Глава 6Ученье — свет! Неученье — снятие баллов!
В учительской царила мирная обстановка. Учителя вежливо общались, предупредительно передавали друг другу вазочку с печением, делились последними новостями. Мягкий свет вечернего солнца врывался в окно, словно тоже пытаясь напитаться учёностью, пытаясь услышать что-то интересное, поучаствовать в обсуждении.
Со времени этой сцены прошли долгие-долгие годы, если не столетия. Чтобы учителя в Хогвартсе, да мирно коротали вечерок над классными журналами? Ха! Даже три "ха-ха" два раза!
В учительской царила обстановка такая же мирная, как, скажем, на той чудесной международной конференции, куда догадались пригласить представителей СССР и даже набрались смелости достаточно, чтобы предъявить «счёт», ведь столько денег потеряли при национализации, что хоть стой, хоть падай. В ответ участники конференции получили обвинения в интервенции и заодно ответный «счёт» за все разрушения, которые интервенция успела натворить. Надо отметить, что требования СССР превосходили те, что предъявили им, поэтому ситуация была откровенно неловкая. А дальше было ещё лучше -в маленьком городочке Раппало СССР и Германия подписали договор о восстановлении дипломатических отношений. Делов то! А то - тем денег отдай, тем отдай, те законы отмени... «Сами разберёмся!» - решили два молодых государства.
Там дальше ещё много чего интересного было, но сейчас не о том.
А об обстановке в учительской.
Чтобы не мучить вас более пространными описаниями и - не дай то Бог - оценкой политических решений далёкого, но такого важного для нас прошлого, просто опишу вам учительскую Хогвартса.
Помещение это представляло собой просторную квадратную комнату со столами для каждого из преподавателей Школы чародейства и волшебства, с буфетом для чая и печенек, стеллажами с книгами и классными журналами. Пара портретов профессоров, календарь, часы на спокойных бежевых стенах. В углу стояло совершенно очаровательное лимонное деревце, которое каждый день обеспечивало преподавателей лимоном к чаю.
Всё бы ничего, да вот только несчастные профессора с портретов взирали на довольно необычную картину.
Декан Гриффиндора - солнце, словно издеваясь, окрашивало его волосы в цвет золотой, как гарцующий лев Гриффиндора, а кожа профессора Лонгоботтома покраснела, словно была полем, на котором этот лев гарцевал испокон веков - метался по всей учительской, вцепившись в волосы и что-то то бормоча, то восклицая. Гарри Поттер уже не жевал печеньку и придерживал свою чашку с чаем, пока старый товарищ проносился мимо него. Рон Уизли, напротив, печеньки старательно поглощал, хотя и не отрывал шокированного взгляда от Невилла. Гермиона Грейнджер о чём-то громогласно спорила с невозмутимым профессором Эндрю Макгриффином, до которого солнце, словно принципиально, своим светом дотрагиваться не хотело и который выглядел довольно устрашающе со своими широченными плечами и сдвинутыми бровями.
Но, пожалуй, больше всего профессоров с портретов удивил молодой лорд Малфой. Профессор Зельеварения валялся на диване, одна его нога свешивалась на пол, а вторая лежала на подлокотнике. Малфой... ржал. Натурально ржал, как укурившийся горящим сеном фестрал. Ржал так, что его нога, которая лежала на подлокотнике дивана, истерично подёргивалась, заставляя лимонное деревце жаться к краю горшка и молить богиню Флору о пощаде и просветлении на голову этого «монстра».
Объяснялся этот бедлам довольно просто. Профессор Рун, мистер Макгриффин, в своё время учился в Америке, где людей хлебом не корми, дай порассуждать о равенстве, правах, демократии и прочей человеколюбивой гуманистике Риторика там развита, но про Слизерин и Гриффиндор там не слышали. По крайней мере не о всех тонкостях их взаимоотношений точно. В итоге, молодой и неопытный, наивный тридцатилетний Эндрю Макгриффин на своих уроках наладил «равенство». А это означало для консерваторов-англичан страшное. Никаких лордов, никаких грязнокровок и чистокровных на его уроках не было. Самое страшное - ему было даже всё равно с какого факультета драть баллы! Не выучил - минус пять баллов, выучил - плюс пять баллов.
Итог такой системы и наблюдали теперь портреты профессоров. За одну неделю - одну несчастную неделю - Гриффиндор благодаря ему - одному единственному преподавателю - лишился едва не всех заработанных баллов, а Слизерин, наоборот, благодаря ему, же вырвался в лидеры.
Такое раньше было только благодаря трепетной опеке слизеринцев профессором Снейпом!
Правда в пятницу - сегодня - досталось всем без разбору.
Причины таких происшествий не интересовали деканов враждующих факультетов, у обоих просто приключилась истерика. Малфой ржал и уже начал икать, Лонгоботтом едва не сшиб два стола, но останавливаться не собирался. Уизли с Потером упорно гоняли чаи и ждали более внятного продолжения.
Только Гермиона Грейнджер - вечная защитница сирых и убогих, командирша, феминистка в поисках простого женского счастья... В общем только эта настоящая женщина и допытывалась у настоящего мужчины Эндрю Макгриффина о причинах такого невиданного распределения баллов.
Ну, как допытывалась? Сначала орала почём зря, а потом спросила, что он может сказать в своё оправдание, перебила, ещё кричала, затем, наконец, соизволила замолчать и выслушать. Всё было просто.
Гриффиндорцы не учили, слизеринцы знали. Правда, в пятницу Слизерин чуть не потерял все балы, а Грифиндор едва не ушёл в минус, но Макгриффин успокоился и дал шанс переписать контрольные.
Узнав о таком, Грейнджер сбавила обороты. Поинтересовалась темой контрольной. Снова разоралась. Теперь досталось детям и двум деканам, которые так наплевательски относятся к своим подопечным. Узнав о том, что несчастные смелые дети имевшие неосторожность записаться на Руны, не знали как переводить Руны из одного рунического алфавита в другой - более того, вообще узнав о существовании и таких алфавитов - Поттер и Уизли едва не поперхнулись чаем, но кушать печеньки не перестали.
Лонгоботтом споткнулся и полетел животом на стол профессора Вектор, чудом не сбив десяток флакончиков с духами, а Малфой забился в новом приступе истерики, сквозь слёзы пытаясь сказать что-то о том, что у Слизерина всё равно больше балов.
Гермиона Грейнджер резко переметнулась в другой лагерь и теперь во всю готова была отстаивать правоту профессора Рун, но не успела.
— А что вы тут делаете? Луна утверждает что у вас тут полно мозгошмыгов, — в кабинет вальяжной походкой вошёл Забини, улыбаясь во весь рот.
— Наверняка, мозгошмыги пытаются кого-то помирить, — протянула Лавгуд появляясь из-за спины коллеги.
Малфой, икая, грохнулся с дивана и пополз на четвереньках к выходу. Забини только подвинулся, освобождая проход. Невилл рухнул за стол Вектор и приложился пару раз о столешницу. Пузырьки дрогнули, но устояли. Поттер и Уизли, как один, подскочили и по стеночке рысцой выбежали из помещения, прихватив печенек «в дорогу». На повороте они услышали полный праведного возмущения голос Гермионы.
— Луна, какие мозгошмыги! Речь идёт об элементарных знаниях!
Пользуясь случаем, автор хотел бы поклянчить отзывы.
Пожалуйста, черкните хоть словцо, закидайте меня тапками, но дайте знать, что это кто-то читает и это вызывает хоть какие то эмоции!
Пожалуйста) 
