Пeчаль.Наверное, трудно быть богом. В тебя верят, на тебя смотрят, у тебя все время просят помощи. Иногда я задаюсь вопросом – чем же тогда хороший правитель отличается от божества? Пожалуй, в нашем случае – ничем, потому что в ранг богов нас возвели еще до нашего появления на свет (а может, и много позже, ведь течение времени в обоих наших мирах так неровно), а потом мы просто пришли и сделали то, чего от нас ждали.
Не ждали мы сами, но кто нас спрашивал? Все возражения Питера и Сью ушли в молоко, а потом они и сами втянулись – я втянул их. Порой я думаю, что это просто была Древняя Магия, которую мы так и не научились понимать, а может – и Самая Древняя. Не удивлюсь, если существует какая-нибудь Магия Начала Начал.
Шел четвертый год нашего правления в Нарнии, неназванного тогда еще Золотым Веком, когда Люси заболела. Ничто не помогало, даже ее собственное снадобье, дарованное Отцом Рождества – может, для того, чтобы оно подействовало, его должна была давать сама Лу, или просто была какая-нибудь неизвестная нам оговорка, особый ограничитель могущества.
Но все это не важно, главное – моя младшая сестра, наша отважная королева Люси, лежала в своих покоях, белая и тихая, и от этой ее тишины было очень страшно.
С Люси никогда не бывает тихо, вы знаете? Кажется, она одним своим присутствием наполняет воздух неуловимыми звуками, которые как бы говорят – я здесь.
И вдруг – ничего.
Может, это просто какой-то вирус. Ведь если подумать, все мы болели странными и непонятными болезнями в наше царствие, но тогда я не видел меж этим никакой связи. Мне просто было страшно за моих возлюбленных сестер и брата, потому что они были – я сам.
Люси болела дольше меня, почти год. Не знаю, отчего так – может и потому, что она была младшей, потому что если бы все зависело от силы духа, то Лу не проболела бы и дня. Я всегда считал себя самым слабым из нас всех, ведь именно я был предателем.
Сьюзан дни и ночи проводила подле нашей сестры, держала ее за руку и меняла компрессы. Кажется, именно тогда мистер Тумнус полностью поседел, и одно время очень этого стыдился, но мне было завидно – он мог проявить свою скорбь и тревогу, а я сидел в своем кабинете, с головой уйдя в дела.
Все ради того, чтобы не видеть бледную тень Лу, потому что надежда во мне умерла уже давно. Ведь Аслан не пришел помочь своей самой любимой девочке на свете.
Иногда я даже спал прямо за столом, уронив голову на кипу очередных каких-нибудь бумаг. Мне не снились сны, только какие-то мутные видения посещали время от времени, но от них было совсем тошно.
Однажды ко мне пришел Питер. Он был усталый и злой.
- Эд, - начал он, - зачем ты с нами так.
- Как? – тихо спросил я, не зная, что брат имеет ввиду.
Он немного помолчал, потом сел в кресло напротив и задумчиво ответил:
- Ты знаешь, каково это. Расскажи ей.
Но уже тогда я понимал, что это бесполезно. У каждого своя тоска, и ничто не может вылечить ее, кроме времени и тебя самого. Но я кивнул, а потом подошел к брату и взлохматил ему волосы, рассеянно улыбаясь.
Люси выздоровела, конечно. Просто однажды солнечным летним днем вышла к завтраку, как ни в чем не бывало. Она немного изменилась – исхудала, волосы еще отрасли, и еще наша маленькая Лу стала немного взрослее. Но ее улыбка была все той же, и мы радовались тому, что наша сестра снова с нами.
- Вечером я пойду к мистеру Тумнусу слушать колыбельные Нарнии, - сообщила Люси, когда завтрак подходил к концу.
- Можно мне с тобой? – спросила было Сью, но Лу покачала головой:
- В следующий раз обязательно, но этот – особенный. Не сердись, ладно? – она как-то очень смешно тряхнула волосами, а потом ушла собираться.
Свое пробуждение я провел с Питером, потому что он – самый близкий мне человек на свете, но Люси – добрый ласковый котенок, всегда в первую очередь думала о других, а после обо всем остальном.
Я не мог ее за это винить, и даже было немного совестно за свой эгоизм. Но мы просто были разными, все четверо, и порой это больно ранило меня.
