Хладные: Рождество

Глава 5

24 декабря, 03:21 p.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День второй.

Клер так и не поняла, как Коннор умудрился получить нужные им копии документов. В сонном провинциальном полицейском участке просто не нашлось человека, который смог бы его остановить. К тому моменту, как Антон сумел задействовать связи Бюро и в участок примчался шеф местной полиции, которого потревожили во время законного выходного, Коннор уже в сопровождении одного из дежурных полицейских общался с хранителем архива.

Но еще больше доктор Дэвисон удивилась тому, что после полицейского участка Коннор позвонил в аэропорт и забронировал билет на один из ближайших рейсов. Клер не могла припомнить другого случая, когда Дойл уехал бы с расследования, не закончив его. Предположить причину такого внезапного решения ей не удавалось.

– Куда ты собрался? – недоуменно спросила она, когда Коннор закончил разговор.

– Я возвращаюсь в Штаты, – коротко ответил тот.

– Это я вижу, – Клер рассердилась. – Но мы же еще здесь не закончили.

– Закончите без меня, Питер прекрасно справится, – невозмутимо парировал Дойл. – Сейчас я завезу тебя в замок, поговорю с Питером и поеду в аэропорт.

– Что случилось-то? – Клер предприняла последнюю попытку прояснить ситуацию. Естественно, попытка была обречена на провал.

Когда они приехали в Локвуд-холл, Дойл прямиком отправился к Эксону, чтобы официально передать ему расследование, а Клер не оставалось ничего другого, как присоединиться к Миа и Линдсей в библиотеке. Те сидели за большим столом, обложившись со всех сторон книгами, альбомами, журналами, тетрадями, связками писем. Несколько коробок с тем же бумажным наследием семьи Локвуд стояло чуть поодаль.

– Как успехи? – спросила Клер, поприветствовав коллег кивком головы.

– У нас, как водится, две новости: хорошая и плохая, – с энтузиазмом сообщила Миа. – Хорошая заключается в том, что Локвуды всегда очень щепетильно относились к вещам своих предков и не выбрасывали ни старых писем, ни дневников, ни семейных альбомов.

– Плохая заключается в том, что история семьи насчитывает несколько сотен лет, при этом в каждом поколении была куча народа, и все они только и занимались тем, что писали друг другу письма и вели дневники, – в голосе Линдсей энтузиазма было поменьше.

– И как я понимаю, – констатировала Клер, оглядывая завалы, – составлением структурированного архива никто в семье не озаботился.

– Спасибо хоть, что они составили семейную историю, – Миа многозначительно кивнула на коробки. – Представь, что нам пришлось бы изучить все это. Мы бы отсюда до следующего Рождества не выбрались.

– И кстати об архивах, – Линдсей с интересом посмотрела на папку в руках Клер. – Как у местной полиции с этим обстоят дела?

– Весьма неплохо, – Дэвисон постучала пальцем по плотному картону, подтверждая догадку Доннер. Клер села за стол там, где он был не слишком захламлен, и положила папку перед собой. – Но я еще не успела изучить дело.

– Мне просто не верится, что Коннор смог так быстро раздобыть его, – уважительно протянула Миа.

Клер хмыкнула.

– Попробовал бы кто-нибудь остановить этот танк.

Они обменялись с Линдсей понимающими улыбками. Миа только пожала плечами, откладывая очередную тетрадь и беря в руки другую. Несколько мгновений спустя у нее вырвался ликующий возглас.

– Дневник Роберта Локвуда! Нашелся, наконец. А вот и дневник его жены. – Она перебрала еще несколько тетрадей в кожаных обложках, раскладывая их в две стопки: видимо, оба Локвуда успели написать за жизнь не один том. – Хм, ничего похожего на дневник Анны. Может быть, она не вела его. Тут еще какие-то письма есть, судя по датам, относятся как раз к нужному нам периоду.

Линдсей отодвинула в сторону материалы, которые просматривала сама, и потянулась к дневникам, когда неожиданно ожил ее коммуникатор.

– Да, Питер, – сказала она, нажимая на маленькую кнопку на наушнике, чтобы активировать микрофон. – Что? Почему? – потом она сосредоточенно выслушала ответ и коротко бросила: – Хорошо, мы будем.

– Что случилось? – поинтересовалась Миа.

– Коннор возвращается домой, – удивленно сообщила Линдсей, вопросительно глядя на Клер. – В качестве старшего следователя оставляет Питера. Через час Эксон назначил совещание.

– Он отказался мне объяснить, – ответила Дэвисон на незаданный вопрос. – Сказал только, что уезжает. Я подозреваю, что это из-за звонка Даны. После разговора с ней он выглядел расстроенным.

– Думаете, она?.. – Миа не закончила свою мысль, но выражение ее лица говорило за нее.

– Все может быть, – сдержанно прокомментировала Линдсей. – Такие болезни не проходят, ей не так много оставалось.

– Не настолько, – возразила Клер. – Коннор сказал, что курирует ее исследование, а раз она еще в состоянии работать, значит у нее в запасе как минимум несколько месяцев.

– Коннор курирует исследование Мерфи? – удивилась Доннер. – Он никогда не говорил об этом. Разве подобное вообще входит в его обязанности?

– Подозреваю, это какое-то секретное исследование, – поделилась предположением Клер. – Может быть, там что-то пошло не так?

– Или наоборот, так, – возразила Миа. – И Коннор не захотел оставаться в стороне.

– Ни к чему гадать, – Клер покачала головой, открыла свою папку и начала изучать находящиеся в ней документы. – Лучше давайте подготовимся к совещанию.

***

24 декабря, 04:47 p.m.
Научно-исследовательская лаборатория БНР
Сиэтл, штат Вашингтон, США

Карлайл задумчиво мерил шагами комнату, в которой доктор Мерфи попросила его подождать. Два часа назад. Иногда отсутствие потребности в сне ужасно раздражало Каллена: если бы он мог эти два часа подремать в кресле после ночного дежурства, время пролетело бы незаметно. Вместо этого приходилось терпеть. Ждать. Бросать поминутно взгляд на настенные часы, ходить по кругу, смотреть в окно, листать прошлогодний журнал, случайно завалявшийся на низком столике. Минуты тянулись бесконечно долго даже для него – существа, которое живет уже четвертое столетие.

Однако если Дане действительно удалось создать вещество, которое сможет вернуть ему его человечность, то оно того стоит. Он сам и его семья – если они захотят, конечно, – смогут снова стать людьми и прожить ту жизнь, которую в свое время у них отняли обстоятельства. Он не сомневался в том, что Эдвард с радостью вернет себе свою человеческую природу, ведь тогда они с Беллой смогут иметь нормальные отношения. Ей не придется умирать ради него, а Джейкобу Блэку станет нечем крыть.

Эсми тоже будет рада, ведь если все пройдет успешно, они смогут иметь детей. Своих детей, родных. Часть от нее, часть от него. Возможно, это именно то, что им нужно сейчас. Сколько раз он слышал от людей, как правило, от своих коллег, о том, что рождение ребенка помогло спасти их брак. Общий ребенок объединяет, сближает, связывает нитью более прочной, чем обычная любовь между мужчиной и женщиной.

Розали будет счастлива. Карлайл не смог сдержать улыбку, подумав об этом. Столько лет он чувствовал свою вину перед ней, понимая, что именно для нее невозможность иметь ребенка стала личной трагедией. Карлайл всегда подозревал, что дочь так и не простила его за то, что он лишил ее этого.

Эммет... Карлайл никогда не замечал, чтобы тот страдал от своего состояния. Напротив, его второму сыну нравилось быть сильным, быстрым, неуязвимым. Во время охоты он наслаждался скоростью погони, схваткой и заслуженной наградой. Но если Розали захочет стать человеком – а она захочет, – он последует за ней. Эммет был всецело ей предан.

Насчет Элис и Джаспера Карлайл был не до конца уверен. Невзирая на искреннюю обоюдную симпатию и взаимоуважение, он никогда не был по-настоящему близок с Джаспером. И с Элис тоже. Может быть, дело в том, что он не обращал их, а может быть, эти двое были слишком увлечены друг другом, чтобы подпускать кого-то третьего настолько близко. Но если он все же смог их достаточно изучить за время совместной жизни, то они, скорее всего, тоже захотят обратиться в людей. Просто за компанию.

Интересно, как на все это прореагирует Белла? Карлайл прикрыл глаза, мысленно возвращаясь на день назад. "Ты хочешь быть с Эдвардом или ты хочешь быть как Эдвард?" – спросил он ее тогда. Она не дала прямого ответа. Могло ли быть так, что Беллу больше привлекал сам мир бессмертных кровожадных существ, чем его сын? Обрадуется ли она, когда поймет, что больше не нужно приносить жертву, что можно остаться человеком? Она ведь не знает всех подводных камней этой жизни, в ее голове могло сложиться искаженное, идеализированное представление о вампирах. Она не знает, что такое жажда и как трудно заглушить голос инстинктов. Не знает, как чувствуешь себя, застыв во времени, словно пойманная в плен янтаря муха.

Дверь комнаты наконец отворилась, обрывая его мысли. Каллен повернулся к вошедшим и приветливо улыбнулся Дане Мерфи и Коннору Дойлу. Профессор улыбнулся ему в ответ, а вот лицо Мерфи осталось угрюмым.

– Здравствуйте, Карлайл, рад вас видеть так скоро, – поздоровался Коннор, протянув руку, которую Карлайл от волнения сжал чуть сильнее обычного, заставив его чуть заметно поморщиться от боли.

– Мне тоже приятно встретиться с вами, профессор, – вежливо ответил Каллен, скользнув недоумевающим взглядом по Дане.

– Простите, что заставили вас ждать. Я не мог прилететь раньше, а доктор Мерфи не могла начать разговор без меня.

– Ничего страшного, – нетерпеливо отмахнулся Карлайл. – Теперь мы все в сборе. Когда мы сможем начать испытание вашего "обратного катализатора", как вы его называете?

Ученые обменялись многозначительными взглядами, которые очень не понравились Каллену. Такими взглядами обменивались доктора, когда собирались предложить отчаявшемуся пациенту экспериментальное лечение. Если задуматься, то так оно и было сейчас.

– Давайте присядем, – предложил Дойл, жестом показав на диван и два кресла, стоявшие в комнате. Когда они разместились на них, он осторожно заговорил: – Карлайл, я уже пытался сказать вам по телефону, но, по-моему, вы невнимательно меня слушали. Процедура, которую вы так торопитесь пройти, крайне опасна. Мы не знаем, выдержит ли ваше тело обратное превращение. Нам не на чем проверить. Вы можете умереть, понимаете? – он внимательно посмотрел в спокойные золотистые глаза.

– Смерть – это еще не самая страшная перспектива, – мрачно добавила Дана. Мужчины повернулись к ней, в их взглядах был вопрос. – Больше всего я переживаю за кровеносные сосуды – одно из самых слабых мест в организме. Они могут не выдержать повсеместно, и тогда вы истечете кровью изнутри, но есть вариант и похуже: могут не выдержать отдельные сосуды, например, те, что питают головной мозг. В результате инсульт, частичная потеря дееспособности или полное превращение в овощ.

– Если я превращусь... в овощ, – осторожно уточнил Карлайл, – я могу надеяться, что вы просто... выкинете меня на помойку?

– И не мечтайте, – жестко ответила Дана. – Вызову вашу семью и сдам вас с рук на руки. Если им хватит человеколюбия, они вами пообедают. А если вам удалось привить им христианскую мораль, то вы станете их любимым домашним растением. Лет на сорок, не больше, я думаю.

Карлайл был несколько обескуражен ее тоном и словами. Обычно она вела себя более дружелюбно и относилась к нему с симпатией и даже уважением, а сейчас была настроена враждебно и вела себя довольно агрессивно. Профессор Дойл смущенно кашлянул и тихо пояснил:

– Простите доктора Мерфи. Она считает, что вы поступаете неправильно, торопясь отказаться от своей природы.

Карлайл окинул Дану изучающим взглядом и почти сразу все понял. Конечно, она не могла принять его решение.

– Доктор Мерфи, – мягко сказал он, – я не буду пытаться объяснить вам, почему это существование хуже жизни обычного смертного человека. Вы сравниваете его не с той жизнью, к которой стремлюсь я, а со своей. Нам не понять друг друга, но, поверьте, я очень вам сочувствую. Как врач и как человек, которым я когда-то был. Попытайтесь и вы посочувствовать мне. А если не получится, то хотя бы не осуждайте меня. Вы не знаете, что значит быть тем, кем являюсь я.

Дана виновато отвела взгляд. Ее лицо смягчилось, и когда она снова заговорила, ее голос уже не был таким резким, как пять минут назад.

– Поймите, доктор Каллен: я не могу гарантировать вам возвращение к той жизни, к которой вы стремитесь. Вы ведь помните свое перерождение в вампира? Вы говорили мне, что это настоящая агония. Боль, которой нет равных. И это продолжалось не один час. Обратное превращение не будет легче. Это будет та же агония, – она снова посмотрела ему в глаза. – Боль, которая превзойдет ту в разы, – с нажимом сказала Дана. – Даже если сам катализатор сработает как во время экспериментов и перестроит ваше ДНК обратно в человеческое без сбоев и мутаций, вы можете не пережить этот процесс. В прошлый раз вы из более слабого и уязвимого существа превращались в более совершенное. В этот раз пойдете в обратную сторону. Сосуды, сердце, мозг – слишком много уязвимых мест.

– Морфин, – подсказал Каллен после минутного размышления. – Система искусственного поддержания жизни, реанимационный набор и морфин. Это поможет вам протащить мое тело через изменения. Мои желание и вера сделают все остальное.

– Пока вы будете вампиром, морфин не будет на вас действовать, – возразила Дана, уже понимая, что битва проиграна. Этот ненормальный рискнет всем ради возможности снова стать собой.

– Пока я буду вампиром, я не умру, – резонно заметил Карлайл.

– Боль от этого меньше не станет.

– Я потерплю, – он улыбнулся. – Не мне вам объяснять, как много можно вытерпеть.

– А если обратный катализатор не сработает так, как я ожидаю? – не сдавалась Мерфи. Она не привыкла сдаваться так быстро. – Это все чертовски сложно, а я всего лишь ученый, а не бог.

– Уверен, что прежде чем сообщить профессору Дойлу об успехе своего исследования, вы провели все доступные вам тесты. Дважды, – он улыбнулся. – Или трижды.

На губах Коннора тоже появилась улыбка, и он посмотрел на Дану, выразительно выгнув бровь.

– О да, – подтвердил он. – Может быть, она и пять раз эксперименты по кругу прогнала, она не торопилась сообщать.

Мерфи не ответила на их улыбки. Ее лицо все еще было мрачнее тучи.

– Ваша смерть, недееспособность или увечье в результате будут на моей совести, Карлайл, – удрученно констатировала она. – И мне как-то надо будет с этим жить, – сказав это, она все-таки криво усмехнулась. – Правда, недолго, так что если вы настаиваете, то мы попробуем.

– Отлично, с этим разобрались, – подвел итог Дойл. – Расскажи нам, как все будет происходить.

– Примерно так же, как все происходило при исходном обращении. Тогда яд, попав в кровоток, распространился по телу и постепенно изменил его. Теперь будет примерно так же. У вас есть нечто, что заменяет кровоток, – обратилась она к Карлайлу. – Именно оно позволяет вам... кхм... сохранять некоторые функции, свойственные человеческим мужчинам. – Проблема в том, что у вас нет пульса. Жидкость, заменяющая вам кровь, движется значительно медленнее, и эта скорость зависит от вашей физической активности. Учитывая, что во время процедуры вы будете находиться в покое, это движение будет едва заметным. Если мы просто введем вам катализатор, то его распространение может занять несколько дней, а весь процесс обращения может растянуться на пару недель, – Дана замолчала, с удовольствием заметив, что Каллен вздрогнул при упоминании столь длительного срока. Значит, все-таки знает, что его ждет, помнит, что такое боль.

– Я так понимаю, у вас есть другое решение? – сдержанно уточнил Карлайл.

– Да, я буду вводить вам катализатор в физрастворе несколько часов через несколько игл. Четыре прокола на каждой ноге, по два на каждой руке, еще два на шее, в сонные артерии. Я все равно не знаю точно, сколько займет процесс, но по моим подсчетам это даст возможность распространить катализатор по телу примерно с той же скоростью, с которой распространился яд вампира, укусившего вас. Потом все будет зависеть от того, с какой скоростью будет проходить перестройка ДНК. Все это время я и мои ребята будем наблюдать за вами.

Каллен помолчал немного, переваривая полученную информацию и, как показалось Дане, взвешивая "за" и "против". Спустя минуту он кивнул.

– Звучит вполне правдоподобно, – констатировал он. – Когда?

– Мне понадобится около часа на то, чтобы подготовить все, – смирившись с неизбежным, ответила Дана. – Вам тоже нужно подготовиться. Как минимум переодеться, а как максимум позвонить домой.

– Ваши близкие не хватятся вас? – еще раз уточнил Дойл. – Сама процедура и реабилитация после нее может занять немало времени. Думаю, вы застрянете здесь как минимум на неделю.

– Я взял отпуск на работе на две недели, – сообщил Карлайл. – А своей семье сказал, что уеду на неопределенное время. Они не будут меня искать.

Коннор посмотрел на него с подозрением, но промолчал. Что-то случилось в благословенном семействе Калленов, которое до сих пор представлялось профессору вполне идеальным, незыблемым. Однако расспрашивать Дойл не стал: не в таких отношениях он был с Карлайлом, чтобы лезть тому в душу.

– Тогда все в порядке, – Дойл поднялся со своего места. Дана последовала его примеру, а Каллен остался сидеть. – Я сейчас подготовлю бумаги, – он виновато пожал плечами, – чистая формальность. Нам нужно зафиксировать тот факт, что вы осведомлены о риске и готовы на него пойти. Я, конечно, сомневаюсь, что ваша семья в случае чего подаст на нас в суд, но лучше соблюсти протокол.

– Да, конечно, – спокойно согласился Карлайл.

– Дана пока подготовит лабораторию и соберет свою команду. Вы можете воспользоваться этим временем, чтобы поговорить с семьей, если хотите.

На этот раз Карлайл просто молча кивнул.

***

24 декабря, 05:02 p.m.
Замок Локвуд-холл
Пригород Мансфилда, Англия.
День второй.

– Как вы все знаете, профессор Дойл нас покинул ради более важных дел, – сказал Питер, с трудом скрывая свою радость, – поэтому расследование поручено довести мне. Клер, Коннор сказал, что вам удалось получить копии материалов дела об убийстве четы Локвудов, – Эксон сделал приглашающий жест.

Команда вновь собралась в гостиной, поскольку оставлять надолго без присмотра мониторы, на которые выводились результате наблюдений за домом, не хотелось. Питер, который после возвращения Дойла редко вел дела в качестве старшего следователя, был явно воодушевлен возможностью снова поруководить.

– Материалов не так много, – начала отчитываться Дэвисон, подглядывая в копии документов. – Убийство произошло в главном холле. Первую пулю получила Роза, прямо в сердце, скончалась мгновенно. Скорее всего, даже не успела понять, что произошло. Роберту повезло чуть меньше: его ранение было смертельным, но смерть не стала мгновенной. Невозможно сказать, стреляли ли в них одновременно, то есть в одного за другим без промедления, или лорд Локвуд получил свою пулю после того, как успел прореагировать на смерть жены.

– То есть мы не можем определить, планировала ли Анна убить его или это вышло случайно? – уточнил Питер.

– Вот именно, – подтвердила Клер. – Расследования практически не было. На оружии нашли отпечатки пальцев Анны. Два человека, умерших насильственной смертью, орудие убийства, девушка, умершая сама по себе, и ее отпечатки на ружье. Все в одном месте. Дело закрыли еще до нового года.

– Как-то очень просто, да? – засомневалась Миа.

– Бытовые убийства на почве ревности чаще всего такими и бывают, – возразила Линдсей. – Далеко не всегда они походят на романы Агаты Кристи.

– Я согласна с Линдсей, – сказала Клер, – но в данном случае меня кое-что настораживает. А именно положение тел и место, где лежала двустволка, из которой двое были убиты.

– Не понял, – признался Эксон. – Что там не так?

– Здесь нет фотографий, только подробное описание. Я долго перечитывала, пока смогла себе представить картину целиком. Пойдемте, я лучше вам покажу.

Она встала из-за стола и поманила остальных за собой в холл. Ученые переглянулись, но послушно последовали за ней. Клер привела их на место и начала расставлять, как шахматные фигуры на доске.

– Ты, Питер, будешь Робертом. Он стоял здесь, – она поставила Эксона почти у самых нижних ступенек лестницы. – Линдсей, ты будешь его женой Розой, – она поставила ее рядом с Питером, чуть ближе к выходу. – Убийца стреляла отсюда, – Клер поставила Миа еще ближе к выходу в десяти шагах от Линдсей. – Итак, Анна стреляет первый раз и убивает Розу. Та падает, где стоит, параллельно ступеням.

– Можно я не буду падать? – Доннер скрестила руки на груди, возмущенно глядя на Дэвисон.

– Как знаешь, – Клер пожала плечами. – Но мы представим, что ты лежишь прямо здесь, – она показала на пол, где предположительно должна была улечься Линдсей. – Убийца стреляет второй раз и смертельно ранит Роберта Локвуда. Он падает навзничь.

Питер был настроен более игриво, поэтому изобразил, как в него попадает пуля и картинно повалился на ступеньки. Клер и Миа рассмеялись, а Линдсей закатила глаза и сдержанно улыбнулась.

– А где умерла я? – поинтересовалась Миа. – Прямо здесь или успела куда-то отойти?

– Анна Локвуд умерла рядом с Робертом. Похоже, она обнимала его, пока он был еще жив, а когда он скончался, она не вынесла этого и умерла сама.

– Хорошо, – сказал со ступенек Питер, – а что тебя смущает?

– Место, где лежало ружье, – Клер встала на полпути между Питером с Линдсей и Миа, но только сдвинулась в сторону от них, шагов на пять. При этом все они образовали треугольник.

– Как оно там оказалось? – поинтересовался Питер, перестав изображать из себя мертвеца и сев на одну из ступенек.

– Вопрос на миллион, но тогдашних копов он не заинтересовал, – сообщила Дэвисон.

– Анна могла бросить ружье, – с сомнением предположила Линдсей.

– Очень странно она его бросила, не находишь? – возразила Миа. – Вперед и в сторону, по диагонали.

– Да, не совсем логично, – согласилась Доннер.

– А как Роза была одета в момент убийства? – поинтересовалась Миа.

Клер сверилась с протоколом.

– В дорожный костюм. Видимо, куда-то собиралась ехать.

– Ты тоже что-то нашла? – заинтересованно спросил Питер.

– Мы нашли дневники Локвудов, – доложила Стоун. – Розы и Роберта, дневник Анны пока не нашелся.

– И что там?

– Роберт почти ничего не писал о ситуации, сложившейся в его семье, – сказала Линдсей, которая читала именно дневники лорда Локвуда. – Изредка встречаются малопонятные записи, сделанные в основном ночью, в которых он пишет о том, что совсем запутался и не знает, как будет честнее поступить, но не зная об их любовном треугольнике, трудно было бы понять, о чем речь. Видимо, не очень-то он доверял своему дневнику.

– Роза тоже, – подхватила Миа. – По крайней мере, стенаний и страданий я не нашла. Зато нашла письмо, вложенное между страницами. Судя по штемпелю, оно пришло двадцать четвертого декабря. Как я поняла, его написала одна из родственниц Розы в ответ на ее письмо. Там говорится, что эта дама готова принять Розу у себя, если у той будут средства на жизнь и она не станет висеть у нее на шее. Вместе с этим она рекомендует ей не торопиться с разводом, предупреждая о тяжелых последствиях такого шага.

– Роза хотела уехать и развестись с мужем? – удивилась Клер.

– Похоже на то, – Миа кивнула.

– Может быть, она узнала о романе мужа, – сказала Линдсей. – И либо решила не мешать ему, либо просто оскорбилась.

– Это не важно, – Питер поднялся на ноги. – Вопрос в том, зачем Анне ее убивать, если Роза собиралась уйти со сцены?

– Вопрос на миллион, – повторила Клер.

***

24 декабря, 06:35 p.m.
Дом семьи Каллен
Форкс, штат Вашингтон, США

Эдвард чувствовал себя странно, стучась в дверь собственного дома, словно случайный гость, но почему-то ему казалось, что после его вчерашнего скандального побега так будет правильней. Реакция Эсми, впрочем, этого не подтвердила. Она просто очень удивилась, увидев его сквозь стеклянную дверь, и ей в голову не пришло, что он таким образом пытается извиниться за свое поведение. Наверное, это все-таки было глупо.

– Эдвард, я так рада, что ты вернулся, – едва открыв ему, Эсми крепко обняла сына. Тот смущенно сжал ее в ответных объятиях. Ее слова и мысли были такими прозрачными и искренними, что Эдварду стало по-настоящему стыдно.

– Карлайла нет, как я понял, – уточнил он, хотя мысли приемной матери не оставляли сомнений. – Куда он уехал? Сиэтл? Что он там забыл?

Эсми только пожала плечами. Она выглядела уставшей и разбитой, хотя заметить это мог бы только кто-то из семьи, потому что вампиры даже в таком состоянии были ослепительнее многих людей.

– А когда вернется, не сказал, да? – зачем-то озвучил Эдвард. Эсми кивнула.

– Ты хотел поговорить с ним? – осторожно поинтересовалась она. – Ты ведь не ссориться с ним пришел, правда?

– Конечно, нет, – Эдвард виновато улыбнулся. – Я пришел попросить у него прощения за свое поведение.

Едва он это сказал, раздался телефонный звонок. Эсми мгновенно оказалась у ближайшего аппарата.

– Дом Калленов, слушаю вас.

– Здравствуй, милая, – тепло поприветствовал ее голос мужа.

– Карлайл! – радостно воскликнула она. – Слава богу... Где ты?

– В Сиэтле, – он как будто хотел сказать что-то еще, но то ли сдержался, то ли слова не шли.

– К тебе пришел Эдвард, – с энтузиазмом сообщила Эсми. – Он хочет поговорить с тобой. Позвать его?

Она уже собиралась передать трубку подошедшему сыну, но Карлайл вдруг убежденно сказал:

– Не надо.

Эсми и Эдвард, слышавший ее мысли, так и застыли, удивленно глядя друг на друга.

– Почему?

– Я поговорю с ним, когда вернусь.

– Тогда возвращайся, – попросила Эсми. – Прямо сейчас.

– Не могу.

Она вздохнула. Конечно, надо было сразу подумать об этом. Карлайл мог уехать не столько ради семьи, чтобы дать им возможность собраться вместе без чувства неловкости, сколько из-за того, что ему самому нужно было побыть одному. Столько лет он жил исключительно их общими интересами, может быть, ему наконец захотелось немного разобраться в том, чего же на самом деле нужно ему?

– Понимаю, – пробормотала Эсми в трубку. Эдвард расстроенно покачал головой и деликатно ушел на другой этаж, чтобы дать им возможность поговорить наедине. – Я бы очень хотела, чтобы ты был с нами завтра, – добавила Эсми. – Но если тебе нужно время и немного свободного пространства...

– Нет, не нужно, – признался Карлайл. Ему было слишком больно слышать разочарование в ее голосе. – Я бы ничего так не хотел, как быть сейчас с вами. С тобой. Но я не могу приехать.

– Почему? – теперь Эсми перестала понимать, что происходит. – Что случилось?

– Пока ничего, – осторожно ответил ее муж. Он пытался подобрать нужные слова, поэтому говорил медленно. – У меня здесь есть... одно дело. Я пока не могу объяснить. Если все сложится удачно и я вернусь, я все расскажу вам.

– Если вернешься? – переспросила Эсми. Подобная формулировка ее напугала.

– Нет, я просто неверно выразился, – поспешил успокоить ее Карлайл. – Если все сложится удачно, то когда я вернусь, я все вам расскажу. Если не сложится, то просто нечего будет рассказывать.

– Ты меня немного пугаешь.

– Не стоит бояться, все будет хорошо. Я просто хотел убедиться, что у вас все в порядке. И сказать, что очень люблю тебя. И скучаю по тебе. По всем вам.

– Мы тоже по тебе скучаем. Возвращайся скорей.

– Я постараюсь. С Рождеством.

– С Рождеством, – эхом откликнулась Эсми, после чего в трубке раздались короткие гудки.

Она еще не успела положить трубку на место, когда в комнату влетела взбудораженная Элис. Ее волосы растрепались, и выглядела она еще более испуганной, чем накануне вечером.

– Это был Карлайл? – воскликнула она. – Где он? Ты должна срочно ему перезвонить!

– А что случилось? – спросила Эсми, уже вызывая из телефонной памяти номер мобильного телефона мужа. Механический голос сообщил ей, что абонент временно недоступен. – Он отключил телефон, – сообщила она.

Элис чуть не застонала.

– Проклятье! Нам нужно как можно скорее найти его. Ему грозит опасность, – удрученно сообщила она.

– Какая опасность? О чем речь? – спросил вернувшийся Эдвард. Его привлек громкий голос сестры. Увидев Эммета и Розали, спускающихся по лестнице, он понял, что не его одного.

Элис прикрыла глаза, не в состоянии озвучить то, что, вероятно, явилось ей в очередном видении. Вместо нее ответил подоспевший Джаспер. Его ответ был лаконичным и исчерпывающим:

– Смерть.