Последний крестражНа несколько минут они потеряли дар речи. Потом запела какая-то птица, высоко и безнадежно. Они, как по команде, двинулись к озеру. Это было странно и легко: там не было ни Пожирателей Смерти, ни дружественных существ, только русалки с любопытством глядели на них из воды и качали головами.
— Мда-а, — Рон неуверенно взглянул на Гарри. — Ты думаешь, мы правильно делаем… я хочу сказать… ну, ты понимаешь?
— Понимаю, — перебил Гарри, — я и сам не знаю. Но хотел бы знать.
— Но ведь он спас нас, не правда ли? — сказала Гермиона. — Гарри…
— Он это сделал, потому что я его спас, пусть и случайно…
— Подумай, Гарри, у него был с собой клык василиска, когда он шел к Волдеморту. Ты понимаешь, что это должно означать?
— Что он, как и мы…
— Точно. И это еще одна подсказка для нас.
— Почему он тогда снова сбежал? — спросил Гарри раздраженно.
— Посмотрим. Тут что-то не сходится, но могу с оптимизмом заявить, что скоро все должно выясниться.
— Ну, конечно! — проворчал Гарри. — Понять бы еще, как он пробрался в Тайную Комнату!
— С него станется! — возразил Рон. — А идея впечатляет сама по себе.
— Еще бы, меч-то был у нас! — больше Гарри ничего узнавать не хотел. Он уже понял, что Снейп любил его мать… Любил Лили Эванс? Это воспоминание он наверняка не оставил в Омуте Памяти, не желая показывать его Гарри. Поттер прекрасно понимал Снейпа, он бы тоже на его месте не хотел этого. Что вообще тогда происходит? Теперь ему, как и всем, казалось, что все они с самого начала ошибались. Невозможно! «Он всю жизнь был моим врагом! Он убил Дамблдора, я видел это!.. Могу ли я с уверенностью сказать, что я видел именно то, что я видел?» - размышлял Гарри. Собственно говоря, Снейп все еще оставался его врагом, но он же являлся и врагом Волдеморта, если профессор тоже охотился за крестражами… Что до Дамблдора… Гарри запутался в тайнах и ускорил шаг. Вскоре они вошли в Большой зал, где находились убитые и раненые.
И тут Гарри увидел их, все внутри болезненно сжалось: профессоры Флитвик и Спраут, Флоренц, братья Криви — все они лежали плотно друг к другу, и можно было подумать, что они просто ненадолго прилегли, чтобы отдохнуть от сражения. Дальше Гарри увидел раненых Лаванду Браун, Дина Томаса, Невилла и многих других, кто уже не мог стоять на ногах. А потом… Гарри с трудом подавил крик: Римус и Нимфадора Люпин лежали рядышком и безмолвно улыбались в черное небо, на котором не было ни одной звезды. Гермиона начала плакать, Рон сжал плечо Гарри и потянул его наверх. Гарри стиснул кулаки и побежал, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Он уже видел дверь директорского кабинета, расколотых на куски каменных стражей и побежал еще быстрее, хотя боль этим унять не мог. А еще через несколько секунд он увидел ее: серебряная лань галопом пронеслась через весь коридор к нему, он шагнул к ней навстречу и поднял руку:
— Я уже в курсе.
Патронус качнул своей грациозной головой и убежал, оставив серебристый след в воздухе. «Мама», — подумал Гарри и начал подниматься по винтовой лестнице. Все уже не могло стать еще хуже.
— Гарри, мы подождем тебя здесь! — крикнула Гермиона.
— Как хотите, — ответил он и продолжил подниматься, думая о погибших товарищах, которые старались защитить его и о своей матери с Патронусом–ланью…
… Он появился внизу через полчаса. Друзья ждали его у подножья лестницы: на ладонях Гермионы лежали осколки Чаши Хаффлпафа, Рон с довольной миной вертел в руках клык василиска. Оба вопросительно уставились на Гарри, а он смотрел на них, но не видел: кругом была лишь пустота. Гермиона побледнела.
— Гарри, что… Что ты видел?
Он впитывал ее лицо в себя до последней черты, потом перевел взгляд на Рона. Ему было досадно, что Джинни не было рядом, впрочем, тогда было бы еще хуже, еще труднее принять решение, к тому же он и так увидел ее перед собой, стоило ему вглядеться в Рона.
— Гарри, что ты задумал? — спросил тот с подозрением в голосе. Он почти угадал. Взгляд Гарри стал неуверенным, его, несомненно, застигли врасплох.
— Гарри, что ты намерен сделать? — Гермиона уронила уничтоженный крестраж на пол и подбежала к нему. — Ты же не хочешь…
— Я хочу, — приглушенно ответил Гарри и попытался отодвинуть ее в сторону, но она ткнула его своей палочкой и вплотную приблизилась к нему.
— Гермиона, ты не понимаешь, уйди с дороги…
— Нет, Гарри, ты не в своем уме! Стой!
— Слушай, сейчас нет времени объяснять… Я должен.
— Как мило! Здесь люди гибнут! — с белым от ярости лицом Рон наставил свою волшебную палочку на Гарри. — Мы все только из-за тебя приняли участие во всем этом безумии! Я научился говорить на парселтанге, чтобы проникнуть в Тайную Комнату, искал вместе с Герми скелет этого проклятого василиска! Мы разрушили крестраж! А ты хочешь теперь сдаться? Без всяких объяснений? Как хочешь, приятель, а я этого не допущу, даже если мне сейчас умереть придется.
Гарри уже успел забыть, куда он убрал свою волшебную палочку, потому что думал, что никогда уже ей больше не воспользуется. Он даже не обратил внимания, как вокруг него обвились тонкие веревки. Гермиона с каменным лицом заставила его сесть.
— Объяснись, будь добр! — взвизгнула она.
— Убери палочку, Гермиона, ты сейчас выколешь мне глаз, — посоветовал ей Рон и сел рядом. — Ну вот, мы тебя слушаем. Очень внимательно. Кого ты там видел?
— Дамблдора, — ответил Гарри с удивительным спокойствием. — Снейп оставил очень подробное объяснение всему, что происходит и происходило все эти годы. Дамблдор приказал ему рассказать мне, когда придет время…
— Эта лань… Та самая? — спросил Рон.
— Да, та самая. Он действовал по приказу Дамблдора. Все это время он хранил настоящий меч Гриффиндора в тайнике в своем кабинете, и Дамблдор, когда Финеас Найджеллус рассказал ему, где мы, велел передать его…
— Дамблдор велел?
— Ну да, его портрет, что висит в кабинете.
— Постой минутку! Как он мог действовать по приказу Дамблдора, которого он же и убил?
— Все было чересчур просто, чтобы кто-нибудь догадался. Когда Дамблдор узнал, что Малфою поручено убить его и захватить школу, он уже был тяжело болен. Из-за Воскрешающего Камня. Да, Гермиона, он существует. Он зачем-то воспользовался им, когда это был еще крестраж. На нем лежало ужасное проклятие. Снейп пытался исцелить его, но смог отсрочить его смерть только на год… И Дамблдор попросил его об услуге…
— Убить его вместо Малфоя? — Рон открыл рот.
— Да, и Снейп согласился, хотя и не сразу. Он служил ему уже много лет, с тех пор как Волдеморт начал преследовать мою мать, он не отказал бы ему…
— Как Снейп был связан с твоей матерью? — спросил Рон. — Ты говорил, он называл ее грязнокровкой.
— Только один раз, — Гарри не взглянул на него, — и он искупал эту вину всю жизнь. Она ему этого не простила. До этого момента они дружили. Это он рассказал ей про Хогвартс, поняв, что она волшебница. В школе она всегда его защищала, когда мой отец и Сириус нападали на него. Но Лили, конечно, не устраивала его дружба с Малфоем, Долоховым, Яксли и другими будущими Пожирателями Смерти. Из-за этого они также ссорились. После последней ссоры он продолжал любить ее и никогда не смог простить себе того, что донес о пророчестве Волдеморту. Это он умолял его пощадить Лили Эванс, но все оказалось напрасным. Дальше вы знаете: он пришел к Дамблдору, раскаявшийся и уничтоженный, и тот поверил ему. Снейп обещал ему защитить сына Лили, иначе я был бы мертв еще на первом году учебы, — Гарри невесело усмехнулся. Гермиона всхлипнула.
— Этого просто не может быть.
— Может, — Гарри взял себя в руки. — Дамблдор хотел умереть от рук именно этого человека. Человека, которому он многое доверял, чтобы иметь возможность спокойно и безболезненно умереть, не повредив при этом душу Дрейко и заодно не оставив учеников без защиты. Он все предусмотрел. Все, кроме…
— Ага, только я все еще никак не врублюсь, причем тут Волдеморт? — Рон переваривал услышанное в полном ступоре.
— Да, это как раз то, о чем Дамблдор не говорил никому. Он хотел проверить свое предположение.
— Какое?
— Предположение относительно причины, по которой Волдеморт, убив моих родителей и попытавшись убить меня, едва не погиб сам.
— Но это ведь уже давно понятно… или?
Гарри набрал в грудь воздуха.
— Не совсем. Чтобы создать крестраж, нужно убить. Он не хотел этого, но, убив моих родителей, он случайно создал…
— НЕТ! — воскликнула Гермиона. Она поняла. — Должен быть другой выход! ДОЛЖЕН!
— Его нет, Гермиона. Об этом Дамблдор Снейпу не говорил. Но Снейп должен был передать мне, что я, в конце концов, должен… умереть. Иначе Волдеморт будет существовать вечно. Слушайте! Все это было напрасно, все эти смерти, только потому, что я должен был понять это и суметь принять смерть!
— Нет! Перестань! Замолчи! Я прошу тебя! — Гермиона, рыдая, опустилась на пол.
— Вам нужно еще добраться до змеи. Снейп хотел сделать это сам, но я не имею понятия, где он сейчас, возможно, он… Одним словом, я снова расстроил все его планы.
— Какие планы? — спросил Рон почти равнодушно.
Гарри припомнил последнюю сцену, которую он видел в Омуте Памяти. Снейп стоял перед портретом Дамблдора и показывал ему клык василиска.
— Вы должны были рассказать мне об этом раньше, господин Директор, — он смотрел на Дамблдора с упреком.
— Должен признаться, я тебя недооценил, Северус, — ответил портрет. Голубые глаза Дамблдора были, как никогда, печальны. — Я не могу тебе больше приказывать. Если ты хочешь окончить свой жизненный путь… и все же подумай.
— Довольно, — горько сказал Снейп, — меня не огорчает то, что Вы меня использовали. Ваша логика остается для меня непостижимой. Тем лучше. И я не хочу знать, почему Вы не рассказали все Поттеру. У него есть право знать, но Вы ведь использовали и его тоже, не так ли?
— Теперь ты заботишься о нем?
— О НЕМ? Экспекто Патронум! — серебристая лань вырвалась из палочки Снейпа и выскочила в открытое окно.
— И теперь? — спросил Дамблдор. — Столько лет…
— Всегда.
Они помолчали несколько секунд.
— Теперь, когда я раскрыл эту тайну до конца, я расскажу об этом Поттеру, — Снейп указал на Омут Памяти. — Профессора уже на пути к кабинету, я должен идти.
— Северус, если ты пойдешь…
— Я не вернусь. Я уже сказал об этом. Все, как Вы планировали, с одним только исключением… Маленьким и незначительным… Всего хорошего, господин Директор, и спасибо.
— Северус…
Но Снейп уже отвернулся и медленно подошел к Омуту Памяти. За дверью послышались громкие, торопливые шаги. Снейп резким движением опустил в Омут последнее воспоминание, и двери распахнулись. Не обращая внимания на вспышки нескольких заклинаний одновременно и презрительный возглас Макгоннагал: «Трус!», он подбежал к окну и выпрыгнул в темноту.
… — Ничего особенного… Да, Рон, он не хотел тогда навредить Джорджу, он хотел спасти жизнь Люпину, но промахнулся. Сектумсемпра…
— Да мне уже на все плевать! — Рон выглядел разгневанным. — Мне ясно только, что Дамблдор был психопатом, что он использовал вас обоих и что ты должен умереть! Должен! Из какого-то предположения!
— Из-за правды, которой я раньше, вероятно, не принял бы.
— Вероятно?
— Он знал, что делал. Ничего поделать уже нельзя, — Гарри боялся, что сам не удержит слез, он моргнул и повернулся к Гермионе: — Ты можешь понять меня? Можешь меня отпустить?
Она покачала головой. Ее лицо было красным, глаза — влажными, на щеках блестели дорожки слез. Затем она хрипло ответила:
— Возвращайся назад, хорошо?
— Я… Я так не думаю.
— Ты пойдешь дальше, да? Как Николас Фламель?
— Да, определенно, — Гарри слегка улыбнулся, его ладонь сжала золотой снитч, он уже знал, что ему делать. Рон и Гермиона смотрели, как он освобождался от веревок, вставал, и…
— Гарри! — Гермиона крепко обняла его. — Сотвори чудо! Волшебник!..
— Не знаю больше, что такое чудо.
— Гарри, — Рон открыл рот и снова закрыл его. Гарри хотел его подбодрить, но не нашел слов, его груз стал еще тяжелее. Друзья смотрели ему вслед: как он уходил, не взглянув на них в последний раз. Гарри уже доставал из своего кармана мантию-невидимку.
Дождь перестал, все вокруг было мокрым и пахло свежестью. Защебетали птицы. Рассвет еще не наступил, но на горизонте уже появилась розовая полоса. Серо-зеленое небо простиралось в вечность, весенние цветы просыпались и вытягивались на восток. Гарри наблюдал всю эту красоту, которая раньше не занимала его. Он поднял ладонь со снитчем перед собой и помедлил. Затем решительно прошептал золотому шарику:
— Откройся, уже конец.
Что-то щелкнуло, и снитч раскрылся. Внутри лежало кольцо с Воскрешающим Камнем, расколотым посередине. Гарри надел кольцо, повернул его три раза и увидел их всех в утреннем тумане: Джеймса и Лили, Сириуса и Люпина. Они показались ему одного возраста, молодые и прекрасные, но, хотя это было странно, мысль улетучилась так же быстро, как возникла.
— Мы все гордимся тобой, — сказала Лили. Она стояла ближе остальных.
— Ты держался очень мужественно, — добавил Сириус.
— Не бойся смерти, — сказал Джеймс. — Она вовсе не так ужасна, если рядом тот, кто тебя любит.
— И это даже не больно? — невольно спросил Гарри.
— Нисколько, — ответил Люпин, — это тоже, своего рода, приключение.
— Но… какая она?
— Тебе действительно нужно знать? — улыбнулась Лили. — Она очень теплая и легкая. Это не жизнь, и все-таки жизнь.
— Не понимаю.
— Так и должно быть, — успокоил его Джеймс. — Мы идем с тобой, мы будем с тобой… До конца.
— До конца, — повторил Гарри, и тугой узел в груди ослаб. Он быстрым шагом пересек внутренний двор замка, затем вышел незамеченным за его пределы, через несколько минут ходьбы вошел в лес и углубился в него. Все время за ним следовали родители, Сириус и Люпин. Каждый шаг давался тяжело, и все же Гарри чувствовал, что поступает не просто правильно, а именно так, как в глубине души и хотел бы поступить. И все, кто ему дорог, отныне будут находиться под его защитой, которую не одолеет никто, Волдеморт — в первую очередь. Он уже видел лагерь Волдеморта, видел Пожирателей Смерти и огромные костры. Оставалось лишь несколько шагов, парень обернулся.
— Мой дорогой, — нежно сказала Лили, — мы с тобой, мы любим тебя.
Гарри кивнул, но он не хотел, чтобы они это видели. Парень сбросил с себя мантию и отшвырнул Камень. Родные ему люди исчезли. Волдеморт увидел Поттера, и его страшные зрачки сузились. Пожиратели Смерти возликовали, но Гарри их не слышал, он даже не вынул волшебную палочку, просто ждал. Рядом с ним, привязанный к дереву, рыдал Хагрид. Но для Гарри не существовало сейчас ничего, кроме Волдеморта со Старшей палочкой в белой, худой руке. Он задумчиво смотрел на Гарри.
— Ты пришел, Гарри. Я это знал. Я снова оказался прав.
Гарри видел, как его губы шевельнулись, заклинания он не слышал. Зеленая вспышка — и он ощутил лишь легкость и тепло.
