Глава 5Ночью две пары крошечных ног протопали мимо двери моей спальни, чтобы потом прочно обосноваться в кухне. Я лежал минут пятнадцать, но потом не выдержал и встал с постели, надел халат и вышел, так как мне жутко хотелось узнать, что там делают мои девочки.
Ариадна и Филиппа сидели за столом друг напротив друга и шепотом о чем-то переговаривались. На их лицах было такое выражение, которое обычно свойственно маленьким девочкам, которые ведут свои секреты, понятные только им. Ни одну из них я прежде не видел в таком состоянии.
Первой меня заметила Ариадна и сразу же просигналила Филиппе, которая немедленно повернулась ко мне с явно раздосадованным выражением лица.
- Папа? – она нахмурила крошечные бровки и поджала губы в манере, свойственной Ариадне.
Она уже начала копировать некоторые из ее привычек. Обычно девочки стараются подражать матерям, и я беспокоился о том, что Филиппа утратила эталон, который мог бы помочь ей стать женственной и интересной в дальнейшем. Однако теперь можно было не переживать.
- Да, малышка, я тоже проснулся.
Ариадна смущенно улыбнулась:
- Похоже, мы тебя разбудили, Кобб?
- Все зовут папу Дом или Доминик, - заметила Филиппа – а ты всегда называешь его Коббом. Я тоже Кобб, но ты зовешь меня Филиппой.
- Я знаю, милая, но мне так удобно.
Она никогда не называла меня по имени. Я никогда не звал ее по фамилии – я даже не знал, как она звучит.
Нам с трудом удалось уговорить Филиппу отправиться в постель, но она успела взять с Ариадны честное слово, что она будет сидеть возле кровати, пока ей не удастся уснуть. Мне пришлось ждать ее на кухне.
Она вернулась через полчаса, немного уставшая и сонная. Очевидно она хотела спать, но я предупредил заранее, что буду на кухне, и она спустилась ко мне, как и обещала. В момент, когда она входила в дверь, меня кольнуло горькое чувство, говорившее, что мы ее используем самым наглым образом. Филиппа не отставала от нее ни на шаг, Джеймс постоянно просил рисовать вместе с ним, а я… А я фактически не должен был в ней нуждаться, но все равно эгоистично забирал ее время, лишая бедняжку заслуженного ночного отдыха.
- Если ты хочешь спать, то ты не обязана сидеть тут со мной.
- Мы тебя разбудили, так что я чувствую себя виноватой.
- Ничего подобного. Иди, ты устала.
Ариадна покачала головой:
- Нет, здесь есть еще кое-что. Дело в том, что Филиппа все еще продолжает видеть кошмары про… Мол. Ты бы поговорил с ней, утешил бы. Ты должен заверить ее в том, что не сердишься.
Я тяжело вздохнул, и подумал о том, что уже пора бы ей обо всем рассказать. Я уже не раз задевал эту тему, но теперь пришло время внести ясность, чтобы она поняла одну из основных причин, по которым мои дети были так болезненно к ней привязаны.
- Перед тем как оставить нас, - тяжело выдавливая из себя каждое слово, начал я – Мол вела себя очень странно. Я уже говорил тебе о том, что она считала Джеймса и Филиппу не настоящими. Она кричала об этом очень громко, они все слышали и это их пугало. Иногда она хватала их и трясла, так как считала их не живыми и пыталась доказать мне это. У нее был такой дикий взгляд, что дети стали ее бояться.
- Господи…
Ариадна была явно слишком поражена этим, но я должен был продолжить.
- Они почти не скучали по ней в первое время. Думали, что если она вернется, то опять начнет делать то же самое. А потом, когда поняли, что больше никогда ее не увидят, стали плакать. К этому времени я уже не мог оставаться с ними и даже не знаю, как они жили дальше. Теперь они нашли меня и тебя и, как я думаю, наверстывают упущенное. Я говорю тебе это, чтобы ты не удивлялась их требовательности. Они ищут в тебе мать, я знаю, это неправильно, но и их вины в этом нет.
- Я никого не виню, - сказала она. – Мне только в радость возиться с ними.
- Но ты сама говорила, что у меня должна быть другая жизнь, рассуждала о том, что не можешь быть здесь вечно. Я подумал о том, что ты…
Мне предстояло перейти к самой сложной части, и я даже подумывал о том, чтобы вообще не говорить ей ничего, но потом решил, что если не сейчас – то уже никогда.
- Я подумал, что ты нашла себе кого-нибудь и собираешься начать свою собственную жизнь.
Ариадна тихо рассмеялась, и я немного расслабился.
- Кобб, я замужем за своей работой и твоими детьми. Мне этого вполне хватает. У меня никого нет, поверь.
Я вдруг почувствовал себя полным придурком. Сидя на кухне перед чашкой остывшего чаю, в халате и тапочках, я словно увидел себя со стороны. Мне никогда не приходилось бывать в шкуре закоренелого холостяка, который давно не видел женских рук и о котором некому позаботиться, но сейчас я представлял собой жуткую смесь неряшливого мужлана и отца семейства. А передо мной стола она – молодая, красивая, хрупкая. В моей пижамной рубашке.
Мне пришлось сглотнуть, чтобы не подавиться, но я все равно закашлялся. На ней была моя одежда.
- Что случилось? – удивилась она.
- Ничего, просто я что-то, - не слишком убедительно начал оправдываться я – не знаю, что случилось. Ничего, уже прошло.
Она кивнула и, немного потоптавшись у порога, наконец, сделала жест в сторону коридора.
- Я, пожалуй, попробую уснуть.
- Конечно, иди, - сказал я, чувствуя не то облегчение, не то разочарование.
- Спокойной ночи, Кобб. Не задерживайся допоздна.
Она ушла. Минут через десять я тоже поднялся из-за стола, погасил свет и пошел в свою комнату.
