Глава 5. Судьба Первого августа, еще не успев как следует опомниться от всех треволнений, Поттеры получили патронус Дамблдора: «Ждите в гости с Алисой и Фрэнком. Надо поговорить».
Алиса, не оправившаяся толком от родов, рвалась обратно к оставленному на бабушку Невиллу, поэтому Дамблдор сразу перешел к делу.
Директор хмуро глянул на Сириуса, давая понять, что, на его взгляд, друг Джеймса будет при беседе лишним. Но настаивать на его уходе не стал.
– В конце седьмого месяца у трижды бросивших вызов. То есть это кто-то из наших детей? – уточнил Фрэнк, выслушав Дамблдора.
– Да.
– И он об этом знает?
– Да.
– Мордред побери! – вскипел Блэк. – Почему же вы молчали! Ведь мы могли… – получив резкий толчок локтем, Сириус заткнулся.
– Родить нельзя погодить, – отметила Алиса, – это ничего бы не изменило.
– Изменило, – упрямо сказал Сириус, – мы могли бы скрыть дату рождения.
– Мы не могли, я рожала в Мунго. Мы не успели связаться с Доркас, а до Хогвартса я бы тем более не добралась.
– Вы слишком тщательно скрывали беременность Лили, – упрекнул в ответ Альбус, – но я рад, что проклятие не сработало.
– Может, мы могли бы… – начал Джеймс и посмотрел на Сириуса.
– Нет. Вспомни, что было, когда меня выжгли. Гарри это просто убьет.
– Даже не думай, Джеймс Поттер! – гневно сверкнула глазами Лили.
– Изгнать из рода? – переспросил Альбус. – Это ничего не даст. Вы останетесь родителями, да и не поверит Волдеморт в это.
– А что он будет делать? Охотиться на детей? – Сама мысль казалась Алисе чудовищной.
– Думаю, всего можно ожидать. На сегодняшний день, насколько известно, он сосредоточен на захвате позиций в Министестве. Но в любом случае вам всем надо быть очень осторожными.
***
– Что будем делать? - мрачно спросил Джеймс, как только все разошлись. Ему хотелось немедленно действовать, с кем-то бороться, хотя бы куда-то бежать. Увы…
– А что тут сделаешь? Даже если мы выведем Гарри из-под Пророчества, от Волдеморта это его не спасет. Будем просто прятаться.
Дом в Годриковой Лощине был слабо защищен, в отличие от поместья Лонгботтомов, на которое в течение нескольких веков накладывали всё новые чары. И начались скитания. Примерно раз в два-три месяца приходилось переезжать с места на место.
Джеймс уперся: одна дома Лили оставаться не будет, и точка. Сириус был его напарником, поэтому, отправляясь на задание, приходилось просить Рема или Питера «покараулить наследника». Лили злилась. Хотя Гарри и занимал все её мысли и все её время, сидеть дома, да еще под охраной, не хотелось – хотелось кинуться в бой, уничтожить всех, кто стремился помешать Гарри вырасти счастливым и свободным. Но сыну она была нужнее.
Переезды утомляли – Джеймс не представлял, как с этим справляются маглы. Вещей у них было всего ничего: несколько раз они улизнули буквально из-под носа Упивающихся, бросив все, чем успели обрасти за пару месяцев, – одежду, книги, посуду, игрушки. Вещи появлялись в их жизни на пару месяцев и оставались за спиной, словно товары на витринах станционных магазинов.
А войне все не было конца. Все чаще и чаще тлел над домами Знак Мрака. Орденцы гибли, а Упивающееся множились, точно головы гидры. Казалось, из мира постепенно выкачивали всю радость, дышать и то стало тяжелей, словно сам воздух уплотнился и давил, прижимал к земле, пригибал плечи, не давал поднять голову.
И министр Бэгнолд, и Крауч хором утверждали, что среди чиновников нет приспешников Того-Кого-Нельзя-Называть, но Упивающиеся откуда-то знали и полный список адресов Магической Британии, и многие другие тайны, ранее считавшиеся недоступными для посторонних.
Так или иначе, магическое жилье, несмотря на все свои удобства, перестало быть безопасным. А тут еще Питера, до недавнего времени работавшего в транспортном Департаменте в отделе каминной связи, вдруг перевели в другое подразделение. На его место пришел некто Алекс Эйвери, дальний родственник известного Упивающегося. Сам Алекс ни в чем подозрительном замечен не был, но с чего вдруг сорок лет нигде не работавшему, вполне обеспеченному магу поступать на мелкую должность в Министерство? Каминная сеть перестала быть безопасной. А аппарация для младенца смертельна.
Джеймс все чаще задумывался о том, чтобы отправить жену с сыном подальше за границу, прочь от войны. Но Британия, не Британия – Волдеморту все равно, он уже убил несколько человек за пределами страны. Кроме того, Лили отказывалась эмигрировать без него: «Что я там буду делать одна, без друзей и знакомых? Случись что – и даже не знаешь, кто друг, кто враг. Здесь всё про всех известно, и всё равно, бывает, ошибёшься».
«Ну и что, что никого не знаешь, – отвечал на эти возражения Джеймс, – познакомишься и разберешься. Мир большой, уедете с Гарри куда-нибудь в Австралию, смените имя, никто вас не отыщет».
Увы, найденный в Мексике изувеченный труп Франсуа Мигеля, которого Волдеморт объявил личным врагом, свидетельствовал об обратном.
***
Гарри словно не замечал треволнений и переездов – рос себе и рос. Кушал, плакал, пачкал пеленки. Агукал, улыбался, тянулся ручками и хватал все подряд.
Учился переворачиваться, сидеть, ползать. Стоять, говорить и кататься верхом на Бродяге. Он и ходить учился, вцепившись в собачью шерсть. Сириус с Гарри часами кружили по комнате – малышу постоянно хотелось ходить, держась за что-нибудь. Но и у мамы, и у папы быстро уставала спина, им-то ходить приходилось внаклонку. А у Бродяги рост был как раз подходящий.
Наигравшись и нагулявшись, Гарри спокойно спал по ночам, да и днем особо не капризничал. Но спускать с него глаз было нельзя – он так и норовил выбраться из зачарованного манежа и залезть куда повыше… Случалось, что Лили, оставив ребёнка буквально на пару минут, обнаруживала его на шкафу или в ящике комода. Всю мебель приходилось ограждать заклинаниями.
Иногда, как и всякий ребенок, Гарри становился беспокойным. Что-то тревожило его, он ворочался в кроватке, кряхтел и никак не засыпал. Песни и укачивания не помогали. Тогда Джеймс клал ребенка на себя и долго-долго гладил, пока все тельце не расслаблялось, обмякало. Так они вдвоем и засыпали.
За свою жизнь и Джеймс, и Лили успели наслушаться историй про то, как тяжело с детьми. Как раздражают вечно капризничающие младенцы. И им приходилось видеть матерей, устало кричавших на непослушную малышню.
Да, Гарри капризничал и своевольничал. Порой плохо засыпал, порой расшвыривал еду и отказывался есть.
Он утомлял, раздражал и даже злил. Утомляли бессонные ночи; раздражала невозможность отвлечься, выйти из дому; понять, что же еще нужно ребенку, что мешает ему заснуть и с чего вдруг ему разонравился шпинат; злила собственная неопытность, беспомощность, необходимость скрываться.
Да, порой им с Лили было очень трудно. Но они любили Гарри. И всё раздражение и усталость снимались улыбкой ребенка и его ладошкой, охватившей палец отца.
Однажды, придя к друзьям после большого перерыва, Сириус подошел к кроватке просыпающегося крестника – поприветствовать его.
И вдруг с удивлением заметил:
– Сохатый, ты видел? У Гарри, оказывается, глаза как у Лили. Зеленые-зеленые.
– Быть не может, - ответил Джеймс, - они черные. Ну-ка, сынок, - он вынул ребенка из кровати, - иди к папе.
Гарри смотрел на отца сонными, но, несомненно, ярко-зелёными глазами.
***
Рождество тысяча девятьсот восьмидесятого года справляли у Лонгботтомов. Аластор ворчал: собираться вместе – только врага приманивать.
Поттеры в очередной раз чудом снялись с места за несколько часов до нападения и, пока подыскивали новое жилище, согласились погостить у друзей.
Алиса вернулась на службу, едва Невиллу исполнилось четыре месяца, оставив сына со свекровью. И теперь с удовольствием нянчилась с малышами, отправив Лили отдыхать.
– Смотри-ка, а у Гарри на голове будет такое же воронье гнездо, как у Джеймса.
– Точно, поттеровские волосы, – заметил Додж, – у Дика были точно такие же. За что и прозвали в школе – Ричард-воронье гнездо. Ох он и злился! Не любил он это прозвище ужасно. Он тебе, Джеймс, верно, о нем и не рассказывал?
И Эльфиас Додж пустился в воспоминания о своей золотой молодости.
Лили забрала у подруги ребенка – и действительно, тонкие черные волосики, еще недавно свисавшие сосульками, сколько их ни мой, весело топорщились в разные стороны.
А Джеймс смотрел на сына, и ему казалось странным, что он не видел этой наследственной черты раньше – ведь такими волосы были с самого рождения, не так ли?
***
Полный текст Пророчества Дамблдор рассказал им в тот же день, когда передал, что Волдеморт выбрал Гарри своей первоочередной целью. Слушали его трое: Лили, Джеймс и Сириус.
С грудным ребенком было относительно легко переезжать с место на место. Еда всегда при себе, в родительской кровати достаточно места, а пеленку, при необходимости можно и трансфигурировать. Но Гарри становился старше, непоседливее, ему нужен был дом, место, где он будет ходить, бегать, исследовать. Ребенку его возраста пора было иметь отдельную комнату, а не кроватку в спальне родителей.
Давно уже Флитвик и Дамблдор работали над чарами, позволявшими полностью скрыть жилье на длительное время. И, наконец, первая версия заклинания Фиделиус была создана.
Чары накрывали дом защитным куполом, пройти сквозь который могли только включенные в заклинание люди. Но больше пройти не мог никто. И когда от руки Волдеморта погибла Доркас, Поттеры остались без колдомедика. Гарри окреп и почти не болел, но Лили с ужасом вспоминала первые месяцы, когда Доркас бывала у них постоянно.
Следующая версия заклинания требовала Хранителя. Единственного человека, который знал адрес и мог ввести в дом других.
Запереться внутри дома, оставив ключ снаружи, – вот на что это было похоже.
В Хранители Дамблдор предложил себя, и Джеймс было согласился.
– Это очень неудобно, Джим, – возразила Лили. – А если к Гарри придется приглашать врача? Или что-нибудь магловское сломается? Каждый раз посылать патронус в Хогвартс, ждать, пока Дамблдор освободится, приедет, встретится с нужным человеком и назовет ему адрес? Можно подумать, у директора есть лишнее время.
Сириус отказался, сказав, что он уже знает одну их тайну. И хранить вторую – несправедливо по отношению к ребятам. Да и не складывают все яйца в одну корзину. Пусть уж Питер или Ремус. Тем более, что всё равно все подумают на Сириуса, и охотиться будут за ним. А он тем самым отведет опасность от настоящего Хранителя.
Вариант с Ремусом отпал – тот вечно где-то пропадал. Джеймс последнее время то и дело спорил с Блэком. Тот с чего-то взял, что Луни переметнулся к оборотням, – вроде бы Питер что-то такое видел. И что с того, что Питер видел Ремуса в плохой компании, дураку понятно, что это задание Дамблдора. Но если хорошенько подумать, то как раз поэтому Луни не подходит: его тоже с задания в любое время не сорвешь.
А Питер – он такой незаметный, о нем и не помнит никто. Но он настоящий друг – никогда не отказывает в помощи.
