Вопросы и ответыВыйдя из больничной палаты, мы оказались в просторной комнате. Каменные стены, огромный камин, внутри которого плясали багряные языки пламени, деревянная мебель, обитая зеленным бархатом, — все это создавало тяжелую, мрачную атмосферу. Я инстинктивно обхватила себя руками и спросила:
— Где мы?
— В гостиной Слизерина. Такой, какой ее помню я, — ответил Риддл.
— Зачем ты привел меня сюда?
Я хотела вернуться назад в реальность. Эти сны с каждым разом пугали меня все больше и больше. Даже выпитое накануне зелье «Сна без сновидений» не помогло избавиться от них.
— Поговорить, — сев в кресло, он добавил: — О тебе и Элайзе.
Я хмуро посмотрела на него. Наверняка Том знал что-то важное. Если я сейчас уйду, то буду потом долго жалеть, что не выслушала его. Мы связанны с Уильямс, вот только что принесет мне эта связь? Удовлетворение любопытства? Или надежду, что этот кошмар скоро перестанет меня мучать? Но это лишь догадки, истина же находится за гранью моего понимания.
— Хорошо, — я кивнула и села в кресло напротив него. — Я тебя слушаю.
Риддл долго молчал и внимательно смотрел на меня, словно искал что-то. Или кого-то? Возможно, он пытался найти ее — Элайзу — в моих глазах, наклоне головы, судорожно сжатых пальцах.
— Ты боишься меня, — озвучил он вывод, вынесенный из своих наблюдений.
Конечно, боюсь! Но ему незачем об этом знать.
— Опасаюсь, — возразила я, пытаясь унять дрожь, охватившую все тело.
— Почему? — полюбопытствовал слизеринец.
Казалось, ему действительно было интересно узнать причину.
— Ты убил Элайзу.
Мои слова прозвучали неуверенно, словно я сама не до конца верила в них. В ответ Том беззлобно рассмеялся и снисходительно посмотрел на меня.
— Глупости! И ты это прекрасно знаешь, — припечатал он.
— Но воспоминания подтверждают…
— Это мои воспоминания, — нетерпеливо перебил меня Риддл.
Я замолчала, обдумывая полученную информацию. Почти в каждом воспоминании он либо присутствовал лично, либо мог находиться где-то недалеко и наблюдать за Уильямс со стороны. Это было логично и не вызывало вопросов. Но вот то, что я разделяла с Элайзой все чувства и эмоции, было более чем странно.
— В этих снах я была ей. Как такое возможно?
Я запуталась. Если Том использовал внушение, то как он смог поддерживать его в то время, когда я бодрствовала? Это невозможно, если постоянно не обновлять чары! Но даже если это и так — зачем все это нужно? Какой смысл вести сложную и запутанную игру, в которой заведомо нет выигрыша?
— Это не воспоминания и не сны. Не в их привычном значении, — уточнил Риддл, видя замешательство на моем лице. — Заклинание, которое я наложил много лет назад, обладало несколькими интересными свойствами.
Том наклонился вперед и положил подбородок на переплетенные пальцы рук. Он выглядел задумчивым и совершенно не создавал впечатление безумца, готового на все ради власти.
— Оно должно было дать мне отсрочку, чтобы я все исправил. Но что-то пошло не так. Я потерял слишком много времени, а память по-прежнему не восстановилась.
Его слова предназначались не мне. Казалось, Риддл искал причину, из-за которой все его планы пошли наперекосяк. Поэтому он и втянул меня в эту историю, полагая, что я вынуждена буду помочь ему. Мне стало неприятно и обидно. Почему я должна мириться с его желаниями? Как можно быть настолько эгоистичным и беспринципным?
— Зачем все это? Ты ведь даже не настоящий, — требовательно спросила я.
Я рассчитывала, что эти слова выведут его из себя, что он вспылит и потеряет контроль. Что проявится столь красочно описываемое другими волшебниками безумие, присущее Риддлу. А он был спокоен, насмешлив и возмутительно вменяем. Ничего не скажешь — достойный противник в этой игре.
— Гермиона, я реальней многих людей, которые тебя окружают там, — произнес Том, с усмешкой наблюдая за моими неуклюжими уловками. — А ты уверена в том, что настоящая? Что не являешься жалким подобием Элайзы?
Упрямо вздернув подбородок, я заявила:
— Уверена. Мы с ней совершенно разные. Я ни за что бы не отказалась от магии и не стала убегать, я бы сразилась с врагом!
— Сколько пафоса, — заметил Риддл, продолжая изучающе смотреть на меня. — Это будет даже интересней, чем я думал.
— Что тебе от меня нужно?
Я понимала, что не обыграю его в словесной дуэли, поэтому решила задать Риддлу прямой вопрос.
— Помощь, — ответил Том. — У меня есть предложение, по-моему неплохое: ты помогаешь мне восстановить полную картину тех событий, которые произошли более пятидесяти лет назад, а я избавлю тебя от действия Ловчей.
— Ты хочешь найти убийцу Элайзы, — хмуро произнесла я.
Он кивнул, подтверждая мои слова.
— А если я не соглашусь?
Я продолжала задавать вопросы и оценивать, насколько надежен тот путь, на который я хочу встать.
— Я могу заставить.
Риддл по-прежнему был невозмутимо спокоен и уверен в своем превосходстве. А у меня до сих пор были десятки вопросов, обретение ответов на которые могло бы хоть немного прояснить данную ситуацию. Но получу ли я их? К сожалению, мне не было известно, как далеко готов зайти слизеринец в своих поисках. И чем он с легкостью пожертвует, когда придет время платить по счетам.
— Ты все узнаешь со временем, — пообещал Том.
У меня возникло ощущение, что он читает мои мысли.
— Хорошо, я согласна. Но мне нужны гарантии, — напряженно сказала я.
Я знала, кем является мой визави. Но могла только догадываться, на что Риддл способен ради достижения поставленной цели. Его предложение, каким бы нелепым оно не казалось на первый взгляд, могло хоть отчасти защитить меня от этого человека. Да и человек ли он?
Риддл напряженно замер и выжидающе посмотрел на меня. Такой ответ, безусловно, ему не понравился. Но у меня сложилось впечатление, что Тому необходимо заручиться добровольной поддержкой. Зачем? Вот еще один вопрос, на который мне только предстоит отыскать ответ.
— Я хочу, чтобы ты дал мне Непреложный обет.
Риддл рассмеялся, коротко и обидно.
— Я похож на идиота? — он неприятно сощурился. Его лицо заострилось и на миг приобрело хищное выражение.
— А я?
— Ты похожа на самоуверенного ребенка, пытающегося играть на равных с взрослыми. Это раздражает, — любезно пояснил мне Том.
Я неопределенно пожала плечами, показывая ему, что мне все равно, что он обо мне думает. Я не собиралась сдаваться.
— Хорошо.
— Что? — переспросила я.
— Я согласен дать Непреложный обет, — повторил он.
Выражение лица Риддла было нечитаемым, и это, признаться, беспокоило. Я чувствовала, что где-то кроется подвох.
Вздохнув, я встала из кресла и медленно подошла к нему. Он тоже поднялся на ноги и замер, протягивая мне руку.
— Нужен третий, — заметила я, робко сжав его предплечье.
Риддл насмешливо посмотрел на меня и что-то пробормотал. Одна из теней, ютившихся в углу комнаты, вдруг ожила. Она вытянулась, раздалась вширь и медленно, словно нехотя, вышла вперед. Освещаемая пламенем из камина, тень предстала перед нами в облике старого плешивого волшебника. Мужчина недовольно поджал губы, отряхнул поношенную мантию и вытянул волшебную палочку из внутреннего кармана. Коснувшись ее кончиком наших сцепленных рук, он поторопил меня:
— Чего ждем, милочка? Давай-давай, быстрее говори что нужно. Я с вами тут до ночи возиться не буду, у самого дел невпроворот.
Я ошарашенно посмотрела на него, потом перевела взгляд на наблюдающего за мной Тома. Он был возмутительно спокоен, словно говорящая тень — самое обыденное и скучное зрелище в мире.
Справившись с эмоциями, я упрямо вздернула подбородок и твердо произнесла:
— Ты не причинишь мне вреда ни во время, ни после наших поисков.
— Я согласен, — тихо, но четко сказал он.
Яркий белый луч вырвался из кончика палочки и крепко оплел наши руки.
— Ты не будешь заставлять меня делать то, чего я не хочу, ни магией, ни силой.
— Я согласен.
Второй луч последовал за первым. Я ощутила, как волшебные нити жгут незащищенную кожу, словно напоминая, что назад дороги нет.
— Ты вернешь меня назад в реальность, каким бы ни был исход наших поисков.
Риддл заколебался — лишь на мгновение, но этого было достаточно. Я поняла, что в его планы не входило отпускать меня. Он действовал подобно пауку, затягивающему в свою паутину наивных птичек и полностью опустошающему их. Пауку, который даже после смерти не освобождал тела, оставляя их на память как трофеи.
— Я согласен.
Третий луч крепко связал нас. Нити были почти осязаемы и казались живыми. На какой-то миг они стали невыносимо яркими, а потом вспыхнули и погасли, подтверждая, что клятва принята.
Волшебник важно кивнул и неторопливо пошел назад в свой угол, тая на глазах и превращаясь в тень. Почему-то меня не покидало стойкое ощущение того, что я проиграла, что с этого момента больше не принадлежу себе. Что Непреложный обет превратился в сделку с дьяволом.
***
Удивительно, но Риддл не потребовал немедленного исполнения моей части уговора. Более того, он оставил меня в покое на долгие два дня. Которые показались мне настоящей пыткой. Все то время я была крайне раздражительной и принимала в штыки любые вопросы, которые касались моего самочувствия. Зелье больше не помогало забыть, хотя бы ночью, все те тревоги и сомнения, что снедали меня днем. Неизвестность пугала, и я все больше отдалялась от друзей.
Единственным человеком, который не пытался выяснить, что же так тревожит умницу-Гермиону, был Невилл. Его молчаливая поддержка не отталкивала меня. В те дни мы почти не разговаривали, просто проводили все свободное время вместе. Со стороны могло показаться, что Лонгботтом ухаживает за мной. Лаванда даже как-то невзначай заметила, что нашелся хоть один благородный рыцарь, который по достоинству сумел оценить мой ум. Но насмешливые слова не произвели того эффекта, на который рассчитывала Браун. Я просто не обратила на них внимания, будучи полностью была поглощена мыслями о Риддле.
Его фраза о том, что он освободит меня от Ловчей, натолкнула на кое-какие мысли. Книги, мои самые надежные соратники, всегда помогали разобраться в запутанных и безнадежных на первый взгляд ситуациях. Раз за разом перечитывая «Клевер и Вереск», я открывала для себя что-то новое, запретное и притягательное. Несколько строк буквально выбили почву из-под моих ног — настолько неожиданным оказался их смысл.
«Ловчая — это идеальная ловушка для души. Она может не только пленять, но и возрождать, сохраняя память. Но лишь немногие волшебники решались практиковать это заклинание. Цена была слишком высокой, измеряясь не жизнью, а вечностью. Сочетание клевера и вереска порождало чудовищный замкнутый круг, обрекая душу на повторение тех ошибок, которые она совершила при жизни…»
Передо мной ставал вполне закономерный вопрос: чью душу он пленил? Мою? Определенно нет. До того как я прочла ту книгу, никакие сны о прошлом не тревожили меня. Может, его жертвой стала Элайза? Это была более правдоподобная версия, но, к сожалению, в ней был изъян: Риддл не мог знать заранее, что она умрет в тот день. Значит, не предполагал, что нужно будет каким-то образом удержать душу девушки. Получается, что он применил заклинание к себе. Зная, кем Том стал в наши дни, я не сомневалась, что ему хватило решительности провести столь опасный ритуал. Кем же он тогда стал, если проклял на вечное скитание свою душу? И кто тогда Вольдеморт, возродившийся во время Турнира Трех Волшебников? Новые вопросы приносили больше горечи, чем удовлетворения любопытства.
***
— Ты влюбилась? — внезапно спросил меня Невилл.
Я удивленно посмотрела на однокурсника. Странно, раньше я не замечала за ним интереса к подобным разговорам.
— Нет. С чего ты взял? — вежливо полюбопытствовала я.
Лонгботтом нервно вертел в руках перо и неотрывно смотрел на свое сочинение, стараясь не встречаться с моим пытливым взглядом.
— Ты стала другой.
— Люди меняются, — я равнодушно пожала плечами.
— Да, но они не выглядят настолько отчаянными и загнанными, — заметил он, окинув меня хмурым взглядом.
— Я не… Ладно, — я откинулась на спинку стула и сказала: — рассказывай.
Невилл грустно улыбнулся и произнес, тщательно подбирая слова:
— Не беспокойся, Гермиона. Со стороны изменения не очень бросаются в глаза. А если кто-то что-то и подмечает, то сразу же списывает на переутомление от зубрежки учебников. Я бы тоже ничего не заметил, если бы не стал так много времени проводить рядом с тобой. Не перебивай, Гермиона, — попросил он меня, и я нехотя закрыла рот, проглатывая язвительный комментарий о его наблюдательности. — Знаешь, сейчас надо было бы сказать, что я твой друг, что волнуюсь о тебе и хочу помочь. Но, — Невилл вздохнул, — не буду. Потому что тебе не нужны ни моя помощь, ни мое участие.
Я озадаченно посмотрела на Лонгботтома. Ну и к чему он клонит? Чего добивается?
— А что же, по-твоему, мне нужно? — этот осторожный вопрос рассмешил его: он искренне улыбнулся мне и предположил:
— Может быть, докопаться до правды? История с Элайзой до сих пор не дает тебе покоя. Я прав?
— Да, — кивнула я в ответ.
Мне не хотелось продолжать этот разговор. Слишком личная тема, слишком настойчивый собеседник. Невилл для меня всегда был простым, понятным парнем, рассеянным и немножко глуповатым. Именно поэтому времяпровождение с ним не сулило никаких неприятных сюрпризов. Сегодня же он сумел удивить меня дважды, проявив настойчивость и не свойственную ему проницательность. Он тоже стал другим. Жаль, что я так и не поняла, когда это произошло.
— Ты не хочешь продолжать этот разговор, — немного разочарованно сказал он.
Я кивнула и стала молча собирать вещи. Когда все книги и пергаменты были сложены аккуратной стопкой, а чернильница тщательно закрыта, я вновь повернулась к нему. Не знаю, как долго мы стояли, упрямо сверля друг друга взглядами. Я думала о том, что не хочу, чтобы о моей сделке кто-либо узнал. Это только мой секрет и я ни с кем не собираюсь им делиться. Как и предутренними часами, когда сон граничит с явью и ты не понимаешь, снится ли тебе то восхитительное чувство истомы и невероятной легкости или ты его на самом деле ощущаешь.
А о чем думал он? Что он видел своими серыми невыразительными глазами? Догадывался ли, во что я влипла по собственной глупости? Я вдруг поняла, что не хочу знать ответы на эти невысказанные вопросы. Иначе я обязана буду рассказать ему правду. Ту правду, которую навязал мне Том Риддл. На краткий миг я действительно почувствовала отчаянье — скользкое и сладко пахнущее розмарином, — но тут же выбросила его из головы. Не хватало еще поддаться ему — тогда я точно проиграю в этой схватке. Сглотнув, я отвернулась и пробормотала:
— Спокойной ночи, Невилл.
— Спокойной ночи, Гермиона, — попрощался и он.
Но я-то знала, чувствовала каждой клеточкой своей кожи, что Лонгботтом отступил временно, и возможно уже завтра меня ждет продолжение этого странного разговора. Мне оставалось надеяться лишь на то, что до того времени, как он соберёт достаточно информации, я завершу сделку и стану свободной от обязательств.
