Глава 47До завтра они, впрочем, не успевают – весь день и один, и другой проводят в бесконечных телефонных звонках и разъездах, и встречаются только глубоким вечером. Мальсибер результатами прошедшего дня явно и раздосадован, и расстроен – а вот Снейпу, видимо, повезло больше.
- Если тебя устроит, то есть волонтёрская группа, которой нужна вся возможная силовая поддержка, – говорит он Ойгену, – потому что врачи не воины, и представить, что с ними там сделают без защиты, даже я не возьмусь. Ну и любые медикаменты, реагенты из экстренного набора и простая чистая вода тоже будут весьма кстати. Подойдёт тебе?
- Почему мне? – вдруг заводится Ойген. – Ты так говоришь, будто…
- Потому что мне, безусловно, это подходит, - мягко усмехается Северус.
Тот умолкает смущённо, трёт лицо руками, виновато произнося:
- Ну извини. У меня вышел какой-то на редкость пустой и дурацкий день… ты знаешь, у меня такое впечатление, что нынешнего президента больше интересуют сладости, чем прорыв плотины и затопленный город, - в голосе его слышна бессильная злость.
- Сладости? – вскидывает бровь Снейп.
- Говорят, они там торт ели, пока Орлеан заливало… да не важно. Никто ничего не делает – хотя вот нацгвардии, которая в отличии от медиков оказалась там практически сразу и без проблем, дали право стрелять на поражение. Так что да – меня устраивает твоё предложение. Я не знаю, что и где покупать – могу я просто дать кому-нибудь денег, чтобы…
- Выпиши чек – я передам.
Ойген молча достаёт чековую книжку, выписывает чек на предъявителя, расписывается и отдаёт бумажку Северусу – потом говорит устало:
- Я сегодня будто в прошлое попал, знаешь… я тогда с министерскими дел не имел особо, но мне кажется, это было очень похоже. Когда нас во второй раз с Азкабан сажали – почти смешно было…
- Расскажи мне, - просит Снейп – скорее, просто чтобы его успокоить.
- Да ты знаешь… нас же арестовали тогда в Отделе Тайн, притащили в какую-то комнату, заперли было, потом чуть не через полчаса растащили по отдельным камерам… не в Азкабане ещё, где-то в самом министерстве. Потом судили – я такого быстрого суда даже представить себе не мог: привели, наспех приковали к этим Мордредом проклятым креслам, зачитали обвинения, потом проголосовали – за всех скопом – и прочли приговор. Уже готовый. И никто на нас даже не смотрел – буквально все глаза прятали. Да и народу-то в Визенгамоте тогда почти не было – я даже и не уверен, что кворум на самом деле набрался. Но кому какое дело… и вот тут было очень похоже: я как произношу «Нью-Орлеан» - всё, собеседник как будто бы отключается. Хотя и продолжает мне отвечать. Бр-р, - он передёргивает плечами и вздыхает. – Был бы я Долоховым – я бы сейчас напился, - смеётся он. – А так… ну что? Когда мы отправимся?
- Завтра днём. Утром чек обналичат и закупят всё необходимое… а днём все вместе отбудем. Иди набирайся сил, - он протягивает ему стакан с какой-то розоватой субстанцией. – Часов двенадцать проспишь – силы тебе завтра понадобятся.
…На следующий день проспавший до полудня Ойген натыкается в столовой на сидящего за столом со скучающим видом Люциуса Малфоя. Тот ему явно рад – он откладывает газету, которую, судя по тому, насколько измяты страницы, должен был уже выучить наизусть, и приветствует Мальсибера удивлённым:
- Что у вас тут стряслось? Ты снова спишь до полудня, Северуса и вовсе нет – а ведь мы договаривались, что я буду у вас сегодня… что-то случилось?
- Ты же газету читал, - сонно говорит Ойген, с наслаждением делая свой первый и самый любимый за день глоток чая.
- Должен сказать, я не понял. Там слишком много всего… так что случилось у вас?
- Конкретно у нас ничего… а в Нью-Орлеане – Катрина. Если ты слышал.
- И что? У тебя там дела? Ты потерял там что-то?
- У меня там… ты знаешь, - он даже просыпается от такого, - я тебя очень люблю, но ты порой говоришь такое, - он допивает свой чай и берётся за завтрак. – Там город затоплен, ты понимаешь? Там люди остались… ты представляешь, что там творится?
- Я понимаю, - говорит Люциус очень мягко. На самом деле, он как раз и не понимает – ничего – просто чувствует, что спорить и даже задавать вопросы сейчас неуместно.
Но этот фокус мог бы, возможно, пройти даже с Северусом – но с Ойгеном не проходит.
- А давай с нами, - вдруг говорит Ойген. – Серьёзно. Пойдём? Ты же целительству учишься – вот и потренируешься… мы как раз к врачам направляемся. Тебе же нужна практика?
- Да я не против, - говорит тот удивлённо, - но не уверен, что Северус согласится. Боюсь, я пока что буду там только мешать…
- Я не думаю, что он будет против, - возражает Мальсибер. – Но я уговорю его, если что… ты знаешь, если там даже мне занятие найдётся – уверен, что и ты тоже не останешься не у дел.
- А вы надолго? Я должен хотя бы в понедельник вернуться… хотя, - он улыбается, - на самом деле, это очень интересная мысль… я, пожалуй, загляну ненадолго домой – вы когда уходите? Есть у меня пара часов?
- Ты с такими прыжками через Атлантику…
- Через Тихий океан, - с улыбкой поправляет его Люциус. – Ну, что поделать… надо было зеркало взять, но я не подумал. Ничего, один раз я потерплю.
- Эльфа отправь с письмом, - останавливает его Ойген. – Я тебе дам своего.
- Тоже верно… ну хорошо. Знаешь, я думаю, это будет даже забавно, - говорит он задумчиво. Ойген морщится, но не возражает.
Тот скоро сам всё увидит – так какой смысл спорить?
Вернувшемуся около двух часов дня Снейпу Мальсибер рта не даёт раскрыть:
- Я позвал с нами Люциуса, - говорит он ему, что называется, прямо с порога.
- Правильно, - кивает тот. – Ему там самое место. Ты готов?
- Ты не удивлён даже? – шутливо возмущается Ойген.
- Я рад, что ты сделал за меня мою же работу, - дёргает краем рта Северус. – Иди переодевайся, и занеси по дороге это Малфою, - он отдаёт ему два небольших свёртка. – У вас полчаса – хотя я понимаю, что для лорда Малфоя это почти ничего. Ну да что поделать, - хмыкает он и уходит к себе.
Ойген относит один из свёртков к Люциусу в комнату, кладёт рядом свой и увеличивает оба – отказать себе в удовольствии увидеть выражение лица Малфоя при виде того, что Мальсибер ожидает там обнаружить, он не может.
И оказывается прав.
Потому что перед ними лежит серый городской камуфляж.
Полный армейский комплект – от высоких ботинок до кепи.
- Я уже меньше уверен в том, что хочу к вам присоединяться, - опасливо говорит Люциус. – К этому, как я понимаю, должно прилагаться какое-то оружие?
- Понятия не имею, - смеётся Мальсибер, забирая свой наряд. – У нас осталось минут двадцать пять – очень советую не опаздывать, если не хочешь получить отработку, - с этими словами он выскакивает за дверь, слыша возмущённое:
- Я тебе это припомню!
Но шутки шутками, а когда они в назначенное время собираются вновь в гостиной, Ойген, оглядев своих спутников, говорит почти что серьёзно:
- Глядя на вас обоих, я вспоминаю библейских ангелов… или, скорее, архангелов. С огненными мечами.
- И в камуфляже, - фыркает Снейп… хотя сейчас он не Снейп, и даже не Смит.
Сейчас он чернокожий – а значит, Шимали Маузо (с суахили «shimali» - север, устар., «mauzo» - оборот – авт.). Ойген игры слов в этом имени так и не понял, а Малфой, тоже поначалу никак не среагировав, после очень смеялся и сказал, что никогда даже не подозревал в своём старом товарище такое изумительно извращённое чувство юмора. А объяснять наотрез отказался.
- Значит, так, - говорит Северус, внимательно глядя им обоим в глаза. – Вы оба, конечно, люди взрослые – но всё же: воды не пить никакой, кроме той, что наколдуете или возьмёте из закрытых бутылок, посуду – только трансфигурировать, на руки я вам сейчас наложу защитное заклинание и только попробуйте его снять, есть только то, что выдам вам лично я или тот, на кого я укажу. Это ясно?
- Северус, я, - начинает Малфой – Снейп тут же его прерывает:
- Я спросил – это ясно?
Они оба кивают – Люциус, правда, со вздохом.
Снейп накладывает на каждого по несколько заклинаний, они берутся за руки – и он активирует, наконец, портал.
