Глава 7Глава 7.
Я не знаю, сколько времени прошло.
Когда я отнимаю руки от лица, они все мокрые и липкие, и я вытираю их прямо об ковер. От соприкосновения с ворсом пальцы начинает покалывать.
Мне лучше. Я не знаю, как мне могло стать лучше от того, что человек, которого я привыкла ненавидеть, угадал в моей жизни то, что было спрятано за семью замками, угадал и швырнул мне в лицо, извратив, опоганив… Заставил меня смотреть в это чертово зеркало, когда я уже давно избавилась от них в собственном доме. Вынудил нарушить данное себе обещание не плакать, которым я так гордилась.
Я обвожу комнату глазами – Гарри нет, видимо, это он ушел, когда я слышала, как хлопнула дверь. Снейп стоит у окна, спиной ко мне. Что он может там видеть, только собственное отражение в стекле, на улице совсем темно.
Я сижу на полу, ворс ковра нестерпимо жжет ладони. Мне должно быть больно, но на душе спокойно. Худшее позади. Наверное, мне нужно было, чтобы кто-то сказал это вслух за меня. Правда не перестает быть правдой, хоть и жжет как крупинки соли, щедро всыпанные в мое расхристанное сердце.
- Где Гарри?
- Думаю, его тошнит, - он не поворачивается от окна. - Надеюсь, не на мое крыльцо.
Я поднимаюсь с пола и подхожу к нему. Какое-то время я стою прямо за ним и разглядываю эту черную спину, ссутулившиеся плечи, длинные неопрятные пряди волос – человека, который только что калечил меня словами, бил в самое больное место и точно знал, что я при этом чувствую. Потому что год за годом, каждый день, ежесекундно так же бил и ломал себя, , никого к себе не подпуская, не позволяя себе забыть, нося в своем сердце ее патронуса.
- Зачем вы так со мной? – спрашиваю я, собравшись с духом. Я имею право знать.
Он слегка поворачивает голову, и его лицо кажется совершенно бескровным.
- Гончих сердца нельзя остановить, - отвечает он. - Их можно только опередить.
Я не понимаю, что это значит, и меня раздражает то, как он вполоборота отвечает не мне, а собственному отражению в окне. Осторожно, будто грея ладонь над пламенем свечи, я беру его за руку чуть выше локтя, и он нехотя поворачивается.
- Вы очень сильный человек, Тонкс. Вы отказались от друзей, сбежали от помощи. Вы перестали нравится себе внешне. Но гончие не смогли заставить вас разочароваться в жизни до конца.
- Разве это плохо?
- Они никогда не уходят просто так. Они таятся, набирают силу и выжидают, питаясь тем хорошим, что у вас было до того, как вас прокляли. Вы не смогли бы их победить, цепляясь за прошлое. Мне пришлось лишить их пищи.
- Как это?
- Доведя вас до грани срыва и уничтожив самое лучшее, что у вас было до проклятия.
- Мою любовь к Ремусу?
- Да.
Пальцы невыносимо колет, и я стискиваю их еще сильнее.
- Как вы…Как Гарри мог так поступить по отношению к Ремусу? К памяти о нем?
- Это лучшее, что он мог сделать для Люпина. Дать вам шанс.
Я стараюсь заглянуть ему прямо в глаза, как будто именно там заключен ответ на последний вопрос, который я намереваюсь задать.
- И теперь я справлюсь?
- Вы уже справились. Руки, Тонкс! – раздраженно бросает он, и я резко отдергиваю от него руку.
С минуту он сверлит меня взглядом, а я проклинаю себя, чувствуя, как трясутся коленки. Зачем было вторгаться в его личное пространство, Снейпу лучше задавать вопросы, находясь на безопасном расстоянии. По камину, с задней парты, из соседней комнаты – откуда угодно, но соблюдая дистанцию, и чем больше, тем лучше.
- Хаффлпафф, не иначе, - со вздохом произносит он, насладившись моим смятением. – Руки, Тонкс. Что вы чувствуете?
- Колет, - одними губами отвечаю я.
Спустя мгновение весь мир мне мал.
***
Природа метаморфов, благодаря нестабильному состоянию плоти, помогает нам имитировать форму любого существа. Мы с легкостью повторяем контуры, фактуру и цвет в точности такими, какими мы их запомнили. Способность к перевоплощению не доставляет нам никаких неудобств. За одним исключением - мы более остро воспринимаем тактильные контакты ладонями, где находится наибольшее скопление нервных и энергетических точек. Те, кого мы касаемся пальцами, тоже чувствуют непрерывное движение частиц наших тел.
Поэтому никогда, с самого детства, я не выхожу на улицу без перчаток.
И то, что мои пальцы невыносимо колет от нежного ворса ковра, и еще больше – от теплого тела, скрытого плотной тканью рубашки, означает…
Магия вернулась.
***
Каждый новый вдох отзывается болью во всем теле. Теперь уже не только ладони, все мое тело горит, и я чувствую, как под кожей взрываются крошечные звезды, выпуская мою силу на свободу, увлекая ее по венам, кружа в стремительном ритме. Дышать трудно, нестерпимо колко, но я со всей силой втягиваю в себя воздух, и он заполняет собой лабиринты моих вен.
Сила духа и слабость тела – я словно во хмелю. Я могу раскинуть руки и обнять весь мир, но при этом меня не держат ослабшие ноги.
Перед глазами вспыхивают и уносятся прочь обрывки видений, неяркие, подернутые изморозью, но изумительно четкие. Я ловлю их, пытаясь удержать, но они ускользают, дразня, а потом вдруг возвращаются, складываясь в единую картинку. И в этот момент, когда я ее вижу и все понимаю, я отрываюсь от земли и взлетаю - прикрыв глаза от блаженной легкости, успев удивиться, почему вдруг так стремительно приближается пол.
Меня подхватывают чьи-то сильные руки, и мое тело обмякает них. Сквозь полуопущенные веки я вижу глаза – пронзительные, волшебные, родные, словно на меня глядит сам Бог, и я боюсь моргнуть и даже дышать, боюсь, что они растворятся в воздухе. Мне хочется дотронуться до них, но я помню, что не могу провести по ним пальцем, нельзя, нельзя, это отпугнет, это не всегда приятно…
- Не торопитесь, Тонкс, - говорит мне глубокий, обволакивающий голос, и желание прикоснуться становится невыносимым.
- Не буду, - честно отвечаю я и изо всех сил тянусь губами к черным ресницам.
И я держу свое слово.
***
Я не тороплюсь. Мои губы едва касаются уголка века, медленно скользят к беззащитной мочке уха, оставляя влажную дорожку на коже, и бесконечно долго спускаются к неподатливым узким губам.
- Подождите, - хрипло произносит он, отстраняясь, - это , возможно, побочное действие, это пройдет…
- Черта с два! – в груди так тепло и тесно, и я запускаю руку ему под рубашку и чувствую, как бегут волны по его телу от моих прикосновений. Нестабильные частицы, мягкие колебания, теплое дуновение – все, что пугает тех, кто к этому не готов. Но не его, он ведь знает, кто я, и не я не в силах отнять свою ладонь от прохладной кожи.
- Тонкс, - он отрывает меня от себя и смотрит прямо в душу, и душа сходит с ума. – Тонкс, вы будете об этом жалеть. Вы не все знаете.
- Да все я знаю, - я возвращаю ладонь на ее законное место под его рубашкой, туда, где так бешено колотится сердце в такт моим волнам. – Вы все подстроили. Я вспомнила лицо водителя грузовика. Я сломаю об него биту, когда он вернется.
