Глава 4 "Зачатки" доверия На десятый день, в среду, Гермиона узнала, наконец, об убийствах, которые действительно совершал Люциус. На всякий случай он рассказал ей подробности. Но ни одно из них не было настолько жестоким, какими были те, в которых обвиняли Малфоя. Совершенно ничего схожего.
- Почему тогда вас обвинили не в тех убийствах? – спросила Гермиона после его небольшого монолога.
- Моих жертв давно никто не вспоминает, а те, видимо, представляли какую-то значимость, - ответил Люциус, поразмыслив. – Особенно на меня давили по делу о тех двух аврорах, чьи тела так и не нашли. Вообще-то, я уверен, что таких пропавших было куда больше.
- Но вы не знаете, кто за этим стоял? – удивилась Гермиона.
- Не все действия Упивающихся курировались лично Волдемортом, о его приказах я знал почти все, - честно признался Малфой. – Некоторыми операциями руководил я сам. Но были у нас самостоятельные ребята, которые никого в известность не ставили. Вы же не думаете, что, к примеру, оборотни докладывали обо всех своих жертвах?
- Нет, конечно, - не сомневалась Гермиона.
- Если Лорд узнавал, то непременно наказывал за самодеятельность. Все-таки с дисциплиной у нас всегда было в порядке, - горько усмехнулся Люциус. – Поэтому нет, я не знаю, кто убил тех «смельчаков», но слышал подробности дела, - он откровенно высмеивал погибших.
Гермионе не понравилась реакция Малфоя на гибель авроров, но она не стала никак это комментировать. Да и не ей было судить.
- Но знаю имена тех, кто убил людей из вашего списка. Не всех, но большинства.
- У вас такая хорошая память?
- Дело не в ней. Назовите мне даты и метод убийства, и я безошибочно угадаю.
- Мм, хорошо, - слегка опешила Гермиона, доставая первое дело. – Ирма Соул, маггла, 13 марта 1996-го. Пытали Круцио, ослепили, убили Авадой.
- Лестрейнджи. Или все разом, или кто-то один – не суть.
Гермиона покосилась на него с подозрительностью, но все же продолжила, извлекая второе дело:
- Генри Либбок, магглорожденный маг, лето 1997-го. Его много и долго пинали, раздробили кости, оглушили, потом пытали и убили Авадой. Погибла вся его семья позднее.
- Брат и сестра Кэрроу, - с легкостью ответил Люциус. – Уловили семейные стили убийства?
- Да.
- Можете сами поискать схожие дальше. Алекто ненавидела магглорожденных волшебников сильнее магглов, а Амикус обожал использовать маггловские приемы вроде пинков, а вот кого и за что бить ему было все равно. Все трое Лестрейнджей обожали Круциатус. Ослепить жертву – фирменная вещь Рабастана. Рудольфус иногда использовал рубящее, чтобы порезы были глубже, - Гермиону едва не стошнило от представленных ею картинок. А Малфой продолжал, как ни в чем не бывало: - Беллатрикс не отличалась оригинальностью, хотя порой пользовалась ножом, мотивируя это тем же, что и ее муженек.
Грейнджер снова поморщилась: она испытала этот «приемчик» Беллатрикс на себе. Адвокат не забывала, однако, и фиксировать слова Малфоя на бумаге.
- Так-с, вероятно, там еще промелькнут дела Долохова. Антонин пользовался одному ему известными темными проклятиями, но почерк убийства в целом схож с предыдущими.
- А кто убил полукровку Кейт Холмс? – вспомнила Гермиона.
- А вот он, наверно, и убил. Хотя мог еще быть Макнейр, - засомневался Люциус. – Я, честно, не помню. Полукровок трогали редко.
- Но и чистокровных не чурались.
- Предателей крови – вот, каких чистокровных, - пояснил Малфой с внезапно появившейся строгостью. – Но по ошибке могли любых, - хладнокровно добавил Люциус.
- И все-таки в вас слишком много холодности, когда вы говорите об убийствах, - покачала головой Гермиона. – На суде это плохо для вас скажется.
- А вы думаете, я не сумею сыграть на публике полнейшую невиновность? – усмехнулся Малфой. – Я могу вас заверить, что сумею изобразить испуг и ужас на лице, когда разговор пойдет об убийствах. Это при вас мне нечего опасаться. Верно ведь?
Он пронзительно посмотрел на Гермиону. Мурашки пробежались по спине у Грейнджер – ей казалось, подзащитный читает ее мысли, не прибегая к легилименции. Впрочем, она-то была уверенна в актерском таланте Малфоя, но вот чего не ожидала, так это искренности по отношению к себе. Все же такой человек как Люциус способен блефовать в самых сложных обстоятельствах, но выходило, что сомнения Гермионы на сей счет были неверны. Его взгляд, по крайней мере, именно это и означал.
- Вы просили меня о доверии, но сами, похоже, не до конца уверены в моей искренности, - проговорил Малфой, чем вызвал у Гермионы стыд и чувство вины.
- Извините, - поспешила сказать адвокат. – Я слишком подозрительна в последнее время.
- Тут я вас понимаю, - вполне серьезно ответил Люциус. – Это последствия войны?
Гермиона удивленно вскинула брови, но кивнула.
- После первого настоящего сражения я тоже стал еще подозрительнее и избирательнее в контактах, чем был, - продолжил откровенничать Малфой. – А меня ведь никак нельзя было назвать добродушным и отзывчивым парнем, - он горько усмехнулся.
- Война меняет всех, - подытожила за него Гермиона. – Иногда настолько, что своих близких не узнаешь, - тут уж и Грейнджер не удержалась, нахмурившись и погрузившись в собственную пучину боли и потерь, которые и она, безусловно, понесла. Раны зажить еще не успели.
- Кто-то из друзей отвернулся от вас?
- Представьте себе, - тихо огрызнулась Гермиона, пряча глаза и ощущая себя маленькой беззащитной девочкой, которую уже давно почему-то никто не утешал, хотя она так нуждалась...
- Если это Рональд Уизли, то я не удивлен, - усмехнулся Малфой.
- Оставьте свое мнение при себе, пожалуйста, - попросила Грейнджер. Любое напоминание о Роне, который ни разу не прислал никакой весточки о себе за эти месяцы, приносило боль. Она понимала, что ему тяжело приходится после смерти брата, но ведь Гарри хотя бы отвечал Гермионе! Он не огрызался, не оскорблял девушку, как это делал Рон, если ей вдруг удавалось найти его!
Люциус всплеснул руками, сдаваясь. Он смотрел на Гермиону не то с сочувствием, не то с желанием узнать о ней больше, как недавно хотела этого она по отношению к Малфою. Одиночная камера не способствуют улучшению настроения, а Грейнджер все-таки какая-никакая, но компания, да и не самая уж и плохая, стоило ему признать. К тому же, адвокат искренне желала ему помочь, и в кои-то веки Люциусу захотелось отплатить той же монетой.
- Вы собрали обо мне все сведения, необходимые для суда, да? – уточнил Малфой.
- Да, - ответила Гермиона, отвлекшись от своих мрачных мыслей и просмотрев бумаги.
- Но вы придете сюда еще?
- А вам хотелось бы? – безрадостно спросила Гермиона, несколько подуставшая. Малфой уже готов был отказаться, но она подняла на него свой взгляд, и Люциус увидел в ее глазах…надежду? Девушка нуждалась в общении точно так же, как и Малфой, запертый здесь. Вот только Гермиона была загнана сама собой.
- Да, мисс Грейнджер, - сказал Люциус, глядя ей в глаза.
Гермиона сглотнула, уловив всю значимость момента. А ведь эта встреча могла бы оказаться последней до суда, но не прийти завтра она уже не могла. Что-то осталось неразрешенным, Грейнджер казалось, что они с Малфоем должны были поговорить еще. Не по делу. О чем можно было говорить с Пожирателем Смерти?! Кто бы сказал раньше – Гермиона никогда бы не поверила. Абсурд? Вероятно, да. Но жизнь построена на противоречиях.
- Тогда я обязательно приду и завтра, и послезавтра, в то же время, - с уверенностью произнесла Гермиона. Голос ее заметно потеплел, как и стальной взгляд Люциуса.
