Глава 7Я автоматически взглянул на часы, висящие над каминной полкой. Времени на подотовку, как моральную, так и физическую, практически не осталось, стрелки показывали без семи минут четыре.
Не обращая внимания на причитания Хагрида, с громкими охами предлагающего пообедать и хоть немного отдохнуть, я бегом поднялся к себе в комнату. Судорожно разбросав газеты, я вытащил из них блокнот. Просто для того, чтобы проверить, что встреча со старьевщиком Борджиа мне не приснилась, и в моих руках действительно могущественный артефакт.
«Сходишь с ума, Поттер? Не доверяешь своей памяти?».
А разве в это сложно поверить, профессор? Да, так бывает. Думаю, что в вашей бурной жизни подобное случалось не раз.
Мягкая кожа приятно согрела руку. Открыв книжецу, я пролистал пустые листы, в поисках своей биографии, но так ничего и не нашел. Решив оставить дальнейшее изучение своего ценного приобретенья на потом, я спрятал его под ворох учебников, сложенных в мой старый Хогвартский чемодан, где по привычке хранил все самое дорогое.
Разобравшись с блокнотом, я вытащил из кармана все свои покупки и, увеличив их до нормального размера, выложил на кровать. Найдя в этом ворохе строгую черную мантию, как нельзя лучше подходившую к ситуации, я быстро натянул ее на себя. Пригладить волосы так и не получилось, поэтому я просто надел какую-то шляпу, непонятно как затесавшуюся в мой шкаф. Глянув в зеркало, я поправил съехавшие на бок очки и, перепрыгивая через ступеньки, спустился обратно к Диборну. Часы как раз пробили четыре.
— О! Гарри, браво! Вот теперь я вижу настоящего джентельмена! Мой пример явно тебе на пользу!
Только что вышедшая из камина Джонс, услышав его слова, презрительно поморщилась.
— Ничего хорошего, — она придирчиво оглядела меня с ног до головы. От ее неприятного цепкого взгляда у меня по спине побежали мурашки, и я непроизвольно вздрогнул, прогоняя их. — Люди знают Гарри Поттера совсем в другом образе — простого, свойского парня, выросшего среди маглов и ставшего героем всего мира, преодолев все препятствия. Парня близкого им по духу. Ваше преображение может навредить нашей задумке.
— Мой прошлый образ подходил, чтобы бегать по полям, а мне нужно, чтобы люди видели во мне, прежде всего, управленца, — нагло ответил я.
— Какой из вас... — Джонс резко замолчала и недовольно поджала губы, сцепив их так, что они побелели. Но слова уже вырвались. Даже без окончания фразы, я понял ее смысл. — Сейчас не время для подобного разговора, мистер Поттер.
Джонс решила не продолжать разговора про мой имидж, и правильно сделала, нервы у меня уже были на пределе. Она порылась в кармане и протянула мне белое гусиное перо.
— Берите, нас уже ждут.
— Это вы решили поговорить о моде, — напомнил я.
Не желая больше терять времени, Джонс сунула мне в ладонь перо. Как только мои пальцы коснулись мягких волосков, я почувствовал, как меня дернуло в районе пупка, и куда-то понесло. Мир перевернулся с ног на голову, завертелся, порвался на мелкие кусочки и внезапно выкинул меня из этой кутерьмы.
С трудом приземлившись на ноги, я шатаясь выпрямился и тут же едва не упал снова, снесенный Джинни, бросившейся мне на шею.
— Гарри! Как я соскучилась!
Я неохотно ее обнял, тут же попытавшись отстраниться.
— Привет, Джинни. А... что ты тут делаешь?
— Сопровождает нас, мистер Поттер, — хмуро ответила Джонс. — Вы должны быть не только героем, но и хранителем семейных традиций.
Я на секунду замолчал, пытаясь осознать сказанное. Неярко накрашеная Джинни, кокетливо одетая в простую элегантную мантию, была сама на себя не похожа, что наводило на мысли о том, что образу своему она обязана кому-то из Ордена. Но сияющее лицо и довольная улыбка свидетельствовали о ее полном согласии с преображением.
— Я не буду изображать жениха! — возмутился я. — Особенно с Джинни.
Джинни отступила, обиженно хмурясь.
— Дело не в тебе, — попытался убедить ее я, — просто я не собираюсь никого убеждать в том, что хочу жениться!
Джинни растерянно повернулась к Джонс, явно не зная, что делать.
— Хорошо-хорошо, вы просто друзья, — уступила Гестия. — Джинни пришла, чтобы поддержать своего лучшего друга. Пойдем уже! Нас никто не будет ждать.
— А где же тогда Рон и Гермиона? — недовольно возмутился я. — Они были бы логичнее!
— Мистера Уизли вы увидете в зале. Все! Идем!
Я не успел еще осмыслить ее фразу и поинтересоваться отсутствием Гермионы, как обнаружил, что спешу под руку с Джинни по длинным узким корридорам Министерства вслед за Джонс. Легкая уступка Гестии мне не нравилась, но поспешность и какая-то нездоровая суетливость, не позволили как следует задуматься об этом.
Вокруг мельтешили какие-то портреты, рыцари, чучела каких-то чучел, угрожающе нависающие над нами. Мы повернули один раз, другой, прошли через огромную галлерею с прозрачным потолком, потом снова бежали по какому-то петляющему коридору, сужающемуся к концу. И, наконец, остановились перед большой дубовой двустворчатой дверью.
Гестия повернулась ко мне и еще раз оглядела с ног до головы.
— Готовы, мистер Поттер?
И, не дожидаясь ответа, легко отворила створки двери.
Меня ослепили тысячи ярких вспышек, а от обрушившегося со всех сторон шума заложило уши.
— Гарри Джеймс Поттер! — объявил кто-то громким зычным голосом, перекрывающим гомон сотен голосов.
Джинни, напоминая о себе, вцепилась мне в ладонь с такой силой, что я вздрогнул от боли. Но именно эта боль и сыграла мне на руку, отрезвляя и приводя в себя. Бешеный бег мыслей успокоился, сердце вошло в нормальный ритм, я глубоко вдохнул и решительным шагом вошел в широкий зал, наполненный сотнями газетчиков, загораживающих мне обзор всего остального пространства.
— Улыбнись, Гарри, — заговорщически прошептала мне на ухо Джинни, раскрасневшаяся от лестного внимания папараци. — Сейчас они сделают фотографии и оставят нас в покое.
— Какие фотографии?
— Да обычные. Просто небольшая фотосессия для газет.
— Отлично, — пробурчал я. — А мне рассказать об этом забыли?
«А еще вас с Джинни после сегодняшнего дня точно будут считать парой. И никуда ты теперь не денешься!»
Мстительно пожелав профессору «хорошего» загробного проживания, я стиснул зубы и терпеливо переждал, когда закончится фотосессия. Сколько времени отведено на это мероприятие я не знал, но все вокруг явно были в курсе, потому что в один прекрасный момент камеры вдруг перестали щелкать, и воссторженый гул стих.
— Мистер Поттер, вы можете подойти к книге.
Я ничего не понял, но так как газетчики расступились, образовывая длинный живой коридор, проблема выбора передо мной не стояла. С облегчением свободившись от Джинни, я прошел вдоль этого коридора и оказался перед большой амбарной книгой, лежащей на древнем слегка облупившемся алтаре. Вокруг всего сооружения распространялся приятный нежно золотистый свет.
— Мистер Гарри Джеймс Поттер, именем Мерлина и властью данной мне магией, я разрешаю вам подойти к Великой книге и вписать в нее свое имя.
Я постарался незаметно оглядеться по сторонам в поисках говорившего. Глубокий, мощный, проникновенный голос словно шел прямо со страниц книги. Газетчики, обступили меня тесным кольцом, и снова взялись за свои фотоаппараты. Судорожные всполохи, сливаясь в одну большую световую вспышку, создавали вокруг меня подобие фантастического сияющего кокона. И тут... я вдруг понял, что все происходящее не игра, не легкое приключение, не шутка, и если я поставлю сейчас свою подпись на этой золотой бумаге, я подпишу магический контракт, избавиться от которого будет сложнее, чем когда-то от договора Турнира трех волшебников. Смогу ли?
Однако, сделав первый неуверенный шаг внутрь светящегося пространства, я неожиданно ясно осознал, что имею на это полное право. Книга приветливо встретила меня шелестом переворачивающихся страниц. Рядом с ней, на кружевной золотой подставке, лежало такое же золотое перо.
— Вам надо просто вписать свое имя, — сообщил голос.
Но я, кажется, в тот момент совершенно не осознал того, что он сказал. Я как завороженый взял перо и решительно прикоснулся его кончиком к пожелтевшей странице, отавив на ней маленькую бардовую каплю. Хотя перо писало кровью, не было никаких неприятных ощущений, как когда-то в кабинете у Амбридж. Тогда мне вообще показалось, что ничего особенного я не чувствую, только легкая эйфория словно от полета на метле слегка кружила голову, вызывая небольшую тошноту. Несколько движений... и мое имя моей же кровью навечно вписано в Книгу Судеб.
Буквы ярко вспыхнули, словно напитываясь окружающим светом. Имя дрогнуло. На секунду я испугался: сейчас книга решит, что я не достоин становиться министром, и меня выгонят с позором, а газеты с огромной радостью разнесут по всему миру эту новость. Но ничего страшного не произошло. Буквы просто впитались в страницу и исчезли.
— Мистер Гарри Джеймс Поттер, — прошептал чужой голос в моей голове. — Отныне вы считаетесь кандидатом на должность Министра магии и берете на себя обязательство верой и правдой служить народу Британии. Вы обязуетесь всеми доступными средствами способствовать процветанию ее народа, и при необходимости отдать за нее жизнь. Условия данной сделки считаются действительными с настоящего момента и до последней секунды вашей жизни.
— А если меня не выберут? — проборматал я.
Книга ехидно промолчала.
— Принимаю, — вздохнул я, понимая, что от меня чего-то ждут.
Буквы вспыхнули так ярко, что я на секунду ослеп. Книга захлопнулась, в лицо бросило какой-то пылью. К счастью, веки к тому времени были уже крепко зажмурены и пыль не повредила зрению. А потом наступила тишина.
Я осторожно приоткрыл глаза. Закрытая книга лежала на своем алтаре, никакого свечения уже не было, пыли тоже. Но я чувствовал, от окружающей толпы меня все еще отделяет невидимый барьер.
Долго стоять столбом я не собирался, и, сжав кулаки покрепче, решительно обернулся к толпе. И тут словно в мире включился звук! Крики, шум, щелчки камер, вспышки. Не смотря даже на то, что я готов был к подобному, все же отступил под напором толпы.
— Поздравляем вас, мистер Поттер! Народ ждал вас!
— Мистер Поттер, как вы себя ощущаете в роли будущего Министра?
— Для чего вы пошли на это?
— Какие у вас планы на время предвыборной компании?
— Основные направления вашей программы?
— Как вы относитесь к сегодняшнему правительству?
— Поздравляем вас!
Я до сих пор помню каждую секунду этого дня, так как будто он был вчера. Мне тогда подумалось, что сейчас по всем правилам и законам я просто обязан испугаться. Нет! Не внимания прессы, к нему я давно привык. Для мальчика-который-победил это было логичное продолжение повседневной жизни. А вот ответственности... Той громадной ответственности, которую я только что собственноручно взвалил на себя, как всегда совершенно не просчитав последствия. Чувство самосохранения требовало бежать отсюда со всех ног, спрятаться как всегда в своем доме, закрыться на все замки и больше не знать, не слышать, забыть...
И тут, когда я уже готов был повернуть назад, мне вдруг вспомнился Люциус Малфой времен моей учебы в Хогвартсе, с его строгой прямой осанкой и горделивым самообладанием. И совершенно внезапно это его спокойствие передалось и мне... издалека, через расстояние, через время, потому что сегодяшний Люциус Малфой не был даже оттдаленно похожь на себя прошлого.
Я выдохнул и смело шагнул навстречу толпе. Сердце билось, словно бешеное, но мыслил я трезво и объективно. Так, толстенький мужичек в кривом парике, с обожанием смотрящий на меня..
— Спасибо, я прекрасно себя чувствую, но пока я еще не Министр, не стал бы так уверенно примерять на себя эту должность...
Теперь повернуться к длинноногой журналистке с огромными, словно у осы, глазами.
— Я решил балотироваться, потому что хочу для людей, окружающих меня, благополучия. Это и только это — главная цель моей жизни.
Пафосно? Ну и что? Людям нравится пафос! Девушка словно в подтверждение моих мыслей, улыбается, ответ ей понравился. Отворачиваюсь к длинноносому юноше, почти мальчишке, с умным видом строчащему что-то в блокнот.
— Пока в планах только работа над программой.
Парень хочет что-то еще спросить, но я уже оборачиваюсь к строгому волшебнику с пристальным вниманием рассматривающему меня. Отчего-то он мне кажется здесь самым строгим критиком, поэтому ему я стараюсь отвечать, вдумчиво взвешивая каждое слово.
— Вы сможите увидеть мою программу в ближайшее время и сами оцените. Если будет необходимо, я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы лично. Скажите только вашу фамилию.
— Бастлер...
— Замечательно, мистер Бастлер, буду ждать встречи.
Журналист явно удовлетворен, в его глазах отчетливо читается решимость обязательно напомнить мне об обещанном интервью. Пусть. Сейчас это неважно.
Теперь поворот в другую сторону, откуда прозвучал вопрос про правительство, и... я все-таки сбился, нос к носу столкнувшись с Ритой Скитер.
— Итак, мистер Поттер, — противно ухмыльнулась она. — Как вы относитесь к современному правительству. Помню, вы раньше были не особенно им довольны. Возможно именно это недовольство привело к тому, что вы решили балотироваться в Министры магии?
Я больно прикусил губу изнутри, но улыбаться не перестал.
— Если бы меня все устраивало, не было бы причин балотироваться, вы совершенно правы.
Глаза Скитер восстроржено загорелись.
— И что вы скажете о министре Кингсли? Как вы относитесь к тому, что поговаривают будто он немного не в себе? — она выразительно покрутила пальцем у виска.
Я улыбнулся еще больше, так что заболели щеки.
— О, моя дорогая, ну давайте не сейчас, — я слегка приобнял ее, мысленно мечтая придушить. — Сегодня один из самых важных в моей жизни дней, не портите мне его серьезными мыслями. Хорошо?
Скитер приторно улыбнулась.
— Надеюсь, что я могу расчитывать на эксклюзивное интервью, благодаря нашему с вами давнему знакомству? — она противненько хихикнула.
— Я подумаю над вашим предложением, — пообещал я.
И тут вдруг кто-то больно схватил меня за локоть.
— Мистер Поттер, — зашипела Джонс. — Вы забываетесь! Хватит!
Я уверенно вырвал руку из ее хватки.
— Я сам решу, когда хватит.
Но Джонс меня не услышала, она с улыбкой повернулась к толпе и громко попросила:
— Господа, давайте оставим мистера Поттера в покое, ему надо немного отдохнуть после ритуала!
Журналисты возмущенно загомонили, требуя еще несколько ответов на вопросы. Но Джонс решительно вытолкала меня в ту самую дверь, через которую мы вошли. Оказавшись в полутемном коридоре я раздраженно заморгал.
— Что вы себе позволяете! — возмутилась Джонс, снова хватая меня. — У нас с вами договор! Вы должны были молча пройти церемонию и уйти, зачем вы остановились разговаривать с журналистами? Вы хоть представляете, что они про вас понапишут.
Я посмотрел на ее руку, вцепившуюся в плечо так, что оно онемело.
— Отпустите!
Джонс непонимающе нахмурилась.
— Отпустите мою руку, — холодно повторил я. — Немедленно.
Джонс от удивления даже сразу послушалась. Я помассировал плечо.
— Нам еще идти на встречу с представителями Визенгамота, — смущенно сообщила Гестия. Было видно, что она уже и сама не рада своей вспышке. — Постарайтесь держать себя в руках. Одно ваше неверное слово, и все усилия сотен людей окажутся бесполезными.
Я раздраженно отмахнулся от нее.
— Не волнуйтесь, все будет хорошо.
— Репутацию испортить просто, мистер Поттер, — сурово напомнила Джонс. — А вот восстановить ее подчас бывает невозможно.
— Я знаю, — кивнул я. — В моей жизни было много всего.
Джонс недовольно нахмурилась.
— Моя репутация не пострадает, — пообещал я, не столько чтобы ее успокоить, сколько для того, чтобы она отстала. — Давайте не будем задерживаться, не думаю, что представители Визенгамота будут ждать. Ведите.
Почему я был так уверен в себе в тот момент? Да я и сам не знаю... до сих пор себе удивляюсь. А еще тогда я впервые почувствовал, что такое власть над людьми. И это ощущение, единожды испытанное, уже навсегда впилось в мое подсознание, как наркотик, от зависимости к которому уже невозможно избавиться.
