Глава 4Глава 4.
Последствия.
Гермиона никак не могла успокоиться, слезы душили и не давали говорить. Она чувствовала себя виноватой перед девочками, но ничего не могла с собой поделать. Успокаивающее зелье не помогло.
- Я пойду в гостиную, побуду одна, - сказала она, когда стрелка часов приблизилась к часу.
Парвати неодобрительно посмотрела на нее, Лаванда неприлично зевнула и с тоской посмотрела на свою подушку. Джинн тихо произнесла:
- Тебе нужно поспать, а не сидеть в гостиной одной.
Гермиона вышла из комнаты, утирая слезы. Вздрагивая от каждого шороха, она забралась в кресло. «Что же это со мной? – спрашивала она себя, - при одной мысли о поцелуе меня тошнит».
В открытое окно влетел филин Малфоя. Сев на спинку кресла, он ухватил клювом непослушные волосы Гермионы. Она удивленно взглянула на него.
- Что еще за проявления ласковых чувств? От хозяина заразился?
Филин отцепился от волос и громко ухнул. Гермиона задумчиво склонила голову и снова заплакала.
- Улетай, пожалуйста, мне и так плохо. Что ты смотришь?
Филин прошелся по спинке, слетел на подлокотник и клювом затеребил рукав ее кофты.
- Хочешь от меня сувенир оторвать? – она громко всхлипнула. – Отстань. Нет у меня ничего, даже палочки нет. Видишь? – она продемонстрировала филину свои ладони. – Что тебя больше интересует: печенье, волшебные палочки, мыши? Знаю – коты! По всей комнате шерсть валяется. И вазочку Лаванды разбили. Прекрати! Утром все тебе отдам. Только отстань.
Этот монолог немного отвлек Гермиону от странных душевных переживаний. Спустя пять минут она задремала. Под утро сильно разболелась голова.
- Гермиона, – Гарри прикоснулся к ее плечу, – Джинни нам сейчас все рассказала.
- Да. Рассказала, – Рон потер шею, – как там она сказала? Бесчувственные чурбаны?
- Не стоило так переживать, - Гарри опустился на подлокотник.
- Не переживать? – возмущению Рона не было предела, - а как бы ты отреагировал, если б к тебе Малфой целоваться полез?
Гарри обалдело уставился на Рона. Гермиона почувствовала невероятный прилив нежности к этим двум заспанным мальчишкам. Гарри прыснул, и они все весело рассмеялись.
- Кто это? – Рон попытался дотронуться до филина.
Птица встрепенулась и захлопала крыльями.
- Не трогай его, Рон. Он этого не любит, – Гермиона припомнила нападение малфоевского посыльного.
- Это филин Малфоя?
- Да, Рон, это его филин. Гарри, убери волшебную палочку. Это же всего лишь филин.
- Нет. Это филин Малфоя. Что он тут забыл?
- Прилетел ночью. Он вообще, часто меня посещает, - и Гермиона рассказала о письмах и о «любезной» беседе с Малфоем.
- Нужно его выгнать, – сделал заключение Рон.
- Да, – согласился Гарри. – Кто-нибудь помнит, как его зовут?
Рон и Гермиона отрицательно покачали головами. Филин щелкнул клювом и вылетел в окно. Через секунду в комнате девочек послышался шум, и испуганная Лаванда выбежала в гостиную.
- Гермиона! – закричала девушка, - там эта твоя птица! Твой наглый филин! Чтобы ему все перья повыдергивали!
*****
Слухи о поцелуе разлетелись по школе со скоростью света. Известный своей «сдержанностью» Снейп, вызвал Драко в кабинет и принялся его третировать.
- Что произошло? Декан гриффиндора еще с вечера меня достала. Вы так чудовищно целуетесь, что Грейнджер ревела всю ночь? И вообще, что за идиотизм? Зачем вы это сделали? В ваши светлые чувства я не верю, так что объяснитесь.
- Вы сегодня весьма красноречивы, - съязвил Драко. – Мне нечего объяснять. Я хотел ее как-то… обидеть.
- Странный способ вы избрали. В любом случае, вам придется извиниться.
- За что? – вскрикнул Драко.
- За свое глупое поведение! Или вы возьмете на себя роль обезумевшего от умственных способностей Грейнджер влюбленного?
- Нет.
Драко вышел из кабинета.
Извиниться перед ней было то же, что сказать «извини, не знаю чем я думал, целуя мерзкую грязнокровку». «Она ударила меня! – злился Драко, - что он мог сделать? Не бить же ее в ответ. Поцелуй можно представить, как попытку унизить. Что может быть унизительнее этого поцелуя? Но не для нее! Для меня самого! Для Малфоя! Все студентки школы (Драко себе льстил, конечно) мечтают сорвать с моих губ поцелуй, а эта дура рыдала над подушкой, будто ее укусили, а не поцеловали».
