Глава 5Глава пятая. Зелье.
Но неужели ты не видишь, это так просто,
Быть на шаг ближе к звездам!..
Дотянуться до них руками…
Но стена между нами!..
Невозможное сегодня – завтра станет возможным!
Быть счастливым уже не так сложно!
Не знаю, как еще объяснить вам...
Что Свобода дана нам!..
Рождённые рифмой «Не остановлюсь»
Ночь… И почему она выбрала это время для варки зелья? Ах да, конспирация. Да и доценту Грогоновой не была чужда романтика.
Луна освещала стол, на котором были разложены ингредиенты зелья. В чисто убранном кабинет доцента Горгоновой каждая вещь была на своём месте. «Жаль, что у меня в голове не так же», - подумала Медузия, решив написать прощальную записку. В конце концов, она уходит навсегда – не нужно, чтобы кто-то в лице Кощеева решил расследовать, как он непременно это назовёт, «похищение с неизвестной целью» и закроет школу «по причинам повышенной опасности».
Текст записи был коротким и чётким, как она любила:
«Ты всё знаешь.
М.Г.»
Имя адресата, естественно, не было написано, но женщина знала – первым придёт Сардана-пал. Когда сварится зелье, оно не сможет не изменить ауры замка. Лист был положен на подоконник и благополучно забыт.
«Теперь налить воды, а потом добавить мяты, подышать… Подышать, я сказала! Да не задыхаться же! И почему я вижу лицо Зуби в отражении зелья? А что там у нас дальше по рецепту?»
Сверившись с бумажкой и благополучно капнув на неё мятной водой, женщина кинула два семени дурмана. Закашлявшись от дыма, она, наощупь найдя огромную деревянную палку, по-мешала шесть раз по часовой стрелке, вспомнив те огромные часы с кукушкой там, в учительской, куда больше не вернётся…
«Так, теперь три раза против… Эй, в зелье не предусмотрены слёзы, не надо капать ими на котёл!..»
Осторожно помешивая зелье, Медузия внимательно отсчитала цветки крапивы и бросила их в котёл. Жидкость, ставшая светло-лиловой, переливалась голубым цветом.
«Такой лёгкий запах… Как прошлой весной… Тогда, за чашкой кофе с Зуби... Всё казалось таким осмысленным, не напрасным…»
Когда, поблескивая, порошок сыпался с её ладони, женщине ясно представилялось, что она топит свои воспоминания – то, что было её жизнью. В маленьких, изредка озаряющихся, песчинках она видела своё бытие: ошибки, неудачи, ссоры, взлёты и вновь падения.
«Странно, что после чёрного порошка вода становится розоватой».
Добавив одну каплю, Медузия задумалась. До того, как варево станет густым, ещё есть минут пятнадцать. А в руках её лежал маленький листок, решающий всё. Последний компонент зелья.
В душу, пугливо озираясь, начали прокрадываться сомнения – а зачем? Неужели, она так несчастна здесь?
«Ты ещё подумай, что твоя затея – нелепа и не продуманна, когда ты трудилась над ней полторы тысячи лет. Хотя когда время успело стать оправданием?- мрачно теребя в руках лист, Меди присела, вспоминая свою жизнь. Вот она гуляет с Сарданапалом, смеётся с Зуби, спорит о чём-то с Ягге, ворчит на Тарараха, опять гуляет с Сарданапалом («Как-то многовато академика…», - задумалась на пару мгновений доцент Горгонова), мечтает о будущем, Поклёп, Зигмунд, другие учителя… работа, отпуск, выходные – ученики, задания, проверки – радость, чувства, встреча!.. – Всё! Хватит! Уже ничего нельзя изменить! Я сделала свой выбор и не отрекусь от него! Разнюнилась ты, Медузия! Прекращай разборки и думай о будущем… прошлом, точнее. Что сказать? Как сделать? А нужно ли что-то менять?.. Опять! Перестань! Ты приняла решение, уже нельзя ничего исправить…»
Она почти опустила в воду листок, когда вспомнила образ Ягуна. А для того ли он дарил ей цветы, чтобы они разрушили ей жизнь?..
***
Академик всегда помнил свои сны – чаще это были кошмары. Точнее, один кошмар, снящийся ему на протяжении многих веков.
Всё, как обычно, начиналось хорошо: Медузия, до сих пор его лучшая ученица, одна из ближайших его соратниц, фыркая в ответ на очередную шутку, вошла в кабинет. Заметив книгу, лежащую на коленях Сарданапала, она поинтересовалась – мужчина не мог не ответить. И тут же пожалел – когда женщина услышала про зелье и то, что, добавив несколько семян «Вдохновения» в зелье, можно не только перенестись в прошлое и быть там зрителем, но заменить себя в прошлом собою в настоящем, и Меди не смогла скрыть удивлённого возгласа: первый раз на памяти академика. Тогда он впервые увидел тот огонь, безумным блеском выдающий себя. Обычно он был где-то в глубине глаз, там, куда никому не хватит смелости заглянуть – проклянет ещё, не поморщившись. Иногда он выбирался из глаз, тогда змеи шипели, злостно извиваясь, и Медузия – почтенный, всеми уважаемый доцент кафедры нежитеведения, действительно становилась ведьмой. Такой же безумной, безрассудной, живущей полностью в прошлом, забывая о настоящем и мечтая о будущем. Сарданапал, по началу пытавшийся облагоразумить ученицу (и тут действовали не только учительские чувства), вскоре бросил это дело. Через пару дней всё, казалось бы, прошло, и глава Тибидохса успокоился. А зря – случайно (правда-правда, он совершенно случайно зашёл в её спальню и полез в её мысли!) зайдя в её сознание, академик понял, что дело плохо – Медузия просто ждала конца войны: рациональная часть всегда преобладала в женщине, а она могла помочь её выиграть. Во сне жуткий смех, наполненный безумием – и насмешливый, немного удивлённый взгляд, когда она застукала его у себя в спальне утром. «Хорошо скрывается, - признаёт академик с несвойственной ему циничностью. – Я бы не догадался». Но теперь его вновь ждёт мука решения: рассказать ли другим о том, что стало с его любимой Меди?.. Нет, он не может её предать. Но что, если женщина перестанет себя контролировать? Перейдёт ли она на тёмную сторону, останется ли здесь? Ведь у академика есть долг и перед всеми белыми магами. А вдруг - забудет? Метясь, выбирая между двумя огнями, он выбрал третье, что казалось тогда ледяным: посему, и не опасным. Тогда академик начал наблюдать за Медузией. И он понял, что за чувства им руководили. Всегда обдуманные движения, ходы без потерь – он переживал это каждую ночь, заново влюбляясь, вновь наблюдая. А после пришло решение: он будет ей помогать. Её жизнь и её решения. И ему там место лишь в качестве помощника, не ждущего благодарности.
Сарданапал проснулся и почувствовал – сегодня, нет, сейчас. Мысли беспорядочным роем носились у него в голове, переплетались нитями логики, путались в сетях чувств. Быстро накинув халат, академик поспешил к выходу, настраиваясь на ауру замка. «Какой же это было глупостью – она должна быть здесь. Кто нам её заменит? – думал глава Тибидохса, - Она нужна нам, мне, чумиха подери! Меди не сможет уйти, если… - тут даже романтическое воображение академика сделало такие финты ушами, что мужчина возвёл глаза к потолку. И вовремя – на плитках отобразилось свечение нежно-розового света. Значит, доцент Горгонова была в своём кабинете. – Надеюсь, успел…»
