Глава 6Глава 6.
***
- Гарри сказал, я могу поговорить с вами о моей магии, - я чувствую себя неуютно под его пристальным взглядом. – Мне бы хотелось, чтобы Гарри остался тоже.
Снейп подходит ко мне так близко, что я чувствую его дыхание на своем лице.
- Мне придется задать вам много вопросов. Возможно, неприятных. Вы готовы ответить? – я киваю, и он продолжает, - прежде всего, о чем именно вы хотите поговорить?
- Как ее вернуть. Я хочу вернуть мою магию, - сейчас, когда я произнесла это вслух, я осознаю, как на самом деле мне этого хочется. Так потерявший ноги жаждет бежать навстречу ветру, чувствуя, как тысячи пузырьков наполняют его легкие, так ослепший художник трогает пальцами краски в надежде почувствовать то, что он не в состоянии увидеть. Одно воспоминание о фонтане, бившем в моих венах, заставляет меня улыбаться.
- Что вы испытываете, когда вспоминаете свою магию?
- Радость.
Снейп удовлетворенно кивает и отходит на несколько шагов. Гарри, настороженно наблюдающий за нами, отступает вглубь комнаты и опускается в кресло. Я остаюсь стоять.
- Скажите, Тонкс, вы когда-нибудь слышали о «гончих сердца»?
- Нет.
- Это редкое родовое проклятие, - он стоит чуть поодаль, - доступное только очень сильным магам. И очень темным.
- При чем здесь я?
В ответ тишина, нарушаемая лишь потрескиваньем поленьев в камине. Видимо, вопросы здесь задавать может только один человек, и это отнюдь не я.
- Профессор думает, что в финальной битве в тебя попали именно этим заклятием, - отвечает Гарри вместо него.
На меня это не производит особого впечатления. Одним больше, одним меньше. Спасибо, что не авадой.
- Его суть в том, что из человека постепенно уходит радость, - продолжает Снейп. - Так же, как дементоры, гончие высасывают хорошие воспоминания и при этом лишают способности радоваться. В вашем случае понятия радости и магии очень тесно связаны. Вам не нужно было дожидаться волшебной палочки, чтобы начать колдовать. Вам это было доступно еще до того, как вы научились разговаривать.
- Практически у всех детей бывают выбросы стихийной магии, - пожимаю я плечами, - что с того?
- Это не просто проявление стихийной магии. Вы сами – стихийная магия, Тонкс, каждая частица вашей плоти всегда в движении. Так же, как у вашего сына. Ведь ему не нужно дополнительных усилий, чтобы изменить внешность?
- Пока только цвет волос, - быстро отвечаю я.
- То, чему другие учатся только в школе. А некоторые не могут никогда.
- Я все равно не понимаю, - во мне вскипает раздражение. – Ну, подставилась случайно…
- Профессор думает, что это проклятие предназначалось именно тебе.
Мерлин, когда Поттер успел заделаться думоотводом для Снейпа! Профессор думает то, профессор думает се! Я попросила его остаться, чтобы он поддерживал меня, а не исполнял вторую партию тому, кто так отлично справляется с соло! Раздражение сменяется злостью, и я чувствую, как мое сердце заходится в бешеном ритме, и кровь приливает к вискам и мешает думать.
- Зачем? – зло выплевываю я, зачем я здесь, зачем поддалась на уговоры, зачем трачу время.
- Наконец-то правильный вопрос, - ровным голосом произносит Снейп, скрещивая на груди руки, и до меня не сразу доходит, что он истолковал его по-своему. – Затем, что это должно вас убить, конечно.
- Почему не авадой? Надежнее и быстрее.
- Насчет надежнее – можно поспорить. Но ключевое слово именно быстрее. Вас нельзя убивать быстро, Тонкс. Иначе вы не узнаете ни боли утраты, ни одиночества, ни тоски. А гончих сердца вы будете носить внутри, в своем сердце, пока они по капле будут гнать, вытравливать из вас всю радость. Долго, - его голос звучит все глуше, - очень долго. Столько, сколько будет нужно, чтобы вы почувствовали себя одинокой, ненужной, ущербной. И тогда вы сами себя тихо уничтожите.
Страх впивается в мое сердце жадными ледяными губами. Я ловлю воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.
- Такое внимание к моей скромной персоне, - неужели я еще способна язвить, - кому это было нужно?
- Ваша мать связалась с магглом. Вы перещеголяли ее, родив ребенка от оборотня. В вашей родословной достаточно блюстителей чистоты крови.
- Я еще жива, как видите, - огрызаюсь я, - кстати, живее некоторых.
- Только благодаря вашему сыну, - Снейп делает шаг навстречу, и я чувствую, как леденеют мои пальцы. – Ваши чувства к нему позволили сохранить жизнь, но не магию. Больше вы никого не любите, особенно себя. Вы сознательно отгораживаетесь от мира. Прячетесь по углам, как мышь, вы, здоровая, молодая, красивая девица, лелеете свою ущербность, как…
- Это неправда! - ору я ему в лицо. – Все, все, что вы сказали! Я не жалею себя! Я знаю, что я уродина! Ненавижу! - я замахиваюсь, но он мгновенно перехватывает мои ладони, и резко разворачивает к себе спиной, так, что я нахожусь в кольце собственных рук, а его пальцы с силой сжимают мне запястья. Я извиваюсь, пытаясь вырваться, но он прижимается ко мне всем телом, толкая к стене, пока я не оказываюсь перед зеркалом.
- Смотреть! – шипит он мне в ухо, и отражение его глаз в зеркале горит таким огнем, что мне становится жутко. – Не сметь опускать глаз, глупая вы девица! С чего вы решили, что раньше были лучше?
- Я сама знаю! - выплевываю я двум отражениям в зеркале, - Ремус…
- Ах, Люююпин, - горячий шепот ввинчивается в голову, - конечно, Люпину вы нравились больше, когда напоминали тощего подростка, не так ли? Что еще ему нравилось? Я сам расскажу. Никаких свечей, ламп, никакого света. Волосы покороче. И он брал вас сзади, только сзади, а вы терпели, списывали все на волчью натуру…
- Не ваше дело! - я трясу головой и зажмуриваюсь. Мне трудно дышать, мое горло забили песком. Не может быть, чтобы это происходило со мной.
- И когда был зачат ребенок, он сбежал от вас. Все равно куда – в Орден, к Поттеру, лишь бы подальше. Потому что с животом, с вашими округлившимися формами вы уже никак не могли сойти за мужчину, даже в темноте. И когда Поттер и остальные вынудили его вернуться домой, он никогда к вам больше не притронулся, не так ли, Тонкс?
- Мне надо было кормить ребенка, - губы меня не слушаются, - я так уставала, он меня жалел…
- Профессор…Сэр… - я слышу голос Гарри через пелену чужого обжигающего дыхания, - достаточно, сэр…
- Да, он вас жалел. И ненавидел себя, за то, что загнал вас обоих в этот круг, из которого не было выхода. И на битву в Хогвартсе он прибежал одним из первых, чем вынудил вас бросить собственного сына, которому вы в тот момент были нужнее, чем Поттеру!
- Сэр…Хватит…
- И увидев вас, бросившую ребенка, чтобы быть с ним плечом к плечу перед лицом смерти, он понял, что ему никогда, никогда от вас не вырваться. После такого не бросают. И у него, - я закрываю глаза в изнеможении, чтобы не видеть тень, пляшущую в амальгаме, и я не слышу больше ничего, кроме вкрадчивого шепота, - и у него не остается другого выхода, кроме как подставиться. Пока смерть не разлучит вас…
Хлопает дверь, и кольца на моих запястьях ослабевают. Я сползаю на пол, обхватываю ноги руками и прижимаю горящий лоб к коленям. Весь мой защитный панцирь бежит мелкими трещинками, словно хрупкий наст. Колени мокры от слез. Я не просто плачу, я вою в голос, как раненый зверь. Мне больно. Такую боль не может причинить даже самая изощренная ложь.
Только правда.
