Глава 6Несмотря на то что Драко с Люциусом мы выпроводили, лечь спать удалось нескоро. Какой может быть сон, когда мы с Аннет толком не поговорили!
– А он симпатичный, твой кузен, – сказала она с мечтательной улыбкой, едва мы уселись на кухне.
– Аннет, ты что – влюбилась?
– Не знаю, – сестренка пожала плечами, все с той же улыбкой. – Он в этом году школу заканчивает?
Вместо того чтобы расспрашивать о делах во Франции, я вынуждена была рассказывать все о Драко – то, что он сам не успел выболтать. Мне смешно, мне просто невероятно смешно думать об этой парочке, но я сдерживаюсь. Они-то считают себе взрослыми! Драко вечно обижается, когда я смеюсь над ним, как над маленьким. Аннет привыкла, но, похоже, за те три года, что мы не виделись, успела отвыкнуть. По ней видно, что меня она до сих пор считает семнадцатилетней, как будто она выросла, а я нет.
– Аннет, – вспомнила я где-то через час разговоров о Драко, – а Эсмеральда была на свадьбе? Я ее не видела.
– Ну что ты! Как можно – Эсмеральда на свадьбе у Флер! Ты разве не знаешь, что они давно уже в ссоре!
Теперь понятно, почему Виолетта всем заправляла. Странно только, что Виолетта за Эсмеральду не заступилась, она ж не меньше Флер за ней бегала.
– Из-за чего?
– Эсмеральда никак не могла принять того, что Флер вдруг решилась на замужество. Да и весь этот роман с Биллом Уизли был выше её понимания... Флёр, впрочем, так отозвалась о всех пророчествах и прорицателях вместе взятых, что они поругались ужасно... Я сама, конечно, не видела, но мне рассказала Мариэтта.
А Мариэтте, конечно, пересказала Виолетта. Так что в итоге правды осталась едва ли половина. Но на правду очень похоже. Эсмеральда же еще в Хогвартсе предупреждала, что не стоит лезть в клубок, который завязался между Поттером и Волдемортом! А Билл Уизли в Ордене Феникса состоит.
Но если следовать этой логике, Аннет тоже не стоит связываться с Драко. Это мне ничего не страшно, с такими-то родителями. А сестренке зачем наша война?
Я не стала высказывать Аннет свои опасения, вместо этого спросила:
– Про Эсмеральду еще что-нибудь слышно? Зденек мне писал, что они с Владом расстались, но он сам не знает, из-за чего.
– А я знаю! – обрадовалась Аннет. – Ее обвиняли в убийстве маггла, но так и не смогли доказать ее вину. А Влад был убежден, что смерть маггла не была случайностью, как в итоге признала комиссия по неправомерному использованию магии. Он считает, что это ее рук дело.
– Зачем ей убивать маггла? – не поняла я.
Аннет еще больше воодушевилась. Кому не нравится рассказывать сплетни! Тем более тому, кто их еще не слышал.
– Этот маггл уже давно приставал к ее сестре. Помнишь, ее уже вызывали в Министерство по этому поводу? Но она не применяла магию, поэтому ее ни в чем и не обвиняли.
Это я помню, это летом перед седьмым курсом было. Я сплетнями никогда не интересовалась, но уши-то я заткнуть не могу, когда они это в спальне по десятому кругу обсуждали!
А вот как Эсмеральда умудрилась убить маггла не только без магии, но и без маггловских средств, я не понимаю. И Аннет не понимает.
Впрочем, мне никакого дела нет до судьбы Эсмеральды... разве что Влада жалко. Но неужели он у себя в Румынии никого достойного не найдет?
Вот поговорить с ней насчет Темного Лорда я бы хотела. Только согласится ли она? Говорила ведь, что помогать нам не будет. А нам одного пророчества, из-за которого отец с дядей в тюрьму угодили, вполне хватит.
Мы засиделись бы и до утра, если бы не Барти. Я про него вообще забыла, думая, что он останется ночевать в штаб-квартире или Министерстве. А он, оказывается, не забыл, что у него дом есть и там надо иногда ночевать.
– Бетти? Ты что не спишь? Завтра с утра на работу!
Но разве я могла пойти спать, не узнав, как у него дела!
– Что было, когда я ушла? Ты отправил девчонок по домам?
– Отправил, – устало улыбнулся Барти. – Сам лично проводил портключом в Париж, а оттуда пусть сами добираются. А потом заскочил к семейству Розье.
Мы с Аннет удивленно уставились на Барти.
– Ты был у нас дома?
– Да, а как еще уговорить оставить Аннет погостить у нас? Я совам не доверяю.
– И что они сказали?
– Чтобы Аннет долго у нас не задерживалась. А тебя, Бетти, они ждут в гости. – Барти улыбнулся. – Мы хорошо побеседовали, они были очень любезны, несмотря на то что я заявился к ним около полуночи.
– Ты их так очаровал, что они меня даже не ругали? – спрашиваю я.
Барти разводит руками.
– Видимо, да. Им очень понравилось, как я говорю по-французски. Я сказал, что у нас с тобой большая практика.
Это правда. Особенно если учесть, что по-французски мы говорим в основном в постели...
Только не в эту ночь. В эту ночь я заснула сразу, как легла. И, как мне показалось, сразу же проснулась. Хотя проспали мы часа три, не меньше.
– Бетти, с тобой отец хочет поговорить.
Барти выглядел так, будто и не ложился. В новенькой мантии песочного цвета, гладко выбритый, причесанный, сна ни в одном глазу... Мне бы так!
– Сначала позавтракать надо! – ворчу я, переодеваясь в домашнее платье.
– Винки завтрак к Руди в комнату подаст. Иди скорей, а то опоздаем.
Меня возможность опоздания ничуть не пугала. Яксли не Темный Лорд, подождет. Но Барти во всем, что касалось работы, был предельно точен.
Если он и от меня того же станет требовать, я не выдержу.
Но, скорее всего, не станет. Сегодня первый день моей работы, а я даже не знаю, где в Министерстве что. Должен ведь мне Барти все показать! А потом пусть до ночи на работе сидит – домой я сама доберусь.
В спальне отца Винки действительно накрыла стол – все как обычно: чай, тосты и даже яичница с беконом. Накрыла почему-то только на одного. Барти уже успел позавтракать, а Рудольфус?
Отец как будто услышал незаданный вопрос:
– Я не хочу есть.
– Ты как себя чувствуешь? – интересуюсь я.
– Сегодня получше.
Ответ и безо всякой Эсмеральды предсказать можно. Как будто я не вижу, что он врет! Меня не хочет беспокоить.
– Папа, – не выдерживаю я, – может, тебе обратиться в Мунго? Ты ведь больше не в розыске.
Отец усмехается.
– Вот в Мунго мне как раз обращаться не стоит. Не думаю, что меня там любят.
– Почему? – я не понимаю.
Рудольфус снова усмехается.
– Про Лонгботтомов слышала? Боюсь, что колдомедики, которые столько лет не могут их вылечить, мне совсем не обрадуются. А у них есть немало способов прикончить пациента, так, что никто и не догадается.
Я молчу. Про Лонгботтомов мы с даже Барти не говорили. Не могла я об этом с ним говорить. И с отцом не хочу, тем более когда он в таком состоянии.
Отец понимает. И переводит разговор на другую тему.
– Бетти, все пергаменты от Яксли, которые он будет писать или подписывать, сразу не пускай в ход, а передавай мне. За ночь ничего не случится, а я хочу быть в курсе того, что в Министерстве происходит.
– Только в курсе? – спрашиваю я. – Исправлять ничего не будешь?
Отец смеется.
– Если понадобится – буду. Не беспокойся, сделаю это так, что никто не догадается. Яксли особым умом не блещет.
Мне это нравится. Мне это очень нравится. Но беспокоит одно.
– Папа, а тебе можно сейчас работать?
Рудольфуса не собьешь. Он решил убедить меня в своем хорошем самочувствии – и он это сделает, несмотря на то, что даже Снейпово зелье от боли не помогает. Видно же!
– А почему нельзя? Голова пока что соображает.
Отговаривать его бесполезно. Спорить тоже. Почему я должна с ним спорить? Кто, как не Рудольфус, разберется в постановлениях, которые придумает для Министерства Яксли? Разве что Барти. Но у него и своих забот хватает. Он дипломатией будет заниматься и, судя по тому, с какой легкостью ему удалось уговорить моих приемных родителей, талант у него имеется.
А я и не сомневалась!
Барти заглянул в комнату:
– Бетти, ты готова?
Как же готова – не одета, не накрашена...
Антарес, разбуженный шумом, проснулся и захныкал. Очень вовремя проснулся – успею его покормить, а потом уже и в платье влезать можно. Платье я уже приготовила – темно-бордовое, до щиколоток, с застежкой на спине и воротником спереди. Дома я такое не ношу – дома мне застежка спереди нужна. Поверх платья – мантия того же цвета, но чуть потемнее. Краситься под Беллатрикс не стала – к этому наряду не пойдет. К нему надо подчеркнуть глаза и темно-красной помадой пройтись по губам. В итоге получается немного поутихшее пламя, готовое разгореться в любую минуту на горе тем, кто сунется слишком близко. Ну, берегись, Яксли!
– Антарес, веди себя хорошо, слушайся Винки и не капризничай. Мама пошла на работу.
Ребенок смотрит на меня круглыми глазенками и сонно моргает. Что-то не заметно, что он понял.
– Бетти, ты готова? – Барти уже начинал нервничать.
– Уже иду!
Волосы я подобрала и заколола сзади, чтобы не мешали. Глянула в зеркало – сходство с Беллатрикс никуда не делось. Но перепутать меня с ней можно только в очень нетрезвом состоянии.
Я надеюсь, в Министерстве никто не пьет на работе?
От путешествий по каминной сети я успела уже отвыкнуть, поэтому Барти пришлось долго ждать, пока я приду в себя, вынырнув из камина Министерства. Голова кружилась так, что я даже не рассмотрела как следует, куда попала. Судя по обеспокоенному голосу Барти – именно туда.
– Бетти, ты в порядке?
– Почти, – честно ответила я, отряхиваясь.
Народу в громадном холле министерства было немного. Похоже, мы опоздали. В центре несколько человек в темно-синих мантиях суетились вокруг скульптурной группы, изображавших волшебника, волшебницу и кого-то еще, – я не успела рассмотреть, кого, потому что Барти потащил меня вперед, к лифтам.
Сидящий за столом дежурного волшебник, увидев меня, отшатнулся и со страхом посмотрел на Барти.
Вот это мне уже нравится. Не то что вчера! А ведь сегодня я и не красилась под матушку.
– Беатрис Розье, – представляет меня Барти. – Секретарь главы департамента магического правопорядка.
Волшебник пытается связать воедино увиденное и услышанное. Связывается плохо.
Мне становится смешно. Неужели я выгляжу на сорок лет? Или он считает, что Беллатрикс до сих пор двадцать?
– Мы можем пройти? – спрашиваю я тоном моей матушки. Специально не старалась, само вышло!
– Да-да, конечно, проходите!
Пара волшебников, ожидающих лифта, при виде меня шарахаются в сторону. Эх, жаль, вчера меня здесь не было! Министерство без боя бы взяли!
Пока мы едем в лифте, Барти объясняет:
– Тебе на второй уровень, мне на пятый. Сегодня я тебя провожу, дальше сама доберешься.
Женский голос объявил второй уровень, на котором находится департамент магического правопорядка, и мы с Барти вышли.
Здесь было куда оживленнее, но обстановку можно было охарактеризовать словами Эсмеральды: «Пожар в спальне девочек во время наводнения». Иллюстрацией к этим словам служило пятно гари на стене и лужа под одной из дверей.
Из двери напротив высунулась всклокоченная голова, огляделась вокруг и снова исчезла. А испугаться?
Барти шел уверено, как будто не первый раз здесь. А ведь он в другом департаменте работал, я помню, он рассказывал! Или он к отцу приходил?
– Барти, – окликнула я. – Что здесь было?
Он остановился.
– А как ты думаешь, что, если руководство полностью сменилось?
И далеко не мирным путем – добавляю про себя.
Через массивные дубовые двери мы попадаем в штаб-квартиру авроров – большой зал, разделенный перегородками на множество отсеков. Здесь разгром еще заметнее. В одном из отсеков колгографии содраны со стенки и валяются на столе и на полу, в другой в перегородке зияет огромная дыра. А чуть дальше стены и стол сияют девственной чистотой, а в кресле, уронив голову на стол, спит смутно знакомый мне волшебник в черной мантии.
– Сельвин, – зовет его Барти.
Бесполезно – он даже не пошевельнулся.
Мы идем дальше, по узкому проходу между отсеками. Прямо перед нами на полу лежит груда пергаментов, на которую с печальным видом смотрит низенький нескладный волшебник.
– Долиш, – окликает его Барти, – Яксли у себя?
Долиш настолько погружен в задумчивость, что не сразу слышит вопрос и тем более не сразу осознает.
– Яксли у себя? – терпеливо повторяет Барти.
– Да-да, – произносит Долиш, не глядя на нас.
Разговаривать с ним бесполезно – все равно не услышит. Мы обходим Долиша вместе с его пергаментами и открываем еще одну дубовую дверь. За ней полутемный коридор, пахнущий сыростью. Наводнение и сюда добралось.
– Ну вот, – Барти останавливается перед дверью с табличкой: «Начальник депертамента магического правопорядка», – пришли.
– Ты со мной?
Я не боюсь Яксли, но момент расставания с Барти хочется оттянуть. И так вижу его только по ночам!
Барти кивает, и мы заходим в кабинет Яксли вместе. Сначала я не понимаю, в чем дело, почему это кабинет главы департамента такой маленький и скудно обставленный – всего лишь стол, кресло и стеллаж у стенки, даже окна нет. Зато есть еще одна дверь, ведущая, как выясняется, в настоящий кабинет Яксли – просторный, с окном во всю стену, столом в форме буквы «Т» от окна до двери и четырьмя большими шкафами по бокам. Яксли, сидящий во главе стола и сосредоточенно изучающий какой-то пергамент, при нашем приходе мгновенно поднимает голову.
– Опаздываете, мисс Розье.
– Миссис, – поправляю я, но он не слышит.
– Александер, – мягко говорит Барти, – сегодня не тот день, чтобы считать опоздания.
Странно – вроде бы Барти и голоса никогда не повышает, и не ругается... а его все равно слушаются. Даже Яксли. Дело в том, что Барти из ближнего круга? Или в том, что у него мозгов побольше?
На прощание я целую Барти – совсем легко, только прикоснувшись губами к губам. Исключительно для того, чтобы Барти не забыл, что он вообще-то мой муж.
А вот Яксли об этом, похоже, забыл – судя по взгляду, которым он проводил Барти. Едва за ним закрылась дверь, Яксли спросил:
– Ваш муж чистокровный?
Я еле удержалась от смеха.
– А вы у Темного Лорда спросите. Он вам расскажет, кто чистокровный, а кто нет.
У Темного Лорда Яксли спрашивать не хочет и переводит разговор на другую тему:
– А как здоровье вашего отца?
Врать не хочется, поэтому отвечаю уклончиво:
– Пока неважное.
Вот кто должен был стать главой департамента! Почему Темный Лорд доверил это Яксли? Потому что тот не падал с метлы? Лучше бы упал, честное слово! Организация бы от этого не пострадала.
– Очень жаль, – говорит Яксли тоном, по которому видно, что ему вовсе не жаль.
Разумеется – был бы здесь Рудольфус, наверняка нашел бы кучу недостатков уже в одном захвате власти. Ничего, еще успеет найти. Только бы Яксли про наш с отцом план не догадался.
Сесть он меня, конечно, не приглашает, и я сажусь сама. Хоть и близко от него, но нас разделяет стол и Яксли просто так до меня не дотянуться. А палочка у меня под рукой. Попробует пристать – получит Ступефай.
Но пока не пробует. Видимо, прочитал в моих глазах, что не стоит. Зачем ему Ступефай в первый же день работы главой департамента? Авторитет Темного Лорда – это, конечно, хорошо, но собственную репутацию тоже поддерживать надо. А валяться под столом в бессознательном состоянии для репутации не полезно.
Некоторое время мы сидим и молчим. Я – от того, что мне не хочется с ним разговаривать, он – наверное, от того, что нечего сказать. Посмотрел на меня и сразу все слова забыл. А что на меня смотреть? Когда я в этой мантии и в этом платье, смотреть не на что. А было бы на что, я бы и не показала. Я не Эсмеральда.
– Мистер Яксли, – нарушаю я молчание, – вы не расскажете мне, какие у меня обязанности? Чем я должна заниматься?
Мой вопрос застает его врасплох. Похоже, что он и не представляет, зачем ему нужна секретарша. Или представляет, но то, что к работе департамента магического правопорядка никак не относится.
Да он и то, чем сам собирается заниматься, не представляет! Захватить власть легко. А удержать?
После продолжительного размышления Яксли наконец изрекает:
– Мы должны прежде всего разобраться с кадрами – очистить состав министерства от грязнокровок и им сочувствующих.
Я пожимаю плечами:
– А я тут при чем?
– А вы подготовите мне списки.
Замечательно. Интересно, как я должна готовить ему списки, если я даже структуру Министерства не представляю? Пока мы ехали в лифте, было объявлено столько отделов, что я их не запомнила.
– Может быть, вы мне подскажете, как их готовить? – Мой голос предельно вежлив. – Я очень плохо знакома с британским волшебным сообществом и без дополнительных сведений не определю, кто грязнокровка, а кто нет.
Яксли в растерянности. По его лицу видно, что он чувствует мою правоту. Но возразить тем не менее хочется. А нечего.
Пока Яксли в очередной раз соображал, что сказать, дверь распахнулась, и в кабинет влетела низенькая полная волшебница в розовой мантии.
– Александер! – визгливо закричала она. – Поздравляю вас с новым назначением!
Яксли поморщился. Симпатии к волшебнице он, похоже, не испытывал. И в первый раз за все время нашего общения я была с ним солидарна.
– Доброе утро, Долорес, – произнес он таким тоном, будто увидел жабу. – Присаживайтесь.
Волшебница села по другую сторону от меня, стараясь пододвинуться поближе к Яксли. Поближе не получается – мешает стол. Она этим явно огорчена, а Яксли наоборот.
– Почему у вас в приемной пусто? Где ваш секретарь?
Яксли поворачивается в мою сторону. Он еще ничего не успел сказать, как ведьма тут же набрасывается на меня:
– А почему вы не на своем рабочем месте, милочка? Что вы здесь делаете?
– Мистер Яксли объясняет мне мои профессиональные обязанности, – отвечаю я еще более вежливым тоном, чем только что говорила с Яксли. – Я сегодня первый день на работе.
Ведьма едва удостаивает меня взглядом и обращается к Яксли:
– У вас нет необходимости объяснять своей секретарше ее обязанности. Существуют должностные инструкции, с которыми все вновь поступающие на работу сотрудники министерства обязаны ознакомиться. Если у вас их нет, я пришлю.
Интересно, кто она такая? Судя по наглости, с которой она врывается в чужой кабинет и командует его обитателями – не ниже заместителя министра.
– Простите, – не выдерживаю я, – с кем имею честь?
Вместо ведьмы отвечает Яксли.
– Долорес Амбридж, первый заместитель министра. Моя секретарша, Бетти Розье.
Так это и есть та самая Амбридж, которая на пятом курсе Драко преподавала защиту от темных искусств! Над ней даже слизеринцы смеялись.
Амбридж оглядывает меня с головы до ног:
– Вы когда закончили Хогвартс? Я вас там не помню.
– Я училась в Хогвартсе один год, во время Турнира Трех Волшебников, а до этого времени жила во Франции и училась в Бобатоне.
Ей это не нравится. Ей и я не нравлюсь... интересно почему? Она меня не узнала? Или узнала? Или она попросту ревнует меня к Яксли?
А ведь действительно – ревнует. Она смотрит на него точно таким же жадным взглядом, как и Яксли на меня. С самой первой секунды, как вошла. Если я сразу этого не осознала, то только потому, что и представить не могла, что эта тупая горилла может кому-то понравиться. А что жаба и горилла – вполне подходящая парочка...
– А кто ваши родители? – продолжает допрашивать Амбридж.
– Рудольфус и Беллатрикс Лестранж, – с наивной улыбкой отвечаю я.
Вот что ей надо, чтобы мигом растерять всю свою спесь! Амбридж прямо-таки зеленеет, становясь при этом окончательно похожей на жабу. К ее розовой мантии зеленый цвет лица очень идет!
– Вы считаете, что я могу взять к себе на работу грязнокровку? – с угрозой спрашивает Яксли.
– Ой, ну что вы! – Амбридж мигом становится любезной. – Мы сейчас должны обращать особое внимание на подбор кадров, вот поэтому я и интересуюсь происхождением каждого сотрудника. Вот теперь я вижу, что все в порядке.
Яксли спохватывается:
– Кстати, о кадрах. Бетти, будь любезна, сделай мне выписки из личных дел сотрудников. Сначала нашего отдела. Личные дела возьми в шкафу, пергамент и перья – в столе в приемной.
Мне немного жаль, что я пропускаю такое замечательно зрелище, но раз уж мне нашли работу, надо ее делать. Я только уточняю:
– Что надо выписывать?
– Даты учебы в Хогвартсе, факультет, время работы в министерстве и статус крови, если указан.
– У вас личные дела всех сотрудников? Или только тех, кто работал до вчерашнего дня?
Яксли таких тонкостей не понимает. Он машет на меня рукой – дескать, потом разберемся.
Разобраться без указания начальника сложно, впрочем, вряд ли будет проще и с указанием, так что я решаю делать то, что есть. Официально еще никого не успели уволить, а если уволили фактически – пусть потом Яксли в бумагах это и скажет. А я в деле отмечу.
Очень быстро я убедилась, что чем дольше волшебник работает в министерстве, тем аккуратнее оформлено его личное дело. И что лучше всего документация велась при Крауче-старшем. При нем даже статус крови указывался, в отличие от более поздних времен, хотя мне это мало помогло – ни одного маглорожденного обнаружить не удалось. Крауч-старший тоже питал к ним неприязнь? Тогда я вообще не понимаю, чем он от наших отличается, разве что должностью. А теперь и должностью не отличается.
Делая выписки, я пыталась прислушаться к тому, что творится в кабинете. Увы – из кабинета не доносилась ни звука, и это вовсе не означало, что Яксли и Амбридж застыли, как под Петрификусом. Наверняка на дверь наложены защитные чары, чтобы даже в приемной не было слышно разговоров в кабинете главы департамента. А жаль. Мне ужасно интересно, чем они там занимаются – разговорами об очищении министерства и магического сообщества от грязнокровок или же Амбридж перешла от жадных взглядов к активным действиям?
На наружную дверь никто никаких заклятий не накладывал, поэтому шаги и голоса из коридора я слышала хорошо. Чуть ли не прямо под дверью кто-то возмущался пропажей самопишущего пера, причем так долго и занудно, что мне захотелось выйти и вручить страдальцу свое. Тем более в ящике стола их нашлось штук пять. Но только я собралась встать, как послышались довольно-таки тяжелые шаги и голос тут же замолк. А секундой спустя дверь распахнулась и вошел никто иной, как Рабастан Лестранж собственной персоной.
Я так была рада его здесь видеть, что не удержалась – вскочила из-за стола, уронив на пол несколько пергаментов, и бросилась ему на шею с радостным визгом. Все равно в кабинете нас не услышат!
– Я тоже рад тебя видеть, – усмехнулся Рабастан, целуя меня в щеку. – Яксли у себя?
– У себя, – кивнула я. – У него сейчас Амбридж.
Дядя хотел что-то сказать, но сдержался. Не то из-за меня, не то из-за хорошей слышимости в коридоре.
– А ты чем занимаешься?
– Личные дела сотрудников смотрю. На предмет поиска маглорожденных. Пока ни одного не нашла.
Рабастан снова усмехнулся.
– Ему самому делать нечего, он еще и тебя помогать заставил! Сколько лет этим делам? Надо сперва настоящие списки составить, а потом уже разбираться! Половину уже можно смело в розыск объявлять, а за другой половиной слежку устраивать, как за твоей кузиной, к примеру.
А я и совсем забыла, что у меня кузина состоит не только в аврорате, но и в ордене Феникса! На свадьбе я ее вчера не видела – но я мало кого вообще видела. А может, она успела аппарировать, как и многие другие гости, – они ведь уже разбегались, когда наши туда пришли.
Я спохватываюсь:
– Дядя Рабастан, а что ты тут делаешь? Ты тоже теперь работаешь в Министерстве?
Он оглушительно смеется. Если его сейчас не слышно в кабинете – значит, заклятие поставлено качественно.
– Не просто работаю, Бетти. Я глава аврората.
Как здорово! Вот теперь мне точно Яксли бояться нечего. Я и так его не боюсь, но мало ли на что он способен. А при Рабастане не решится. Пусть смотрит и слюнками исходит, ему это полезно.
Но все равно в распределении обязанностей в департаменте магического правопорядка есть что-то не то. И я даже понимаю, что именно.
– Дядя Рабастан, а почему Темный Лорд Яксли на этот пост назначил? Почему не отца?
Рабастан тяжело вздыхает.
– Руди был назначен главой департамента до нападения на Поттера. А после никто не знал, выживет он или нет, вот Яксли и влез – мол, давайте я. И тебя в помощницы попросил. А Темному Лорду тогда было все безразлично, он только о палочках и о Поттере думал. Спросил у Барти, как найти Грегоровича, и пропал.
– А кто такой Грегорович?
– Мастер волшебных палочек в Европе.
Теперь все ясно. Лорд хочет понять, что у него там случилось с палочками, когда он Поттера поймать не смог. Лучше бы Малфою велел палочку сделать, честное слово!
Но о Лорде и палочках мне говорить не хочется – мало ли кто услышит из коридора – и я перевожу разговор на более близкую тему:
– Дядя, у тебя есть новый список аврората? Я тогда все лишнее отсюда выкину.
– Смеешься? – Рабастан недоуменно смотрит на меня. – Я терпеть не могу писанины! Никогда списков и отчетов не писал!
– Может, тогда мне твоим секретарем пойти? – предлагаю я.
Рабастан машет рукой.
– Ты за мной не угонишься.
Картина, на которой я бегаю за дядей с пергаментом и пером в руках, меня впечатляет и я смеюсь. Представить Рабастана, сидящим в кабинете и отдающим указания, действительно сложно. Это вам не Яксли!
Но кто же составит новый список аврората? Мне что, за каждым аврором бегать, чтобы его сосчитать? Они же все где-то на заданиях, судя по тому, что я видела только Долиша и Сельвина. Сельвина, чтобы записать, еще и разбудить надо, а я не возьмусь...
Рабастан кивает на дверь:
– Долго они там?
– Да час уже. – Я не могу сдержать усмешки. – Пойти поторопить?
Если не пойду я, то дядя пойдет сам, и я не увижу, до чего же у моего начальника дошло с Амбридж.
Я не знаю, услышат ли они стук в дверь, поэтому распахиваю ее сразу. Мои подозрения не оправдываются – Яксли и Амбридж сидят там же, где и сидели, и по лицам незаметно, чтобы между ними было нечто большее, чем служебный разговор. А я так надеялась...
Амбридж только хотела возмутиться моим вторжением, как я очень громко объявила:
– Мистер Яксли, к вам мистер Лестранж!
Готова на что угодно спорить – судя по тому, как Яксли вздрогнул, он подумал про Рудольфуса, а не Рабастана.
– Милочка, мы тут работаем,– влезла Амбридж, воспользовавшись замешательством Яксли, но на этот раз ее перебил Рабастан:
– А я тут бездельничаю?
Дядя осторожно отодвинул меня в сторону и вошел в кабинет. Увидев, что это не Рудольфус, Яксли тут же на него накинулся:
– А что ты делаешь? Где ты был утром? Почему не сидишь в своем кабинете?
– Я в Азкабане насиделся! – рявкнул Рабастан.
Тут даже у Амбридж не нашлось, что ответить. Рабастан тем временем пересек всю комнату и уселся рядом с Яксли во главе стола, пододвинув к себе стул взмахом палочки. Я медлила закрывать дверь – уж очень хотелось посмотреть, как Яксли ставят на место.
Но Яксли этого не хотел.
– Мисс Розье, идите продолжайте вашу работу. Мисс Амбридж, вы тоже пока идите, объясните мисс Розье ее обязанности.
То, что он выгнал еще и Амбридж, здорово меня развеселило. Я дожидаюсь, пока она добредет до приемной, подмигиваю Рабастану и захлопываю дверь.
Амбридж тут же на меня набрасывается:
– Что у вас за воспитание, милочка! Мало вам вашего непосредственного начальника – вы еще и с мистером Лестранжем заигрываете!
– Он мой дядя, – холодно отвечаю я. – И я не милочка, а миссис Розье.
Ее даже это не проняло.
– И как вы, замужняя женщина, себе такое позволяете?
Очень хотелось спросить, что это такое я себе позволяю, если все утро плотоядно пялилась на Яксли она, а не я. Но я не стала. Мне не выгодно с ней ссориться. Мне выгодно свести их с Яксли, и пусть друг на друге хоть Круциатус испытывают!
Я обворожительно улыбаюсь:
– Мисс Амбридж, я первый день в министерстве, ничего еще здесь не знаю, ничего не умею. Я после школы сразу вышла замуж и сидела дома с ребенком. Если вы мне объясните, как положено вести себя в моей должности, я буду вам очень благодарна.
Сказать напрямую: «Да забирай ты своего Яксли, он мне нужен, как нюхлеру седло», я не могу – этикет не позволяет. Но пока что и позволенное этикетом работает – Амбридж немного смягчается, хотя по прежнему недовольна.
– Вы должны знать – работа превыше всего! Сейчас самый трудный и ответственный момент, когда мы переводим деятельность Министерства в новое русло, а для этого надо всесторонне подготовиться и очистить наши ряды от нежелательных элементов!
Чем больше Амбридж говорит, тем меньше я ее понимаю. Чтобы не растерять остатки смысла, спрашиваю:
– Но как определить маглорожденных? Во-первых, в личных делах не везде это указано, а во-вторых, списки уже успели устареть.
Амбридж со мной согласна. Она радостно кивает головой и улыбается:
– Да-да, вот именно – мы должны уточнить полный состав работников Министерства, а также членов их семей. И это работа не одного департамента, а Министерства в целом, поэтому вы сейчас пойдете со мной.
– А разве я не должна сидеть в приемной? – тоном наивной девочки спрашиваю я.
– Вы еще успеете сюда вернуться. Списки важнее! А Яксли я оставлю записку.
Амбридж очень хочется держать меня и Яксли подальше друг от друга. Я совершенно не против! А Яксли пусть молчит – Амбридж, как заместитель министра, выше его по служебной лестнице.
Мне неясно только одно – где мы возьмем списки, если даже глава департамента не в курсе, кто у него работает Но Амбридж наверняка что-то придумала, не просто же так она меня сорвала с места!
В штаб-квартире авроров за время моего отсутствия навели относительный порядок. Все дырки в перегородках залатаны, пергаменты на полу больше не валяются и на рабочем месте никто не спит. Вот что значит – здесь побывал Рабастан!
А вот в коридоре перед лифтом лужа на полу красуется по-прежнему. Никто на нее не обратил внимания, все проходили мимо. Ну и я пройду.
Мы поднялись на первый уровень и, едва выйдя из лифта, наткнулись на Руквуда. Он собирался в лифт войти, но увидев Амбридж, сразу передумал.
– Долорес! Я вас искал! Я сделал то, что вы просили, хотя будь у нас побольше времени, можно было бы провести целое исследование. Видите ли, причины появления грязнокровок окончательно не установлены...
Руквуда я прекрасно знала – если он начнет рассказывать о каких-то исследованиях, то его уже не остановить.
– Августус, – перебила его Амбридж, – я вас прошу – не в коридоре. Пойдемте в мой кабинет.
Руквуд не успокаивается:
– Если принять гипотезу о том, что магическая сила – величина постоянная, то получается, что магглорожденные отнимают ее у чистокровных, и поэтому на свет появляются сквибы. Пока что не удалось установить, как вернуть эту силу обратно, но...
– Руквуд! – Амбридж повысила голос. – Разговоры о секретных исследованиях запрещено вести в коридорах! Попрошу пройти со мной в мой кабинет!
Амбридж поворачивается и собирается идти куда-то в глубь коридора, совсем забыв о моем существовании. Руквуд о нем тоже забыл, но ему простительно. И даже желательно – с меня теорий и экспериментов в школе хватило.
– Мисс Амбридж! – окликаю я. – А как же списки?
– Ах да, конечно, – спохватывается она. – Идите прямо по коридору, четвертая дверь, младший помощник министра Перси Уизли. Он вас проинструктирует.
