Глава 7. Хогвартские разговорыСпустя пару дней пришел ответ от Сириуса с Ремусом. Крёстный горел желанием узнать подробности, в то время как Ремус сумел сохранить спокойствие, лишь попросив Гарри сообщить о произошедшем Дамблдору. Оба опекуна не знали, является ли случившееся одним из этих «случаев», но никто из них явно не хотел рисковать. Идти к Дамблдору и всё рассказывать очень не хотелось, но Гарри знал, что не сделай он этого сам, Сириус с Ремусом всё равно сообщат директору. Зная крёстного, Гарри нисколько не сомневался в том, что уже через несколько дней к Дамблдору примчится сова с письмом, в котором тот захочет узнать, рассказал ли парень уже ему обо всём.
Но Гарри недооценил Сириуса. Уже в тот же день директор вызвал Гарри к себе. Он не стал давать никаких объяснений случившемуся, но потребовал от Гарри немедленно сообщить ему, если подобное вновь произойдёт. Гарри нехотя согласился. К его счастью, больше такое не происходило. Неделя проходила за неделей, и всё, казалось, было нормально.
По крайней мере, пока профессор Моуди не поставил учеников перед фактом, что каждый из них будет подвергнут заклятию Империус с целью выяснить, кто может ему сопротивляться, а кто нет. Гермиона, естественно, возмутилась, заявив, что это незаконно. Моуди наградил её выразительным взглядом и объявил, что если кто-то не хочет узнать, каково это, он может покинуть класс. Никто не вышел.
Ученики по очереди выходили, и Моуди накладывал на них заклятие. В затылке снова появилось неприятное ощущение, словно туда проник некий раздражитель. Сопротивляясь ему, Гарри с горечью наблюдал, как его однокурсники покорно выполняют все приказы профессора Моуди. Казалось, никто не был способен изобразить даже попытку борьбы. Ни одного постороннего движения, ни одного признака сопротивления.
― Ты следующий, Поттер, ― внезапно прорычал профессор Моуди.
Стараясь себя успокоить, Гарри занял положенное место в центре класса, где до него уже побывало несколько его товарищей. Вперив взгляд в профессора Моуди, он отчаянно надеялся, что всё же сможет побороться с заклинанием.
―
Империо!
И вновь воля как будто стала покидать Гарри, будто увязая в вязкой трясине. Тревоги улетучивались, но всё же что-то шло не так. Гарри почувствовал это, чувства стали возвращаться. Он знал: у него еще есть секреты. Закрыв глаза, Гарри почувствовал, как будто издалека, что склонил голову, и попытался восстановить контроль над собой. Он боролся с трясиной, в которую отчаянно не хотел погружаться.
В голове раздался голос профессора Моуди, приказывающий ему что-то сделать, но он не разобрал что. Гарри лишь знал, что не станет это делать. Тело подчиняется только ему, и никому другому. Глаза его открылись, он медленно поднял голову. Посмотрев на профессора Моуди, он попытался сбросить заклинание. Попытался, и сразу почувствовал, как что-то поднимается в нём, отгораживает от чужой воли. Он надавил и разорвал связь.
На глазах учеников Гарри и Моуди отлетели в разные стороны. Парень неловко приземлился на жесткий пол, больно ударившись бедром. Подавив стон, Гарри сел, невольно поморщившись от боли, прошедшей через всё тело. Тут же чьи-то руки подхватили парня и помогли подняться. Взглянув на профессора Моуди, Гарри понял, что тот находится не в лучшем состоянии.
― Вот уж не думал, что такое произойдёт, ― в изумлении проговорил профессор Мо-уди. ― Поттер не только поборол заклятие, но ещё и дал сдачи. Давай повторим, Поттер. Только в этот раз не надо бросать меня через весь класс.
Когда все отошли подальше, Моуди снова наложил на Гарри заклятие. На этот раз глаз тот не закрыл, сразу начав бороться с трясиной, в которой улетучиваются все страхи и тревоги. Он снова стал сопротивляться голосу, приказывающему ему сделать что-то со столом. И опять в нём что-то поднялось, окружило, полностью закрыв от влияния со стороны Моуди. В этот раз полетов через весь класс не было. Однако оба отступили на шаг назад, будто кто-то подтолкнул их.
― Отлично, Поттер! ― воскликнул профессор Моуди. ― Владение собой и решительность! То что нужно! Немного тренировки, и я не позавидую тем, кому вздумается наложить на вас это заклятие.
К концу урока только Гарри смог побороть заклятие. И хотя профессор Моуди больше не проронил ни слова, Гарри мог поклясться, что чувствовал, выходя из класса, как профессор смотрит на него. Он решил, что это из-за полета через класс, о причине которого ни Гарри, ни Моуди не имели ни малейшего представления. И хотя он опять не знал, что произошло, Гарри решил не рассказывать об этом директору. В конце концов, никто же не пострадал, так чего же беспокоить взрослых.
Объемы домашнего задания росли с каждым днём, и на что-то другое почти не оставалось времени. Преподаватели объясняли это необходимостью готовиться к сдаче СОВ, ожидающих их в следующем году, и ученикам оставалось лишь стонать от раздражения. Если этот год настолько плох, то следующий будет просто ужасен.
В конце октября в школе появились объявления, напоминающие ученикам, что их сверстники из Шармбатона и Дурмстранга прибудут тридцатого октября в шесть вечера. Вся школа с нетерпением ждала этого момента. Ученикам чрезвычайно необходимо было отвлечься от домашних задания, и это оказалось как нельзя кстати. Особенно радовало то, что в этот день занятия закончатся раньше. Рон, Гарри и Гермиона едва сдерживали свое нетерпение. Даже Зельеварение не могло омрачить их радости.
― Можете в это поверить?! ― воскликнул Эрни Макмиллан, ученик Хаффлпаффа, из-за спины Гарри. ― Неделя, и они будут здесь. Надеюсь, Седрик знает.
Гарри с улыбкой оглянулся на Эрни. Седрик Диггори был капитаном команды Хаффлпаффа по квиддичу и по совместительству ловец. В прошлом году, когда Гарри получил травму на матче, Седрик первым извинился перед ним, едва парня выписали из Больничного крыла.
― Седрик участвует? ― спросил Гарри, Эрни кивнул в ответ. ― Хорошо. Думаю, для Хогвартса не найти лучшей кандидатуры.
Эрни был настолько поражён, что едва не споткнулся.
― Ты так считаешь, Гарри? ― он обогнал Рона и пошел спиной вперед, смотря на Гарри. ― Я думал… ты будешь… ну… после того, что случилось на игре в прошлом году…
― Это было всего лишь игра, ― просто ответил Гарри. ― Все игроки могут получить травму. В том числе и ловцы.
Гарри не ожидал, что сверстники будут считать, что он должен затаить злобу из-за того, что случилось на игре. Никто ведь не хотел убить его или причинить какой-то вред. Фраза Эрни была лишним доказательством того, что окружающие вовсе не знают, какой он на самом деле. Они знают Мальчика-который-выжил, а не Гарри.
Эрни усмехнулся.
― Прекрасно, Гарри! ― радостно произнес он. ― Я обязательно передам Седрику!
И он помчался, обгоняя всех, в Большой зал, к столу Хаффлпаффа, никто не успел даже возразить.
― Не верю своим ушам, Гарри, ― полностью ошеломленный, проговорил Рон. ― Как ты можешь поддерживать такого идиота?
― Как ни странно, но я согласна с Гарри, ― сухо произнесла Гермиона. ― Седрик Диггори хороший ученик, к тому же, он староста. И уж он во много раз лучше, чем все те слизеринцы, которые захотят участвовать.
Побежденный Рон вздохнул.
― Ну, если рассуждать логически…
* * *
На следующей неделе повсюду только и слышались разговоры, что о предстоящем Турнире. Список претендентов на звание чемпиона Хогвартса менялся день ото дня. Уже ко вторнику Гарри так это осточертело, что он стал проводить большинство вечеров в библиотеке вместе с Гермионой. Рон же с головой погрузился в предтурнирную лихорадку, и Гарри с Гермионой с радостью ему не мешали.
В библиотеке же Гермиона рассказала Гарри о некоторых новостях из Норы, в частности, о последней идее Фреда и Джорджа ― магазине «Ужастики Умников Уизли», в котором они собирались продавать все свои шуточные изобретения. Гарри едва сдержался, чтобы не рассмеяться: рассказывая об этом, Гермиона всеми способами показывала, что не одобряет их затею. Она считала, что это слишком опасно, а кроме того, близнецам не помешает уделить больше времени учёбе. У Гарри не хватило духу возразить ей, что в жизни, кроме домашних заданий, есть ещё очень много всего.
Когда пятница наконец наступила, всеобщее возбуждение достигло такого предела, что никто не мог сохранять внимательность на занятиях. Гарри тоже был невнимателен, но совершенно по другой причине. С самого утра у него была сильная боль в висках, и в течение дня она только усиливалась. В голове как будто раздавался навязчивый шепот, который слышал лишь Гарри, но разобрать слов было нельзя. Он даже не заметил перемен в оформлении Большого зала, как и того, насколько за последнюю неделю Хогвартс стал чище. Все, что он хотел, это чтобы гам в его голове прекратился.
В последствии Гарри не мог понять, как отсидел все занятия в этот день, даже Зельеварение. Сконцентрироваться на чём-нибудь было нереально. Когда занятия прошли, в голове пульсировало так сильно, что Гарри с трудом держался на ногах. Когда все ученики разошлись по башням факультетов, Гарри буквально рухнул на кровать, закрыл глаза и с облегчением вздохнул. Он не знал, как или почему. Он просто знал, что должен поспать, иначе сумасшествие в голове не остановить.
― Э… Гарри? ― недоуменно спросил Рон. ― Ты чего улегся? Мы же должны спешить в Вестибюль.
Гарри не двигался. Нужно было соврать Рону, но так, чтобы и Гермиона поверила. Он не хотел, чтобы накануне прибытия гостей из двух других школ, все преподаватели сбежались к нему. Он не хотел портить другим ночь из-за того, что сам чувствует себя плохо.
― Голова болит, ― пробормотал он. ― А ты иди. Потом расскажешь, как всё прошло.
Рон тут же подбежал к кровати Гарри.
― Шрам болит, Гарри? ― прямо спросил он, ибо они были в спальне одни. ― Это Ты-знаешь-кто?
― Нет, ― простонал Гарри. ― Обычная головная боль. Просто нужно поспать.
Должно быть, Рон поверил ему, так как следующее, что запомнил Гарри, была пустая комната. Гарри обхватил голову руками и стиснул зубы, борясь с выступающими слезами ― настолько сильной была боль. Почему это случилось именно сейчас? Он так хотел посмотреть на прибытие учеников из других школ. Ремус говорил, будет на что посмотреть.
Очередная вспышка боли, и он больше ни о чём не смог думать или вообще что-то делать. Оставалось только лежать, ожидая, когда волна боли схлынет. Минуты казались часами. Даже боли в шраме не были столь ужасными. Снова раздались приглушенные голоса. Он перевернулся на спину и приоткрыл глаза, тут же поняв, что ошибся. Комната была слишком ярко освещена, в ней никто не мог стоять незамеченным. Он вновь закрыл глаза, молясь, чтобы эта боль поскорее прошла. А между тем голоса не утихали.
Разоблачить… Мы никогда не разоблачим… гостей… не допустим таких гостей… мы должны быть сильными… мы должны защитить наших детей…
Слишком много усилий было потрачено, и Гарри больше не мог бороться с ним. Он сопротивлялся весь день. Гарри почувствовал, как его руки обмякают и больше не стискивают голову. Одна рука, правая, свесилась с кровати. Глаза открылись, казалось, против его воли. Он лежал на правом боку и смотрел в яркую белую стену. Что-то мокрое потекло из носа, но Гарри не мог ничего с этим поделать. Он не мог даже пошевелиться. Он был словно заперт в своём теле.
Гарри не слышал, как открылась дверь и два человека бросились к его кровати. Он заметил лишь, что слепящий свет потерял свою былую яркость и что он теперь лежит на спине. Кто-то принялся тормошить его за плечо, другой проверял пульс. Парень не видел их лиц. Он не смог бы разобрать даже их слов.
Чьи-то руки прикоснулись к его подбородку и повернули голову налево.
― Легилименс! ― прошептал чей-то голос, и его обладатель ворвался в голову Гарри, в которой был сплошной хаос. Ворвался, и быстро её покинул.
― Северус?
― Там полная неразбериха, Минерва, ― тихо произнес профессор Снейп. ― Посмотри в его глаза. Они светятся. Думаю, это один из тех «случаев», о которых нас предупреждал директор.
Профессор просунул одну руку под мышку Гарри, другой подхватил под коленки и поднял парня с кровати.
― В Больничное крыло, Минерва. И нужно поторопиться, иначе нас увидят.
Гарри чувствовал, что прижался головой к груди мастера зелий, чувствовал, как они покинули башню Гриффиндора. Черная мантия профессора Зельеварения служила щитом от света, наполнявшего замок, принося парню хоть какое-то облегчение.
Гарри не знал, потерял ли он сознание или просто не уследил за ходом времени, ибо следующее, что он помнил, было то, что он лежит на кровати и всё вокруг опять наполнено ярким светом.
Слепящая белизна исчезла, когда его глаза накрыла мягкая ткань, в то время как другую осторожно обматывали вокруг его головы, закрепляя повязку на глаза. Сейчас, погрузившись в темноту, Гарри стал острее чувствовать окружающее пространство. Он ощутил внезапно, как что-то приблизилось к Хогвартсу, а потом и приземлилось перед застывшими в ожидании студентами. Он каким-то образом понял, что гости из одной из школ прибыли на гигантской карете, запряженной двенадцатью лошадьми, не уступающими карете размерами. Он будто вблизи видел дверцу кареты и изображенный на ней герб школы ― пять звезд, вылетающих из двух перекрещенных палочек. Гарри понял, что это прибыли гости из Шармбатона.
Прошло немного времени, и Гарри ощутил прибытие гостей из Дурмстранга, словно увидев, как большой корабль поднимается из недр озера. Едва все гости прибыли, Гарри почувствовал, как хаос, наполнявший весь день его голову, стал отступать, и вскоре совсем исчез. Глаза устало закрылись, тело расслабилось. Парень издал тихий стон и провалился в темноту. Боли больше не было.
* * *
Приглушенные голоса постепенно вырывали Гарри из забытья. Раздраженно застонав, он зарылся лицом в подушку и попытался не обращать на них внимания. Голова болела, он чувствовал себя совершенно вымотанным. Сначала он недоумевал, почему, но постепенно события прошедшего дня всплывали в его памяти. Он не знал, почему это случилось и что это вообще было. Он просто был рад, что всё закончилось.
А сейчас, если те, кто стоит рядом с его кроватью, отрудятся говорить потише, он снова погрузиться в сладостное забытьё, из которого его так бесцеремонно вырвали. К сожалению, голоса, вместо того чтобы стихнуть, зазвучали еще громче и отчетливее. Гарри снова застонал. Он не хотел просыпаться. Он хотел спать. Сон сулил отсутствие боли… по крайней мере, на некоторое время.
Не в силах больше это терпеть, Гарри медленно открыл глаза и увидел перед собой расплывчатые фигуры, наблюдавшие за ним. Поморгав некоторое время, он попытался определить, кто стоит рядом. Мозг работал несколько медленно. Заботливо надетые очки позволили ему различить лица Дамблдора, профессора МакГонагалл, мадам Помфри и профессора Снейпа. Гарри стал недоумевать. Что они все делают в спальне?
― Добрый день, Гарри, ― ласково произнёс Дамблдор. ― Прошлой ночью ты нас порядком напугал. Профессора МакГонагалл и Снейп нашли тебя в спальне в состоянии близком к трансу. Из носа у тебя текла кровь. Ты что-нибудь помнишь?
Гарри простонал, потерев правый висок.
― Боль, ― сказал он неровным голосом. ― И множество голосов. Я не разобрал, что они говорили. Я понял только, что кто-то не слишком счастлив, будучи разоблаченным или что-то в этом роде.
― Понимаю, ― задумчиво произнес Дамблдор, переглянувшись с МакГонагалл. ― Гарри, мне кажется, ты каким-то образом слышал все хогвартские разговоры прошлой ночью. Я не могу объяснить, как это произошло, но, кажется, замок был не слишком рад допускать в свои владения иностранных гостей. Сожалею, но нам пришлось пойти на некоторые шаги, чтобы подобное не случилось в дальнейшем. Эти вспышки слишком сильны, чтобы ты мог их контролировать.
Дамблдор приблизился и прикоснулся к каком-то ожерелью на его шее. Не подозревавший раньше о его наличии Гарри тоже прикоснулся к нему. Это была не цепочка. Он чувствовал под пальцами маленькие гладкие квадратики, облегающие его шею. Гарри не-доуменно взглянул на профессора Дамблдора. Для чего оно?
― Ожерелье связано с твоим магическим образом, Гарри, ― стал объяснять Дамблдор. ― Оно впитает в себя вспышки магии и, надеюсь, защитит тебя от случившегося сегодня. Тебе придется носить его до тех пор, пока ты не сможешь контролировать эти вспышки самостоятельно. И должен признаться тебе, Гарри, я никогда не видел, чтобы у кого-нибудь были вспышки такой силы. Извини, что не позаботился о мерах защиты раньше.
Гарри вздохнул и закрыл глаза. Вопросы заполнили его голову. Что это всё значит? Это было опасно? Это опять делает его уродом? Поняв, что не хочет знать ответы, Гарри от-крыл глаза и посмотрел на профессора Дамблдора.
― Вы не виноваты, ― произнёс он и отвернулся. ― Вы же не знали.
― Как и ты, Гарри, ― мягко произнёс Дамблдор. ― И я настаиваю, чтобы ты не винил во всём себя и не считал себя опасным для твоих одноклассников. Этим ты совершишь большую ошибку. Все прошлые инциденты причиняли тебе вред, именно поэтому мы и приняли такие меры предосторожности. Мы не можем допустить, чтобы то, что случилось ночью, повторилось снова. Твой мозг не сможет выдержать этого, и ты сойдешь с ума, Гарри.
Гарри закрыл глаза и кивнул. Он знал, что профессор Дамблдор прав. После этой ночи парень действительно не знал, сколько еще сможет выдерживать такое. Профессора позволили ему пойти на ужин и узнать, кто будет выбран для участия в Турнире. К сожалению, Турнир его сейчас меньше всего заботил.
Глядя в потолок, Гарри ощупывал ожерелье, которое ему теперь предстояло носить. Он терялся в мыслях. И где-то глубоко внутри Гарри ощущал, что это не решение проблемы. Это лишь задержит развязку. Турнир внезапно потерял для него всякое значение. Гарри больше не волновало, кто будет бороться за приз в тысячу галеонов. Парень думал лишь о словах профессора Дамблдора. Что, если эти вспышки постепенно сведут его с ума?
