Узы СемейныеАндромеда Блэк-Тонкс-Лестрейндж, благородная дама, сохранившая красоту в почтенном возрасте, покойно восседала за столом преподавателей и лишь изящно приподняла руку в ответ на приветствия зала, когда её представили в качестве временного преподавателя Нумерологии. Она была рада оказаться в своей старой школе и поближе познакомиться с племянником, о котором пока составила мнение самое поверхностное, но высокое. Драко, быть может, не горел желанием сойтись с ней короче, но Андромеда считала, ему следует хотя бы знать, что у него есть тётушка помимо Белатриссы.
Та перед отъездом в школу теребила детей, мужа и, пуще всего, племянника: «Драко, мы ведь друзья! Дорогой племянник, прошу, скажи, что у меня будет внук, это было бы так приятно! Я никому не скажу, — добавляла бестия громким шёпотом, — Если не хочешь делиться с остальными, я никому не скажу, что Тори в положении!»
Право слово, Белла словно провожала племянника на войну - так ей хотелось увериться, что у Малфоев будет наследник. Андромеда не собиралась задавать такие нескромные вопросы: несмотря на внешнюю холодную сдержанность, молодой лорд был довольно вспыльчив и одновременно очень скромен, почти застенчив с чужими; к его сердцу нужно было подобрать ключик и тётушка не сомневалось, что дело того стоит.
Симон Тревальян, определённый на пятый курс Гриффиндора, обладал счастливым умением заводить друзей всегда, везде, в любое время и в любых обстоятельствах. А обстоятельства его были сейчас тяжелы: сводный брат от первого брака отца исхитрился повлиять на родителя и Симона отправили в Англию, на родину матери Симона - Пэнси Тревальян, в девичестве Паркинсон. Мать не стала возражать против ссылки ребёнка, утверждая, что это «пойдёт ему на пользу». Пойдёт ли Симону на пользу сырой воздух Альбиона, сухие неулыбчивые лица вокруг или Хогвартс, где он никого не знал, мать не уточняла.
Но, конечно, Симон не стал рассказывать новообретённым знакомым об этих злоключениях: кому нужен грустный француз? Куда интереснее ребятам было слушать об обучении в Шармбатоне, каникулах на Канарских островах и прочей чепухе, обязательно сопровождаемой улыбками.
Симон поинтересовался, впрочем, довольно деликатно, что делает за столом Гриффиндора слизеринец, некий Смит, и получил в ответ ошеломляющую новость: с прошлого года в Хогвартсе нет вражды факультетов, а всё благодаря этому самому Смиту и его товарищам. Симон был поражён - мать всегда говорила об этой борьбе, он и не думал что может быть иначе, он приготовлялся уже успокаивать мать и отца, отстаивая в письмах свой выбор, Гриффиндор, а теперь ему говорят, что в том нет нужды! Великолепно, просто чудесно! Хогвартс начинал нравиться Симону.
Однако, восторги Тревальяна быстро поутхли, когда прямо напротив него уселись два упитанных молодца с весьма грубыми манерами, пришедшие из-за стола Слизерина и принявшиеся поглощать всё съестное в зоне видимости. Светловолосая девочка, сидевшая рядом со Смитом, поморщилась обернувшись в их сторону.
— Эрнест, Редьярд, прекратите есть, как свиньи, — укоризненно произнесла она. — Сколько раз можно вам повторять, будьте аккуратнее!
Парни потупились, но едва девушка от них отвернулась, паренёк справа от неё махнул рукой с зажатой в ней ножкой цыплёнка, да так лихо, что соус долетел до Симона и запятнал воротник белоснежной рубашки.
— Ижвини, — пробормотал тот с набитым ртом и, повернувшись к поименованым Эрнесту и Редьярду, громким шёпотом сказал. — Не обращайте на неё внимания, вы же знаете Гвинет.
За это он получил подзатыльник от той самой светловолосой девочки, укоризненный взгляд от Смита и театрально закаченые глаза от ещё одного их товарища, некоего Яксли, вратаря сборной Гриффиндора по квиддичу.
Драко жестоко страдал в Хогвартсе без Астории. Познакомились они лишь в прошлом году, но когда и для какой любви такой срок был бы малым? Первую половину того года они с Асторией бездарно потеряли, избегая друг друга, боясь своих чувств и обижаясь на всё подряд, а сойдясь, наконец, на рождественском балу, другие полгода вынужденны были держаться друг от друга подальше, создавая видимость приличий пред очами грозной Минервы Макгонагал, блюстительницы всякого рода правил. Большую часть лета провели они за подготовкой к свадьбе... И вот первое сентября снова их разлучило: Драко не мог взять Асторию в Хогвартс и, скрепя сердце, он оставил её в обществе очаровательной тётушки Беллатрисы, которая так восхищалась девушкой, что это восхищение могло грозить убийством по неосторожности в процессе обниманий.
Лестрейндж-Касл, древний замок - самый настоящий рыцарский замок! - пустовал, дожидаясь хозяев (Лестрейндж-Холл в самом скором времени заняла семья Рабастана Лестрейнджа, которая, впрочем, сразу же почти полным составом направилась в Хогвартс, так что толку от этого было немного). Тонкие намёки Люциуса и Нарциссы о том, что не гоже старшим Лестрейнджам и дальше игнорировать родовой замок, не имели никаких результатов: Беллатриса не могла так сразу и надолго покинуть любимую сестрицу и её чудесного мужа, которых она не видела столько лет... И вообще, вдруг что случится с её милыми деточками! Поэтому она даже и не помышляла о переезде на остров Уайт, начисто игнорируя каминную связь и аппарацию, которая позволяла бы ей посещать поместье Малфоев хоть десять раз на дню.
Драко было заикнулся жене о том, что мог бы через камин приходить домой каждые выходные, но едва он начал об этом говорить, Астория замахала на него руками, зашикала и округлила глаза. С её доводами сложно было спорить: ум Беллатрисы был, хотя и избирателен, но склонен к аналитическим размышлениям и аналогиям. Она никогда бы не связала валютные курсы, биржевые котировки, цены на нефть и политику, но, заметив, что Драко ходит по камину туда и обратно, легко решила бы, что раз может он, то и она сможет. Тогда Беллатриса будет постоянно околачиваться в Хогвартсе, навещая племянника и детей и в жизни не съедет из поместья, уже так удачно соединённого со школой.
Поэтому Драко приходилось уныло ждать похода в Хогсмит, коротая вечера за чаем с Гарри, шутливыми пикировками с Невиллом и шахматными партиями с Роном, которые часто прерывались на борьбу за лишний кусок пирога авторства Джин Поттер.
Джинни Уизли (уже давно Поттер), единственная дочь в семье, названная проницательной матерью в честь королевы древности Гвиневры, сделала блестящую партию, вознеся свою семью до родства с древним магическим родом, а себя и того выше - на самое седьмое небо. Об этом она, впрочем, скромно молчала и никому не тыкала своим счастьем в нос (сознательно, конечно, потому что счастливые физиономии молодых Поттеров и так здорово действовали на нервы всем, кто не был доволен собственными отношениям).
Джинни Поттер (давно уже не Уизли) очень любила Хогвартс: тёмные коридоры, в которых влюблённые парочки находят своё счастье; Большой зал, с которого начинается настоящее волшебство для каждого волшебника в Объединённом Королевстве; гордую независимую Шотландию, приютившую на своей территории магических существ, которые бежали ото всюду, где в них не желали больше верить, и, конечно, лазарет: рекордсмен по количеству угодивших туда студентов и в который Гарри Поттер попадал так часто, что впору было бы назвать его «Лазарет имени страдальца Поттера», запахи мазей и лекарств. Теперь этот лазарет стал безраздельной вотчиной Джинни и там она готовила настойки, мази и зелья, лечила детей и, частенько, преподавателей.
Что Джиневра не любила, так это обычай преподавателей, появившийся в том году: чередовать мирные чаепития с её сливовыми пирогами и распитие всяких сомнительных жидкостей из стеклянных бутылей, что всегда сопровождалось похмельным синдромом, воплями грозной Макгонагал и коллективными пробежками вокруг замка.
Поэтому сердобольная Джини, жалея и друзей и запасы похмельного зелья, старалась готовить пироги почаще.
Пирог со сливами и меренгой торжественно внесли в учительскую. Отмечать начало учебного года («начало конца», как его придумали называть молодые преподаватели) решили с размахом: пирог был размером такой, словно его пёк Хагрид, но, конечно, съедобный, чаю заварили самого лучшего, а лимоны собирали с лимонного деревца в углу учительской целую неделю до празднества, чтобы на всех хватило.
Преподаватели сдвинули свои столы на середину комнаты, расставили тарелки, зорко при этом следя, чтобы Рональд Уизли и его верный друг Гарри Поттер не стащили кусок пирога раньше времени, а Полумна в рассеянии не стала снова загадывать загадку про ворона и стол*.
Расселись, поделили пирог на зоны влияния, взяли по кусочку каждый из своей зоны, налили чай в чашки. Немного помолчали. А потом разговор пошёл легко и просто, ведь каждый желал рассказать о своём горе: об ушедшем лете, кознях детей, которые за первый только день успели устроить дуэль в коридоре на третьем этаже, разлить зелье в подземельях, притащить промокшие грязные листья со двора в холл, поджечь пергамент просто записывая лекцию по Чарам и много чего ещё.
Филч ругался на тех, кто стащил у него ключ, и тех, кто намусорил в холле, изредка отвлекаясь на описание самочувствия Септмы. Гермиона разорялась о каком-то там коллайдере, который фигурирует в её научной работе. Малфой сокрушался, что никто не хочет изучить высокое искусство Зельеварения и только дурака валяют у него на уроках. Трелони и Парвати жаловались друг дружке на отсутствие Дара у учеников... И только Гарри и Рон делали то, для чего пришли: спокойно пили чай с пирогом, изредка шушукаясь о чём-то и наслаждаясь жизнью во всех её проявлениях.
Потихоньку придвинувшийся к ним Эндрю Макгриффин - изначально просто отодвигавшийся от Трелони, которая норовила погадать всем подряд, - постепенно заинтересовался тем, что говорили Гарри и Рон, изредка кивал, тихонько вставлял какие-то фразы и тогда уже кивали Гарри и Рон. Компания медленно и аккуратно сместилась на диван, при этом лимонное деревце испуганно сжалось, но, поскольку никто не проявил намерений ободрать с него ещё лимонов, выпрямилось и как будто тоже прислушалось. Минут через пятнадцать Рон махнул Невиллу, тот ткнул локтем Драко и, стратегическими перебежками, оба тоже передислоцировались на диван. Крис привёл с собой Филиуса Флитвика, который, выслушав только две фразы, с восторгом что-то запищал, воинственно вскидывая кулачок, но его быстро схватили за обе руки Крис и Драко и, с тревогой косясь на общий стол, впихнули на диван между главными заговорщиками, Гарри и Роном.
Через час преподавательский состав очень естественно разделился по половому признаку: женская его часть с комфортом разместилась за столом и обсуждала рецепты пирогов, изредка отвлекаясь на мысли о подарке Септиме, а мужчины плотно утрамбовались на и вокруг дивана склонив головы и по-прежнему шепча. На нейтральной территории, у камина, на розовом креслице, остался только Дамблдор, который уже умял все свои куски пирога, добрую треть печенья от Молли Уизли и теперь попивал чай с лимонными дольками. Бывший директор с интересом водил длинным носом из стороны в сторону, слушая то про схемы для вязания и секреты изготовления брусничного варенья, то про заклинания, которые Флитвику доводилось использовать в боях и какой-то клуб. Наконец, мистер Дамблдор решил напомнить о себе.
— Мионочка, передай, пожалуйста, печенье, — дождавшись вазочки, старый манипулятор запустил туда всю горсть и невинно поинтересовался, заодно отвлекая Гермиону от своего наглого хищения печенек, — Ты, кстати, не знаешь, что там мальчики обсуждают?
Макгонагал с её кошачьим слухом сразу же встрепенулась, осмотрелась и увидела странную картину: за столом сидели только женщины, зато в углу учительской на маленьком диване сидела половина мужского преподавательского состава, а те, кому места не хватило, притащили туда стулья. Лимонное деревце едва из кадки не выпрыгивало, лишь бы тоже поучаствовать в обсуждении... Чего, собственно?
— А что вы там обсуждаете? — удивлённо спросила Падма.
Мужчины замерли и замолчали, как будто их разом лишили голоса. Медленно повернулись.
— Так, — насторожилась директор, — Что происходит, вы что-то задумали? Что-то случилось?
Аргус почесал в затылке и потупился, Блез поспешил вручить Луне спасённую от Рона печеньку. Гарри и Рон переглянулись, Флитвик ободряюще кашлянул и пошевелил бровями.
— Директор, мы эта... Того, — вразумительно начал и кончил Рон.
— Ага, — добавил ясности Гарри.
Макгонагал не знала, хвататься ей за сердце или сразу бежать за валерьянкой.
— Что случилось? — упавшим голосом спросила она.
— Дуэльный клуб! — возопил вдруг Флитвик, вскакивая на ноги и потрясая-таки кулачком. — Что же вы молчите, пацаны?!
Минерва всё же схватилась за сердце - таким высоким и неожиданным голосом закричал Флитвик. «Пацаны» выпали в осадок.
— Мы же и сказали, — промямлил Рон
— Ага, — подтвердил Гарри.
Филиус, удовлетворившись такими словами поддержки, продолжал:
— Ты должна одобрить это, Минерва, это будет просто чудесно! Мы все будем участвовать, мы научим студентов дуэли!
Филиус выхватил палочку, встал в позу на несколько секунд, быстро переместился так, что теперь палочка была у него над головой, замер ещё не на долго, повернулся и опустил палочку, сделал выпад... Насилу угомонили маленького профессора Чар*.
После такого у Минервы просто не было возможности отказать: на неё смотрели с такой надеждой, ей предоставили уже готовый план занятий, ей клятвенно обещали грандиозный успех и полную безопасность студентов и школы...
Не можешь предотвратить - возглавь. Святая истина, особенно когда ты директор в Хогварсте, где большинство происходящего остановить невозможно, но возглавить так хочется!..
Флитвик так расходился, что никакого сладу с ним не было: на следующее же утро он выскочил на пробежку и два первых круга заметно обгонял Эндрю, который бегал по утрам каждый день, но вскоре выдохся и поковылял в школу. Но это ничуть не умалило энтузиазма миниатюрного профессора, он немного поохал за завтраком над своими потянутыми мышцами, бодро заявил, что теперь будет держать себя в форме и со всей возможной прытью поспешил на занятия. Естественно, его энтуазмическое красноречие сделало идею дуэльного клуба достоянием общественности и студенты, в восторге от восторга Флитвика, потянулись косяками к директору спрашивать, когда и как записаться.
Выбора у Минервы не было, пришлось доставать расписание, составленное заговорщиками, и вывешивать у Большого зала.
Ну, и конечно, поприсутствовать на первом общем занятии было просто необходимо - не для удовольствия, для контроля. Увы, Гарри и Рон справлялись отлично: устроили показательную дуэль, сорвали аплодисменты (и даже несколько букетов от особенно одарённых в Чарах студенток), предусмотрительно распределили учеников по группам в соответствии с возрастом... В общем, вели себя, как образцовые профессора, и заменить их собой у Минервы не было никакой возможности.
Сами преподаватели дуэлей стояли в дальнем конце зала, там, где в обеденное время стоял стол преподавателей, а студенты разучивали стойки в основной части зала. Флитвик сидел справа от Макгонагал, на одном из студенческих столов, и восторженно хлопал в ладоши, изредка подпихивая Минерву локтем, требуя разделить его восторг. Джинни вместе с Гермионой аккуратно просочились в помещение ближе к концу занятия, принеся с собой пироги.
*В сцене чаепития в книге «Приключения Алисы в Стране чудес» Чарльза Доджсона Шляпник задаёт Алисе загадку, которая звучит следующим образом: «Чем ворон похож на письменный стол?»
*Филиус Флитвик в своё время был чемпионом дуэльного клуба
