Глава 5Знать своих друзей – это чрезвычайно опасная вещь
Оскар Уайльд,
«Замечательная ракета»
Зачитавшись прошлым вечером, Гермиона с трудом встала на следующий день и почти опоздала на завтрак. Однако несмотря на это голова ее была ясной, а настроение легким и безоблачным, как весеннее небо. Причина тому была достаточно несложной – девушка попросту решила для себя, что плюсов от сложившейся ситуации гораздо больше, чем минусов.
Она была влюблена и уже оттого счастлива. Подумать только, впервые со времени окончания этой проклятой войны с Волдемортом Гермиона на самом деле не чувствовала неясного страха перед будущим. Даже их с Роном отношения, несмотря на пылкие чувства в самом начале, всегда носили привкус какой-то болезненной торопливости, желания жить и любить, пока не поздно. Наверное, их страсть (сейчас гриффиндорка уже не могла с уверенностью назвать это любовью) и была рождена войной, как это часто бывает в подобных ситуациях.
С Луной все обстояло иначе. Казалось, только сейчас Гермиона окончательно почувствовала: настало мирное время.
Лавгуд была воплощением спокойствия. Во всей своей чудаковатости и странности она излучала поразительное умиротворение, какое бывает только в самые счастливые и беззаботные годы юности. Рядом с этой девушкой абсолютно все преображались, порой даже незаметно для самих себя, так, словно у рейвенкловки был дар менять людей к лучшему. И Гермиона сейчас также чувствовала себя другой, отличной от той привычной всем мисс Я-просчитываю-все-на-сто-шагов-вперед-Грейнджер. Она чувствовала, что, наконец, могла позволить себе быть просто человеком – способным на чувства и ошибки. Больше от ее выбора, действий и выдержки не зависели никто и ничто, кроме ее собственной жизни.
И потому, негромко мурлыча под нос какой-то легкомысленный мотив из маггловской песни, Гермиона шла по коридору в Большой зал. До конца завтрака оставалось всего пятнадцать минут, но девушка не чувствовала особого голода, так что не беспокоилась на сей счет. Сейчас ей больше всего, вопреки, возможно, здравому смыслу, хотелось увидеть Луну.
К великому разочарованию девушки, Лавгуд в Большом зале не оказалось. Зато за гриффиндорским столом, медленно жуя тост, сидел хмурый Гарри Поттер.
- Привет, - поздоровалась с ним Гермиона, неосознанно улыбаясь.
- Привет, - слегка подозрительно отозвался Мальчик-который-выжил и, помедлив, добавил вежливое: - Как спалось?
- Неплохо… - рассеянно отозвалась девушка, держа в одной руке тост и ища взглядом масло. Казалось, ей было абсолютно все равно до того, с каким кислым видом сидел ее друг. Было заметно, что ее голову сейчас занимают совершенно иные мысли.
Гарри почувствовал, как вместе с грустью откуда-то изнутри совершенно по-детски поднимается волна обиды и раздражения. Впервые с тех пор, как они победили Волдеморта, и, казалось бы, все встало на свои места, он чувствовал себя так одиноко – прямо как в детстве, когда из-за вечных преследований Дадли и «доброго» отношения старших Дурслей у него не было ни одного близкого человека.
Это даже не было похоже на второй или четвертый курс. Все-таки тогда друзья все равно были с ним, так или иначе. А сейчас Рон совсем перестал быть частью их трио… Теперь рыжеволосый парень сидел на другом конце стола – как правило, в компании Джастина и Симуса или в окружении двух-трех гриффиндорок с седьмого или шестого курса. Казалось, его практически не волновало то, что многолетней дружбе с Гарри и Гермионой пришел конец. Правда, иногда можно было заметить, как Уизли изредка украдкой бросает на бывших друзей тоскливые взгляды. Возможно, он уже сам понял свои ошибки, и теперь его гложет чувство вины, но подойти первым и просить помириться?.. Все были знакомы со знаменитым упрямством Уизли.
Поттер тяжело вздохнул и отхлебнул чая, казавшегося ему безвкусным. Напротив него Гермиона с аппетитом уплетала овсянку, запивая ее тыквенным соком, даже не отвлекаясь по привычке на чтение учебников перед занятиями.
«Вот уж кому сегодня точно не занимать хорошего настроения», - с неожиданной для самого себя горечью подумал гриффиндорец.
До конца завтрака и начала первой пары оставалось не больше десяти минут, однако спешить куда-либо дико не хотелось. Вообще Гарри ощущал, что все сильнее погружается то ли в предзимнюю спячку, то ли в банальную депрессию.
Ну, а что, собственно, произошло такого неожиданного, чему следовало бы удивляться? С Джинни Гарри расстался по собственной инициативе, и даже сейчас не жалел об этом – ни к чему морочить голову и себе, и девушке, когда влюблен в другую. С Роном же они просто не могли дальше продолжать общаться, после того, как Уизли так грязно, по-свински поступил с Гермионой… А сама Гермиона, которая, по сути, и была главной причиной всего произошедшего, теперь не обращает на Поттера ровным счетом никакого внимания. Видимо, девушка весьма успешно отошла от своего недавнего разрыва с Роном и без его помощи.
«Выходит, что теперь все счастливы. В дураках остался один лишь Гарри Поттер», - уныло подумал гриффиндорец.
Чашка жалобно стукнула о блюдце, куда он с размаху опустил ее, после чего резко поднялся, подхватывая сумку с учебниками. Не сказав никому ни слова, Поттер практически выбежал из зала. Некоторые студенты удивленно посмотрели ему вслед, гадая, что в очередной раз нашло на Мальчика-который-выжил. Впрочем, все быстро вернулись к своим делам. И лишь один человек глядел с легкой тревогой – Гермиона Грейнджер. Какой бы равнодушной не считал ее Поттер, она заметила, что с другом творится что-то неладное.
Безмятежное утреннее настроение сменилось пока еще небольшим беспокойством. Проследить состояние Гарри и его мысли было несложно, учитывая последние события. Этим Гермиона и занималась по пути в класс Трансфигурации.
Видимо, стоило, наконец, обратить внимание на кого-то еще, кроме себя, и признать, что она поступила некрасиво, просто сбежав вчера. Гарри искал ее весь вечер и на утро уже готов был организовать полномасштабные поиски своей подруги… А она повела себя так равнодушно.
Совесть тотчас же заставила ее почувствовать себя страшно виноватой и требовала немедленно помириться с Поттером – и для начала, хотя бы извиниться за вчерашнее «бегство». Хватит прятаться по углам, нужно, наконец, взять себя в руки и объясниться.
Приняв подобное решение, Гермиона кивнула сама себе и вошла в класс Трансфигурации.
Однако до самого обеда у нее не было ни одной минуты, чтоб поговорить с Гарри. Казалось, теперь уже друг избегает ее, потому что ни после урока МакГоннагал, ни на перерыве между Зельями и Чарами Грейнджер не удалось перемолвиться с ним и парой слов. Теперь Гарри сидел рядом с Невиллом, Рон – вообще в другом конце кабинета, а Гермиона, по привычке, занимала первую парту на всех занятиях. Если кого-то и удивляло подобное отчуждение прежнего «золотого трио», то никто не показывал виду.
В конце концов, Гермиона догнала Поттера по пути на обед почти перед самыми дверями Большого зала и, цепко схватив за рукав мантии, потащила за собой в ближайший кабинет.
- Гермиона, что…? – от неожиданности парень даже не стал сопротивляться и просто дал увести себя в крохотную комнату. Судя по сломанным, нагроможденным одна на другую партам и слою пыли, это был заброшенный класс, в который никто не заходил, по меньшей мере, лет десять.
Гермиона взмахнула несколько раз волшебной палочкой, наколдовывая пару десятков свеч у стены и очищая помещение от пыли. Желтое свечное пламя тут же осветило все закутки комнаты, но не сделало ее от этого более уютной. Гарри молча наблюдал за манипуляциями подруги гадая, для чего ей понадобилось приводить его сюда. Наконец, как бы собравшись с мыслями, девушка твердо сказала:
- Гарри, нам нужно поговорить, - и, не дожидаясь вопросов, торопливо пояснила: - О тебе, обо мне, о Роне. Я вижу, что тебе плохо. Я… мне тоже не хватает нашей прежней дружбы…
В конце фразы ее уверенность, кажется, дала трещину, и девушка непроизвольно опустила взгляд в пол. Она не знала, что хочет толком сказать Гарри, и как вообще начать непростой разговор. Все заготовленные по пути сюда фразы вылетели из головы или казались теперь неуместными.
Только сейчас, с близкого расстояния, Гермиона увидела, как побледнел и осунулся за последние дни ее друг. При этом парень никогда не выглядел особо здоровым – сказывалась вечно беспокойная, нервная жизнь. Однако сейчас он выглядел таким грустным и уставшим… Было видно, что разрыв с друзьями подействовал на него сильнее, чем можно себе представить.
Девушка вздохнула и снова подняла взгляд на Поттера. Тот смотрел хмуро и куда-то в сторону. Было видно, что он не намерен облегчать ей жизнь и как-то участвовать в диалоге.
- Гарри… мне бы тоже хотелось, чтоб все было, как прежде… Но я не знаю, как это сделать, - расстроено закончила Гермиона. – Рон… он… Знаешь, я ведь уже не злюсь на него даже. Просто поняла, что мы с ним никогда не были хорошей парой. Так что в том, что произошло, есть и моя вина… Мне кажется, нам, всем троим, стоило бы сесть и все обсудить… и помириться.
Повисло тяжелое молчание. Гриффиндорка понимала, что сказала совсем не то, что хотела в начале. Но как рассказать Гарри обо всем, что накопилось у нее в душе? Как объяснить ее отношение?.. Особенно если она сама все еще толком не разобралась в собственных чувствах… Все так запуталось.
С одной стороны, она пришла к четкой мысли о том, кто ей нравился. Но Гермиона также чувствовала не хотела терять Гарри… Разве такое может быть?
- Гарри, - девушка предприняла еще одну попытку обратить внимание Поттера на себя и свои слова, - Гарри, ты все еще мой друг... – она сделала шаг вперед и осторожно дотронулась до запястья его сжатой в кулак руки. – Я бы хотела, чтоб мы снова проводили время вместе, как раньше.
Она наткнулась на взгляд Поттера, горящий за стеклами круглых очков, и с некоторым смущением поняла, что, кажется, подошла к нему чересчур близко. Но отступать было поздно и почему-то просто не хотелось. Гермиона подумала, что уже очень давно не обнимала его и даже просто не стояла рядом (происшествие на недавней вечеринке в гостиной Гриффиндора не в счет – они тогда были слишком пьяны, чтоб отвечать за свои действия или чтоб потом четко запомнить их), хотя раньше им приходилось даже делить общую палатку. Почему-то именно потеря физического контакта – дружеских касаний, объятий и просто ощущения надежного плеча рядом – казалась самой печальной среди всего произошедшего. За семь лет обучения в Хогвартсе, семь лет приключений, опасностей и настоящей крепкой дружбы она привыкла к мысли, что за ее спиной, как в прямом, так и в переносном смысле, всегда стоят надежные товарищи. И было горько осознавать, что ничего этого больше не будет. Наверняка, Гарри сейчас испытывал сходные чувства.
Сердце защемило от прилива жалости и неожиданной нежности к другу.
Между тем, тот, казалось, просто замер, глядя ей в глаза. Он будто искал в них что-то, понятное ему одному, и никак не мог найти. Гермиона осознала, что тоже вот уже которую минуту подряд, не отрываясь, смотрит в его лицо, и оттого смутилась. Захотелось отступить, чтоб разрушить создавшуюся неловкость ситуации, и она уже собиралась сделать шаг назад, как ладонью почувствовала осторожное пожатие пальцев Гарри. Мягкое, не навязчивое, но какое-то очень трепетное и… умоляющее.
Его глаза смотрели, казалось, прямо в ее душу и притягивали к себе, как магнит.
- Не уходи, - просто сказал гриффиндорец, высказывая этим ответ на все не прозвучавшие между ними, но такие очевидные вопросы. – Останься со мной.
И он осторожно, будто боясь снова ее испугать, подался вперед, медленно сокращая между ними расстояние. Его лицо замерло в паре сантиметров от ее лица, и Гермиона почувствовала дыхание Гарри на своих губах. Разумом она понимала, что должна сейчас мягко отстранить его, а не делать все еще сложнее и запутаннее, но непослушные ноги будто приросли к полу, а в голове не было ни одной связной мысли. Кажется, в который раз за эти дни она чувствовала себя совершенно неспособной к рациональному мышлению или даже к мышлению вообще.
- Ты позволишь мне?.. – почти прошептал парень. И, не получив отрицательного ответа, окончательно сократил расстояние между ними, дотрагиваясь своими губами до ее. Этот поцелуй был похож на тот, самый первый, произошедший в день ее разрыва с Роном. Но тогда Гермиона была сама не своя, и мало что помнила о тех минутах.
Сейчас же ей казалось, что ее лица касаются нежные крылья бабочки – так легки и осторожны были поцелуи Гарри, словно вместо Гермионы рядом с ним был воздушный фантом, призрак, готовый рассеяться от одного неосторожного движения. Юноша чуть отстранился, а затем запечатлел поцелуй на ее щеке, дотронулся губами до шеи и коснулся нежной кожи за ухом, зарываясь носом в пышные волосы Гермионы, с наслаждением вдыхая ее запах.
Сама гриффиндорка просто замерла с закрытыми глазами. Она не знала, в какой момент закрыла их, и сейчас чувствовала, как стоит в кольце рук Гарри, обнимающих ее так трепетно, как будто она была хрустальной. Оттолкнуть его прямо сейчас? Нет, невозможно…
Оставалось лишь обнять его в ответ, что Гермиона и сделала. Это получилось совершенно естественно и правильно. Она почувствовала, что ей давно втайне этого хотелось – обнять Гарри, дотронуться до него… именно так, крепко и, вместе с тем, нежно. Совсем не по-дружески.
Сколько они так стояли, не знал ни один, ни другой. Казалось, время перестало существовать или напрочь изменило свои законы. Могла пройти всего пара минут или час, они бы ничего не заметили, поглощенные собственными ощущениями.
Не хотелось ничего говорить или разрывать объятия, но за дверью послышались голоса студентов, идущих с обеда, и пришлось вспомнить, что до следующего занятия осталось не так уж много времени.
- Гарри… нам надо идти? – почему-то фраза получилась с вопросительной интонацией.
- Надо, - отозвался Поттер. Но никто не двинулся с места.
- Скоро следующий урок, - скорее самой себе напомнила староста.
В ответ раздался тихий смешок:
- Кто еще, кроме тебя, сможет в такой момент говорить об уроках?
Гермиона хотела обидеться, но губы сами расплывались в улыбке.
Наконец, Поттер со вздохом опустил руки, тем самым разрывая кольцо объятий и давая девушке возможность отстраниться. Она сделала это с видимым сожалением.
- Мы еще вернемся к этому разговору, - пообещала она, улыбаясь.
- Конечно, - улыбнулся в ответ Гарри и, как и в прошлый раз, нежно поцеловал руку девушки.
