Глава 6. Путешествие Джейн Джейн взяла курс на северо-запад, как показал ей отшельник, и к ночи второго дня добралась до полуразрушенного замка Колдуньи. Заночевать решила в замке, в главном зале, но к трону не поднималась, а устроилась внизу. Лежать на каменном полу было очень холодно и неудобно, повсюду гуляли сквозняки. Джейн устроилась возле одной из стен, которая казалась еще вполне целой и не норовила осыпаться ей на голову. Девушка перекусила холодной дичью, попила воды из хрустальной фляги – других сосудов у нее не было, а путь предстоял далекий, и хорошо было бы иметь хоть немного воды про запас. Джейн поначалу удивилась тому, что мутная речная вода, которую она налила во флягу, через некоторое время стала чистой и прозрачной, как из горного ручья. Но тут же вспомнила, что фляга – волшебная, и наверно обладает свойством очищать все, что в нее нальют. Она плотнее укуталась в свой плащ из одеяла и попыталась уснуть. Но одно дело спать в лесу у огня, когда рядом с тобой друзья, а другое – пытаться уснуть на холодном каменном полу под стоны ветра и грохот падающих камней. Грустные мысли снова посетили ее, она представляла, что сейчас делает Эдмунд и как с ним обращается Колдунья – ужасная сцена, увиденная ею в тронном зале, все время вставала перед глазами.
Джейн вспоминала все то недолгое время, которое они пробыли с Эдмундом. Кто бы мог подумать, что путешествие в Нарнию так сблизит их, они действительно стали хорошими друзьями. Она влюбилась в него еще в Лондоне, но тогда ничего не знала о нем. Это приключение помогло ей осознать, что она не ошиблась, что он – именно тот, к кому всю жизнь стремилось ее оголодавшее от одиночества сердце.
Но теперь усталость и безысходность снова навалились на нее, прежний образ жизни не предполагал таких нагрузок – у Джейн болело все тело от долгой ходьбы, руки посинели и тряслись от холода.
И тут она подумала об Аслане. Стоило ей только вспомнить золотистый свет пушистой львиной гривы, мудрый и ласковый взгляд карих глаз, как ей стразу же стало тепло и уютно. Джейн поняла, что нашла свой способ борьбы с отчаяньем.
Через несколько минут она уже спала, и блаженная улыбка сияла на ее губах.
На следующий день, после скорого завтрака, Джейн снова отправилась в путь, чтобы отыскать деревню кваклей. Через несколько часов лес закончился, и перед ней оказалась болотистая равнина, сплошь усыпанная мшистыми кочками. Подойдя ближе, Джейн увидела, что на каждой кочке возвышался невысокий домик, сделанный из тростника и камыша, и по виду напоминавший вигвам, какие строили индейцы. Вигвамы были расположены на расстоянии друг от друга, и больше походили на отдельные участки, чем на поселение. Никто не перекрикивался и не переговаривался между собой, над болотом повисла почти полная тишина, изредка прерываемая кваканьем лягушек и плеском, когда одна из них прыгала в воду.
Когда Джейн подошла к воде, то на болото опустился густой туман. Все вокруг заволокло белой пеленой, и она ничего не могла рассмотреть. Переходить болото вслепую было бы неосмотрительно, так как Джейн могла просто свалиться в воду и утонуть. Ее навыки хорошего пловца никуда не годились, если приходилось иметь дело с водой, затянутой водорослями и тиной.
Девушка присела на берегу и сама не заметила, как задремала. То ли дело было в беспокойной ночи, то ли вид болота наводил дрему, но Джейн не проснулась и тогда, когда к ней подошло какое-то странное существо.
И только когда холодная перепончатая рука коснулась ее плеча, она вздрогнула и очнулась.
Открыв глаза, Джейн сначала подумала, что еще спит, а это ей снится. Пробыв в Нарнии уже некоторое время, она привыкла к виду говорящих животных и фавнов, а в Кэр-Паравеле видела кентавров, сатиров и минотавров. Но такое существо ей еще не попадалось. На нее печально смотрело длинное худое лицо, окаймленное зеленоватыми волосами; на самой макушке чудесным способом держалась остроконечная шляпа. На ногах существа не было ботинок, а пальцы ног и рук соединяли перепонки, как у жабы.
Джейн в страхе отшатнулась, но квакль продолжал грустно смотреть на нее, не произнося ни звука. Казалось, что заметив изумление и испуг на ее лице, он ничуть не удивился.
- К-кто вы? – наконец выдавила Джейн.
- Лужехмур, если вас интересует мое имя, - погребально-торжественным голосом произнес квакль. – А если вы имеете в виду, к какому виду я отношусь, то я – квакль-бродякль. Позвольте узнать и у вас то же самое, если вас это не затруднит, конечно.
- Меня зовут Джейн, - Девушка немного отошла от шока. – Я человек, то есть дочь Евы, как говорят у вас, в Нарнии.
- Добро пожаловать в нашу деревню, - мрачно произнес квакль. – А я уже подумал, что вы – Белая Колдунья, потому что сразу же после вашего появления пошел этот снег.
Теперь только Джейн оглянулась по сторонам и не поверила своим глазам. Когда она пришла к болоту, вокруг царила погода, напоминающая скорее начало осени, а не зиму. Туман рассеялся, но зато теперь все пространство вокруг покрывал белый и пушистый снег. Сосны и ели над головой Джейн украсились нарядной бахромой инея, и девушка обнаружила, что сама сидит в большом сугробе. Она не знала, сколько проспала, но еще даже не стемнело. Такое огромное количество снега не могло выпасть за несколько часов.
Вдруг она вспомнила обещание Колдуньи снова напустить на Нарнию Вечную зиму. Похоже, она уже взялась за его исполнение.
- Нет, я не Колдунья, - ответила Джейн кваклю. – Но она действительно снова в Нарнии и мне нужна ваша помощь, чтобы прогнать ее.
- Моя? – удивленно переспросил Лужехмур. – Что можем мы, квакли, против самой Белой Колдуньи? Но оставим пока разговоры. Не знаю, может вам и нравится сидеть в снегу, но я предпочитаю вернуться в свой дом. Там не намного теплее, но все же лучше, чем здесь.
Он протянул Джейн руку, помогая встать. Сначала девушка с опаской посмотрела на перепончатую лапку, но потом схватилась за нее. На ощупь рука у квакля была холодной и шершавой.
Лужехмур осторожно провел ее по кочкам к своему шалашу. Возле других домиков никого не было, лишь над крышами нескольких из них вился дымок.
- Мы, квакли, вообще-то не очень жалуем зиму, - объяснил Лужехмур, заметив, как Джейн оглядывается по сторонам. – Вот осень – совсем другое дело, самая приятная пора года.
Вскоре они оказались внутри уютного маленького вигвама. Здесь было сухо и очень тепло. Лужехмур жестом указал Джейн на матрас из соломы, и когда девушка с облегчением уселась на него, не преминул сообщить, что наверно, ей очень жестко и неудобно. Квакль забрал у нее плащ и повесил сушиться над маленьким костром в центре шалаша, добавив, что в такой сырости он вряд ли скоро высохнет.
Потом, не говоря ни слова, квакль ненадолго вышел, оставив свою гостью одну в недоумении. Джейн не понимала, почему он так пессимистично настроен по отношению к своему жилищу – ведь вигвам был теплым, а соломенный матрас – мягким и удобным. Она уже несколько недель не находилась под крышей и сейчас чувствовала себя просто отлично.
Через несколько минут Лужехмур вернулся и поставил перед огнем ведро свежей рыбы. Джейн захотела помочь ему в приготовлении еды, но квакль вежливо отказался от ее услуг, объяснив это тем, что рыба все равно не станет вкусней, а она только испачкает руки.
В конечном итоге, обед был все же приготовлен. Джейн, которая в последнее время питалась только недожаренной дичью, была в полном восторге от ухи и запеченной в золе рыбы. Она несколько раз просила добавки, а когда наелась, то тепло поблагодарила квакля за угощение.
- Не льстите мне, все равно она почти несъедобная, - печально заметил квакль. – Я бы предложил вам отведать и жареного угря, но боюсь, что ваш желудок просто не выдержит такой нагрузки.
- Зачем вы все время так говорите? – наконец не выдержала Джейн. – Постоянно наговариваете на свой дом, на вкусную еду. Если бы вы знали, в каких условиях мне приходилось существовать последние несколько дней, то поняли бы, что я считаю встречу с вами благословением.
- Мы, квакли, народ не привередливый и ко всему привыкший, - тем же тусклым голосом ответил Лужехмур. – Все же я считаю, что вы несколько драматизируете события, не думаю, что даже где-то в лесу вам было хуже, чем здесь. А если и не было, то все еще впереди. Посмотрел бы я, чтобы вы сказали, проспав всю ночь на этом жестком матрасе.
Джейн вздохнула и поняла, что бороться бесполезно. Она сама не была такой уж оптимисткой, но людей, видевших плохое абсолютно во всем, встречала впервые. Скорее всего, такова была сущность этого странного существа и не ей его перевоспитывать.
- Теперь, когда мы поели, расскажите мне свою историю и объясните, как я могу помочь вам, – тем временем попросил квакль.
Джейн рассказала кваклю то, что уже рассказывала отшельнику – как она и Эдмунд попали в Нарнию, как прятались в лесу и готовились к нападению и что из всего этого вышло.
К ее большому удивлению, Лужехмур не знал о новом пришествии Белой Колдуньи. Он объяснил это тем, что квакли живут довольно уединенно, поэтому не часто покидают болото и общаются с другими лесными существами.
Джейн закончила свою историю рассказом о том, как она освободила отшельника и королеву, и как отшельник оказался именно тем человеком, о котором говорил Аслан.
- Я не знаю, не уверена, - наконец сказала она. – Но может и вы – один из тех, кого я должна была встретить? Отшельник знал короля Кора, а вы случайно не знаете неких Юстаса и Джилл?
- Нет, к сожалению, таких я здесь точно не встречал и сомневаюсь, что встречали другие квакли, - уверенно произнес Лужехмур. – У нас здесь редко бывают гости, так что я бы запомнил. А насчет дороги в Эттинсмур – так это и я вам показать смогу, мы, квакли, часто туда захаживаем.
- А о подземном городе вы что-то слышали? – с надеждой спросила Джейн.
- Вот чего не знаю, того не знаю, - пожал плечами квакль. – Может и есть на севере такое место, но я там точно никогда не был и сомневаюсь, что хотел бы побывать.
- А у вас есть семья? - осторожно спросила Джейн, еще раз оглядывая маленький домик для одного.
- Нет, я еще молод для того, чтобы обзаводиться семьей, мы, квакли, живем дольше, чем люди, лет до ста. А мне пока всего лишь тридцать, так что до женитьбы мне еще далеко. Хотя у нас тут мало кто заводит семью, все же мы предпочитаем жить поодиночке.
На этом разговор был окончен. Квакль предложил Джейн переночевать в его шалаше, а утром отправится в горы.
Остаток дня девушка провела в вигваме, отдыхая на мягком матрасе. Ее уставшее тело радовалось теплу и уюту, а душа – компании даже такого необщительного существа, как квакль. Она знала, что впереди предстоит долгий и тяжелый путь, и понимала, что ей не скоро выпадет возможность так хорошо отдохнуть. Джейн была уверена, что ей будет стоить немалых усилий заставить себя завтра подняться и снова куда-то идти.
Этой ночью она спала, как младенец, свернувшись на теплом ложе, а рано утром квакль разбудил ее, и они начали собираться в дорогу. У Лужехмура был лук, также он захватил с собой небольшой запас вяленой рыбы и пару теплых одеял. Плащ Джейн полностью высох и девушка надела его. Она еще раз проверила содержимое своего мешочка – фляга с водой, ключи и карта были там. Она не знала, пригодится ли ей что-то из этого, кроме фляги, но все равно берегла вещи, которые напоминали ей об Эдмунде. Тем более что, возможно, ей еще раз придется воспользоваться тайным туннелем, если она вернется в Кэр-Паравел с огненной водой. Но об этом думать было слишком рано.
Через час после пробуждения, девушка и квакль покинули деревню и направились к скалам, отделяющим болото от дороги в Эттинсмур.
Они добрались до мелководной рели Шрибл и перешли ее по камням. Потом они двинулись по каменистому ущелью в обход города великанов. Лужехмур объяснил Джейн, что великаны – глупые и жестокие существа, немногие из них любят остальных нарнийцев и людей, так что лучше держаться от них подальше.
Джейн издалека увидела нескольких великанов, вальяжно развалившихся на скалах. Их лица действительно казались глупыми и злыми, заметив путников, они начали кривляться и корчить рожи.
Джейн вздохнула с облегчением, когда они под вечер прошли населенную часть Эттинсмура и остановились на ночлег на небольшой полянке за одной из скал. Снег теперь лежал повсюду, идти было тяжело, а спать на холодной земле – еще хуже. Лужехмур развел большой костер, но и это не очень спасало. Преимуществом выбранного места было то, что скала отчасти закрывала участок земли от снега, и они могли устроиться на мятой и жухлой прошлогодней траве, а не в сугробе.
Джейн почти ничего не съела на ужин и долго не могла уснуть. Ей казалось, что она настолько замерзла, что сама превратилась в ледышку и уже никогда не сможет отогреться. И даже мысли об Аслане больше не согревали ее. Она стучала зубами и тряслась от холода, и чуть не сожгла свое платье, в попытке улечься поближе к костру. Озябшие пальцы не слушались, ногти посинели от холода. Ей уже с трудом удавалось вспомнить о своей жизни в Англии, где она спала в теплой и мягкой постели, и часами сидела возле ярко горящего камина. В последнее время она только и делала, что бесконечно куда-то шла, спала на голой земле и питалась жаренной на костре пищей.
Джейн почти уже забыла кто она и откуда. Только мысли об Эдмунде возвращали ее к реальности. Она все время вспоминала его большие карие глаза, иногда лучащиеся весельем, а иногда источающие грусть; его темные волосы, все время падающие на лоб; веснушки на лице, делающие его похожим на ребенка.
- Я люблю тебя, Эдмунд, - прошептала она в темноту, и от этих слов ей стало немного теплее.
Спящий рядом с ней квакль, заворочался во сне.
«Если даже и слышал, то мне все равно», - подумала Джейн и наконец уснула.
***
Несколько последующих дней они почти все время шли вперед, ища ночлега в местах, где было меньше снега. Но скоро таких мест не осталось, перед ними расстилалась сплошная каменистая долина, горы теперь виднелись далеко на севере. Пару последних ночей путникам пришлось ночевать прямо в снегу. Квакль сначала пытался расчистить место для ночлега, но потом бросил это бесполезное занятие, так как последние несколько дней участились снегопады.
В Англии Джейн очень любила зиму, любила наблюдать, как падают на землю снежинки, покрывая ее белоснежным пуховым одеялом. Но «одеяло» на поверку оказалось совсем не мягким и теплым, а холодным и мокрым – спать в снегу занятие не из приятных. Джейн не замечала окружавшей ее зимней красоты, она думала только о том, куда бы спрятаться от пронизывающего до костей холода.
На седьмой день их путешествия, Джейн поняла, что заболела. Гномьи сапоги не выдержали такого испытания и порвались, и последние несколько дней девушка проходила со снегом в обуви. Она почти перестала есть, не смотря на заверения Лужехмура, что от этого ей станет только хуже. Квакль незаметно взял на себя всю практическую часть их путешествия – выбирал наименее заснеженное место для ночлега, разжигал костер, охотился, готовил еду. Джейн же, когда они не шли, просто сидела, уставившись в одну точку. Она полностью отгородила себя от реальности, предавшись фантазиям, в которых она и Эдмунд весело и счастливо жили в Кэр-Паравеле, а вокруг царило вечное лето. Сначала это был просто способ справляться с трудностями, но с каждым днем, Джейн начала погружаться в свои фантазии все больше и больше, пока они полностью не закрыли от нее реальность. Отчасти этому была причиной болезнь, и простые фантазии стали превращаться в параноидальный бред. Она почти не разговаривала, а если что-то и говорила, то Лужехмур не понимал ее.
Через несколько дней, квакль понял, что нужно что-то делать. В один из вечеров, когда они в очередной раз остановились на ночлег, он подошел к девушке и тронул ее за плечо.
- Как ты? Ты уже два дня почти ничего не ела. Вот, возьми, - он протянул ей ножку дикого гуся, которого умудрился подстрелить сегодня.
Джейн сидела у огня, на самом сухом месте, которое смог отыскать Лужехмур, накрытая всеми одеялами, которые у них были. Ее глаза были широко открыты и ничего не выражали. На губах блуждала мечтательная улыбка. Она не ответила и даже не посмотрела на еду.
- Да, с таким успехом, ты точно здесь погибнешь, - пробормотал квакль и потряс ее: - Эй, проснись!
Ее голова безвольно мотнулась, как у куклы.
- А может она уже умерла? – со страхом прошептал Лужехмур и тут же заметил облачко воздуха, вырвавшееся из приоткрытых губ Джейн.
Квакль уложил ее на спину и тщательно укутал одеялами. Потом подбросил хвороста в костер, чтобы он разгорелся пожарче. Деревья на каменистом плато не росли, но время от времени попадались кустарники и ветки, которые квакль собирал и сушил, чтобы использовать для растопки.
Он печально посмотрел на девушку. Вдруг одна идея пришла ему в голову. Он снял с пояса Джейн мешочек и достал из него хрустальную флягу. Потом порылся в одном из многочисленных карманов своего одеяния, и извлек небольшую бутылочку из темного стекла. Он вспомнил, как вначале их путешествия, Джейн рассказывала о том, что вода, которая попадает во флягу, из грязной становится чистой.
Он вылил из фляги остатки воды и перелил в нее содержимое своей бутылочки.
«Может, фляга настолько волшебная, что виски в ней превратится в целебный бальзам?» - с невиданным для него оптимизмом подумал Лужехмур и поднес флягу к губам девушки.
Он успел влить всего лишь несколько капель, как Джейн закашлялась, и из ее глаз потекли слезы. Она села и квакль с облегчением заметил, что ее взгляд стал более осмысленным. Джейн с недоумением смотрела на квакля.
- Что это? Где мы?
- Мы в горах, в пути на север, куда тебя послал Аслан, - ответил Лужехмур. - Ты заболела. Выпей еще.
Джейн пробовала протестовать, но квакль чуть ли не силой влил в нее оставшееся во фляге виски. Потом он заставил ее съесть несколько кусков мяса.
После этого Джейн забылась тревожным сном. Ее бросало то в жар, то в озноб, и Лужехмур всю ночь просидел рядом, накрывая ее одеялом, когда она сбрасывала его.
Девушка бредила и постоянно произносила имя короля Эдмунда. Она также часто говорила фразы на непонятном кваклю языке. Сначала он подумал, что это какие-то заклинания и испугался, но потом понял, что это обычные слова.
К утру Лужехмур задремал, но резко проснулся, услышав какой-то звук. Джейн уже проснулась и сидела рядом, вороша золу в костре. Она посмотрела на квакля и улыбнулась.
Сейчас она выглядела гораздо лучше, чем накануне, щеки раскраснелись, а из глаз пропало то полубезумное выражение, которое вчера так напугало квакля.
- Тебе уже лучше? – спросил он.
- Да, я чувствую себя просто отлично! – Джейн сбросила с себя одеяла и потянулась. – А что со мной было? Я будто потеряла память, помню только, как мы шли через скалы, а теперь мы на равнине. У меня такое чувство, что я несколько дней пребывала во сне.
- Так оно и было, - усмехнувшись, произнес Лужехмур. – Ты сильно заболела и бредила.
- Ругалась по-немецки? – с улыбкой спросила Джейн.
Квакль в недоумении уставился на нее, не поняв вопроса, но она махнула рукой, показывая, что это не важно.
- Все-таки эта фляга волшебная, - произнес Лужехмур, отдавая ее Джейн. – Ты выпила из нее обычный виски и сразу же поправилась. Как я раньше не догадался!
- Спасибо тебе, Лужехмур, - тепло сказала Джейн и спрятала флягу в мешочек. – Без тебя я могла бы погибнуть. Ты настоящий друг.
- Ну что ты, - засмущался квакль. – Все могло быть гораздо хуже. Я вообще удивлен, что ты осталась в живых!
Джейн рассмеялась.
«Все-таки он неисправим, - подумала она. – Интересно, все квакли такие? Судя по его словам, мне еще попался самый жизнерадостный».
- Может, продолжим путь? – весело сказала Джейн.
***
Они снова отправились в дорогу и скоро достигли глубокого и широкого ущелья, через которое был перекинут огромный каменный мост. Внизу билась о скалы вода горной речки. Здесь было немного теплее, чем там, откуда они пришли, чары Колдуньи не успели добраться до этого места и вода в реке не замерзла.
- Как ты думаешь, мы уже близко к цели? – спросила Джейн у квакля.
- Не знаю, - ответил тот, - Пока мы не встретили никакого намека ни на подземный город, ни на какой-нибудь другой, не считая Эттинсмура.
- Думаю, за этим мостом мы будет ближе к разгадке, чем были ранее, - задумчиво произнесла Джейн.
Они перешли мост и долго шли через скалистые ущелья, продуваемые ветрами. Идти было тяжело, растительности почти не было, так что пару ночей пришлось обходиться без костра.
На третий день путники очутились в небольшом хвойном бору. Решили там провести весь день и заночевать, потому что под деревьями было меньше снега, можно было развести огромный костер и настрелять вкусной дичи.
На следующий день им попалась древняя полуразрушенная дорога, сплошь усыпанная щебнем и камнями. Они тяжело пробирались вперед, но заметили, что снега здесь еще меньше, он виднелся лишь на вершинах скал далеко впереди.
К вечеру они поднялись на большой скалистый утес и увидели впереди огромное темное сооружение, освещенное небольшим количеством огней. Похоже, это был замок.
- Может, отправимся туда? – предложила Джейн.
- Не нравится мне это место. Лучше заночуем здесь, а утром посмотрим, что там такое, - ответил Лужехмур.
Так они и поступили. Утром, как только показалось бледное зимнее солнце, Джейн разбудила квакля.
- Смотри, это действительно замок! А что под ним! – восхищенно сказала она.
Квакль разлепил глаза и уставился вниз. Со скалы, на которой они заночевали, открывался прекрасный обзор. Вдали на утесе виднелся огромный каменный замок, окруженный высокой стеной, с прорубленным в ней множеством окон и дверей. Железные ворота были открыты, будто приглашали войти внутрь. А прямо под ними расстилалось обширное плато, довольно гладкое, для каменистой долины. Почти все пространство между скалами и утесом, на котором стоял замок, покрывала гигантская каменная плита, а на ней огромными буквами была выбита какая-то надпись.
- Ты видишь это? – спросила Джейн, указывая на надпись. – Она повернута лицом к замку, но можно разобрать слова: «Хоть ныне трона я лишен, лежащий под землей; пока дышал я – вся земля лежала подо мной». Что это значит?
- Похоже на надпись на надгробной плите, - мрачно ответил Лужехмур. – Только я никогда не видел надгробные плиты такого размера. Не нравится мне все это.
- Я думаю, нам лучше пойти в замок и спросить там, - решила Джейн. – Может они знают что-то о подземном городе.
- Судя по размерам замка, он принадлежит великанам, - заметил Лужехмур. – Может, нам не стоит туда соваться?
- Но что же тогда делать? – вопросом на вопрос ответила Джейн.
Пока они размышляли, в воротах замка появился человек, точнее – великан. Заметив их, он приветственно помахал рукой.
- Мне кажется, он зовет нас к себе, - сказала Джейн. – Может, мы все же поговорим с ним? Нам ведь не обязательно заходить внутрь.
- Ладно, пошли, - неохотно согласился квакль.
Джейн помахала великану в ответ, показывая, что они сейчас подойдут. Глуповатое лицо великана расплылось в улыбке, которая не очень понравилась Лужехмуру.
Но сказать было не так трудно, как сделать. Путники довольно долго спускались по скале, потом перешли каменную плиту, стараясь не провалиться в выбитые на ней буквы, которые при ближайшем рассмотрении казались глубокими пропастями. Потом им долго пришлось взбираться по узкой тропинке, ведущей к вершине утеса, на котором стоял замок. Великан в это время все также продолжал стоять и ждать.
Примерно через полчаса они все же добрались до железных ворот.
- Здравствуйте! – поприветствовала великана немного запыхавшаяся Джейн, и смело шагнула вперед. – Вы можете рассказать нам, что это за место? – Она махнула в сторону каменной плиты.
- О, это могила одного из наших величайших королей, - прогрохотал великан в ответ. – Он был действительно великим правителем, и его боялись все близлежащие поселения. Но он умер уже довольно давно.
- А кто живет здесь? – поинтересовался квакль, указывая на замок.
- О, я совсем забыл представиться, - спохватился великан. – Меня зовут Балтазар, а это – замок Харфанг. Мы совсем не такие грубые, как наши братья из Эттинсмура, и всегда рады гостям. Позвольте проводить вас к нашему королю.
Лужехмур уже открыл было рот, чтобы отказаться, но Джейн мило улыбнулась великану и прошептала на ухо кваклю:
- Не вежливо отказывать, тем более великану, - а вслух сказала:
- Большое спасибо, я и мой друг с радостью примем ваше приглашение.
Великан проводил их через огромный двор, сплошь засыпанный снегом к огромным дубовым дверям замка. Войдя внутрь, Джейн сначала была шокирована гигантскими размерами прихожей, ей ведь раньше никогда не доводилось бывать в замках великанов.
Подняться по огромной лестнице вверх путники просто не смогли бы, потому что едва доставали до края ступеней, поэтому Балтазар осторожно подхватил их одной рукой и отнес на второй этаж. Поднявшись, он продолжал их нести, пока, наконец, не поставил на пол в огромном пиршественном зале, у дальней стены которого на гигантских тронах восседали король и королева.
Балтазар, поклонившись, подошел к тронам и что-то прошептал на ухо королю. Но так как шепот великана, как раз соизмерим со звуком нормального человеческого голоса, то Джейн и Лужехмур явственно расслышали:
«А вот и еще двое к нашему столу!»
Друзья в недоумении переглянулись. Эта затея с каждой секундой нравилась кваклю все меньше, да и Джейн уже начали одолевать сомнения в правильности своего решения посетить замок.
- Подойдите к нам, дорогие гости! – елейным голоском пропела королева. Даже для великанши она была просто громадной и ужасно толстой – на воротник бархатного платья, размером напоминающего цирковой шатер, опускался тройной подбородок, а из затянутых бархатом рукавов, высовывались огромные руки с пальцами, похожими на бревна.
Джейн содрогнулась от отвращения, глядя на нее, но все же подошла.
- Позвольте узнать ваши имена и цель вашего путешествия? – промурлыкал в тон королеве король. Он выглядел несколько приятнее, чем королева, но его заплывшие жиром глазки плотоядно перебегали с девушки на квакля.
- Меня зовут Джейн Грин, а это мой спутник – квакль Лужехмур, - прокричала Джейн, чтобы великаны расслышали ее. – Мы держим путь на север в поисках подземного города.
- Подземный город? – прогрохотала королева и омерзительно захихикала. – Никогда о таком не слышала. Но вы, наверное, устали, замерзли и проголодались с дороги? Не хотите ли переночевать в нашем чудесном замке? Завтра у нас будет праздник в честь возвращения… - королева осеклась, но тут же продолжила, широко улыбаясь: - В честь наступления зимы. Мы очень любим это время года, но зимой к нам редко заходят гости. Оставайтесь, отказа мы не примем.
- Я в этом не сомневаюсь, - шепнул квакль Джейн. – Что нам теперь делать? Они нас так просто не отпустят.
- Давай сделаем вид, что мы всем довольны, - прошептала она в ответ. – А ночью подумаем, как отсюда выбраться.
- Большое спасибо за предложение, - прокричала Джейн великанам. – Но нам бы не хотелось злоупотреблять вашим гостеприимством.
- Ну что вы, какие могут быть неудобства! – ответила королева. – Места здесь всем хватит, особенно таким малюткам, как вам! – И она расхохоталась оглушительным смехом, от которого зазвенела люстра над головами путников. Джейн с опаской посмотрела наверх, ожидая, что гигантская лампа сейчас свалится ей на голову.
- Хорошо, тогда мы согласны! – крикнула она, когда смех великанши стих.
- Вот и славно! – всплеснула руками королева. – Балтазар, проводи наших гостей в комнаты и накорми их, - приказала она.
Великан снова подхватил Джейн и Лужехмура, и направился к выходу из зала.
Джейн успела расслышать, как королева сказала королю:
- Славный у нас будет пир! Жаль только, что в основном придется довольствоваться кваклем, девчонка то всего на один укус…
Джейн принесли в огромную комнату с камином, больше напоминавшим доменную печь. Балтазар и старая служанка, гораздо меньше его ростом, внесли огромную дубовую лохань с горячей водой и поставили у огня, чтобы девушка смогла принять ванну. И не смотря на сложившиеся обстоятельства, Джейн почувствовала себя почти счастливой, впервые за несколько месяцев нормально искупавшись и вымыв голову.
Когда девушка выкупалась, великаны притащили стол, стул, кровать и столовые приборы нормальных размеров, а также зеленое шелковое платье и ночную рубашку. Вместо стоптанных и дырявых сапог ей дали кожаные туфли на каблуке.
«Наверно, остались от тех, кого они уже успели съесть», - печально подумала Джейн, рассматривая вещи. Но все равно надела платье и туфли, чтобы не вызвать подозрений.
Она уселась за стол, и служанка принесла обед. Сначала Джейн не хотела есть, боясь, что еда отравлена, но потом решила, что если бы великаны хотели убить их, то не стали бы приглашать на ночлег. К тому же обед был поистине королевским: грибной суп, жаркое из оленины, гусиный паштет и икра, вино в высоком хрустальном бокале, а на десерт – множество видов различных пирожных и огромный кусок шоколадного торта.
Джейн, питавшаяся в последнее время одной лишь дичью, остатками вяленой рыбы и пившая только сырую воду, с радостью накинулась на такую вкусную и разнообразную еду. После вина у нее закружилась голова, и начали слипаться глаза. Она приказывала себе не спать, но тело, разомлевшее от еды и тепла, не подчинялось ей. Уже впадая в приятную полудрему, она почувствовала, как руки служанки осторожно снимают с нее платье и надевают рубашку, а потом укладывают в постель. Она попыталась спросить о Лужехмуре, но язык не слушался ее.
И прежде чем служанка, с довольной улыбкой на лице, притворила за собой дверь, Джейн уже спала здоровым крепким сном.
