Сюрпризы«Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо»
(Теренций)
Джинни действительно ждала снаружи и поприветствовала их хмурым кивком. Из записки Гарри она толком ничего не поняла и теперь очень нуждалась в объяснении, с чего это он отправился в Министерство. Гарри подчеркнул важность, и одновременно безнадежность своего предприятия, и Джинни сменила гнев на милость. Правда, она еще некоторое время ворчала, что ей все время приходиться о нем волноваться.
Гарри предложил отправиться на площадь Гриммо, 12, чтобы все обсудить. Колебания были только у Гермионы, из-за домашних заданий, но и она в итоге согласилась. Старый дом встретил их целой симфонией различных звуков: шорохов, скрипов, шепотов занавешенных портретов и прочей музыкой. Гарри воспринял это как хороший знак, так как в последнее время он старался везде видеть только благоприятные знаки, и вовсе не из суеверия. Когда все с удобством разместились в гостиной, Гермиона тут же начала доказывать, что Хольдер что-то затевает, и Гарри не следует идти одному. Гарри же считал, что Хольдер в любом случае позаботится о том, чтобы никто больше не вмешался.
- Я не понимаю его, как и ты, Гермиона, но мне думается, что он все же несколько остерегается Кингсли. А я пошел бы именно к нему, если бы сегодня ничего не вышло.
- Гарри, дело не в этом, - покачала головой Гермиона. – Его слова противоречат друг другу. Все, что он сказал, перед тем как согласиться, говорит напрямую о том, что министром его не запугать. А потом он намекает на совершенно противоположное. Тебя это не настораживает?
- Слегка, но я все равно не могу понять его намерения. Он хочет отправить меня за решетку? Не вижу ни поводов, ни причин. И потом, если бы он это планировал, он мог бы сделать это сегодня.
- Сегодня мы были с тобой, он бы не смог навредить тебе, так чтобы никто об этом не узнал.
- А как он сможет это сделать двадцатого октября?
- Я не знаю, Гарри, но у меня скверное предчувствие, - Гермиона посмотрела на него трагическим взглядом, жутко напоминавшим профессора Трелони.
- Не беспокойся, - попросил он, косясь на Джинни, - я же должен попытаться как-то помочь.
- И я так считаю, - сказала Джинни. – Только смотри, не осложни все дело.
- Куда мне там, если такие «мозги» против меня играют?
- Я не думаю, что профессор против тебя играет.
- Да, но…, - Гарри снова замолчал, сжав мешочек на груди.
Внезапно послышался шорох крыльев, и из камина вылетела гигантская сова, вся покрытая пеплом.
- Это моя! – восторженно закричала Джинни. – Надо же, как быстро она меня нашла. Ну, что у тебя тут? Ага, - Джинни отвязала от лапы совы большую газету и развернула ее: это был вечерний номер «Ежедневного пророка».
- Зачем тебе эта макулатура? – осведомился Рон.
- Теперь, когда «наши» люди ее читают и спонсируют, здесь можно найти кое-что интересненькое, - спокойно ответила Джинни. – Вы трое наверняка ее не читаете?
- Я выписываю ее, - Гермиона слегка покраснела,- но у меня сейчас так мало времени для чтения, что просто руки не доходят до книг и газет.
Рон скептически фыркнул.
- Да что там может быть интересного?
- В каждом номере по-разному. В последнее время обсуждается только одна тема чуть ни не на всех страницах.
- Какая?
- Исчезновения в Восточной Англии.
- Что? – удивилась Гермиона. – А я и не знала. Совсем распустилась я что-то. Ну, ладно, просвети нас: кто там исчезает?
- Ну, вы все, конечно, знаете, что один объект в Восточной Англии находится под постоянным наблюдением. Недавно охрана была усилена, и люди начали исчезать, причем в массовом порядке. Есть точка зрения, что на самом деле исчезновения начались давно, но это были единичные случаи, ведь все знают, что это место опасно. Вот никто и не беспокоился особо, нечего нежить тревожить. А теперь информация просочилась в широкую прессу, и ничего не поделаешь, пришлось газетчикам строчить репортажи. В основном, исчезают авроры. Министерство также обеспокоено концентрацией вампиров на юге. Известно, что нежить нельзя организовать в таком количестве, поэтому это выглядит подозрительно. На восток посылаются все новые группы авроров.
Гарри стало не по себе, когда он это услышал. Шрам вспыхнул, как по команде, и он потер его как можно небрежнее.
- А я не знаю, что там за место, - обратился он к Джинни.
- Ты что, не слышал? – Рон привычно округлил глаза, как всякий раз, когда Гарри показывал себя чайником. – Вообще-то, это вроде как легенда, но Министерство все еще охраняет эти болота. Если верить преданию, там находится последнее пристанище Салазара Слизерина, где он схоронил свои несметные сокровища, которых, естественно, никто никогда не видел. Однако те, кто когда-либо уходил на их поиски, обратно не возвращались. Ну, сказки, конечно.
- Сказки, говоришь? – усомнился Гарри. – Только не для Министерства. Люди там исчезают, а оно посылает туда все новые отряды, нелогично, правда? Там ведь сейчас каждый специалист на счету. И Хольдер, конечно же, ответственен за все это.
- Постой! – остановила его Гермиона. – Ты уже начинаешь опять сочинять басню! Только фактов что-то маловато.
- У нас будут факты, нам просто нужна библиотека, где можно поискать соответствующую литературу.
- Ты знаешь такую?
- Да, - ответил Гарри и улыбнулся.
Вечером Гарри пошел в Косой переулок, чтобы докупить кое-какие ингредиенты для зелий. Солнце висело низко и было яркого желто-оранжевого цвета. Его теплые лучи ласкали дома, людей, машины, водосточные трубы. Это был очень тихий вечер. Гарри едва уговорил Джинни остаться дома: она внезапно почувствовала себя плохо, а потом призналась, что чувствовала недомогание уже с утра. Гарри попросил Рона и Гермиону приглядеть за ней и заверил ее, что справиться один. Неприятным фактом оказался переезд аптеки в неизвестное место, и Гарри пришлось расспрашивать прохожих. Ему назвали одну улицу неподалеку, но посоветовали не ходить туда одному после заката солнца. Гарри поблагодарил и отправился по указанному адресу.
Все время у него было ощущение, что за ним кто-то идет, причем человек, как будто спотыкался. Гарри несколько раз оборачивался, но, кроме нескольких бродяг весьма потрепанного вида, никого не видел. На углу он еще раз обернулся и огляделся. Ничего подозрительного. Здесь уже начиналась нужная ему Пепельная улица. Она была довольно широкая, но пространства все равно было мало: дома были слишком высокими и, казалось, соединялись друг с другом где-то в вышине. Неба почти не было видно, и поэтому на улице всегда царил полумрак. Здесь ошивалась публика вполне определенного типа, и Гарри захотелось поскорее покончить с покупками. Он увидел аптеку почти сразу и уже хотел войти, когда его внимание привлек один из нищих, который упал прямо у входа, вероятно, потеряв сознание. Гарри посмотрел на него и заколебался, стоило ли ему заходить в аптеку сейчас ил сначала проверить, что там с товарищем. Возможно, парень был просто пьян, хотя его движения не походили на движения пьяного, так как попросту отсутствовали. Гарри выбрал аптеку. Когда он вышел, бродяга в поношенной мантии с капюшоном лежал на прежнем месте и не шевелился. Неожиданно Гарри понял, что это он за ним следил. Гарри нагнулся к нему и тихо спросил:
- Я могу Вам как-нибудь помочь?
- Есть, - простонал человек, и его слабый и охрипший голос показался Гарри смутно знакомым, - вы же обещали.
- Я… я Вам ничего не обещал, - растерялся Гарри.
- Нет? Но…, - голос из-под капюшона затих на какое-то время, затем вновь заговорил умоляюще: - Но я же сделал все, как вы велели! Вы обещали, и… моя мать… она больна, - человек окончательно потерял сознание.
Но Гарри уже узнал его и в изумлении застыл. Чтобы удостовериться, он осторожно стянул с незнакомца капюшон. Небритое, осунувшееся лицо, впалые от недоедания щеки, ввалившиеся глаза, спутанные светлые волосы. Гарри не верил своим глазам, но ему пришлось признаться себе в том, что он видел перед собой своего бывшего «однокашника» Дрейко Малфоя.
Через несколько минут в доме на площади Гриммо состоялся второй съезд партии за день. Гермиона и Джинни очень интересовались медицинской стороной вопроса, Рон же утверждал, что Гарри вообще поторопился с таким опрометчивым решением. Защищаясь, Гарри был вынужден несколько раз объяснить, что он просто не мог оставить человека лежать на улице в такую грязь и холод. Наконец, Рон уступил.
- Мать точно станет его разыскивать, - в конце концов, сказал он.
- Если она серьезно больна, то нет, - возразил Гарри. – Рон, ему приказали следить за мной, но от истощения он просто не смог справиться с заданием. Не знаю, кому он теперь служит, но было бы неразумно отпускать его.
- Но, Гарри, - засомневалась Гермиона, - нельзя, чтобы он сел нам на шею, а именно так это и будет! Завтра начинается учеба.
- Не знаю, вообще-то я хотел немного отодвинуть учебу, сказаться больным, например.
- Ага, на всю голову! – Гермиона постепенно пришла в ярость. – Гарри, он того не стоит, поверь мне, и сейчас не время для благотворительности.
- Хорошо, что ты предлагаешь?
- Нужно допросить его сегодня же, а там… посмотрим.
Гарри оглянулся на Малфоя, который без чувств лежал на диване в грязной и порванной одежде, и в нем зашевелилось сомнение, которое было его главной проблемой всю жизнь. В это время верная интуиция подсказывала ему, что он должен был остаться в Лондоне, притворившись больным.
- Гермиона, я остаюсь здесь, а вы, как хотите.
- Я тогда тоже, - сказала Джинни бодрым тоном. – Рон с Гермионой наверняка сумеют что-нибудь изобрести, чтобы тебя отмазать.
- Вот еще глупости, Джинни! – гневно возразила Гермиона. – В таком случае я тоже остаюсь, не могу же я вас, ребята оставить без присмотра, да еще в таком обществе.
- Ну, тогда мое решение вы знаете, - ухмыльнулся Рон.
Они решили, что оставят учебу только до следующих выходных. Фульменгард – это не Хогвартс, там учет посещаемости не такой строгий. Гарри решил посетить все известные ему библиотеки и заодно разузнать, где находилась Нарцисса Малфой. Знала ли она, что ради нее делал ее сын и во что он ввязался? И чем она, интересно, была больна?
Ответ был частично получен на следующее утро. Дрейко пришел в себя и тут же попросил еды, толком еще не понимая, где очутился. Потом он увидел Гермиону с подносом, на котором лежал хлеб, молоко и немного овощей, и чуть снова не потерял сознание. Голод все же возобладал над менталитетом аристократа-националиста, и он поел с большим аппетитом. Потом Джинни сотворила нечто вроде куриного бульона, который не только вкусно выглядел, но и в действительности был съедобным. Гарри все это время наблюдал за своим бывшим врагом и нашел, что тот постоянно избегал его взгляда. Потом остальные предупредительно испарились, и они остались вдвоем. Вдруг Малфой пожал плечами, встал и направился к выходу. Гарри, вовремя заслонив ему путь, сильно толкнул его назад.
- Минуточку, - сказал он с нажимом, - кто велел тебе следить за мной?
- Не твоего ума дело, Поттер, - огрызнулся Малфой, зло, но неуверенно.
Гарри понял, что в душе тому хотелось высказаться, и продолжил натиск.
- Если ты думаешь, что я выдам тебя кому-нибудь из Министерства, ты глубоко ошибаешься. Ты можешь не верить, что я хочу помочь, но, я думаю, тебе будет легко поверить в то, что мне очень хочется узнать, кому это я так сильно понадобился, что он привлек тебя!
- Этого я не знаю, - ответил Дрейко каким-то несчастным голосом. – Мне просто нужны были деньги или что-нибудь из еды. Я не знаю, кто они были, почти не помню, как они выглядели. Но мне было поручено тебя найти, понаблюдать за тобой и сообщить куда следует.
- Кому?
- Они сказали, что выйдут со мной на связь, как только это будет необходимо. Я сразу понял, что вляпался в… ситуацию, но… я совершенно не собираюсь изливать тебе душу, но все пути, кажется, ведут рано или поздно к Гарри Поттеру, - Малфой с горькой насмешкой ухмыльнулся и замолчал.
- Я могу помочь, - повторил Гарри. – Сейчас у меня лишь фрагменты единой мозаики, и, пока что-нибудь не выясниться, я не смогу ее сложить. Еще я могу найти твою мать, если ты скажешь мне, где она, и вам не надо будет больше прятаться.
Малфой колебался. С одной стороны, он был слишком слаб, чтобы куда-нибудь идти, к тому же, он совсем не был уверен, что будет молчать, если его схватят (кто – неважно). С другой стороны,… Гарри Поттер, который – может ли это быть? – кажется, искренне хотел ему помочь. А его мать… она просто не могла привыкнуть к новой жизни: к недостатку в пище, к бесконечным переездам из одного дешевого отеля в другой, к долгим часам ожидания у двери министерского чиновника, которому доставляло неземное удовольствие уничтожать до конца чью-либо жизнь, и без того уже жалкую и разрушенную. Она уже едва держалась на ногах, редко вставала с постели, но все еще, в отличие от него, Дрейко, боролась против чего-то неведомого. И она была единственным человеком, которому он когда-либо говорил о своих истинных мечтах, но теперь все они были похоронены навсегда…
Он назвал Гарри адрес и вымышленное имя, под которым она жила на квартире. Гарри отправился в путь в ту же минуту и довольно быстро нашел убогую хижину на краю Хогсмида. Это был крошечный домик, выглядевший столь неухожено, что Гарри начал всерьез сомневаться, что это было то самое место. Он спросил миссис Гвейн, и ему ответили, что со вчерашнего вечера она не возвращалась. Он спросил о ее самочувствии, но и тут не получил удовлетворительного ответа. Выглядела она неважно, несколько дней пролежала в постели, а потом вдруг встала, посвежевшая и бодрая, и куда-то ушла, ничего не сказав. Никто не знал, что у нее была за болезнь, она никогда не вызывала врача, видимо, было не на что, за ней ухаживал только ее сын. Однако все обитатели этой ночлежки, а их там ютилось ни много, ни мало – семь человек, были едины во мнении, что она заработала себе эту болезнь на нервной почве.
Гарри поблагодарил за информацию и откланялся. Он хотел зайти к Аберфорту, чтобы навести справки, потом мадам Розмерту, которая знала все обо всех, и, наконец, Хогвартс. Но не успел сделать и десяти шагов, как заметил двух молодых людей, следующих за ним. Возможно, они просто за ним наблюдали и не хотели ничего плохого, но Гарри это не устраивало, он не собирался больше жить по плану. Рассерженный, он попытался оторваться от них, но они буквально висели у него на хвосте. Он побежал. Пробежав пару улочек, он услышал за собой топот бегущих ног и хотел было трансгрессировать, но вспомнил о деле, и ему не хватило решимости, а в этом случае трансгрессия могла закончить и летальным исходом. Он уже почти прочувствовал всю безвыходность положения, когда справа от себя заметил низкую дверцу в каменной стене. Он инстинктивно рванул к этой дверце, она легко открылась, и он скользнул внутрь. Никто за ним не последовал, что привело его в некоторое замешательство. Он осмотрелся: низкие своды были высокими и круглыми, как купол. Сверху свисало что-то огромное. Гарри присмотрелся и установил, что это была огромная люстра с, по меньшей мере, сотней свечей, висящая на железном канате. Свечи не горели, и в помещении была бы кромешная тьма, за отсутствием открытых окон (все они были заколочены), если бы не единственная свеча, тускло освещавшая одинокую фигуру, склонившуюся перед чем-то высоким со свечой в руке. Это была невероятно стройная женщина, носившая длинную черную мантию, и даже в этой позе она была грациозна и величественна. Темная шаль покрывала ее изящную головку, на плече лежала светлая прядь. Женщина застыла, словно изваяние. Гарри приблизился к ней потихоньку и вдруг остановился, как вкопанный: женская фигура стояла на коленях перед распятием, которого почти не было видно во тьме, но Гарри тотчас ощутил новое присутствие. Его отношение к Церкви и религии было противоречивым, он этим не интересовался, но и не отвергал это, в общем и целом. Но существование в Хогсмиде заброшенной церкви просто поразило его. Он не смотрел на распятие, взгляд все время соскальзывал. Фигура же оставалась неподвижной, и Гарри не знал, что делать. У него было несколько предположений, ему хотелось их проверить, но нереальность происходящего не позволяла ему перейти к действию.
Минуты тянулись медленно. Наконец, Гарри собрался с духом и, с ощущением, что он делает нечто ужасное, коснулся узкого плеча. Женщина вздрогнула и обернулась к нему. Сначала ее воспаленные глаза искали что-то на его лице, потом взгляд ее прояснился, и она едва слышно произнесла:
- Ты встретил его? Скажи мне, встретил?
- Да, - ответил Гарри, и чувство нереальности усилилось, как будто он был отброшен памятью назад, чтобы что-то изменить.
- Спасибо, - коротко поблагодарила она, вновь обратила свой взор к распятию, поклонилась и потушила свечу.
Гарри хотел зажечь волшебную палочку, но она протестующее подняла руку, которую он едва разглядел. Потом она быстро пошла куда-то, и ему оставалось только следовать за ней. Неожиданно открылась вторая дверь где-то сбоку, и дневной свет неприятно ударил в лицо. Гарри покинул странную церковь и, оказавшись на улице, тут же огляделся, на всякий случай. Улица была пуста, его не ждали. Нарцисса Малфой, тем временем, еще больше ускорила шаг. Гарри догнал ее и шепнул:
- Он в безопасности, в моем доме. Он послал меня сюда. Так что я беру сегодня же вас обоих и перевожу в Хогвартс.
- В Хогвартс? – переспросила она, не оборачиваясь. – А почему туда?
- Потому что на сегодняшний момент это самое безопасное место. И потому что я никому так не доверяю, как директору Хогвартса. Ну, после моих друзей, конечно.
- Дрейко теперь тоже твой друг?
- Э-э…, я бы так не сказал, - честно ответил Гарри, - но я дал ему слово, и я знаю, что ваша ситуация очень непростая.
Она остановилась. Гарри решил, что она рассердилась, но ее взгляд был предельно сосредоточенным и, скорее, испытующим. Теперь, при свете, он ясно увидел, что она выглядит совсем иначе, чем раньше, возможно, он не узнал бы ее на улице, если бы она не заговорила с ним. Гарри изучал это явление какое-то время, потом снова услышал ее голос:
- Он сказал тебе, что со мной?
- Нет, он просто сказал, что Вы нездоровы.
- Странно… хотя, почему странно? В любом случае, сделать уже ничего нельзя, и он знает об этом.
- Что? Но ведь это же можно вылечить? – удивился Гарри. – С помощью магии?
- Это можно… задержать, но не вылечить. Лечение стоит больших денег, а я не могу себе этого позволить. Да, оно мне и не нужно, я сомневаюсь, что оно поможет.
- Но… в Хогвартсе Вам точно помогут! Соглашайтесь! И тогда Вашему сыну не придется больше заключать сомнительные сделки!
- Да, я так и думала, - медленно сказала она.
- Он Вас так сильно любит, - невольно сказал Гарри, и мимолетная улыбка тронула ее губы.
- Хорошо, - просто и решительно сказала она.
Через полчаса все было улажено. Малфой все это время ожидал новостей на площади Гриммо, поэтому с ним проблем не было. Своеобразным достижением было и то, что никто друг друга не провоцировал за этот немалый срок пребывания в одном доме. Но некоторая скованность все равно чувствовалась. Поэтому Гарри заторопился с трансгрессией поближе к замку, к тому же он хотел поговорить с Малфоем поподробнее, так как чувствовал, что тот утаивает нечто, представляющее для Гарри определенную ценность. И еще Гарри с нетерпением дожидался того момента, когда он вновь переступит порог комнаты, где он столько тренировался. Там было все, или почти все, чтобы быть успешным студентом и параллельно расширять свой кругозор. А практика… об этом можно было только мечтать: в библиотеке имелся небольшой пустой зал, отгороженный стеллажами и хорошо освещенный. Гарри упражнялся там в дуэльном искусстве, пусть и не так успешно, как ему хотелось бы, но здесь сыграла свою роль непомерная строгость учителя, поэтому Гарри себя особенно не упрекал. Воспоминания вызвали у него невольную улыбку, он заключил, что был совсем не прочь пережить эти моменты когда-нибудь еще раз. Но снаружи начинался дождь и самые высокие башни Хогвартса были темны и устрашающе нависали над Черным Озером. Начиналась осень…
