Полетели!

Глава 5

Сириус обычно ходил по дому в маггловской одежде или в одежде, напоминающей маггловскую, только для разговоров с семейными портретами накидывал мантию, но одним вечером в начале августа к ужину он спустился в чем-то, что сильно походило на тренировочные кожаные доспехи средневековых рыцарей. Оказалось, что доспехи сделаны из драконьей кожи, и Сириус развлекал Гарри и Гермиону рассказами о драконах и полезных свойствах их кожи – в частности, Гарри узнал из разговора с Сириусом, что дракона легко можно временно ослепить Конъюнктивитным заклятием. Сам Сириус за ужином ел немного, а сразу после прошел к большой зале, где висел портрет Вальбурги, и Гарри и Гермиона побежали за ним, они ведь и спросить не успели, зачем он так вырядился.
- Пожелайте мне удачи, мама, - торжественно сказал Сириус, остановившись перед портретом.
- Благословляю тебя, и да хранит тебя Бог, - ответила Вальбурга и перекрестила сына. – Отомсти за брата.
- Вы молодцы, что сказали мне о пророчестве, - уже веселее продолжал Сириус, повернувшись к детям. – Только оно не сбудется, чему, думаю, все будут только рады. Риддл снова воплотился, но ему не набрать силы. Паровозы надо давить, пока они еще чайники.
- Сириус! – вскрикнула Гермиона, ей с Гарри уже приходилось попадать в переплет, но это случалось как-то неожиданно, их на грань смерти ставили стремительно развивающиеся события, даже когда они наконец смогли все спланировать и отправились спасать гиппогрифа, а потом Сириуса, их основной целью было спрятаться и избежать неприятностей. А Сириус сознательно уходил в бой, как идут на дуэль или на решающее сражение, и его спокойствие, легкий ужин, прощание с матерью производили сильное впечатление.
- Ты оставайся здесь, - велел Гарри Сириус, зная своего отчаянного крестника. – Ты наследник. А я иду не один, меня ждут родственники и друзья.
- Сириус, подожди, - умоляющим тоном попросила Гермиона. – Может быть, нужно сказать Дамблдору? Пригласить кого-нибудь из аврората? Сириус, ты ведь можешь погибнуть!
- Знаешь такую поговорку: - весело спросил Сириус. – «Настоящая женщина может из ничего сделать салатик и трагедию»?
- Нет, не знаю!
- Ну так иди сделай салатик. А трагедию делать не надо, я сейчас ликвидирую все возможные поводы, - и Сириус исчез в темном вихре аппарации.
Ни Гарри, ни Гермиона по малолетству не умели аппарировать, и поэтому они начали на два голоса звать Кричера.
- Кричер, куда отправился Сириус? – потребовала Гермиона.
- Хозяин Сириус приказал этого не говорить.
- Ты можешь перенести нас к нему? Мы должны его остановить или хотя бы помочь ему!
- Кричер всерьез обеспокоен состоянием памяти юной мисс, - вздохнул Кричер, и Гарри заметил на его лице ставшую привычной ухмылку. – Кричер много раз говорил мисс, что она сможет распоряжаться Кричером только после помолвки с молодым хозяином.
- Тогда это я приказываю тебе перенести нас к Сириусу! – велел Гарри, но Кричер помотал головой.
- Хозяин Сириус запретил Кричеру выполнять такой ваш приказ, молодой хозяин. Хозяин Сириус – глава рода Блэков, и Кричер служит прежде всего ему.
- А Сириус не запретил тебе выполнять этот приказ, если его отдам я? – вдруг спросила Гермиона, и по ее тону было слышно, что она что-то задумала.
- Кричер только что в очередной раз объяснял юной мисс…
- Запретил или нет?
- Кричер, отвечай! – потребовал Гарри.
- Таких указаний Кричеру дано не было.
- Гарри, нам нужно обручиться, а потом мы возьмем Кричера и сможем помочь Сириусу! – воскликнула Гермиона. – Кричер, принеси книгу о магических обрядах.
- Кричер надеется, что юная мисс сама найдет дорогу в библиотеку.
- Кричер, ступай, - распорядился Гарри. – Послушай, Гермиона, если ты хочешь со мной обручиться, только чтобы спасти Сириуса, то я, пожалуй, не согласен! Это вообще-то серьезное дело, и нельзя же просто так…
- Гарри, ты хочешь, чтобы я призналась тебе в любви? – спросила Гермиона и против воли лукаво улыбнулась, словно упрекая Гарри за недогадливость.
- Я хочу, чтобы ты успокоилась и не торопилась, - попросил Гарри и взял Гермиону за плечи обеими руками. – Я готов сделать тебе предложение и пообещать на тебе жениться, но ты подумай: это, наверное, на всю жизнь, магические контракты дело нешуточное. Ты действительно согласна терпеть все мои проблемы, мое разгильдяйство, падения с метлы и дурацкие идеи – но не до конца школы, не до тех времен, когда погибнет Вольдеморт, а действительно всегда, даже когда у меня станет борода как у Флитвика?
- Бороду я тебе сбрею, - пообещала Гермиона, должен же и Гарри понимать, на что он подписывается. – Ты тоже учти, что я упрямая, постоянно сижу над книжками, у меня никогда нет времени, я пытаюсь успеть сделать больше, чем могу, и это не относится к дому и кухне.
- Ладно, с этим мы разберемся.
- Это какой-то не очень обнадеживающий ответ.
- Это честный ответ, - улыбнулся Гарри. – Нам с тобой будет некуда деваться друг от друга, и я обещаю, что не буду упрямиться по мелочам и буду тебя баловать – даже если в твоем случае это значит оставить тебя наедине с книжками.
- Не надо оставлять меня наедине, - ответила Гермиона и наконец его обняла. – Ты же знаешь, что я люблю тебе помогать, искать что-нибудь для тебя, я даже обижаюсь, когда тебе это оказывается не нужным – ну вот скажи, как уговорить тебя выучить наконец историю магии?
- Если ты будешь сидеть над книжками вместе со мной, то я, наверно, согласен, - сказал Гарри и немного запнулся, влюбленному всегда хочется казаться лучше, а перед свадьбой все же приходится доверить себя другому со всеми слабостями. – Мне бывает грустно, когда я остаюсь один. Так что если ты бросишь меня ради своих книжек и будешь пропадать где-то с утра до ночи, то вот тогда я буду обижаться...
- Я никогда не брошу тебя, Гарри! – горячо сказала Гермиона и тоже остановилась, она поняла, что от них после обручения потребуется другая верность, не героический порыв, а то, что можно назвать постоянством, надежностью и терпением.
- Ты выйдешь за меня замуж? – как и положено, спросил Гарри, он посмотрел на Гермиону и понял, что даже если им не всегда будет легко, они справятся, ведь вернее человека он все равно никогда не найдет.
- Да, - так же серьезно ответила Гермиона и тут же улыбнулась: вот ведь влезли опять вдвоем в приключение, совершенно неожиданно для обоих. Раньше суть их приключений сводилась к одному решающему моменту, который они преодолевали за счет храбрости и решимости умереть друг за друга, а теперь ведь придется друг ради друга жить: может, ей придется печь пироги к праздникам, если Гарри начнет без этого чахнуть, а ему – перестать гонять на метле, чтобы пощадить ее сердце.
Но все это того стоило, и уже первый же поцелуй после сказанных слов был другим, словно больше не надо было никуда торопиться и бесконечное будущее принадлежало только им.
- Думаю, надо отпраздновать это походом в библиотеку, - сказал Гарри, и Гермиона рассмеялась и пихнула его в плечо.

Когда Сириус был школьником, род Блэков был еще многочисленен и могуч: если бы все Блэки того времени, забыв о своих размолвках, отбросив осторожность и нежелание принимать необратимые решения, вышли против Вольдеморта, бывшего тогда в полной силе, то Вольдеморта бы они уложили, хоть и дорогой ценой. Теперь Вольдеморт был еще слаб, но и компания у дома Риддлов в Литтл-Хэнглтоне собралась аховая: единственный оставшийся у Сириуса школьный друг Люпин, двоюродная племяшка Сириуса Тонкс, уже считавшая себя аврором, дедушка Тонкс, воевавший во Вторую Мировую, и найденный на месте садовник Фрэнк Брайс, ветеран той же войны.
Наиболее бодрыми участниками рискованного предприятия были два деда, которые вели себя словно застоявшиеся в стойле боевые лошади. Сириус и Люпин тихо накрывали поместье антиаппарационным куполом, а ветераны уже планировали штурм.
- Ежли б их живыми брать не надо было, то заложить бы вон там да вот тут по десять кило тротила – весь этот дом сразу бы сложился, - говорил дедушка Тонкс, который на войне был подрывником.
- Вечно вам, минерам, только бы что взорвать, - ворчал садовник Фрэнк. – Помню, как под Эль-Аламейном дело было, там-то мне ногу и покалечило. Поперед себя в комнату бросаешь гранату, а потом очередью по углам... После в такой комнате даже ночевать можно было, а не как у вас, одни развалины. Мертвечину выкинуть приходилось, конечно…
- Автомата нет, а пистолет есть, - предложил дедушка Тонкс. – Хошь, бери.
- Да куда он мне, я ж теперь из пистолета и в человека с первого раза небось не попаду. Мне б винтовку, с ней бы я управился.
Садовник Фрэнк получил винтовку, потому что дедушка Тонкс был запасливый, и почти сразу прижал палец к губам. Что-то шуршало в глубине сада, и Фрэнк первым увидел огромную, скользящую по земле тень, прицелился и дважды нажал на курок.
- Да ты снайпер, батя, - присвистнул Сириус, осветив палочкой тело огромной змеи, которой два выстрела начисто снесли голову. – Вот только услышали нас теперь. Ладно, полетели!
Дедушка Тонкс дал волшебникам войти в дом, а потом размахнулся и знакомым смолоду движением зашвырнул гранату в освещенное окно второго этажа. Звякнуло разбившееся стекло, потом полыхнуло и грохнуло так, что из соседних окон тоже вылетели стекла, а дедушка Тонкс метнул еще пару гранат, для верности.
- А говорил, живыми будете брать, - напомнил Фрэнк.
- Это что, это светошумовые, - пренебрежительно махнул рукой дедушка Тонкс. – Ты как будто звук забыл, который от настоящей бывает. Вот последняя та да, осколочная была, чтобы сверху их там посекло.
Дедушка Тонкс не был доволен уловом, найдя в комнате, куда полетели гранаты, тщедушного карлика и толстенького потрепанного человечка. Магические дуэли не оставляли тех же следов, что маггловские гранаты, а по Сириусу не было видно, что только отцовский оберег спас его от злой магии возрождающегося Вольдеморта. Сириус влетел в комнату первым, рассчитывая на преимущество внезапности, но даже посеченный осколками полуживой Вольдеморт был серьезным противником, пока Сириус не начал использовать свое преимущество в подвижности.
Вот по ходу допроса дедушка Тонкс оживился и скривился уже на свою внучку, когда Люпин попытался ее увести.
- Идемте, Нимфадора, - пригласил Люпин. – Вам не стоит здесь находиться. Кажется, Сириуса очень изменила тюрьма.
- Ну а я так останусь, - заявил дедушка Тонкс, наклоняясь над потерявшим сознание Вольдемортом. – Я четыре года фашистов бил, и этого фашиста я тоже давить буду до талого.
- Сириус, - окликнул Фрэнк, который фиксировал показания более охотно коловшегося Петтигрю, - я тут пишу, но ахинея ж какая-то получается: «...вступив в преступный сговор с говорящей змеей и покойным Темным Лордом...»
- Пиши, отец, пиши, - одобрил Сириус. – То, что надо, у вас получается.