Глава 499 марта 1970 года
В ночь перед вторым туром мне плохо спалось, словно чуяло мое сердце, что назавтра мне снова придется творить добро направо и налево, помощь причинять да спасению подвергать. Снилось мне, что настигла меня наконец всемирная слава, и даже имя мое маги, а то и магглы, перестали произносить всуе, как в моих подростковых мечтах. Во сне моем все робко называли меня в разговорах «Сам-Знаешь-Кто», хотя и чуял я, что что-то тут нечисто. «Не произности попусту его имя, - учили матери своих детей в моем сне, - не тревожь Сам-Знаешь-Кого. Но если попадешь в настоящую беду, только крикни «Лорд Вольдеморт!», и Темный Лорд явится, спасет и восстановит справедливость». Хорошо хоть, потом мне приснился Эйвери, который сочинял письмо urbi et orbi, что отныне за ложный вызов Темный Лорд будет превращать вызвавшего в крысу.
Стоит ли и говорить, что на трибунах я появился, томимый дурными предчувствиями, и, пытаясь скрыться от судьбы, не пошел в главную ложу, где вскоре должны были появиться директора и Слагхорн, а скромно присел на полупустую еще скамейку.
Трибуны какой-то умник установил на берегу озера, в котором еще две недели назад собирались топить участников турнира, хотя и можно было догадаться, что зрителям вряд ли что-то удалось бы увидеть из их подводных приключений. Честное слово, иногда мне становится немного неудобно за магический мир: магглы уже давно смотрят фильмы Кусто, а мы бы все битый час пялились на пустую черную воду, не умея запустить туда хотя бы оператора с камерой.
Впрочем, на этот раз вода не совсем пустовала: привлеченный начинающимся шумом на трибунах, в озере всплыл кальмар. Кальмар поболтал в воде щупальцами, потом вытянул два из них в мою сторону и состроил из них похабный жест. Удивительно злопамятная скотина: ведь казалось бы, уже больше тридцати лет прошло с тех пор, как в школу поступил Хагрид и на второй же вечер уселся на берегу озера с удочками. А мимо, как на грех, шел Руквуд, который тогда еще не корчил из себя чистокровного и вполне открыто скучал по осенней рыбалке в родной деревне, которую он из-за школы опять пропускает. Хагрид поделился удочкой, Руквуд рассказал ему, каких рыб он вытаскивал, слово за слово, сам-знаешь-чем по столу, а мы с Эйвери подошли к озеру, когда над озером стоял такой крик, которого мы ни от Руквуда, ни от Хагрида больше в жизни не слышали.
- Да, я упустил! – кричал щупленький Руквуд, наступая на Хагрида и оттесняя его от берега. – А она меня хвостом как стебанула! Ее бы никто не смог удержать!
Хагрид в сердцах отвечал Руквуду каким-то рыком, вероятно, на языке гигантов, но Руквуда это нисколько не смущало.
- Сейчас я тебе докажу! – вскричал юный Руквуд, выслушав ответную речь Хагрида, которую мы не поняли. – Сейчас так порыбачим, глаза на лоб повылезут! Сейчас как рванет, вся рыба в озере всплывет! Все увидят, как я рыбу могу ловить!
В общем, Джона мы остановить не успели, всплыл в озере только кальмар, а Руквуд получил первый и единственный строгий выговор с занесением от выбежавших на взрывы учителей. А проклятый кальмар так с тех пор и не может от нас отвязаться: сначала он караулил Руквуда у берега и однажды чуть его не утопил, потом он распугал Хагриду всю рыбу, и разобиженный малютка Рубеус встретил меня в коридоре, шествующего во главе слизеринской компании, и запросто так сказал: «Том, ну скажи хоть ты ему!».
Кстати говоря, мне теперь несколько совестно, что я в свое время подвел Хагрида под исключение из школы – выросши, он стал нормальным мужиком, - но тогда я просто не видел другого выхода – с Хагридовым простодушием по крайней мере один из нас до выпуска бы не дожил. Ну кто еще, кроме Хагрида, может сначала огреть тебя на трибунах пудовым кулаком по загривку, а на следующий день крикнуть на всю столовую: «Слышь, Том, ты на меня не серчай за вчерашнее. Ну хошь, я вечерком возьму лом да тебе пособлю, а то что вы там на втором этаже что ни вечер, то шипите да камни двигаете?»
В общем, возвращаясь к кальмару, натерпелись мы от этого моллюска неизвестно за что, хуже, чем от Хагрида. Ну, допустим, что похабным жестам кальмар научился не сам. Ну признаем, что к пятому курсу Эйвери начал привычно напевать «мимо озера с кальмаром я без шуток не хожу». Ну предположим, что Руквуд, который может добыть что угодно где угодно, еще на третьем курсе добыл где-то грузовик негашеной извести и вывернул его в озеро... Но злиться на такое тридцать лет спустя! В общем, небо не видело такого позорного пацака, как этот кальмар!
Просто чтобы размяться и развеселить зрителей на правой трибуне (с левой хотя бы были видны на горизонте горы, к которым должны были улететь участники Турнира, а с правой только озеро и лес) – так вот, исключительно из благих побуждений я вспомнил разделы трансфигурации, которым нас не учил Дамблдор, и подкинул нахамившему мне кальмару под щупальца жидкого гелия. Озеро окуталось паром, кальмар затрепыхался, трибуны зааплодировали, а у меня за левым плечом выросли Лестранжи, да так внезапно, что я чуть не перекрестился.
- Да, Дамблдор такому не научит, - заметил Рудольф, словно читая мои мысли (я на всякий случай их получше закрыл, парень очень сильный легилимент).
- Именно так он и говорит, - подтвердил Рабастан. – «Я вас этому не учил!»
То ли Рабастан такой же сильный легилимент, как его брат, то ли Дамблдор с моих студенческих лет ничуть не изменился.
- Доброе утро, - просто отозвался я, и Лестранжи, приняв это за приглашение, перешагнули через лавку и сели по обе стороны от меня, словно мои телохранители.
- Давайте мы с вами, - неожиданно предложил Рудольф. – Метлы у нас рядом.
- Вы же полетите вслед за ними, - пояснил Рабастан. – Хмурый из аврората прав: зачем вы всегда ходите один, милорд?
- Вам вряд ли понравится этот полет, друзья мои, - краем глаза я заметил, как обрадовался последнему моему слову Рудольф. – Я полечу только в том случае, если участникам Турнира будет грозить смертельная опасность. Пожалуй, не стоит подвергать ей и вас.
- Мы же ваши должники, милорд, - напомнил Рудольф, который, как я догадался только сейчас, слишком серьезно воспринимал мое постоянное заступничество на педсоветах. – А Белла нам как сестра.
Мне не хотелось обижать Лестранжей отказом, но еще меньше мне хотелось вести на возможные спасы двух чайников, которых самих потом придется спасать. Но одна идея у меня была.
- Мне понадобится другая помощь, друзья, - сказал я, перебирая в уме все, что мне может пригодиться на спасах. – Летите в Дафтаун, найдите там маггла по имени Шон О’Рейли. Он альпинист и хорошо знает эти места. Передадите ему от меня записку, - и я начал быстро писать на колене, только на середине письма вспомнив, что опять пишу маггловской ручкой в маггловском блокноте. Впрочем, на этот раз мою обычную промашку можно было хотя бы списать на адресата, а не на мое немагическое прошлое.
Конечно, по здравому размышлению, я рисковал обидеть Лестранжей еще сильнее – тем, что предпочел взять в спутники маггла. Но Лестранжи принадлежали к редкой породе людей, которые хотят действительно помочь, а не просто выглядеть благородными в собственных глазах.
- Сейчас лететь? – с небольшим разочарованием спросил Рабастан, и по его голосу я понял, что он рад любой возможности оказать мне услугу и просто немного расстроен тем, что ему не удастся посмотреть старт второго этапа.
- Конечно, сейчас, - твердо ответил ему Рудольф. – Белле мы уже пожелали удачи, метлы рядом, палочки при себе. Мы мигом, милорд.
Практически сразу после того, как Лестранжи отбыли искать мне спутника для возможного похода в горы, в директорской ложе появился Слагхорн и объявил старт второго тура. Перед этим он сделал мне знак, приглашая меня к себе, но я решительно помотал головой и остался скромно сидеть на трибунах, надеясь избежать внимания прессы, – с меня хватило и того, что после первого тура в «Прорицательской» появилась моя колдография – у перил директорской ложи и с поднятой палочкой – с богохульной подписью «Вольдеморт-спаситель».
По задумке Слагхорна, участники Турнира должны были стартовать по очереди, начиная с лидера, и я эту идею про себя одобрил – не хватало нам еще гонок на метлах и сопутствующих им несчастных случаев. Помню, например, как на втором курсе Вальбурга, которая была отчаянной девчонкой, гонялась на спор с Долоховым. Они-то оба остались целы, но спорили они на желание, и проигравшая Вальбурга подкралась на СилЗла к профессорше и довольно похоже изобразила шипение василиска. Сердце бедной Галатеи и не выдержало, еле откачали.
От воспоминаний меня пробудил бешеный рев стадиона, и я увидел, что Белла, как назло, послушалась всех моих советов, но в обычной своей провокационной манере. Дело в том, что я слабо разбираюсь в женской походной экипировке, а о наличии или отсутствии ее эквивалента в волшебном мире вообще не имею понятия. Эйвери, между прочим, мне не раз говорил, что чем шариться по Балканам в гордом одиночестве или в суровой и узкой мужской компании, я мог бы и сходить разок в Уэльс в его стиле, с девочками и гитарой, но мне третьего дня не пришло в голову спросить его совета насчет туристских мод, и поэтому я изложил Белле про экипировку все, что я знал сам.
Разумеется, в ответ я выслушал, что девушкам не к лицу теплые мешковатые брюки, а в волшебном мире (почему-то не знакомом с горными лыжами) это вообще немыслимо. Мне было указано, что грубые альпинистские ботинки невозможно «прикрыть мантией», что рюзкак никого не красит и что обвязка разительно отличается от женского пояска. В общем, я узнал много новых слов и понял, что Сигнус Блэк, у которого в доме четыре женщины, героический человек и я бы так не мог.
Конечно, я рассчитывал на то, что Белла, отбушевав и сбежав в общежитие, прислушается к голосу разума и не рванет на дело в бальном платье, но я никак не ожидал такого преображения. Вместо того, чтобы таиться и прятать практичную, но вызывающую по меркам волшебного мира одежду под мантией, Белла оделась полностью под мальчика-маггла и стала похожа на шекспировского Цезарио. Надо сказать, это ей чертовски шло, и трибуны бесновались не зря. К сожалению, кроме студентов на трибунах были также корреспонденты, консервативные зрители из чистокровных семейств и даже, к моему ужасу, Сигнус и Друэлла, пришедшие посмотреть на доченьку и теперь в праведном гневе прорывающиеся к директорской ложе. Скандал нам теперь обеспечен, подумал я, и моя авантюрная жилка дрогнула и предположила, что гулять так гулять, и можно бы после отлета Беллы объявить о нашей помолвке, раз все равно меня будут ругать, что я развращаю молодежь. Помню, на шестом курсе... впрочем, это и записывать-то теперь как-то неловко.
После отлета Беллы Слагхорн, осаждаемый в ложе возмущенными ханжами и корреспондентами, объявил, что отлет второго участника откладывается на полчаса, а я почел благоразумным исчезнуть со стадиона и тем самым, вероятнее всего, избегнул многих бед. На обратном пути я к тому же счастливо увернулся от встречи с Друэллой, которая искала какого-то «проклятого стилягу», наверное, Дамблдора, и появился на трибунах, когда помянутый Дамблдор уже совершал над трибунами круги почета на метле к удовольствию зрителей и фотокорреспондентов. Некоторые корреспонденты повернулись и в мою сторону, но их кто-то вовремя ошарашил Конфундусом, и у меня за левым плечом снова возникли Лестранжи.
- Ваш маггл ждет вас, милорд, - доложил Рудольф с такой интонацией, словно под «магглом» понималась порода лошадей или марка машины.
- Он передает, - добавил Рабастан, - что выходить надо немедленно, потому что какая-то метеостанция предсказывает в горах метель во второй половине дня. И если люди на маршруте, им скоро будет карачун.
Я даже особо не расстроился, потому что в глубине души я ожидал именно этого. Сколько меня ни пугали старинные книги различными проклятиями, лежащими на роду Гонтов, сколько ни намекал Дамблдор на какие-то беды, ждущие зачатого под любовным зельем, меня это все никогда не пугало. Я-то знаю свое проклятие – я человек, с которым всегда что-нибудь случается. Если в эпсилон-окрестности творится какое-нибудь безобразие, бедствие или хотя бы драка, судьба притягивает меня именно туда, а эпсилон в моем случае частенько стремится к бесконечности. Долохов даже песню для меня сочинял, со строчкой «а я живу в центре циклона, и вверх, и вниз – мне все равно».
- А скажите, друзья, - спокойно сказал я Лестранжам, в уме уже начиная собираться в путь, - каким образом вы так быстро обернулись?
- Так аппарация в Хогвартсе это секрет Полишинеля, вы же сами говорили, - ответил Рудольф.
- Аппарация в Хогвартсе да, - согласился я. – Но аппарация в Хогвартс другое дело. Защиту просто снять изнутри, но вот про снятие защиты снаружи я бы послушал.
- Так ведь это, - пояснил Рабастан, - помните, как у Люциуса в прошлом году со шкафом вышло?
Я, конечно, помнил – призыв заплутавшего в Выручай-комнате Борджина «Товарищ человек, помоги найти выход!» я не забуду очень долго, а то, что найденная в Выручай-комнате диадема – это «его прелесссть», запомню на всю жизнь. Надо бы в диадему такую охрану особенную закодировать, чтобы она всеми так завладеть могла, кто к ней руки без спроса потянет. Или лучше все-таки медальон так заговорить? Или кольцо, как в классике.
- Соответственно если целый магазин можно в Хогвартс вот так трансгрессировать, и барьер не помеха, то и человека можно, - продолжал Рабастан.
- Мы вам потом нарисуем, - пообещал Рудольф. – Мы с якорьком пробовали, с теми же преобразованиями, что у портшлюза, а потом и так порюхали, там просто довольно-таки.
- Это вам спасибо, - добавил Рабастан, - если бы вы не натаскали, милорд, обычный шестикурсник всю голову бы сломал, как это устроить.
К сожалению, наша беседа, во время которой Дамблдор успел улететь к горам, была прервана Слагхорном. Слагхорн держал в руках какую-то бумажку и выглядел весьма довольным, несмотря на недавно пережитый им штурм со стороны корреспондентов и консервативных магов, шокированных преображением Беллы.
- В рамках экономии школьного бюджета, - удовлетворенно произнес Слагхорн, который весь Турнир ворчал про то, в какие он вводит школу расходы и как Министерство требует от организации турнира того и этого, а хотя бы фунт золота подкинуло, - в рамках экономии школьного бюджета студенческий коллектив выступил с инициативой заменить приглашенных исполнителей собственным ансамблем под художественным руководством Рудольфа и Рабастана Лестранжей и Тэда Тонкса. Ансамбль желает исполнить вам каверы «Котел, полный фигни», «Котел, полный двоек» и «Панама, полная фигов». А потом ансамбль закончит валять дурака и сыграет нам нормальную музыку.
Трибуны пришли в предсказуемое оживление: поклонники и поклонницы этой надоевшей всем Селестины негодовали на стебные названия песен, старшее поколение чистокровных негодовало на Лестранжей, связавшихся с Тонксом, а нормальные студенты приветствовали благое начинание и подбадривали новоявленных музыкантов, которые уже сотворили сцену и рассаживались на ней с инструментами: Руди на басу, Раба и Молли с акустикой, Артур на барабанах, Люциус с ирландской скрипкой, а Тонкс и Андромеда, похоже, собирались петь дуэтом.
Заметив, что все внимание переключилось на музыкантов, я спустился к директорской ложе и задал Слагхорну давно интересовавший меня вопрос, а именно когда будут стартовать Каркаров и Гассьон.
- Ну как же, Риддл, - воззрился на меня Слагхорн через перила. – Вы все пропустили, что ли? Участники стартуют на основании заработанных баллов. Альбус отставал от Беллы на полбалла, а потому стартовал на полчаса позже. Каркаров ваш стартует через полтора часа...
- Чертова мать, - в сердцах сказал я, вспомнив прогноз погоды, который принесли Лестранжи. – Запустите их пораньше, их же вытаскивать придется.
- Драклова мать, - привычно поправил меня мой бывший декан. – Не паникуйте, Риддл, Альбус же с ними. Он шит не лыком, хотя мы с вами порой и не любим этого признавать.
- Ох, - только и смог ответить я, потому что меня посетила мысль, что мне может придтись спасать не только двух заплутавших школьников, но и туриста-самоучку, который, пожалуй, без магии и до одной пещеры не догребет, где я в детстве картошечку пек и лохов уму-разуму учил.
Я начал было спускаться вниз, чтобы вернуться в свою комнату и взять снарягу, когда мой взгляд перехватили Лестранжи, стоящие на сцене.
«Милорд, - прозвучал у меня в голове голос Рудольфа, который все же чертовски сильный легилимент. – С Беллой все будет в порядке? Вы ведь успеете, правда?»
«С ней да, - обнадежил я Лестранжей, хотя передавать мысли сразу двоим обычно трудно. – Когда она вернется, не отпускайте ее за мной».
«Прикид у нее классный, да?» - сигнализировал мне Рабастан и поскорее отвел взгляд, чтобы я не смог ничего узнать о его вполне вероятном соучастии, а я почувствовал, как моего колена коснулся кто-то невидимый.
- Это Кричер, милорд, - тихо сказали из пустоты. – Госпожа Беллатрикс велела мне незаметно следовать за вами, если вы покинете Хогвартс. Для меня будет большой честью помочь вам, милорд.
------------------
Пользуясь случаем, автор поздравляет самого себя с тем, что он наконец перевалил через возраст Христа, и надеется, что следующий год будет полегче. :)))) 
