Глава 7Мысленно пожелав Амбридж сойти с ума после общения с Руквудом, я пошла в указанном направлении. Постучалась в дверь, потом приоткрыла ее и вежливо спросила разрешения войти.
Уизли не то чтобы меня не узнал – даже и не заметил. Пришлось его несколько раз окликнуть, а когда и это не помогло – подойти вплотную к его столу и постучать по нему рукой, аккурат рядом с пергаментом, которым Уизли так увлекся. Только тогда он поднял голову и вопросительно посмотрел на меня.
Ожидать, что он меня вспомнит, бесполезно, поэтому я представляюсь:
– Беатрис Розье, секретарь главы департамента магического правопорядка. Меня к вам направила мисс Амбридж, по поводу списков сотрудников министерства.
– Ах да, – спохватывается Перси. – Это сейчас первоочередная задача, потому что мы должны очистить наши ряды...
С тех пор, когда я видела его на святочном балу в Хогвартсе, Перси ничуть не изменился – такой же зануда. Но с меня хватит уже речей, мне нужны конкретные задачи!
– Мистер Уизли, – перебиваю я, – мне бы хотелось узнать, что и как я должна делать. Мой начальник меня уже заждался.
Начальник меня волнует как раз меньше всего, но мне очень интересно, чем же закончился их разговор с Рабастаном. И с дядей хочется поговорить, пока он не убежал.
Перси, в отличие от Амбридж, переключается в конструктивное русло очень быстро.
– Каждый департамент должен подготовить списки, а потом отдать мне, чтобы я передал их на утверждение министра.
У меня большие сомнения, что министр сам будет что-то просматривать. Скорее всего, списками займется та же Амбридж, а министр только подпишет пергамент.
– А кто должен составлять списки в департаменте, если его глава сам первый день работает?
А вот этого Перси сам не знает. Но он хотя бы может догадаться, что в нашем отделе после смены власти состав изменился больше всего?
– Давайте, я пойду с вами, – говорит он после долгого размышления.
Я охотно соглашаюсь – ничего нет лучше, чем скинуть свою работу на другого. Вспоминаю еще про должностные инструкции, которые мне обещала Амбридж. Оказывается, у Перси они тоже есть, и он вручает мне толстенный потрепанный том, одним видом навевающий скуку.
Интересно, кто-нибудь прочитал это до конца?
Пока я верчу в руках книгу, глядя на нее с откровенным ужасом, Перси спрашивает меня:
– Вы сегодня первый день работаете?
Интересно, а как он сам относится к перемене власти? Все Уизли на стороне Ордена Феникса, но Перси давно с ними порвал.
– Да, первый. Я и не собиралась здесь работать, но меня уговорили родители. У меня дома ребенок и больной отец на попечении домового эльфа остались.
Точнее – на попечении Драко, но если он всерьез увлекся моей кузиной, то очень быстро забудет, что должен о ком-то заботиться.
– Так вы замужем? – удивленно спрашивает Перси.
– Мой муж – новый глава департамента международного сотрудничества! – с гордостью объявляю я.
Перси снимает очки, протирает их лежащей на его столе чистой тряпочкой, а потом уже говорит:
– Я когда-то там работал, еще при Крауче.
– А я помню! – радуюсь я. – Вы приезжали в Хогвартс на святочный бал, мы с вами еще танцевали. Помните? Я из Бобатона на Турнир приехала.
Он не помнит. Даже обидно – ну как это меня можно было забыть! Такое не забывается!
Я-то этот бал хорошо помню. Не из-за Перси, конечно, а из-за обоих Краучей, один из которых вообще не явился, а второй наблюдал за мной тайком, в то время, как я о нем одном и думала!
– Так вы подруга Флер? И были на свадьбе?
Ну что это такое? Почему все считают, что если девочки учатся вместе, то обязательно должны быть подругами?
– Я ей не подруга. Мы с тех пор, как школу закончили, ни разу и не виделись.
Добавлять или нет про то, что на свадьбу я все-таки попала? Точнее, на то, что от нее осталось. Наверное, не стоит. Независимо от того, как он относится к своей семье, они все же остаются его родными. Мы с матерью давно не разговариваем, но если бы в ту ночь свалилась с метлы она, а не отец, вряд ли мне было очень весело.
Не то Перси не хочет продолжать семейную тему, не то с него на сегодня хватит личных разговоров в рабочее время, но он встает с места:
– Пойдемте.
Когда мы возвращаемся в департамент магического правопорядка, выясняется, что Перси знает всех сотрудников, включая тех, кто приступил к работе с сегодняшнего дня, точнее, с ночи. Откуда, интересно? По плакатам «Разыскиваются опасные преступники»? В аврорате народу мало, но пришедший в себя Долиш и проснувшийся Сельвин охотно сообщают нам информацию о тех, кто нынче на дежурстве, а также о тех, кого здесь ожидать больше не следует. Разве только в качестве подсудимых. Правда, обвинений еще не придумали, но был бы волшебник, дементор всегда найдется.
Как хорошо, когда за тебя делают почти всю работу! Мне остается только записывать. Перси на первый взгляд ничего не делает, но я уверена, что без него Сельвин заснул бы снова, а Долиш погрузился бы в себя и никого не замечал. Дело не в том, что я не смогла бы их растормошить – это я как раз могу – а в том, что мне эти списки и работа вообще нужны, как русалке шляпа. Ну или как нюхлеру седло.
Через час с небольшим у нас уже все сделано. Перси прощается и уходит, а я сажусь на пустующее рабочее место и с удовлетворением просматриваю пергаменты. Сельвин зевает. Долиш в первый раз за сегодняшний день смотрит на меня очень подозрительным взглядом – никак узнал.
– Что за дурацкая затея – заставлять здесь сидеть с восьми утра! – говорит Сельвин, зевая. – Я ночь не спал! А в следующую ночь опять дежурить.
– Ну так иди спи, – отвечает Долиш. – Лестранж тебя отпустил до вечера.
Сельвин опять зевает, на этот раз прикрыв рот рукой.
– Чтобы потом Амбридж накатала десять докладных записок, что сотрудники аврората не ходят на работу? Мне и Яксли хватает.
– Амбридж никакого права не имеет распоряжаться чужими сотрудниками! – вмешиваюсь я. – Если мистер Лестранж сказал – идите спать, значит, аппарируйте отсюда подальше и спите.
Я тем более не имею никакого права распоряжаться, но меня бесят потуги Амбридж на всевластие. Вот возьму и дяде на нее пожалуюсь, а потом посмотрим, кто кого.
– Она мне родственница, – вздыхает Сельвин. – Троюродная сестра.
Вот не повезло, так не повезло! Я ему искренне сочувствую.
– Она и Яксли родственница, – добавляет Долиш.
А вот это уже новость. Причем плохая. Я не успеваю додумать, почему, как Сельвин поправляет:
– Не настолько близкая. Он сын мужа сестры ее матери, это даже не родство.
– А Рабастан Лестранж – мой родной дядя! – Я завершаю дискуссию о родственниках. – И если я ему расскажу, что тут Амбридж вытворяет, ему не понравится.
Сельвина мои слова очень радуют, и он, пробормотав что-то под нос о не то зарвавшихся, не то дорвавшихся старых девах, разворачивается и выходит из аврората. Долишу очень хочется сделать то же самое, но никто его не отпускал, даже я.
– Схожу я в буфет, что ли, – соображает он наконец, – совсем проголодался.
Я тоже не против пойти в буфет, но тут на мою беду объявляется Яксли. Рабастана с ним нет, он, судя по всему, давно ушел, То-то Яксли такой злой.
– Где вы пропадаете, мисс Розье?
– Составляю новые списки сотрудников департамента. – Я протягиваю ему пергаменты.
Списки ему не нужны. Ему нужна я, причем прямо сейчас и прямо здесь. Но здесь может в любой момент кто-нибудь появиться, поэтому он предлагает пойти к нему в кабинет.
В кабинете я пресекаю все попытки ко мне пристать, заслонившись пергаментами и держа наготове палочку. Ему приходится ограничиваться взглядами, но, поскольку волшебный глаз отсутствует, проку от взглядов мало. Я опять сажусь так, чтобы нас разделял стол, и начинаю ему перечислять тех, кого мы записали. Яксли слушает, кивает и довольно улыбается. Интересно, чему?
Относительное спокойствие продолжается до тех пор, пока вновь не приходит Амбридж.
– Чем это вы тут занимаетесь?
– Долорес, я бы попросил не мешать, когда я занимаюсь утверждением списков сотрудников департамента... – начинает было Яксли, но Амбридж его обрывает:
– У нас есть более важные дела. Миссис Розье, – она подчеркивает обращение, – отнесите списки мистеру Уизли и можете быть свободны.
– Что значит «можете быть свободны»? – недоумевает Яксли.
– То, что у нас с вами сегодня много работы, – улыбается Амбридж самой чарующей улыбкой (то есть это она так думает, что чарующей – и меня, и Яксли от такой улыбки тошнит). – А у миссис Розье дома маленький ребенок, вы ведь не отрицаете, что воспитание будущего поколения чистокровных волшебников – важное дело?
Ай да Амбридж! Вот уж не ожидала, что в первый раз за сегодняшний день начну испытывать к ней симпатию.
Пока Яксли не успел возразить, я быстро сгребаю со стола пергаменты, улыбаюсь Амбридж, мысленно желая ей удачи, и быстрым шагом выхожу из кабинета.
У Перси я долго не задержалась – отдала списки и пошла обратно к лифту, чтобы успеть покинуть Министерство раньше, чем Яксли спохватится и вернет меня обратно. Но Амбридж, видимо, держала его крепко, не давая ни послать служебную записку, ни отправить кого-нибудь меня искать.
Я так торопилась, что забыла о наличии камина в нашем крыле и вывалилась в старую штаб-квартиру. К счастью, там никого не было – кто в Министерстве, кто на дежурстве – и я спокойно вышла из парадного входа и направилась к нашей двери.
Антарес самозабвенно копался в песке на полянке в саду и меня не заметил. Больше вокруг никого не было видно, и я мысленно пообещала надрать Драко уши за оставление ребенка без присмотра. Пускай с ним все в порядке, ну и что с того? А через минуту он о сучок споткнется или жука проглотит?
– Антарес! – позвала я.
Ребенок вскочил на ноги, бросился было ко мне, но тут же упал и залился громким ревом. Я только собралась подойти и взять его на руки, как хлопнула входная дверь и перед моим взором предстал Северус Снейп собственной персоной.
– Где вы пропадаете, мисс Лестранж? Я послал вам сову час назад.
От голоса Снейпа Антарес мгновенно перестал плакать и сел на землю, испуганно глядя то на него, то на меня.
– Я не получала никакой совы, – огрызнулась я. – Что случилось? Где Драко?
Интересно, почему сова не долетела. Ее перехватил Яксли? Или Амбридж? Может, потому Амбридж меня домой и отправила? Яксли мог и не отпустить...
– Мистера Малфоя и мадемуазель Розье я отправил в Малфой-Мэнор, чтобы они больше ничего не натворили.
– Что они натворили? – Я готова проклясть Снейпа чем-нибудь потяжелее: за то, что он не говорит сразу, нагнетая ужасы.
– Мистер Малфой решил познакомить вашего отца с вашим сыном, – игнорируя мое нетерпение, все так же медленно продолжает Снейп.
Я кидаю быстрый взгляд на малыша – с ним-то все в порядке. Мерлин! Что с отцом?
Снейп продолжает:
– Мистер Лестранж уже пришел в сознание, опасности для жизни нет, но я был вынужден избавиться от ваших юных родственников.
Из всех юных родственников сейчас меня волновал только один – сидящий на земле, засунувший палец в рот и смотрящий на меня жалобными глазами. Если бы не Снейп, он, наверно, зарыдал бы в голос, но присутствие большого, черного и страшного дяди его останавливает.
– Последите за ребенком, я сейчас, – бросаю я и бегу в спальню переодеваться.
Захлопывая за собой дверь, слышу громкий рев: Антарес все-таки не выдержал. Я тоже сейчас не выдержу! И как только Снейп умудряется делать такой вид, будто ему все равно?
Переодеваюсь я за две минуты с помощью одного
Diffindo, двух
Reparo и клюнутого гиппогрифом Мерлина. Мерлина я вспоминаю, когда рукав домашнего платья рвется по шву, зацепившись за спинку кровати. Если бы не Снейп – могла пойти и без платья, но профессору хватит и ребенка. Снейп нам нужен живым и в полном рассудке – кто еще станет готовить зелья отцу?
С Антаресом на руках и Снейпом за спиной я вхожу в комнату к отцу. На первый взгляд с ним все в порядке, выглядит он так же, как и сегодня утром, как вчера вечером... Он и вчера вечером выглядел неважно. Только вот плед на нем лежит как-то странно – как будто не накрывает лежащего на кровати человека, а висит над ним в воздухе. Что под пледом – не видно, но явно ничего хорошего...
– Что ты так рано, Бетти? – спрашивает Рудольфус.
Я не успеваю ответить: малыш начинает хныкать. Я сажусь в кресло, расстегиваю верхние пуговицы платья, прикладываю ребенка к груди и только после этого говорю:
– Меня Амбридж отпустила. Сказала, что у них с Яксли много работы и они без меня справятся.
Бедный Снейп. Он встал у двери, чтобы видеть Рудольфуса, а я так бесцеремонно расселась возле его кровати, да еще и ребенка стала кормить. Профессор не знает, куда ему деваться и на что смотреть. И замечание сделать не может, хотя очень хочется – по глазам видно.
– Какая у них работа? – заинтересованно спрашивает отец. – Чем ты сегодня занималась?
– Составляла списки сотрудников департамента...
Отец не дает мне закончить:
– Принесла?
Два Мерлина и три гиппогрифа! Я так обрадовалась раннему освобождению, что совсем забыла о просьбе отца.
– Я их Перси Уизли отнесла на утверждение министра... – растерянно бормочу я.
– Значит, когда получишь обратно, сделай для меня копию.
Даже если Перси мне не отдаст, я пойду и заберу сама – должна же я знать, кто у нас работает!
Снейп, стоящий у двери, подает голос:
– Руди, тебе не кажется, что работать еще рано? Если ты собрался умереть, Темный Лорд твоего намерения не одобрит.
Из-за того, что говорит он, отвернувшись к дверному проему, голос слышится как-то глухо.
– Ну, голова у меня пока что еще соображает, – пытается отбиться отец. Но на этот раз он не на того напал.
– Вот именно что «пока». Тебе мало того, что сегодня чуть к Салазару не отправился?
– Профессор! – не выдерживаю я. – Объясните, что случилось? Если там переломы были, неужели костеростом не могли залечить?
Снейп, на мгновение забыв, чем я занимаюсь, смотрит в мою сторону, тут же смущается и отворачивается. Я вижу, что ему очень хочется отослать меня в другую комнату, но он не может этого сделать, потому что сам позвал к отцу. А как я могла малыша оставить? Он бы разорался так, что Рудольфусу бы еще раз плохо стало!
– Во-первых, – начинает Снейп, все так же отвернувшись, – костерост нельзя смешивать с огневиски. Мистеру Рабастану Лестранжу об этом сообщалось не раз и не два в течение двадцати лет. Во-вторых, мисс Лестранж, вы в курсе, что кроме костей в человеческом теле имеются еще мышцы, сухожилия, суставы, наконец? Я не буду портить аппетит вашему младенцу, рассказывая, каковы были последствия взрывного заклятия, задевшего вашего отца.
Рудольфус делает вид, что улыбается. Именно делает вид – на настоящую улыбку сил уже нет.
– Я бы тебя отправил в Мунго прямо сейчас, – продолжает Снейп все тем же тоном. – Но ты упорствуешь, что опять дает заподозрить в тебе скрытую тягу к самоубийству.
– Имей я тягу к самоубийству, – тем же тоном подхватывает Рудольфус, – я бы как раз согласился лечь в Мунго. – И после небольшой паузы добавляет: – Люциус говорил, что вы с ним можете позвать кого-нибудь из колдомедиков Мунго к нам.
– Люциус говорил? – усмехнулся Снейп. – Мне об этом сообщить забыл. Но раз в кои-то веки он предложил что-то дельное.
Тут уже я не могу удержаться:
– Если бы он при этом еще и бутылку не принес, было бы совсем хорошо!
– Красное вино полезно для здоровья, – парирует Рудольфус.
– Твой брат убежден, что огневиски полезно для здоровья. – Снейпа ничем не собьешь. – Пусть и дальше пребывает в этом убеждении – я его лечить не буду, если вдруг он нарвется.
– Не нарвется, – убежденно говорит отец. – Басти даже
Reducto не страшно.
Действительно – я не могу себе представить Рабастана раненым. Не могу и все. Я его даже в Азкабане не могу представить, в отличие от Барти. А Снейп может ворчать сколько угодно – все равно сделает что нужно, и даже больше.
Я перевела взгляд на ребенка, который все еще не наелся. Его без меня что, не кормили? Драко может... Правда, Винки не позволит, но если Антарес упрется, то его даже Винки не накормит. А может, и накормили, но он просто не хочет от меня оторваться – вдруг я опять его брошу? И так на полдня одного оставила и куда-то убежала...
– И все-таки, что случилось? – снова спрашиваю я. – Антарес по тебе пытался бегать?
– Почти, – улыбается отец. – Северус совершенно напрасно всполошился.
Снейп явно хотел что-то сказать, но промолчал. О чем – я не уловила, потому что едва встретившись со мной глазами, он тут же отвернулся. Ну и кто из нас мастер окклюменции? Я, что ли?
– И вовсе не зря! Лучше я с тобой посижу, чем буду от Яксли отбиваться!
Отец насторожился.
– Тебе пришлось от него отбиваться? Расскажи-ка подробно, что сегодня было.
Я рассказываю. Стараюсь ничего не упустить, и поэтому излишне увлекаюсь. По крайней мере, так считает Снейп, изображающий смертельную скуку. Отец так не считает, наоборот, он постоянно задает уточняющие вопросы, как будто ему мало того, что я уже рассказала.
– Кто еще был в аврорате, кроме Долиша и Сельвина?
– Я не смотрела... – отвечаю я растерянно. – Может, кто и был, но я не заметила.
– А зря. Надо всегда внимательно смотреть по сторонам, я это еще Барти говорил. И тебе повторю. Я так учился – изначально держишь в голове какую-то картинку, и все последующие наблюдения с ней сравниваешь. Если они начинают чересчур отличаться, тогда меняешь картинку. Понятно?
Мне непонятно. Помимо того, что внимательно слушаю слова отца, я еще наблюдаю за Снейпом и за ребенком. Ребенок, кажется, наелся, но отцепляться от меня не хочет. Смотрит на меня, моргает круглыми карими глазенками и похоже, что очень хочет спать.
– Хорошо, – говорит Рудольфус, – вот ты первый раз пришла в аврорат, там сидит Долиш, читает пергамент и ничего в нем не понимает. Ты эту картинку запоминаешь. Потом приходишь во второй раз – там к Долишу добавляется еще Сельвин, который никак не может проснуться после ночной операции. Ты запоминаешь еще и его – это то, что изменилось. И дальше действуешь подобным образом. Теперь понятно?
Я киваю. Теперь действительно понятно.
Снейп не упускает момента вставить ехидное замечание:
– Мисс Лестранж, может быть, вы тогда застегнетесь? Ваш ребенок в вас больше не нуждается.
Мы с отцом переглядываемся, и я еле удерживаюсь от смеха, но платье застегиваю, осторожно, чтобы не задеть засыпающего... нет – уже спящего Антареса. Вот всегда так – то сплошные скандалы, когда собираешься его укладывать, то засыпает мгновенно, стоит только отвести взгляд. Даже наличие в комнате чужого страшного дяди не останавливает.
Я велю Винки унести ребенка в кровать и продолжаю рассказывать. Антарес заснул очень вовремя: сцену с Амбридж и Рабастаном я изображаю в лицах, помогая себе руками, и ребенок на коленях мог бы этому помешать. Отец даже не перебивает, только улыбается, а вот когда я перехожу к встрече с Руквудом, спрашивает:
– Ты поняла, что Руквуд сделал для Амбридж?
– Что-то насчет вредности грязнокровок для магического сообщества?
– Да, – соглашается отец. – Мы еще перед захватом министерства планировали проект по отстранению грязнокровок от деятельности в магическом мире. Амбридж я тогда в расчет не брал, но хорошо, что ей не пришлось ничего объяснять и накладывать Империус. А Руквуд, если увлечется, может доказать что угодно.
– Вот он и увлекся. Хотел прямо в коридоре все рассказать, но Амбридж его одернула.
– И правильно сделала. Коридоры министерства – не то место, где можно обсуждать важные проекты.
Почему-то у отца те же самые слова звучат куда оправданней, чем у Амбридж. От нее я ничего умного и осмысленного не ожидаю, равно как и от Яксли.
– А потом я пошла к Перси Уизли, он мне выдал толстый том с описанием должностных обязанностей... только я его прочитать не успела и с собой не взяла.
Снейп усмехается. Знаю, что он хочет сказать – что никто не читает никаких инструкций, от школьников до работников Министерства. Ну может, один только Уизли и читает. И Амбридж. Нет, Амбридж не читает – она все это пишет.
Я рассказываю дальше – до момента, когда Амбридж отпускает меня домой, чтобы самой остаться с Яксли.
– Они, случаем, не проект по отстранению грязнокровок собрались обсуждать? – спрашивает отец и, не дожидаясь ответа, сам себе отвечает: – Больше нечего. Амбридж тебя без объяснений отпустила?
– Ей так не терпелось с Яксли остаться, – поясняю я.
– А моей совы вы не получали, – добавляет Снейп так, как будто сову я получила, но на письмо наплевала, причем это мое обычное отношение к письмам от отца.
– Не получала!
– Все приходящие в Министерство письма поступают в отдел корреспонденции, а потом уже отправляются по отделам, – задумчиво говорит отец. – В связи с неразберихой первого дня новой власти твое письмо могли задержать, и ты не успела его получить.
– Или Амбридж его забрала, – предполагаю я. – С нее станется.
– Попроси Барти разузнать о судьбе твоего письма. Пусть Амбридж сделает внушение.
Что-то я сомневаюсь, что Барти может послужить авторитетом для первого заместителя министра. В Организации его слушаются, но Амбридж-то в ней не состоит!
– Руди, – подает голос Снейп, – тебе не кажется, что ты устал за сегодня? Тебе нельзя столько разговаривать. Пей зелье и спи.
– Подожди, – останавливает его отец, – еще один вопрос. Бетти, что за юная леди поселилась в нашем доме? Я так понимаю, это дочь Денизы и Робера?
Несмотря на то, что недовольства в голосе отца не чувствуется, я на всякий случай спешу оправдаться:
– Барти уже говорил с ее родителями, они разрешили Аннет побыть у нас!
– Робер не представляет еще, что у нас творится. Если он выписывает хоть одну английскую газету, то сегодня поймет. Поэтому Аннет нужно отправить домой как можно скорее. Пусть Барти этим займется.
– Зачем? – возмущаюсь я. – Она тут в безопасности!
Рудольфус слегка мотает головой.
– Здесь нет безопасных мест. Независимо от того, состоишь ты в Организации или нет. Вас с малышом самих бы отправить во Францию, но сейчас уже поздно, ты засветилась... Надо было сразу этим заняться, как я вернулся! Но не вышло, – оборвал он сам себя.
Если бы отец не был в таком состоянии, я бы ему высказала все, что думаю по поводу высылки меня из Англии во второй раз. Но меня останавливает это, а еще присутствие Снейпа, который только что секунды не считает, ожидая, пока мы закончим. А может, и считает – Драко говорит, что он на зельеварении замеряет время, не глядя на часы.
– Руди, ты закончил? – спрашивает Снейп, не дожидаясь моего ответа. – Или ты настолько веришь в мое всемогущество, что решил себя уморить? Спешу тебя разочаровать – я не настолько всемогущ. Мисс Лестранж, я бы вам посоветовал заняться обедом. Я в ваше отсутствие не рискую распоряжаться вашим домовым эльфом.
Вот почему я не могу его не послушаться? Я ведь давно уже не слизеринка, и подчиняться декану мне вовсе не обязательно. Но ведь подчинилась! Только сначала подошла к отцу, погладила его по щеке, а потом уже вышла из комнаты. И правда, обедом давно стоило заняться, в Министерстве я так и не поела...
Снейп присоединился ко мне, когда Винки уже накрыла на стол. И сразу принялся обвинять меня в безалаберности, безответственности и еще в чем-то, что я не расслышала, потому что, в отличие от профессора, предпочла отдать должное обеду.
Я даже не стала ему возражать. По мнению Снейпа, должен быть кто-то виноватый, и за неимением времени на его поиски виноватым объявлялся тот, кто ближе. Поворчит и перестанет, что я, Снейпа не знаю?
– Профессор, ешьте бифштекс, остынет, – напомнила я, когда Снейп задумался над новой порцией обвинений.
Профессор пробормотал что-то неразборчивое, но бифштекс съел. Наевшись, он подобрел и обвинять меня во всем на свете перестал.
А что я могла сделать? Отдать ребенка в Малфой-Мэнор, чтобы они с Темным Лордом друг друга поубивали? Разве что Люциуса позвать сюда и строго-настрого велеть Винки отобрать у него весь алкоголь, независимо от стоимости и даты приготовления.
Снейп как будто прочитал мои мысли.
– На завтра я позову сюда Люциуса, надеюсь, он не будет столь опрометчив. А по поводу вашей юной родственницы я согласен с Рудольфусом – пускай мистер Крауч отправляет ее домой как можно быстрее. Независимо от того, как относится к ней ваш кузен.
Ну надо же – Снейп и это успел заметить! А я думала, что все, касающееся романтических отношений, проходит мимо него, не касаясь. Трудно представить, чтобы Снейп был в кого-то влюблен, а не зная любви самому, нельзя разобраться в чувствах окружающих.
– А то, что мы с ней почти три года не виделись, вы в расчет не берете? – огрызаюсь я.
– Вам никто не мешает вернуться во Францию, – парирует Снейп. – Тогда вы сможете видеться с вашей родственницей сколько угодно.
– Чтобы видеться с ней сколько угодно, мне придется поступить в Бобатон, а меня туда не возьмут – выросла уже.
– Что-то незаметно, – усмехается Снейп.
Мне даже не смешно. Не ожидала, что он окажется солидарен с отцом не только в отношении Аннет, но и в отношении меня. Я-то чем им здесь мешаю?
– Вы уже сообщили своему мужу, что вы вернулись домой и у него нет необходимости искать вас в министерстве?
Не сообщила. Но послать сову никогда не поздно. Я вскакиваю, но Снейп меня останавливает.
– Вашу сову опять кто-нибудь перехватит, я сам с ним свяжусь. И с Люциусом поговорю. Когда ваш отец проснется, дайте ему зелье, которое стоит на столике. Попозже я вам еще пришлю, вместе с инструкцией.
Я не выдерживаю:
– Профессор, да объясните вы, наконец, что с ним?
– А вы уверены, что хотите это знать, мисс Лестранж?
И ушел, не дожидаясь ответа. Вот так всегда.
А может, он и прав – не уверена, что хочу знать... Отцу это не поможет. Пусть они с Малфоем колдомедика из Мунго пригласят, тот со всем разберется. А мне лучше выяснить другой насущный вопрос: взаимно ли чувство у Драко с Аннет? Она, конечно, не Эсмеральда и не Флер, но к двенадцати годам уже умудрилась влюбиться дважды, а что было после этого, я не знаю. Аннет мне о своих увлечениях не писала. И не потому, что их не было, а потому, что я не люблю подобных разговоров.
Я гадала, кто придет раньше – Барти или Аннет, если они придут вообще. А они могут: один – засидеться на работе, а вторая – застрять в Малфой-Мэноре вместе с Драко. Аннет вполне способна забыть, что приехала ко мне, особенно если у них с кузеном серьезно.
Первой явилась все-таки Аннет. Я уже успела ребенка накормить, прочитать ему две сказки, погулять с ним в саду и вернуться обратно. Антарес капризничал и не желал слезать с рук, держась за меня так крепко, как будто его у меня собирался отнять профессор Снейп.
И как я завтра на работу пойду?
Я размышляла, можно ли под каким-то предлогом остаться дома, как дверь спальни распахнулась и вбежала взбудораженная Аннет.
– Бетти! – закричала она вместо приветствия. – Почему твоя мама такая невоспитанная?
Мы с ребенком удивленно посмотрели на кузину. Ну и где ее манеры? Растеряла после общения с Драко?
– А что случилось?
Аннет села в кресло, посмотрела в зеркало, встряхнула волосами и только после этого продолжила:
– Я обедала в Малфой-Мэнор в малой столовой, вместе с Драко и его родителями, мы спокойно разговаривали, тут ворвалась миссис Лестранж и стала на нас всех кричать.
Совершенно обычное дело. Беллатрикс любит врываться и кричать. Особенно в штаб-квартире, в которой она себя считает полной хозяйкой. Даже после переезда в Малфой-Мэнор. Что с того, что это дом Люциуса?
Но это для меня обычное дело, а вот сестренка не привыкла...
– Чем она на этот раз была недовольна?
– Тем, что Драко ничего не делает, только развлекается. – Она смутилась и продолжать не стала. – Бетти, а что он должен делать? Разве в Хогвартсе сейчас не каникулы?
– Каникулы, – мрачно ответила я. – Она про другое говорила.
– Про что другое?
– Тебе это неинтересно.
Аннет, разумеется, тут же надула губки.
– Считаешь, что я еще маленькая? Мне тетя Нарцисса то же самое сказала!
Я пытаюсь объяснить, как могу:
– Ты понимаешь, у нас сейчас идет война. Я очень рада, что ты приехала, но лучше тебе вернуться домой. Твои родители будут за тебя волноваться.
Убедительностью Рудольфуса я не обладаю, а может быть, для Аннет я уже не авторитет.
– Не будут они за меня волноваться! Я уже взрослая! Они мне уже сказали – живи, как хочешь, вот я и живу! Вот возьму и переведусь в Хогвартс, буду учиться вместе с Драко!
Аннет скорчила презрительную гримаску и, громко хлопнув дверью, вышла из спальни. Мы с Антаресом рассмеялись. Ну надо же...
В Хогвартс бы Аннет никто не взял. Хотя бы потому, что для этого надо получить разрешение начальника департамента международного сотрудничества, а Барти не разрешит. Я уверена, что он встанет на сторону Рудольфуса.
Вот интересно – если Аннет собралась переводиться в Хогвартс, значит ли это, что у них с Драко серьезно? Или это обычный для ее возраста эпатаж? Я тоже в пятнадцать лет собиралась уйти из дома, и в семнадцать мне это даже удалось. И какой смысл сестренке переводиться в Хогвартс? Даже если она попадет на Слизерин, все равно они с Драко на разных курсах. А через год Драко окончит школу, и что останется Аннет? Переводиться обратно в Бобатон?
Я хотела еще раз с ней поговорить, когда она успокоится, но оказалась, что она уже заснула. Неудивительно после бессонной ночи. Драко небось с самого утра явился, когда мы с Барти ушли, вот она и вскочила. Она любит ни свет ни заря подниматься, дома меня еще и будила при этом... Ну вот проснется – и успокоится окончательно, а там мы с отцом с ней поговорим.
Барти пришел уже когда я собиралась укладывать спать Антареса. Совершенно ничего не изменилось – как раньше поздно приходил, так и сейчас, независимо от того, кто у власти.
– У тебя все в порядке? – спросил он первым делом.
– Ну если не считать того, что отцу стало плохо, а Яксли пытался ко мне приставать, то в порядке.
Разумеется, Барти прежде всего услышал последнюю фразу.
– Яксли пытался к тебе приставать?
Я смеюсь:
– Не строй из себя ревнивого мужа, тебе не идет!
– Нет, скажи, он действительно пытался к тебе приставать? Я скажу Темному Лорду, что он саботирует работу Организации!
– Не надо ничего говорить, пойдем лучше ужинать.
За ужином я рассказываю все в подробностях – то, что уже рассказывала отцу и Снейпу. Барти, как и Рудольфус, задает мне уточняющие вопросы... но, в отличие от него, совсем не по делу.
– Тебе что, нравится этот Уизли?
– С чего ты взял?
– Забыла, как в Хогвартсе на Святочном балу с ним танцевала?
Мне так смешна его ревность, что я начинаю его передразнивать:
– А ты до ночи с кем пропадаешь? У тебя секретарша есть? Она хорошенькая?
Вот тут Барти теряется. Мучительно пытается что-то вспомнить и наконец говорит:
– Я не обратил внимания... Даже не помню, как ее зовут...
– Не помнишь или не хочешь мне говорить?
Я откровенно над ним издеваюсь, и до Барти наконец-то это доходит. Выдумал тоже – меня ревновать! Или это он так напряжение после первого рабочего дня снимает? Я знаю другой, более надежный и проверенный способ. Он никогда меня не подводил и сейчас не подведет.
