Глава 6666.
Настенные лампы в комнате Аберфорта погасли, каминный огонь едва теплился, и портрет девушки вновь был погружен в темноту. После пронизывающего ветра побережья здесь казалось жарко и душно. Аберфорт все так же сидел на кровати и от нечего делать листал мою папку, придвинувшись чуть ближе к гаснувшему камину и приподнимая каждый рисунок, чтобы получше его рассмотреть. Когда я появился, он бросил на меня косой взгляд и вернулся к своему занятию.
Я наложил на себя заклинание, чтобы поскорее согреться, и потрогал чайник. Он был почти холодным, и мне пришлось вскипятить воду магией. Хотя в этом случае вода быстрее теряла тепло, вряд ли она успеет остынуть прежде, чем я ее выпью.
- Долго меня не было? - спросил я, приготовив себе чай и усевшись на стул рядом с камином.
- Минут сорок, - сказал Аберфорт.
Чтобы задать следующий вопрос, мне потребовалось собраться с духом; вопрос не имел смысла, ответ на него я знал и так, однако не спросить не мог. К тому моменту моя чашка опустела, а Аберфорт досмотрел рисунки.
- Зачем ты прислал Добби?
- Тебя все нет и нет, - ответил Аберфорт, откладывая папку. - Подумал, ты застрял где, или Малфоям попался.
- Малфоям! Да я их даже не видел, - проговорил я. - Но если б увидел... - Я замолк, погрузившись в яркие видения сцен, которые могли бы в этом случае произойти. Аберфорт выждал время и спросил:
- Что, не надо было присылать?
- Не знаю, - я поставил чашку на стол. - Если б не прислал, все было бы по-другому.
Тогда все действительно сложилось бы иначе. Поттер не стал меня дожидаться, выбрался из подвала за Гермионой, и вернись я, мне бы пришлось подниматься следом. Схватка с Малфоями означала разоблачение, хотя я был уверен – нет, даже не уверен, а просто знал: случись эта драка, я бы не пощадил никого. Перед лицом гнева здравый смысл умолкал, хотя ему было что возразить на такую абсурдную самоуверенность. Там собрались не просто какие-то колдуны - там была Беллатриса, которая ни за что бы не отступила и постаралась меня убить. Кроме того, выйди я из подвала, путь в Хогвартс оказался бы закрыт, и на меня объявлена охота. А что потом? Устроить в Хогсмиде диверсию? Искать вместе с Поттером крестражи? Нет, Аберфорт все сделал правильно. Не пришли он Добби, я оказался бы в очень неприятной ситуации. Да и не один я.
…Первое, что бросилось мне в глаза, когда Поттер аппарировал от Малфоев - меч Гриффиндора в руках раненого гоблина. Еще одна загадка обрела разрешение, еще несколько вопросов получили ответы.
- Мне пора возвращаться, - сказал я Поттеру, склонившемуся над телом Добби, - но сначала нам надо поговорить.
Поттер не отреагировал, поглощенный созерцанием мертвого эльфа. Кто-то унес в дом гоблина и меч, и мы временно остались одни.
- Слушай, Гарри, то, что я хочу тебе сказать, связано с этим мечом, так что удели мне пару минут.
Поттер, наконец, поднял голову.
- Хорошо, - сказал он и встал. Мы отошли в сторону и остановились подле большого замысловатого узора, в центре которого Уизли посадили несколько растений. Начинало темнеть; с севера надвигалась снежная туча. Возможно, в Хогсмиде уже шел снег.
- Ну, что? - спросил Поттер почти равнодушно.
- У Темного Лорда есть один верный человек по имени Тейлор, - начал я. – Может, ты о нем слышал?
Поттер отрицательно покачал головой.
- Темный Лорд доверяет ему больше, чем многим другим - по крайней мере, так мне рассказывали. Хотя это очень сильный и опытный боевой маг с большим послужным списком, Лорд не использует его для поиска членов Ордена или выслеживания магглорожденных. Тейлор со своими людьми сидит в Хогсмиде и патрулирует деревню и окрестности, будто это какая-нибудь военная база. Дементоры контролируют все входы и выходы из школы, а за Запретным лесом присматривают пауки...
Поттер бросил быстрый взгляд поверх моего плеча. Я обернулся. К нам торопливо направлялся Билл.
- В общем, рано или поздно тебе придется вернуться в Хогвартс, - закончил я, с сожалением пропустив все детали и объяснения, поскольку не хотел, чтобы Уизли вмешивался в разговор.
- Как ты о нас узнал? - спросил Поттер, словно весь мой рассказ прошел мимо его ушей. - Кого я видел в зеркале?
- Темный Лорд все еще присылает тебе сны? Он может добраться до твоего сознания?
Поттер провел рукой по лицу. Какая бы связь между ними не была, она, похоже, сохранялась, и я очень надеялся, что уроки Снейпа все-таки не прошли для Поттера впустую. В любом случае, об Аберфорте я ему рассказывать не собирался. Рядом остановился Билл. Мне очень не понравилось выражение его лица. Уизли вполне могло придти в голову задержать меня, тем более что у Поттера явно копились вопросы. Конечно, мне бы хотелось попрощаться с Луной, но обстановка накалялась, и задерживаться я не мог.
- А меч? - вдруг спросил Поттер. – Ты ведь что-то знаешь о мече…
- Ничего, - ответил я. - Ничего я не знаю. Меня вообще здесь нет. – Уизли в нетерпении переступил с ноги на ногу, и я покрепче сжал палочку. – Короче говоря, для правильных выводов тебе хватит информации… так что удачи.
Не знаю, слышал ли он последние слова, поскольку в этот момент я аппарировал и через несколько секунд стоял за много миль от морского берега, на втором этаже "Кабаньей головы", в тепле и темноте.
- И где он? - спросил Аберфорт.
Кого он имел в виду - Добби или Поттера? Возможно, это я должен был определить сам, своим ответом, но безопаснее было свернуть разговор и возвращаться в Хогвартс. Я гостил у Аберфорта больше часа, и если об этом узнает Тейлор - а он наверняка узнает, - то сможет укрепиться в своих подозрениях, сравнив время моего визита со временем побега Поттера.
- Ну так что, - бодро сказал я, - берешь рисунки?
Аберфорт посмотрел на меня долгим, неприветливым взглядом. Я ждал обычного ворчания или простого ответа на вопрос, но он все с тем же угрюмым выражением лица проговорил:
- Знаешь, кого ты мне сейчас напомнил? Моего брата. Те же в точности манеры - недомолвки, уклонения, секреты... Я тебя за дурака никогда не считал, думал, ты с ним достаточно пообщался, чтобы понять: он не такой, каким его рисуют восторженные поклонники. Уж ты-то должен был это видеть! - Аберфорт хлопнул ладонью по ноге. - Что тебе до его амбиций и представлений? Зачем тебе вся эта тайная возня? Ты ведь жизнь свою губишь за то, что тебе даже не близко! Я не говорю, что с этими, - Аберфорт кивнул на окно, имея в виду бродивших по Хогсмиду Пожирателей, - у тебя одна дорога – если б не Альбус, ты бы свою Метку не получил. Но я ни за что не поверю, будто он убедил тебя в своей правоте, что тебе и впрямь есть дело до магглов, магглорожденных, до Поттера с его друзьями... Можешь ничего мне не рассказывать, - он махнул рукой, - объясни только, для чего тебе это? Чем он заморочил тебе голову?
- Ты так его не любишь? - спросил я.
- Я его знаю, - с неожиданной силой сказал Аберфорт, постучав себя по груди. - Он мой брат, и тут ничего не попишешь, но я знаю и тебя...
- Не знаешь, - перебил я. - То есть знаешь, конечно, но не до конца. Иначе ты бы не считал, что все это я делаю ради него, или что он заморочил мне голову, или втянул... Ладно, хорошо, пусть втянул, но зато дал мне такие возможности, которых не было бы при любом другом раскладе.
- Вот-вот, - Аберфорт погрозил мне пальцем. - Так он тебя и завлек.
- Ну и что? - Я пожал плечами. - Он пользовался тем, что было под рукой, и не стал дожидаться, пока его опередят конкуренты. А если ты настолько хорошо меня знаешь, то должен понимать - мне нравится. Мне интересно.
- Это-то я понимаю, - проворчал Аберфорт. - Мальчишкам нравится война – правда, до первого боя, когда все начинается всерьез и по-настоящему, когда рядом с тобой умирают друзья, а тебе надо лезть под зеленые молнии.
- Первый бой у меня уже был, - ответил я, - и даже второй, так что зелеными молниями меня не напугать… Между прочим, ты зря думаешь, что мне нет дела до происходящего. Если я не разбрасываю по школе глупые листовки, не провоцирую Кэрроу и здороваюсь с Пожирателями, это не значит, что я одобряю их режим. Не надо считать, будто у меня нет никаких моральных представлений.
- А вот Альбус именно так и считал, - заметил Аберфорт.
- Неправда! - удивился я.
- Правда-правда, - Аберфорт кивнул. – То есть представления у тебя, конечно, есть, но они – как текст из скучного учебника. Ты знаешь, что плохо, а что хорошо, но не чувствуешь этого здесь, - он снова похлопал себя по груди. - У тебя нет нравственного стержня, предела, за который ты никогда не дашь себе переступить. Ты знаешь это "хорошо" и "плохо", но не применяешь к себе, а потому с равным успехом можешь быть и с ними, и с нами, и вообще с кем угодно.
Я молчал, потом встал, снял со спинки стула мантию и набросил ее на плечи.
- Твой брат ошибся, - произнес я. – Но я подумаю над тем, что ты сказал.
Вечером за преподавательским столом в Большом зале царила мрачная тишина. Кэрроу и Снейп тоже почувствовали вызов и находились не в лучшем расположении духа, вероятно, уже зная о том, что стряслось в доме Малфоев. Я постарался как можно скорее покончить с едой и возвратился в комнату, где забрался на кровать и вновь открыл папку со старыми рисунками. Среди них я отыскал портрет Дамблдора шестилетней давности и положил перед собой, чтобы им вдохновиться и лучше понять ход мыслей, которому он следовал.
Сейчас я уже не был так уверен в ошибочности мнения Дамблдора. Пожалуй, он оказался почти прав, если Аберфорт действительно повторял, а не вольно трактовал слова покойного директора. Однако Дамблдор мог думать что угодно – меня его невысокая оценка не задевала. Независимо от наличия морального стержня, свою сторону я выбрал и не намеревался, словно флюгер, подстраиваться под более сильный ветер. Хотя почему, если моя нравственность столь сомнительна, Дамблдор был уверен, что выбирая, я предпочту его, а не Волдеморта, о чем сам мне однажды сказал?
И вот, когда я уже много минут смотрел на портрет, вспоминая наш старый разговор, меня вдруг осенило. Как я мог подумать, что Дамблдор станет рисковать и посвящать в свои тайны ненадежного человека, который не определился, на чьей он стороне, да еще и лишенного всяких моральных ограничений? Дамблдор не разрешал мне выбирать - де-факто никакого выбора не было. Он только испытывал мою преданность, желая убедиться, что когда наступит время, я сделаю все как надо, и для этого у меня достаточно сил.
Я даже удивился, почему такой простой ответ не приходил мне в голову раньше. Снейп. Конечно, все дело в нем, в той роли, какую он играл в моей жизни. Дамблдору не требовалось убеждать меня в моральной правоте своей позиции. Ему было все равно, как я отношусь к магглам, магглорожденным или Гарри Поттеру. Он лишь хотел быть уверен, что как бы ни повернулась моя судьба, что бы мне ни предлагали и чем бы ни соблазняли, я останусь рядом со своим учителем, а значит, на стороне Дамблдора.
Просто невероятно. Кто другой смог бы придумать и просчитать такую комбинацию, увидеть то, чего в тот момент не видел и не понимал я сам? "Что еще ты обо мне знаешь? – думал я, глядя на Дамблдора. – И что еще мне только предстоит узнать?"
Впечатлений за день набралось слишком много. Подвал Малфоев я видел всего пару минут, и по большому счету он не слишком отличался от места, в котором я находился сейчас, а вот визит на морской берег казался чем-то фантастическим: новые места, другие лица, море, открытое, ничем не ограниченное пространство без гор и лесов… Я лег пораньше, думая, что засыпать мне сегодня придется долго, однако уснул почти сразу и спал без сновидений до тех пор, пока не почувствовал вызов Темного Лорда.
На этот раз - никаких неясностей. Вызывали меня. Я подскочил на кровати, спросонья ожидая увидеть Волдеморта прямо у своей постели, но в комнате оставалось пусто и темно. Разумеется, что ему делать здесь?
Информация о том, куда идти, появилась в сознании вместе с волной влажного жара от Метки. Одеваясь, я прокручивал в голове все, что происходило вчера днем, но не мог представить, как можно было меня вычислить. Ведь наверху был только Добби, и это его считают освободителем пленников малфоевского дома. "Значит, Аберфорт, - решил я, выходя из подвала и начиная долгий подъем на седьмой этаж, в кабинет директора. – Видимо, к нему наведался Тейлор". Палочку я взял с собой, не собираясь легко сдаваться, если только Волдеморт не пожелает убить меня сходу, без всяких лекций и предисловий. Перед седьмым этажом я очистил сознание от посторонних мыслей, успокоился и для виду исполнился легким ожиданием чего-нибудь интересного - не каждый же день Темный Лорд посещает Хогвартс. Точнее, не каждую ночь.
Прямо на пороге убивать меня не собирались. Атмосфера в кабинете была спокойной: Снейп расположился в кресле у стола, а Волдеморт занимал директорское место, предоставив портрету Дамблдора созерцать его спину. Горели свечи и огонь в камине; обитатели картин помалкивали, тревожились, но любопытствовали.
- Знаешь, почему я хотел тебя видеть? – спросил Волдеморт.
Я посмотрел на Темного Лорда, сидевшего там, где раньше видел лишь двух человек, и подумал: "Пожалуй, это справедливо".
- Да, знаю.
Волдеморт слегка улыбнулся и перевел взгляд на Снейпа.
- Вот все бы так, Северус, - сказал он. - Знали, что я хочу им сказать, еще до того, как это услышат.
В его голосе не прозвучало ни холодности, ни осуждения. Кажется, настроение Темного Лорда было неплохим.
- Что ж, - он вновь обратил внимание на меня. – Тогда, раз уж ты знаешь… - он сделал приглашающий жест. – Мы слушаем.
Я приободрился, однако, несмотря на срочную необходимость в объяснениях, в голову не лезло ничего достойного.
- Я не думал, что комендант примет это близко к сердцу, - с вежливым недоумением начал я, - и не хотел как-то обидеть его или оскорбить…
Волдеморт поднял руку, и я замолчал.
- Обидеть? – переспросил он. – Ты считаешь, что рассказывая о ваших встречах, он жаловался?
- Нет, конечно не жаловался, - ответил я. – Скорее, наоборот.
Волдеморт молча смотрел на меня, и на его лице не читалось никаких определенных эмоций.
- Скорее, наоборот, - повторил он. – Знаешь, Линг, о тебе говорят разное. Амикус, например, считает, что ты неуправляем. Комендант – что ты не по рангу высокомерен и самоуверен. А Северус… - он слегка склонил голову в сторону Снейпа, - полагает, что ты просто избалованный вниманием молодой человек. - Волдеморт сделал паузу. - Как по-твоему, кто из них ближе к истине?
Я некоторое время размышлял, а потом сказал:
- Думаю, все.
- Очень дипломатично, - усмехнулся Темный Лорд, - но я хочу услышать более четкий ответ.
- Правда, все, - кивнул я. – У каждого есть причина, чтобы так считать. Профессор Кэрроу говорит, что я неуправляем, потому что не умеет мной управлять. Мистер Тейлор привык, чтобы ему подчинялись. А профессор Снейп никогда не одобрял ученических вольностей.
Волдеморт какое-то время разглядывал меня, а потом повернулся к Снейпу.
- Ты заметил, что он сейчас сделал?
- Заметил, мой Лорд, - произнес Снейп. Волдеморт встал и подошел ко мне. Его тоже окружала аура опасности, но в отличие от понятной и вполне человеческой угрозы Тейлора Волдеморт напомнил мне о январской встрече с лисом: и тот, и другой были образами, масками чего-то большего, что стояло за ними и отображалось через них в нашу реальность. Магическая трансформация Волдеморта, чем бы она ни была, завела его очень далеко.
- Ну а я? - негромко спросил Темный Лорд, пристально посмотрев мне в глаза. Этот взгляд не был взглядом легилимента и не стремился проникнуть в сознание; напротив, Волдеморт словно приглашал меня войти в
его разум, затягивая внутрь, как океанский водоворот затягивает в себя деревянную лодку. - Что думаю я, Линг?
Я не стал отводить глаз, однако мне стоило больших усилий остаться на границе своего сознания и не поддаться на такое неожиданное и разоблачающее приглашение.
Что мог думать обо мне Волдеморт? Что такое существо, как он, могло думать о самоуверенном, неуправляемом, избалованном, хотя и перспективном семикурснике Хогвартса?
- Ничего, - ответил я, но тут же добавил: - Пока ничего.
Водоворот исчез, и я слегка расслабился.
- Северус, проводи меня, - велел Темный Лорд и подошел к двери. Оттуда он обернулся и несколько секунд смотрел на портрет Дамблдора - без злости, без торжества, без улыбки, - но так ничего и не сказал. Снейп открыл перед ним дверь, и они оба покинул кабинет, а я, не зная, что делать, идти ли за ними или дожидаться здесь, остался в одиночестве рядом с канделябром и, по правде сказать, облегченно вздохнул.
У Темного Лорда было подозрительно хорошее настроение. Гарри Поттер, причина его многолетних бестелесных скитаний, человек, которого он так хотел поймать, ускользнул прямо у него из-под носа, однако Волдеморт не казался расстроенным. А для чего он заявился в школу? Обойдя директорское кресло, я встал напротив портрета Дамблдора. Тот выглядел задумчивым и не слишком расположенным к беседе.
- Вы знаете, зачем он приходил? – спросил я. Портреты вокруг возмущенно зашептались.
- Нет, Линг, - вздохнул Дамблдор. – Не знаю.
Другого ответа я и не ждал, но все равно должен был попытаться.
- А о чем они разговаривали до меня?
Портреты начали выражать свое возмущение в полный голос.
- Тебе лучше спросить об этом Северуса, - весьма справедливо заметил Дамблдор.
- Он приходил за крестражем? - продолжал я. - Ведь в школе есть крестраж.
- Вероятно, - сказал портрет. - Вероятно, есть.
- Значит, у Темного Лорда появился повод его забрать? Или проверить сохранность?
Портрет Дамблдора молчал, глядя на меня поверх очков, то ли размышляя над необходимостью ответа, то ли слушая своих коллег, неодобрительно отзывавшихся о моем воспитании и манерах.
- Не думаю, что у него появился такой повод, - произнес, наконец, Дамблдор, снял очки, вытащил откуда-то клочок замши и погрузился в протирание стекол. Разговор был закончен. Мне ничего не оставалось делать, как вернуться обратно к канделябру. Что же все-таки заставило Волдеморта посетить школу? Реши он поговорить со Снейпом, он бы вызвал его к себе, но Темный Лорд появился здесь, а значит то, что ему было нужно, находилось на территории Хогвартса. И это не крестраж.
Время шло, а директор все не возвращался. За окном занимался рассвет, огонь в камине потух, и по мере того, как в кабинете становилось светлее, свечи на канделябре начинали гаснуть. Вероятно, Снейп не знал, что я его жду, и отправился к себе. Я вышел из кабинета под пересуды старых директоров, возмущенных наглой молодежью, которой в их времена, разумеется, не было.
В оставшиеся до приезда студентов дни я рисовал, занимался медитациями и осваивал заклятья из книги Снейпа. Мне, конечно, хотелось узнать, о чем он разговаривал с Волдемортом, но задавать такой вопрос было верхом бестактности. Возможно, портрет Дамблдора рассказал директору об учиненном после его ухода допросе, и если бы Снейп счел нужным, то поговорил бы со мной.
Краткие минуты, что я провел на воле, на морском берегу, не выходили у меня из головы. Это был глоток свежего воздуха и в буквальном, и в переносном смысле. О подвале я почти не вспоминал. Казалось, тема пленения исчерпала себя с того момента, как Луне все же удалось вытянуть из меня обещание, однако в тот вечер, когда в школу вернулись ученики, я уже не был так уверен в своих словах. Ужин я пропустил, решив не испытывать терпение созерцанием физиономии Малфоя, а когда в комнате появились Нотт, Пирс и Флетчер, притворился, что увлечен рисованием.
Однако настало утро, я проголодался и больше не мог прятаться от неминуемой встречи с собственными реакциями. Сев за стол в Большом зале, я отыскал глазами Малфоя, завтракавшего без особого аппетита, и начал представлять, как было бы хорошо набить ему морду. К сожалению, смысла в этом ни на грош – горбатого, что называется, могила исправит. Я смотрел на него, злился и думал: "У меня, значит, моральных представлений нет, а у этой бледной немочи есть? Как можно спокойно жить в своем шикарном доме, зная, что у тебя в подвале – полуживой старик и девочка, с которой ты учишься в одной школе?"
- Дырку в нем прожжешь, - сказал мне Пирс, увидев, что я не спускаю глаз с Малфоя.
- Я бы прожег, - проговорил я, - и не одну. Если б толк был.
- Ходят слухи, - негромко заметил сидевший рядом Нотт, - что Малфои опять облажались.
- И почему меня это не удивляет? – усмехнулся я.
Малфой, наконец, почувствовал, что на него смотрят. Мой пристальный взгляд явно не улучшил его настроения. Он поскорее доел и ушел из зала, а я, оставшись без раздражающего объекта, приступил к трапезе.
Но смотрел не только я – смотрели и на меня. Лонгботтом, сестры Патил и многие другие члены ОД то и дело бросали в мою сторону косые, недоверчивые взгляды. Вероятно, у Луны появилась палочка, и она послала через галеон сообщение о своем освобождении, упомянув мое имя. Мне это совсем не понравилось. Я не был уверен в способности Лонгботтома и его товарищей держать язык за зубами. Лучше бы она написала, что ее вытащил Добби. А еще лучше, если б не писала ничего.
Через несколько дней после окончания каникул Слагхорн вручил мне целую пачку проспектов и листовок с информацией о разнообразных учебных заведениях, какие обычно появлялись в факультетских гостиных незадолго до экзаменов. На пятом курсе я не обращал внимания на рекламу магических университетов и колледжей, а сейчас, несмотря на перспективы служить под началом у Тейлора, взял ради любопытства несколько буклетов, разложив остальные на столике под доской объявлений.
Не я один проявил к ним интерес. Вернувшись вечером в комнату, я увидел, что Пирс листает один из проспектов, а на тумбочке Нотта валяется пара реклам. Сам он в данный момент готовился к арифмантике, обложившись пособиями и учебниками. Флетчер тоже занимался подсчетами, правда, совсем иного рода. После осеннего предупреждения он действительно прекратил принимать ставки у младших курсов и снизил активность со старшими, но кто-то все же пользовался его услугами. Я Флетчеру не мешал, поскольку профессора больше не жаловались, а дурацкие выходки, на которые раньше спорили ученики, прекратились.
Увидев у меня буклеты, Пирс удивился.
- Разве тебе это нужно? - спросил он.
- А почему нет? - не понял я.
- Флитвик тебя уже несколько лет в университет готовит, - сказал Пирс. - Ты сейчас, наверное, сразу на второй курс можешь поступить. А самая сильная кафедра чар, как известно, в Европейском университете. Зачем тебе рекламы?
- Надежды Флитвика могут не оправдаться, - ответил я, забираясь на кровать. Узнав, что Тейлор хочет взять меня к себе, я поделился этим с профессором, поскольку при таком повороте событий факультета физики чар мне было не видать. Флитвика новости не обрадовали, но наши уроки продолжались, несмотря ни на что, в том числе и на близость экзаменов.
- Ты передумал? - спросил Нотт. - Нашел что-нибудь поинтереснее?
- Я не искал, просто взял полистать. За меня уже всё нашли.
В двух словах я рассказал им о планах Тейлора. Поскольку никто о нем не знал, и только Нотт пару раз слышал эту фамилию от отца, моя история их не впечатлила.
- И чем же ты будешь заниматься? - спросил Пирс. - Деревню патрулировать?
- Думаете, мне сильно этого хочется? - безрадостно вздохнул я. - Я бы лучше поучился, чем бродить по Хогсмиду да слушать всякую ерунду, о которой они болтают... Ну ладно, а вы-то что себе присмотрели?
Пирс показал цветную брошюру:
- Вот, читал про университеты, кто что предлагает. Факультет я давно выбрал, а университет – еще нет.
Мы молчали, с любопытством ожидая услышать название факультета, и Пирс нас не разочаровал.
- Палеоритуалистика, - без запинки произнес он.
- Что? – переспросили мы изумленным хором. Даже Флетчер оторвался от своих вычислений. – Палео… что?
- Палеоритуалистика, - повторил Пирс. – Изучение мест силы, пирамид, дольменов, лабиринтов, гробниц - в общем, всяких руин, где в древности проводили ритуалы. На таких сооружениях обычно куча заклятий, но мало какие из них могут расшифровать или хотя бы просто понять, зачем они нужны - я уж не говорю о том, чтобы снять их. Проблема в том, что в Европе такого факультета нет: надо ехать либо в Южную, либо в Северную Америку. В Северной комфортнее, но дороже, а в Южной не так роскошно, зато дешевле, да и профессура, по отзывам, сильнее.
- Что тут выбирать-то, – недоуменно произнес я. – Конечно, в Южную.
- Отец говорит, там война, - ответил Пирс. – Не какие-то масштабные действия, а так, мелкие стычки между племенами, но все равно бывает опасно. Тем более что пирамиды, лабиринты и руины находятся как раз в джунглях, где эти племена и живут. Я тоже склоняюсь к Южной, но Полина против… и ее можно понять.
- Кстати, а чем она собирается заниматься? – поинтересовался Нотт. – Если, конечно, это не страшная тайна…
- Рунами, наверное, - сказал я. Пирс кивнул.
- Точно, рунами. Асвинн уже свела ее с нужными людьми.
Нотт засмеялся.
- С нужными людьми? Это что, какая-то тайная организация?
- Тайная не тайная, но очень похоже, - серьезно ответил Пирс. - По крайней мере, обучение там индивидуальное, у конкретного мастера и только по рекомендации другого. Вот Асвинн ее кому-то и порекомендовала.
Некоторое время мы молча обдумывали новую информацию. О палеоритуалистике я никогда не слышал, хотя несколько раз встречал упоминание о древних заклинаниях, наложенных на раскопанные археологами артефакты.
- А ты? - спросил Пирс, глядя на Нотта. - Давай, признавайся, что там у тебя на уме?
Мне казалось, Нотт не ответит – еще на пятом курсе я безуспешно пытался разузнать его планы на будущее, - но с тех пор прошло два года, и сейчас он был готов ими поделиться.
- Собираюсь на архитектуру заклинаний, - сказал он. – Скорее всего, поеду в Европу.
Об архитектуре заклинаний я знал. Эта ветвь магической науки была важной областью производственной и любой другой магии, где на объект требовалось накладывать несколько заклинаний или совмещать в работе отдельные предметы, подвергшиеся различным заклятьям. Она имела дело с совместимостью заклинаний, ритуалов и иных магических операций. Слои элементарных заклятий можно было накладывать без опасения негативных побочных эффектов, но чем сложнее становилось колдовство, тем более значительными оказывались вероятные результаты их совмещения. Два сложных заклинания, наложенные последовательно или одновременно на один предмет без должного изучения их совместимости могли породить непредсказуемые и разрушительные последствия.
Из нас четверых не определился только Флетчер, который, помахивая своей тетрадкой, сказал, что учиться он вряд ли будет, а лучше займется каким-нибудь
делом.
Пока большинство преподавателей готовили седьмой курс к выпускным экзаменам, Кэрроу все дальше заводил нас в дебри исследования "темнейшего из темных" существ. Перед каникулами мы закончили изучать Адский огонь - а если точнее, остановились на полпути, поскольку мадам Помфри заявила Снейпу, что если его не интересуют бесконечные ожоги учеников, то, может, его заинтересуют траты школы на необходимые для их лечения дорогостоящие мази? С Адским огнем мы работали на улице, поближе к озеру, хотя эффект от него был только психологическим - обычная вода не могла затушить магическое пламя.
Мало кому удавалось вызвать настоящий Адский огонь: большинство колдовало без особого энтузиазма, то ли принципиально не желая заниматься Темной магией, то ли из страха, что у них получится. Утихомирить стихию было гораздо сложнее, но когда это не удавалось ученикам, пламя тушил Кэрроу. В который раз я думал о том, что немалый уровень магического таланта вполне может принадлежать деформированной личности.
Если у Лонгботтома была вендетта с Пожирателями Смерти, то у конкретного Пожирателя Смерти Амикуса Кэрроу намечалась вендетта с Лонгботтомом. На данном этапе эскалации взаимной вражды Кэрроу решил спровоцировать Невилла на такое нарушение, за которое его можно будет арестовать и отправить с Азкабан. Его, а заодно и весь активный ОД.
После каникул он придумал нечто новое. Для обучения семикурсников заклятью Круциатуса он предложил нам упражняться не на искусственно созданных жертвах любого вида, а на наказанных студентах. Я не представлял, чем он руководствуется: само исполнение этого заклятья и связанные с ним эмоции вызывали отторжение, а тренироваться на учениках не был готов никто, кроме самых бесчувственных, не способных к эмпатии студентов. Но не мог же Кэрроу всерьез рассчитывать на одних только Гойла да Крэбба?
Известие о новых правилах мы встретили молчанием - такое надо было переварить. К моему большому удивлению, после завершения урока, когда Кэрроу покинул аудиторию, все претензии и неудовольствия начали предъявляться мне.
- Как это понимать? - воскликнула Полина, вскакивая из-за парты и тыча в меня пальцем. - Что это за извращенные фантазии?
- Мало того, что он учит Темной магии, так теперь хочет сделать из нас палачей? - ввернул Финниган. - Мы не станем никого пытать!
Сперва мне хотелось возразить: а я-то здесь причем? Ведь правила составляю не я. Кэрроу отвечают за дисциплину и ради ее поддержания, да еще и в свете указа о предателях крови, могут делать едва ли не все, что им заблагорассудится. Однако критики было слишком много. Возмущались не только из-за конкретной "фантазии"; всем хотелось сбросить накопившееся напряжение и усталость, выбрав для этого самую безопасную мишень. Конечно, ведь я никого не потащу в тюрьму и не стану применять те болезненные заклинания, которыми Кэрроу наказывали учеников... Позволив всем желающим выпустить пар, я дождался, пока поток претензий иссякнет, и ответил:
- Если вы так недовольны, напишите письмо с протестом на имя директора, поставьте свои подписи, и я передам его Снейпу. Только подписывать должны все, а не десяток энтузиастов. Иначе вас не послушают.
- Мы подпишем, - уверенно произнес Лонгботтом.
- Вы-то подпишите! – усмехнулся я. - А остальные?
Остальные действительно притихли; многие больше не смотрели на меня, отводя или опуская глаза. Ничего другого я и не ждал. Одно дело – возмущаться властями в относительной безопасности аудитории, где все говорят хором, и есть поддержка толпы, но совсем другое - поставить свою подпись под выражающим неповиновение текстом, чтобы конкретные имена и фамилии прочел директор-Пожиратель Смерти.
- Я тоже подпишу, - сказал Полина среди всеобщего молчания.
- Ладно, ты подпишешь, он... – я кивнул на Лонгботтома. – Может, еще человек десять наберется. Но это даже не половина, а для таких заявлений нужно либо всё, либо ничего. Иначе это будет выглядеть как эксцентричная, бессмысленная выходка кучки подстрекателей, которая только усугубит ситуацию.
- Хочешь сказать, ты бы подписал? - спросил протолкавшийся вперед Крэбб. - А ничего, что ты староста и вроде как должен помогать налаживать тут дисциплину, а не наоборот, письма всякие писать?
"Еще один умник выискался", подумал я и ответил:
- Да, я бы подписал. Только вот нечего подписывать.
Студенты действительно начали расходиться, все еще недовольные, но после моего предложения утратившие боевой пыл. Слух о новом наказании быстро облетел школу, и к Снейпу отправилась делегация возмущенных деканов, но так ничего и не добилась. До конца недели дисциплина была идеальной – все боялись Круциатуса. Мне хотелось узнать, что Снейп ответил профессорам, и в субботу я спросил об этом у Флитвика.
- Ему все равно, - огорченно сказал тот, махнув рукой. - Он говорит, что если, по мнению Кэрроу, это улучшит общую ситуацию и остановит "партизанские выступления", то причин, по которым ему следует запрещать такое наказание, нет. В конце концов, не сами же Кэрроу станут исполнять Круцио... - Флитвик фыркнул. - Еще не хватало! Эти двое и так достаточно распускают руки. Некоторые ученики ходят в порезах и синяках, будто каждый день дерутся! А душевное состояние тех, кого заставят пытать своих товарищей? Нет, это его тоже не волнует… - Флитвик вздохнул. - Ох, Линг, Хогвартс уже не тот, каким мы его знали. На моей практике - да и не только на моей, - не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало творящееся в нем сейчас. – Профессор некоторое время молчал. – И то ли еще будет, - с грустью завершил он свой монолог. – Вот увидите, Линг, это не конец.
Большинство студентов, к числу которых принадлежал и я, все же надеялись, что замдиректора только пугал и не собирается претворять в жизнь свои грозные обещания. Однако целью Кэрроу была не дисциплина. Скоро он подыскал нарушителей, но "тренировать" Круциатус вызвал не первых в списке и даже не членов ОД, а тех, на кого, по моему мнению, не мог всерьез полагаться. "Тренировочные наказания" проходили индивидуально, в кабинете Кэрроу. Крэбб и Гойл остались вполне довольны полученным уроком и оживленно обсуждали свой успех, вызывая этим видимое отвращение даже у сопровождавшего их Малфоя, который после пасхальных каникул окончательно утратил свой прежний статус. Что ж, как бы я не презирал его за трусость, садистом он все-таки не был.
После первой экзекуции я решил поговорить с Кэрроу. Слова Флитвика напомнили мне о плохой карме преподавателей ЗОТИ, настигавшей их в конце года, и мысль замдиректора о том, что "сегодня вечеринки, а завтра - покушение", больше не казалась гиперболой.
- Хорошо, что заглянул, - сказал Кэрроу, листавший за столом последние номера "Пророка". - Говорят, вы там какое-то письмо Снейпу пишете?
- Кто говорит? - спросил я. Кэрроу посмотрел на меня со снисходительной улыбкой.
- Ну так что, пишут письмо или нет?
- Нет, - ответил я. - Испугались.
- Это хорошо, - одобрил Кэрроу. - Чья была идея?
- Моя.
Кэрроу оторвался от газеты.
- Твоя? - протянул он. - И как это понимать?
- Буквально! – воскликнул я. - Это ваше Круцио – просто за гранью! Чего вы добиваетесь? Хотите окончательно настроить всех против себя? Ну так это вам удалось...
Кэрроу отбросил газету и стукнул ладонью по столу.
- Хватит, Ди! - рявкнул он. - Ты кого защищаешь? Кучку отщепенцев и предателей крови? Что за опасный пацифизм ты тут развел!..
- Пацифизм? - оскорбился я. – Это не пацифизм, а тактика! Мое предложение остановило волнения, а то, что делаете вы, приведет к бунту!
- Вот, - Кэрроу погрозил мне пальцем. - Вот тут-то мы их и схватим. И кончай заигрывать со старыми дружками, а то у меня иссякнет терпение на твой счет.
Мне стало смешно, однако Кэрроу был настроен серьезно, да к тому же разозлен, и вряд ли сейчас было уместно смеяться. Но неужто он всерьез считал, что на меня подействуют его клоунские запугивания? Я не стал вдаваться в дискуссии и отправился в библиотеку готовить уроки, попутно размышляя, понял ли Лонгботтом, что все это затевалось ради него.
Даже если поначалу Невилл этого не понимал, то когда Кэрроу вызвал его продолжать "тренировки" с Круциатусом, все встало на свои места. Кэрроу не интересовали ничьи отказы, кроме отказов членов ОД, и в этот раз он не собирался ограничиваться своими обычными жестокостями. Но хотя Кэрроу раскинул плотные сети, в них все же оказались дыры. Спустя несколько дней Лонгботтом просто исчез. Это казалось невероятным: все входы и выходы из школы караулили дементоры и Пожиратели, и реши он покинуть Хогвартс, его бы поймали. Пропажа Лонгботтома казалась загадкой не только для учеников и Кэрроу, но и для остальных профессоров. Замдиректора регулярно требовал обыскивать всю школу, включая комнаты преподавателей, поскольку считал, что те могут его укрывать, однако поиски не давали результатов. Единственное реалистичное объяснение, пришедшее мне в голову, заключалось в том, что Лонгботтом прячется в Запретном лесу у Хагрида.
Несмотря на исчезновение главного "отщепенца", Кэрроу не отступил от своего плана поймать ОД на измене, но к всеобщему удивлению члены Отряда продолжали таинственным образом пропадать. Ряды седьмого курса катастрофически редели. Я был почти уверен, что все они уходят в лес, пока однажды вечером, по окончании очередных бессмысленных обысков, в одном из коридоров неподалеку от Астрономической башни лицом к лицу не столкнулся с Лонгботтомом. Он появился словно ниоткуда, из темной ниши в стене, где прежде ничего не было.
Увидев меня, он мгновенно направил мне в лицо палочку. Я свою не вынимал, просто стоял и ждал. Несколько секунд Невилл держал меня на прицеле, а потом медленно опустил руку.
- Что, Лонгботтом, опять свою жабу потерял? – поинтересовался я. Тот фыркнул. – Значит, в стене теперь живешь?
- В вентиляционной шахте, - сказал Лонгботтом.
- И куда собрался?
- За жабой, - усмехнулся тот.
- Где-то здесь бродит Алекто. Она тебе обрадуется.
После недолгой паузы Лонгботтом спросил:
- Ты действительно вытащил Луну из подвала Малфоев?
- А что это меняет? – сказал я.
- Кое-что, - неопределенно проговорил Невилл. Я покачал головой:
- Ничего это не меняет. Все как было, так и остается… Ладно, давай, ищи свою жабу. - Я обошел молчавшего Лонгботтома и продолжил свой путь по коридору к лестнице.
