которое он мог бы добыть и пораньше. Хотя, с другой стороны, Белле на Рождественском Балу только обручалки на пальце и не хватало.
- Антон, а как сначала называлась ваша организация? – неожиданно спросила Белла, прощаясь с Долоховым. – Вальпургиевы рыцари?
Долохов взял в руки трость и разгладил на груди кашне, всем своим аристократическим поведением показывая, что звания рыцаря для него будет слишком мало, и, зная его привычку к парадоксам, я почти угадал его ответ.
- Да какие мы были тогда рыцари, - скромно сказал Долохов. – Кучка нищей озлобленной шпаны. Впрочем, и сейчас, - Долохов взглянул в мою сторону, явно собираясь переложить свое пижонство с больной головы на здоровую. – Та же шпана, но с деньгами. Вот только этот, Вольдеморт ибн Салазар, возражает.
- Я не возражаю, - ответил я. – Если тебе угодно, ты шпана с деньгами.
- И все-таки, - не отступилась Белла, - было же какое-то название?
Я хотел честно ответить, что никакого названия не было, да оно было и не нужно, но Долохов снова меня опередил.
- Бригада, - ляпнул Долохов. – Мы же с первого класса вместе.
-------------------------------
Пользуясь случаем, автор поздравляет своих читательниц с 8 марта и желает им, чтобы их всегда окружали хорошие мужчины. 
