Глава 14
"Ну, вот, наконец, я и дома!" — пронеслось у меня в голове, когда я вошла в свою комнату. За время моего отсутствия в ней ничего не изменилось, казалась, что я и не уезжала. Да и что могло здесь измениться-то? Все игрушки на своих местах, книги стопкой лежали на столике рядом с кроватью, и лишь пыль на корешке "Трёх мушкетёров" говорила о том, что хозяйка отсутствовала довольно продолжительное время. Я с разбега плюхнулась на свою кровать и закрыла глаза. Дом, милый дом. С каждой секундой напряжение, не отпускавшее меня в школе, понемногу исчезало. Теперь я наконец-то могла вздохнуть спокойно. Здесь, по крайней мере, не стоит ожидать какой-нибудь пакости, прилетевшей из-за угла. Хогвартс никогда не станет для меня вторым домом, как для многих студентов.
— Лиза, иди кушать, — донесся до меня голос отца.
Интерлюдия.
Еще совсем недавно, в каком-то семьдесят третьем году имя Темного Лорда не боялись произносить вслух. Для всего магического общества он был молодым перспективным и амбициозным политиком. В своем стремлении сделать общество лучше, чем оно было тогда, он стал постепенно привлекать на свою сторону единомышленников. Несмотря на то, что высказываемые им идеи и методы улучшения этого самого общества были довольно радикальными, опасения, а тем более страха он не вызывал. Большинство просто принимали его за очередного пустослова. Поэтому обыватели очень удивились, когда он перестал появляться в Визенгамонте.
Том Реддл не любил тратить свое время понапрасну, но его попытки пробиться к власти законными средствами оказались безрезультатными. Его взгляды были слишком непривычны для большего числа волшебников, а тех, кто его поддерживал было слишком мало, чтобы что-то решить. Большинство чиновников были чересчур мягкотелыми и слабыми, чтобы пойти за ним. Поняв это, Том решил действовать по-другому.
— Дорогие дамы и господа, сегодня я собрал вас в этом прекрасном замке, чтобы обсудить некоторые тенденции дальнейшего развития магического сообщества Англии, — приветствовал он своих новых последователей, съехавшихся в этот день в фамильном замке Лейстренджей.
Замок был прекрасен: изумительные фрески, красивые гобелены, мраморные лестницы и стрельчатые окна дышали древностью и демонстрировали чудесный вкус хозяев. И в этом месте собрались самые родовитые представители аристократии всей магической Британии по просьбе человека, утверждающего, что он является наследником самого Слизерина. Как можно было отказать такому человеку в аудиенции?
— Как вы все знаете, Англия переживает далеко не лучшие времена. Общество постепенно прогнивает. Волшебники стали слишком мягкосердечными и принимаю в наш мир тех, кто этого не достоин. Принимают в наше общества людей, которые совсем недавно жили в обществе магглов, которые являлись долгое время по сути этими самыми магглами, несущие по ошибке природы магические способности. Они вводят в наше общество людей, которые не знают, что такое "магический мир", которые несут в наш мир чуждые нам понятия и выражения. Мне больно смотреть, как они подменяют нашу культуру своей маггловской культурой. Они все ближе подбираются к нашему миру, а наше общество покорно терпит это вмешательство. Министерство бездействует и только покровительственно смотрит на то, как рушится наш мир! — Разглагольствовал Реддл, перед беспокойно переглядывающейся толпой. — Уже сейчас в Хогвартсе регулярно проводится Рождество — маггловский праздник. Вы даже сами не заметили, как стали праздновать его. Вы не замечаете, как все наши ценности, подменяются чужими. А что дальше? Ваши дети забудут свои корни, а внуки будут жениться на магглах? И вы даже не заметите, как и когда этого произойдет. Вы будете принимать это как должное, и ни у кого не возникнет вопроса «Как так получилось?». Вы этого хотите?
Толпа недовольно загудела. Действительно, многие маги отошли от некоторых своих традиций, и Том на этом умело сыграл. Он был прекрасным манипулятором и знал, на какие рычаги стоит надавить, чтобы придти к желаемому результату. Перемены всегда вызывают страх, он прекрасно это знал. А уж у таких консервативных магов, как аристократы, тем более.
Конец интерлюдии.
Каникулы проходили серо и уныло. Единственным ярким моментом были американские горки, на которые мы сходили всей семьёй в честь дня рождения королевы. Несмотря на то, что на самих горках я покататься не решилась, я ела мороженое, сидя на лавочке, и посматривала по сторонам. Вот у прилавка рыдает маленький мальчик. Он не хочет уходить, и матери приходиться буквально волоком тащить его за собой, а он, весь в слезах и соплях, цепляется липкими пальцами за прилавок, и продавщица брезгливо смотрит на него. Вот там две девчонки, шушукаясь между собой, поглядывают на курящих у соседней лавчонки местных парней. Мне нравилась сама атмосфера праздника и веселья, детский смех, радость отца, которую было видно в его глазах, когда он смотрел на нас.
— Пап, можно я ещё немного погуляю? — подошла я к отцу, когда он с сестрами уже стоял у машины.
— Ты только не задерживайся, — отец достал из кармана своей чёрной куртки пятифунтовую купюру. — Держи.
— Спасибо, папа, — я улыбнулась ему и побежала обратно парк.
В парке развлечений я задержалась до самого вечера. Уходить совершенно не хотелось.
— Девушка, наш парк закрывается, — сказал мне пожилой охранник. — Пожалуйста, пройдите к выходу.
Солнце уже зашло и на улице стало холодать. Я была полна впечатлений от праздника и не заметила, как пришла в свой район. Я практически добралась до своего дома, как кто-то окликнул меня.
— Эй, Ли! Это ты? – раздался позади пьяный голос.
Я вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. На меня смотрели три девушки, старше меня года на два-три. Они учились в моей старой школе, и я была с ними в довольно хороших отношениях. Ну как в хороших. Они просто не обращали на меня внимания, как и на любую другую младшеклассницу. Однако Кэти, которая меня и окликнула, одно время проявляла ко мне определенную симпатию, и даже оказывала небольшое покровительство. В своих руках девушки держали бутылки, наполненные явно не водой и, судя по их шатающейся походке, они уже выпили, причем довольно много. Я никогда не видела в подобном состоянии хорошо знакомых мне людей, поэтому вначале удивилась.
— Кэти, это я, Лисица. Что с тобой случилось? – невольно вырвалось у меня.
— Я вижу, что это ты. Не забыла меня еще... — засмеялась она. — Ничего не случилось, просто мы с подружками отмечали праздник. А сейчас вот мы празднуем тут.
Вся та радость, что была у меня после парка развлечений, исчезла. Вместо этого появилось дикое отвращение и страх.
— Пойдем праздновать с нами? — хихикала Кэт. Мне стало противно.
— Извини, Кэти, не могу, — пробормотала я.
Но Кэти уже было не до меня. Её собутыльница согнулась в рвотном позыве. Теперь она представляла ужасное зрелище: еле стоящая на ногах, с запачканными джинсами. Но действительный страх внушали глаза — в них не было ничего, пустота.
— Ладно, я побежала, — попятилась я от них. Не знаю, что именно вызвало во мне такое отвращение к ним. Казалось бы, пьяные, ну и что с того? Зачем нужно было делать то, что я сделала позже?
В небольшом замызганном переулке я остановила свой бег.
— Я клянусь своей душой, что не стану такой как они такой слабой такой слабовольной такой бесполезной ! — прошептала я, тяжело дыша.
