Глава V «Решительный шаг»
| IAMX — Avalanches|
Снег медленно падал на крыши домов уже проснувшегося Лондона. Люди спешили по своим делам, пряча головы под зонтами, сталкивались друг с другом на перекрёстках и в метро, неловко улыбались в тёплых кафе при первой встрече или хмурили в недовольстве брови. Ныне белый город жил точно так же, как и три месяца назад. В то время как в маггловском мире царило относительное согласие, магический же затаился в ожидании поворотного события, грозящего изменить всё. И хотя экстренных случаев было не так много, Министерство не переводило дыхания.
С наступлением Миллениума менялось не только человечество, но и небо. Оно висло над головами людей подобно огромному серому мешку с пылью, и каждый вдох давался тяжелее: Гарри Поттеру — сидящему в кабинете Аврората и тоскующему по улетевшей в Болгарию на полевые сборы Джинни; Рону Уизли — на удивление оказавшемуся дома и пьющему чай со свежеиспечёнными матерью булочками; Гермионе Грейнджер — затаскивающей последний ящик в новую квартиру недалеко от «Лондонского Ока» и с тоской глядящей на тихо падающие хлопья снега. Золотая троица сейчас была похожа на лодку с огромными пробоинами. С момента расставания ещё с осени Гермиона и Рон не виделись. Дав друг другу время на раздумья, они лишь увеличили пропасть, что лежала меж их жизнями, и молчаливо наблюдали за тем, как совместно построенные дома-воспоминания рушатся на глазах и рассыпаются в щепки. Гарри не мог поделать ровным счётом ничего, хоть и пытался вывести друзей на разговор. Те лишь грустно усмехались, переводя тему. Первое за множество совместно проведённых праздников Рождества они провели каждый по отдельности, разве что Гарри был добродушно встречен Артуром и Молли в реконструированной Норе, куда чуть позже аппарировали Джинни и Рон. Гермиона же была с родителями ровно до обеда следующего дня, а после собрала вещи и исчезла.
* * *
Новый период жизни любого человека начинается с малого: перестановки мебели, переезда, смены цвета волос или знакомства с человеком. Все эти шаги перевернут ранее выстроенную по кирпичикам жизнь с ног на голову, уча заново ходить и дышать. Об этом думал сидящий у камина человек, размеренно качаясь в кресле и потягивая глинтвейн. Его взгляд был устремлён на пламя, что дрожало и танцевало без остановок. Белые пальцы сжали бокал, а после раздался звон разлетающегося на куски стекла; огонь зашипел от контакта с жидкостью.
— Тэмхас, не стой там истуканом. Разговоров с самим собой я не веду, а от тебя мне скрывать нечего, — мужчина взмахнул рукой, и дверь распахнулась. За ней замер человек, поднявший кулак для стука.
— Ты сегодня встал поразительно рано, — Тэмхас прошёл внутрь и сел на рядом стоящий диван. — Волнуешься?
— Глупости говоришь. Волнение — это признак сомнений, а я никогда не колеблюсь. Всё готово?
— Да. Первая часть стартует уже сегодня в назначенное время в назначенном месте. Ты поприсутствуешь?
— Мне ещё рано выходить в свет, но если что-то пойдёт не так, я не просто убью Кеира, но вырву его кривые руки, а потом отдам эту поганую душонку на съедение дементорам.
— Думаю, подобная жестокость будет ни к чему, всё пройдёт идеально.
— Судя по реакции Министерства, они всерьёз взялись за дело. Забавно наблюдать за их жалкими потугами, — он ухмыльнулся, рукой заставив газету приземлиться рядом. Выпуск был старый и весьма посветлевший, но на первой полосе периодически моргала и чуть улыбалась Гермиона Грейнджер. Белые пальцы провели линии по её глазам.
— Зачем она тебе?
— Не твоё дело.
— С тех пор как ты увидел эту волшебницу, ты стал совершенно другим, — Тэмхас глядел на него внимательно, будто имел возможность проникнуть в его разум и узнать истинные намерения.
— А ты знал, каким я был до этого?
— В погоне за демонами можно потерять и самого себя.
— С какой стати ты — жалкий сквиб — учишь меня жизни? Ты не пережил и толики того, что пережил я, так что оставь свои умозаключения у себя в голове
— Ты прав, такому, как я, не пристало учить гениального волшебника, но вот незадача: где бы оказался этот самый волшебник, не подбери его жалкий сквиб полумёртвым в лесу?
Мужчина перевёл взгляд на своего собеседника, но предпочёл промолчать. Поправив огромный капюшон, он встал и подошёл к окну, провожая падающий хлопьями снег и неосознанно сравнивая себя с этой тошнотворной, до глубины души ненавистной ему белизной.
— Я начну этот новый год с нового мира, — тихо произнёс он, распахивая окно и впуская в комнату морозный лесной воздух.
* * *
Драко смотрел на своё отражение в зеркале и улыбался. Не так, как это делали осчастливленные люди, это была улыбка саботировавшего против самого себя мечтателя, человека, добровольно делающего шаг в бездну и надеющегося разбиться на куски, перерождаясь в материю совершенно другую и незримую. Высокая шляпа-цилиндр была несколько непривычна, но её цвет как нельзя лучше контрастировал с бледным лицом и волосами, отросшими почти по плечи и не собранными в хвост с лентой, как делал отец; новое кашемировое пальто с серебряными пуговицами и чуть выглядывающее красное кашне для предстоящего события подходили как нельзя лучше, а кожаные перчатки без фамильного герба, палочка-трость и начищенные до блеска ботинки подчёркивали ту строгость и холодность намерений, к которым Драко Малфой шёл слишком долгим и трудным путём. Человек в чёрном футляре был готов к капитуляции и был взволнован предстоящими событиями. Отпраздновав приход нового года, он окончательно решил изменить всё вокруг себя, хотя поступок этот, без сомнений, больно ранил мать, что со слезами на глазах глядела на сына и не могла сделать ровным счётом ничего, ведь за прошедшие месяцы наблюдала его медленное увядание. Министерство всё ещё разыскивало их, никак не оставляя в покое, оттого Драко и решил облегчить им задачу, придя в самое оживлённое место и с достоинством выставив на всеобщее обозрение свою ранее трусливо скрывающуюся душу.
— Не плачь, мам, я ведь не умираю, — Драко подошёл к ней и смахнул катящиеся по щекам слёзы.
— Я боюсь за тебя.
— Не нужно. Я не знаю, заключат ли меня в Азкабан, останусь ли жив, но зато стану свободен. Больше не буду гнить здесь, а приму собственную участь достойно. Магический мир знает меня трусом, а я больше не хочу им быть. Я жажду перемен, и они непременно наступят.
— Ты вырос, мальчик мой, — Нарцисса грустно улыбнулась. — Обещай, что вернёшься как можно скорее.
— Я не могу обещать того, чего не смогу выполнить. Но всё будет хорошо. Вот это я тебе обещаю.
Драко крепко обнял мать, которая сейчас казалась настолько маленькой и хрупкой, словно могла разбиться от малейшего неосторожного движения. Цепляясь за сына, Нарцисса дрожала всем телом, но не произносила ни слова.
— Не провожай меня, — Драко отстранился, заглядывая матери в глаза.
— Почему? — непонимающе спросила Нарцисса.
— Потому что это не прощание.
— Береги себя.
— Обязательно, — поцеловав мать в висок, он оставил её одну в комнате и стал неспешно спускаться вниз.
Призраки воспоминаний огромной воронкой завертелись в голове, вырываясь наружу, и полыхали белым пламенем в каждом углу: топот маленьких ножек и строгий окрик отца, слёзы матери после очередной ссоры и тихие вечера за чтением книг, причитания эльфов и звук ударов маленьких рук о стены и пол, хриплое дыхание и раздирающий страх при виде обретшего плоть Реддла в сопровождении мерзкой змеи; смерть одной невинной души, второй, третьей и бесконечных других, протягивающих руки к Драко. С каждым шагом, с каждой вдыхаемой и выдыхаемой секундой он ощущал, как незримые кандалы с жалобным лязгом волочатся по полу, не желая отпускать, но он сопротивлялся, не оставляя места сомнениям, не впуская в себя слабость и нерешительность. Дойдя до холла, он остановился и обернулся, разглядывая мрачный интерьер собственного дома и мысленно прощаясь с этим стенами, как если бы они олицетворяли живого человека с непрерывно бьющимся сердцем. Их поместье не было виновато в том, что хранило в себе так много плохого и страшного, оно не заслуживало ненависти и презрения, как и того, чтобы быть разрушенным. Драко закрыл глаза и поклонился ему, а когда хотел открыть дверь, то понял, что она уже распахнута и впускает в дом свежий морозный ветер, сплетённый воедино с крупными хлопьями снега.
— Мы желаем хозяину удачи, — глаза Филли были невероятно грустными, как и у стоящих рядом эльфов.
— И хозяин вам благодарен, — на домовиках были колпаки разных цветов, которые на Рождество подарил им сам Драко, но они надели их впервые, словно специально ожидали момента, когда их безмолвная благодарность за заботу будет уместна. Малфой впервые за девятнадцать с половиной лет опустился перед ними на корточки, глядя в глаза на равных. — Берегите маму и не давайте грустить. А ещё помогите ей с оранжереей. Здесь больше не должно быть мрака и тоски.
— Обязательно, хозяин! — Уилли на свой страх положил свою крохотную ладонь на тыльную сторону ладони Драко, скрытую кожаной перчаткой, и остальные эльфы повторили его движение.
— Это не прощание. До скорой встречи, — он, наконец, поднялся, оглядывая уже без стеснения плачущих домовиков и искренне им удивляясь. За то короткое время, что они прожили на свободе, эти странные существа привязались к нему, как к родному. И это грело. Слабым огоньком внутри, но грело.
— Драко? — в паре метров от него, побитая жизнью и временем, стояла почти высохшая тень когда-то успешного и гордого человека. Нынешний Люциус Малфой был скорее бродягой, чем аристократом, так как замызганная рубашка и брюки вкупе с отросшей бородой и волосами смотрелись жалко и безобразно.
— Ты всегда воспитывал во мне гордость, так вот настал день, когда я докажу самому себе, что не трус и способен с гордо поднятой головой сдаться в руки министерства. Если ты желаешь дожить свой век, скрываясь, то я лучше окажусь в тюрьме.
— Это ошибка, — слабо ответил Люциус; глаза его были похожи на глаза замученной собаки.
— Ошибка — сидеть в своей комнате и страшиться каждого звука. Ошибка — притворяться. Ошибка — жить по указке других, — Драко решительно направился к выходу, уже не слыша того, что сказал отец.
Витающие в воздухе шары света мерно покачивались из стороны в сторону, изредка подталкиваемые ветром. Нарцисса давным-давно придумала этот странный способ освещения вместо привычных фонарей, и Драко часто выходил на улицу, чтобы просто на них посмотреть, что делал и сейчас, наблюдая тихое падение снега. Истинный оттенок он помнил плохо, но был уверен, что этот цвет тёплый и обволакивающий, похожий на свет фонарей Хогвартса в далёкие, уже почти забытые времена. Глубоко вдохнув воздух, он крепко сжал ручку трости и вмиг аппарировал. Место было точно таким же, как на фотокарточке Пэнси, отосланной ему накануне Рождества. Сколько он ни был в самых дорогих ресторанах и пабах магического Лондона, за всю свою жизнь Драко ни разу не посещал главные достопримечательности, воздвигнутые магглами. Он придерживал шляпу двумя пальцами и пристально смотрел на переливающийся огнями аттракцион в форме огромного круга с множеством кабинок, задрав голову. В его голове возникло именно это место при заданном вопросе «куда идти?», поэтому, приготовившись заранее, он встал в очередь, чувствуя себя страшно неуютно, ведь ещё никогда ранее он не находился в обществе людей, совершенно ничего не знающих о магии. Рядом стояла молодая пара с четырёхлетним ребёнком, который норовил схватиться за трость Драко и выхватить из рук, с радостным улюлюканьем убегая прочь; позади — молодая одинокая девушка со странным мигающим аппаратом, изредка поднимаемым ею вверх и образующим вспышку. Драко подозревал, что это одно из маггловских изобретений, но не имел даже примерного представления о функциях. Наконец, когда подошла его очередь, он дрожащими руками достал фунты, протягивая их кассиру — улыбчивой женщине за сорок со смешными тёплыми наушниками бледно-голубого цвета.
— Первый раз в Лондоне? — спросила она, отдавая ему билет.
— Да, — несколько задумчиво ответил Драко, вглядываясь в буквы и различая название — «Лондонское око». «Ох и причудливые эти магглы!» — подумал он, заходя в одну из кабинок, где уже было около десяти человек. Было странно то, что в этом месте не сработала сигнализация, и Драко даже на секунду расстроился, боясь, что его капитуляция окажется попросту незамеченной. Люди страшно шумели, переговариваясь между собой, фотографируясь и ходя по кабине туда-сюда, чем немало раздражали стремящегося к относительному покою Драко.
—
Импедимента, — прошептал он, и все разом застыли.
Драко облегчённо вдохнул, услышав тихий щелчок двери. Пэнси рассказывала ему, что это место уникально, ведь с него открывается удивительный вид на город, который до этого момента Драко совсем не знал. Пока кабина медленно двигалась вверх, Малфой подошёл к стеклянной стене слева, внимательно разглядывая строения, названия которых он совсем не знал, видя их только в книгах по обзорному маггловедению. Сейчас он искренне жалел, что валял дурака на уроках. Его до глубины души поразил этот город, с высоты птичьего полёта выглядящий странно, ведь он совмещал в себе как сооружения, которым было, по меньшей мере, несколько сотен лет, так и совершенно новые, выбивающиеся из общей картины. Тёмная река медленно перекатывалась волнами. «Темза», — вспомнил Драко, удивляясь тому, почему вместо льда перед его глазами бушует вода.
Даже если в мире магглов не было места волшебству, то и без него они умудрялись создать воистину волшебные вещи: светящиеся здания и непонятные аппараты, могущие звонить сами по себе, самодвижущиеся строения, в одном из которых сейчас был сам Драко, и возможность беспрепятственно смотреть по сторонам, не боясь попросту свалиться вниз. Когда-то он презирал всё неволшебное, но сейчас он был увлечен увиденным, желая узнать больше и коснуться этого, на первый взгляд, обыденного мира своими испачканными чёрной магией пальцами.
Он не знал, сколько прошло времени с момента закрытия двери, но, когда кабина оказалась на самом верху, глаза Драко расширились от представшего перед ним великолепия архитектурных силуэтов, ведь своей вычурностью они могли легко составить конкуренцию всем знатным домам, где ему удавалось побывать, а высокая башня с часами, имеющая продолжение в длинном здании, разразилась громким боем часов, оповещающим о времени восьми часов вечера. Миг уединения с пусть и неподвижными магглами отчего-то хотелось продлить, но вспышки прямо у его ног стали знаком начала его капитуляции, ведь этот свет говорил голосом человека, видеть которого он совершенно не мог и не только из-за прошедшей войны или старых счётов, а просто потому, что имя «Гарри Поттер» будет навечно связано с самой большой ошибкой в его жизни.
—
Если ты хочешь сбежать, Малфой, то ничего не выйдет. Мы наложили на кабину заклятье. Аппарировать ты не сможешь, — голос Гарри Поттера был стальным и настроенным решительно. — Ты в ловушке, Пожиратель Смерти.
Драко усмехнулся и сел на лавочку, стоящую посредине кабинки. Знал бы этот Поттер, что он вовсе не собирался сбегать, а напротив, пришёл к ним добровольно, не надеясь на пощаду. Он был готов даже умереть на глазах у всех, подвергнуться пыткам или потерять собственную душу.
—
Мотум деново, — взмахнул Драко палочкой, и люди зашевелились, не понимая, что произошло, но глядели на него с большим подозрением.
Весь оставшийся путь прошёл в гробовом молчании и неосязаемом страхе, который, казалось, превратился в вакуум и душил задумчиво глядящего в небо Драко. Он впитывал секунды, как пергамент чернила, запоминая каждый миг своей новой жизни. Песочные часы судьбы перевернулись, и сокращающиеся до земли метры приближали его к тому, что он планировал многие месяцы. Мысль о фиаско давно покинула его сознание, сменяясь уверенностью в правильности происходящего, а когда люди потянулись к выходу, он даже не двинулся с места, глядя на группу Авроров с направленными на него палочками.
—
Экспеллиармус! — крикнул Гарри, и блестящая трость вылетела из рук, ударяясь о стеклянную стенку.
— Здравствуй, Поттер, — твёрдо произнёс Драко и встал, глядя в переполненные злостью зелёные глаза. Они словно превратились в бурлящее ядовитое зелье, которое может убить в мгновение ока.
— Взять его, — отдал команду Дин Томас, и пара магов подошла к нему, не опуская палочек.
—
Инкарцеро!
Тугие верёвки обвили тело, причиняя боль. Драко не позволил себе проявить слабость и сжал зубы, наблюдая за тем, как оседает на землю Поттер. Его бледное лицо теперь выражало не ярость, а бесконечную измождённость, что немало удивило проходящего под конвоем Малфоя.
— Драко Абракас Малфой, вы обвиняетесь в пособничестве Тому Марволо Реддлу, принадлежности к преступной организации, покушении на убийство Альбуса Брайана Дамблдора, Кэти Джейн Белл и Рональда Артура Уизли, а также в предательстве Министерства Магии, — Тибериус Маклагген говорил чётко, шагая позади, но каждое его слово Драко воспринимал с улыбкой, глядя на выстроившихся в ряд магглов, не имеющих и малейшего понятия о том, что перед ними один из последних крупных преступников магического мира.
Подул холодный, пробирающий до самых костей, январский ветер. Высокий цилиндр слетел с головы, отчего длинные белёсые волосы взметнулись вверх, обретая мимолётную свободу. Слабо ступающий на землю Гарри с держащим его Дином Томасом было последним, что видел Драко Малфой перед тем, как в воздухе раздался хлопок, и конвой вместе с пойманным преступником исчез на глазах людей, уже подвергшихся заклятью стирания памяти.
* * *
— Гарри! — Рон влетел в отдел Аврората явно возбуждённый известием о поимке Малфоя, но вместо торжествующего друга увидел вымотанного и разбитого. Он сидел в кресле со стаканом в руке, будучи в полном одиночестве. Его волосы были ещё растрёпаннее, чем обычно, а лицо точно обваляли в муке — оно было мертвецки бледным. — Что с тобой? — он закрыл за собой дверь, подходя к другу и опускаясь перед ним на корточки.
— Мы его поймали, — слабо ответил Гарри.
— Знаю. Поэтому я здесь.
— Он не сопротивлялся, не пытался бежать, явился в один из самых оживлённых районов Лондона и со спокойным видом сидел среди магглов в «Лондонском Оке».
— Странно.
— Очень странно, — Гарри закашлялся и едва не выронил стакан из рук. — Все наши сейчас на последнем уровне. Проводят допрос, докладывают министру, а я торчу здесь, как мешок костей.
— Зато ты арестовал Малфоя, — ободряюще улыбнулся Рон.
— Я отстранён от дел Пожирателей и вообще не должен был там быть. Маклагген сделает мне выговор, если вообще из отдела не вышвырнет. А ещё Дину попадёт за то, что сказал мне место задержания, — усмехнулся Гарри, откидываясь на спинку.
— Вряд ли тебя уволят и выговор влепят. Ты же Гарри Поттер.
— Это было актуально, когда Реддл убивал людей.
— Это будет актуально всегда, потому что благодаря тебе он больше никого не убивает.
Друзья молчали какое-то время, думая о своём, но тишина страшно напрягала. Старая рана воспоминаний о событиях почти двухгодичной давности снова кровоточила, и Гарри предпочёл закрыть её как можно скорее.
— Меня не допускают к делу из-за личной заинтересованности. Но я разобьюсь в лепёшку и попаду к нему в камеру. Он расскажет мне всё. Я заставлю его страдать так же, как страдали люди, по вине пожирателей отправившиеся в больницу, оплакивающие родных или вовсе умершие.
Гарри почувствовал дикую пульсацию в левой стороне груди и стал задыхаться. Глаза наполнились слезами от недостатка воздуха, и он захрипел в тщетных попытках глотнуть кислорода.
— Чёрт возьми, да что с тобой такое?! — Рон выглядел испуганным от вида кашляющего кровью Гарри, который стал оседать на пол. Выбежав в коридор, Уизли позвал на помощь, прося сию же секунду позвать лекарей. Весь этаж всполошился, и уже через пару минут в отделе Аврората появились лекари из больницы Святого Мунго, принимаясь осматривать потерявшего сознание Поттера.
* * *
— Что здесь происходит? — шокированный голос Маклаггена прозвучал над ухом сидящего возле Гарри Рона.
— Он стал задыхаться и потерял сознание, — нервно ответил Уизли, не сводя с друга взгляда.
— Какой диагноз?
— Похоже на постзаклинательную лихорадку, — произнесла девушка в жёлтом халате. — Что он делал в последние несколько часов?
— Был на задержании преступника.
— В него попадали заклинанием?
— Нет. Колдовал только он сам. Преступник был безоружен.
— А ментальная магия?
— Исключено. Стоял барьер.
Волшебники, собравшиеся со всего этажа, переглядывались, пытаясь понять суть недуга, но состыковать факты и произнесённый вердикт лекарей никак не удавалось.
— Мистеру Поттеру следует отправиться домой и хорошенько выспаться. Быть может, сказался напряжённый рабочий график, чем, кстати, министерство очень грешит, — с укором произнесла пожилая волшебница-лекарь. — Дайте ему это зелье сразу, как он придёт в себя.
— Да, конечно, — Рон взял пузырёк причудливой формы, светящийся алым. — Я сейчас же воспользуюсь сетью Летучего Пороха.
— Исключено, — произнесла девушка-врач. — Портальные встряски, как и любые другие, ему противопоказаны. Боюсь, вам придётся везти его домой маггловским способом.
Одно слово «метро» вызывало у Рона приступы неконтролируемого страха, особенно после десятиминутного стояния в тоннеле в переполненном вагоне, лишённом света из-за аварии. После той поездки он не только припоминал все ужасы маггловского транспорта Гермионе, но и стал всерьёз бояться замкнутого пространства.
Дав последние рекомендации, лекари покинули помещение, а за ними вышли и все сотрудники. Не прошло и минуты, как Гарри резко распахнул глаза.
— Где я?
— Пока в министерстве, — оповестил Рон, — но сейчас мы с тобой уходим.
— С какой стати?
— С такой, что ты потерял сознание! — крикнул Рон, поднося к его губам микстуру. — Пей.
— Что это?
— Просто пей.
Сделав глоток, Гарри скривился, но пить не переставал, потому как пристально-злобный взгляд друга без слов заставлял его не прерывать процесс.
— Малфоя допросили? — он обратился к стоявшему рядом Тибериусу.
— Вас не это сейчас должно волновать, мистер Поттер. Отправляйтесь домой, и чтобы до послезавтрашнего утра я вас здесь не видел.
Оперевшись на подставившего плечо Рона, Гарри с трудом делал шаги, но как бы тот ни пытался наложить заклинание, он не давал другу даже малейшей возможности что-либо наколдовать. Зайдя в телефонную будку и набрав нужный код, они уже оказались в безлюдном переулке, аккуратно ступая по выложенной камнем дороге.
— У тебя деньги есть? — спросил Гарри, останавливаясь у обочины.
— Только сикли, — Рон пожал плечами.
— Ладно. Доедем до дома, а там что-нибудь придумаем. Лови такси.
Рон чувствовал себя весьма странно, подняв руку и, тем самым, остановив одну из машин. Не имея привычки пользоваться маггловским транспортом, а лишь изучая его, сейчас он с долей контролируемой заинтересованности глядел на чёрный Остин и старался не подавать вида, что впервые видит подобный автомобиль так близко.
— Добрый день, сэр! — улыбчиво поздоровался кэбмен, кивая головой.
— Здравствуйте, — ответил Рон, не зная, что говорить дальше.
— Куда вам нужно? — мужчина оглядел практически висящего на плече друга Гарри. — В больницу?
— Нет, нам надо... — сколько раз он ни писал адрес квартиры собственной сестры, запомнить никак не удавалось.
— Район Гринвича, Трафалгар роуд семьдесят, — вмешался Гарри, поняв, что память Рона снова его подвела.
— Садитесь в машину, а то погода совсем разбушевалась, — поторопил их водитель.
* * *
Захлопнув дверь, они удобно разместились внутри, согревая озябшие руки дыханием. Гарри перевёл взгляд в окно, провожая глазами разноцветные вывески и летящие хлопья снега. За какие-то пару часов жизнь перевернула всё с ног на голову, и он не знал, как именно делать следующий шаг, ведь вполне мог удариться макушкой о землю. Безусловно, он не жалел ни о том, что без разрешения пробрался на арест, не жалел и о том, что лично применил к Малфою заклинания, и только состояние его тела тревожило слишком сильно, если брать в учёт факт, что именно от упоминания имени этого чистокровного Гарри словно умирал. Вспомнив насмешливые серые глаза и неизменную интонацию, он силой ударил себя по коленке, отчего та заныла, а в голове зашумело.
— Гарри, ты можешь хотя бы попытаться объяснить, что с тобой происходит? — конечно же, Рон беспокоился о лучшем и единственном друге, но сам этот друг не мог найти разумного объяснения и лишь сдавленно улыбнулся. — Не пытайся меня надуть. Я вижу, тебя подкашивает не первый месяц, и если раньше ты просто был бледный, как поганка, то сейчас всё становится гораздо серьёзнее.
— Со мной всё нормально, Рон. Видимо, просто устал.
— Это после рождественских каникул-то? Ну да, ты же целыми днями гонял оборотней и так выдохся, что аж в обмороки падаешь.
— Не надо иронии, — Гарри посмотрел на него тяжёлым взглядом, да только друг глядел ещё хуже, а значит, очередной трюк не удался.
— А с тобой разговаривать иначе невозможно. Включаешь вечно свой комплекс самопожертвования и носишь его в себе. Мне-то что делать? — Рон возвёл руки к крыше машины. — Джинни я ничего сказать не могу, потому что знаю, как она начнёт переживать.
— Не надо ей говорить.
— Я никогда не мог на тебя повлиять, сколько ни пытаюсь, а вот Гермиона... — Рон осёкся и отвернулся к окну, закусывая от досады щеку.
— Мне приятно, что ты беспокоишься обо мне, Рон, но всё, правда, нормально.
— Приятно ему, — буркнул Уизли, усмехнувшись, — ты знаешь меня почти всю сознательную жизнь, так что должен был уяснить: я не спрашиваю тебя о самочувствии с целью сделать приятно, я всего лишь хочу, чтобы ты жил. Хватит с меня уже смертей. Вдоволь наелся.
Друзья молчали почти всю оставшуюся дорогу, и только когда кэбмен объявил, что они приехали, Гарри попросил Рона вынести деньги. Пожелав водителю удачной дороги, они медленно шли по двору. Поттер шагал уже самостоятельно, изредка ловя ладонями снег, а Уизли не проронил ни слова, глядя себя под ноги и думая о своём.
— Помнишь, что ты мне сказал на четвёртом курсе, когда меня чуть дракон не убил?
— Что тебя хотят убить, вот и подбросили имя в кубок, — бесцветно ответил Рон.
— Но не убили, — улыбнулся Гарри, отметая мысли о Седрике.
— К чему это ты?
— К тому, что столько раз свою жизнь я был на волосок от смерти, но всегда держал верх. Что бы ни происходило, я оставался невредимым, и только благодаря двум людям: тебе и Гермионе. Так что не говори, что не имеешь на меня влияния, — он сжал плечо Рона. — Я упрям и часто поступаю так, как решил сам, но я всегда знаю, что у меня есть друзья, которые всегда от всей души меня поколотят, чтобы спасти.
— Ты, кажется, ударился головой, — Рон кинул на друга недоверчивый взгляд.
— Я сейчас напишу Гермионе, — серьёзно заявил Гарри, уже у подъезда.
— Зачем?
— Затем, что я хочу видеть лучшую подругу.
— Тогда я уйду.
— Прекрати бегать, — Гарри с трудом открыл дверь, но не позволил Рону себе помочь. — Любой кризис преодолим, а кому, как не тебе знать, насколько упряма наша Гермиона.
— А я не знаю, какая она сейчас. Это не та девочка-заучка, в которую я влюбился, — они вошли в квартиру и стянули себя пальто и шарфы, чувствуя домашнее тепло.
— То есть повзрослевшая и самостоятельная во всех областях Гермиона тебе не нужна? — Гарри сел прямо на пол, отшвыривая ботинки и глядя на друга сквозь круглые очки с недоумением.
— Она мне любая нужна, — вздохнул Рон и сел рядом с другом.
Вокруг раздавались звуки комнатного леса, и они на секунду заслушались. Вспоминая дом Хагрида и его вечный ухающий, скулящий, плюющийся пламенем хаос, Гарри и Рон в унисон улыбнулись.
— Есть хочешь? — предложил Гарри. — Я бы вот сейчас гору жареного мяса слопал.
— Да, я тоже, — в животе обоих заурчало, и они хохотнули.
— Джинни наготовила мне кучу всего перед отъездом, впору половину отдела приглашать на пир, — Гарри открыл холодильник, выбирая кастрюлю побольше.
— Ну уж нет, нам самим мало, — Рон уселся за стол и улыбнулся, наблюдая за тем, как Гарри тщетно пытался одновременно подогреть еду и зацепить в процессе куриную ножку.
Когда стрелка часов застыла на четверти десятого, Гарри и Рон, расслабленные и сытые, развалились на полу в гостиной и глядели в светящийся потолок. Рон часто делал заклятье ночного неба, когда ему хотелось подумать, к тому же созвездия и мерцающие звёзды сильно напоминали Гермиону, которая была весьма удивлена этому заклинанию, но так и не научилась делать его самостоятельно.
— Я всё-таки ей напишу и приглашу на встречу, — тихо сказал Гарри, в воздухе повторяя очертания Лебедя.
— Сейчас?
— Нет, завтра вечером. Как я понимаю, любой твой порыв она пресекает сразу, а тут зачинщик я, поэтому отказать не сможет
— Думаешь, она не догадается, что это хитро продуманный план?
— У неё есть одно слабое место, и все попытки скрыть его всегда заканчивались провалом, — Гарри улыбнулся другу. — Она всегда о нас беспокоится. Порезались мы, упали, сломали руку или ногу, Гермиона постоянно пытается отправить нас к врачу и ищет первопричины, так что я ударю по больному.
— Какое коварство! По тебе плачет Слизерин! — в комнате раздался смех, но Гарри веселья друга не разделил, так что уже через мгновение Рон излучал дикое сожаление, но не знал, как перевести разговор в другое русло. — Вечно я глупости говорю.
— Ничего подобного. Ты придумал, как уничтожить крестраж, а тупой человек вряд ли бы до этого додумался.
— Да, ты умеешь подбодрить, — хмыкнул Рон, чувствуя облегчение.
— Рад стараться.
Звёзды над их головами потухли, и комнату поглотил мрак.
— Как думаешь, надолго его в Азкабан упекут?
— Надеюсь, да, — хмуро ответил Гарри.
— Я всё ещё думаю над тем, какого чёрта он сдался. И ведь ни мамаша, ни папаша не пришли следом, так что никаких взяток точно не предвидится. План?
— Вполне может быть. Судя по Исчезательному шкафу, мозг в его голове точно имеется. Да и, к слову, я никогда не считал его тупым.
— Но как узнать, что творится в его голове? Он же ещё в Хогвартсе ходил мутный, а сейчас, наверное, до него вообще не доберёшься, — с досадой произнёс Рон, перевернувшись на живот. Рядом материализовался кот и стал притираться к его руке, прося ласки. Покачав головой, Уизли всё же провёл ладонью по гладкой шерсти, а после стал бездумно чесать его макушку.
Даже если дела пожирателей были для Гарри закрыты, он всегда мог воспользоваться лазейкой и добраться до истины самостоятельно. Каждое важное событие в его жизни сопровождалось принятым решением, а затем следовал шаг — непоколебимый, твёрдый и уверенный, который он и собирался сделать, чтобы, быть может, предотвратить ещё одну неминуемую катастрофу, которую желал сотворить Драко Малфой.
