Глава 6. И заканчиваем
Гермиона остановилась в холле перед зеркалом, чтобы поправить мантию, и с неудовольствием заметила, что руки-то дрожат. Нервы, будь они неладны. Как ни храбрись, а все равно быть женой-изменницей слишком уж непривычно и не особо приятно.
Надо взять себя в руки. В конце концов, правота на ее стороне, а Северус получил то, что заслужил. И вообще, ему не на что жаловаться, если уж на то пошло.
Она снова посмотрела на себя в зеркало. Бледная, круги под глазами – жуть. Может, не стоило смывать грим Глории? Тем более что в боевой раскраске своей второй личности она себя чувствовала увереннее. Хотя нет, так даже эффектнее – вид получается страдальческий и измученный, пусть Северуса совесть погложет.
Гермиона еще раз одернула мантию и спрятала за ворот маленький кулончик со львом – гриффиндорский талисман, подаренный друзьями на выпускной. Гарри и Рон говорили, что он придает храбрости, а это именно то, чего ей сейчас не хватало. Ну что, вперед, гриффиндорская львица, будь смелой, тем более что отступать тебе уже поздно.
Драгоценный супруг нашелся в гостиной – сидел в кресле и с мрачным видом пил коньяк. Тоже, наверное, по три тысячи фунтов за бутылку.
– Доброе утро, Северус.
И не надо так выразительно смотреть на часы. Да, время почти двенадцать, ну и что?
– Доброе утро, дорогая. Как прошла операция?
– Не совсем по сценарию.
– То-то я смотрю, время уже к обеду, а тебя нет ни дома, ни на работе. Где ты ночевала?
Гермиона улыбнулась. Судя по тому, как любимый супруг вздрогнул, улыбка получилась не слишком дружелюбной. Ничего, пусть побудет в ее шкуре, сколько лет она терпела его гримасы.
– Давай сыграем в шашки.
Снейп внимательно посмотрел на нее, но вопрос повторять не стал.
– Почему именно в шашки?
– Потому, что шашки – самая честная игра с самой равной борьбой, – она постучала по столу кончиком волшебной палочки, и на нем появилась черно-белая доска. – Твои – белые. Делай ход.
– Но чем плохи шахматы или карты? – Однако упрямиться он не стал и подвинул вперед одну из своих шашек.
Гермиона покачала головой, делая свой ход.
– Знаю, ты прекрасно играешь в шахматы, и еще лучше – в покер. Но что в картах, что в шахматах, десятка не равна королю, а ладья – ферзю. Это – кастовые игры, там у каждого свое место и свои возможности. А шашки – игра демократичная, здесь все фигуры равны, и у всех одинаковые шансы пройти в дамки и выиграть партию.
Несколько быстрых ходов они сыграли в молчании. Наконец Снейп продолжил разговор.
– Разве у всех? – оглядев сильно поредевшие ряды белых, он демонстративно подставил свою шашку, чтобы потом взять сразу три чёрных. – Сколько шашек из первого ряда достигает последней линии противника? Они принимают на себя основной удар и расчищают дорогу более удачливым, стоящим позади.
– Но в следующей партии именно они могут оказаться во втором ряду и благополучно выйти в дамки, – Гермиона спокойно перевернула свою шашку, на обратной стороне которой блеснула золотая корона. – Ты заперт.
Снейп внимательно изучил доску и неохотно кивнул.
– Заперт. Партия твоя.
– Видишь ли, Северус, – Гермиона подняла доску за угол, так что шашки рассыпались по столу и полу, – возможно, у меня нет твоего стратегического мышления и твоей удачливости. Но зато я умею сражаться на равных, когда вижу лицо противника.
– Ты о чем?
Гермиона посмотрела ему в глаза и, не отводя взгляда, жестко сказала:
– Ты проиграл.
В лице Снейпа что-то дрогнуло, словно он ждал этих слов.
– Партию?
– Нет. Ты просто проиграл, – она встала. – Я ухожу от тебя.
– К кому?
Гермиона усмехнулась.
– Северус, это мужчины уходят к кому-то, женщины уходят от кого-то.
Он немного помолчал, не спуская с нее глаз.
– А если я не отпущу?
– Ты готов примириться с моей изменой? – она намеренно говорила очень жестко, чтобы ударить наверняка. И судя по тому, как муж стиснул зубы и отвел взгляд, она не промахнулась. – Да, Северус, с изменой, будем называть вещи своими именами. Я желала другого мужчину, и я добровольно отдалась ему. Это измена, и физическая, и моральная.
– А если я действительно готов примириться?
– И с тем, что я больше не люблю тебя – тоже? – Она с горьким удовлетворением увидела, как побледнело его лицо. – И не делай вид, будто тебя это удивляет. Я всегда была честной – если я сплю с одним мужчиной, я не могу любить при этом другого.
Повисла пауза. Тихая, давящая, неприятная. Гермиона ждала ответа долго – может быть, целую минуту. Тишина. Ну, раз так… Она повернулась и пошла к двери. Шаг, еще шаг, не слишком быстро, но и чтобы не казалось, что она медлит. Вот и дверь, осталось только переступить порог и закрыть ее за собой. И все будет действительно кончено.
– Гермиона!
Наконец-то. Она остановилась, но не обернулась.
– Да?
Снейп быстро подошел к ней, развернул за плечи и не колеблясь сказал:
– Не было никакой измены. Джека Райна не существует.
Подумать только, какие новости! Гермиона приподняла брови и язвительно спросила:
– А кого я сегодня утром оставила в постели?
На сей раз ему пришлось сделать усилие, чтобы заставить себя ответить:
– Меня.
Гермиона высвободилась из его рук, которые слабо попытались ее удержать.
– Интересное признание. Предположим, это правда. И ты ожидаешь, что я такое прощу? – Она в упор посмотрела на мужа.
– А что я еще могу сделать? Навсегда остаться Джеком и жить его жизнью?
– Зачем?
– Ты ведь к нему уходишь.
Гермиона закрыла лицо руками и прислонилась к стене. Потом резко опустила руки, вытащила из кармана лист бумаги и вручила его мужу.
– Держи! И запомни, тебя спасло только то, что ты признался, пусть даже с опозданием. Если бы ты посмел остаться Джеком, не было бы тебе прощения ни за что и никогда.
– Что это? – Снейп растерянно посмотрел на листок, исписанный почерком жены. – Допуск 0: Райн, Джеймс. Оперативный псевдоним сотрудника Аврората Северуса Снейпа… – Он изумленно поднял глаза, несколько секунд помолчал и наконец спросил: – Давно это у тебя?
– Со вторника. Я тогда со злости полдома разнесла.
– И ты все это время притворялась?
– Ты притворялся восемь лет, – ее голос предательски дрогнул, и Гермиона замолчала, закусив губы.
– Значит, вчера ты все уже знала? – с непривычной растерянностью в голосе спросил Снейп.
– Разумеется. И вчера, и позавчера, и когда ты этого мерзкого мальчишку вытаскивал, и сегодня утром, и десять минут назад, и…
– Я прощен? – прервал ее Снейп. Он протянул руку к ее щеке, но прикоснуться не решился.
Гермиона покачала головой.
– Нет, – она выдержала паузу, с преувеличенным вниманием сняла ниточку с его рукава, потом подняла голову, внимательно и серьезно посмотрела ему прямо в глаза и вдруг усмехнулась: – Но ты на испытательном сроке.
Окончание следует...
