Глава 7Разум мужчины — это, по-моему, самый лживый
и дурной советчик на свете, не считая разве что разума женщины.
Оскар Уайльд
Естественно, не далее, чем к вечеру, практически все студенческое население Хогвартса, охочее до слухов, было в курсе пикантной сцены, произошедшей между Луной Лавгуд и Гермионой Грейнджер. Особой остроты событиям добавляло то, что обе они были героинями войны, то есть довольно известными личностями, а Грейнджер – еще и старостой школы, а также лучшей подругой незабвенного Мальчика-который-выжил.
Вышеозначенный «мальчик», кстати, был вовсе не в восторге от подобной новости. Более того, со свойственной ему вспыльчивостью он вначале хотел немедленно разыскать Гермиону и заставить ее объясниться. Но что-то, что можно было назвать здравым смыслом, все же не дало ему поступить так опрометчиво. По опыту он уже знал, как ревностно его подруга относится к посягательству на свою свободу и не хотел повторять ошибок Рона.
Однако ревность тяжелыми волнами поднималась в нем, не давая мыслить рационально. Как она могла так с ним поступить? Зачем вообще подавала ему надежды, если, на самом деле, не чувствовала ничего? Как… как она вообще могла врать ему так долго о своих отношениях с Луной?! Ведь все было и так ясно, когда он застал их вместе в Выручай-комнате!
Под звон столовых приборов и перешептывания студентов в Большом Зале Гарри уныло размазывал по тарелке пюре. Есть совершенно не хотелось, хотя он все равно заставил себя прийти в Зал. Гермионы, однако, тут не оказалось, что было вполне ожидаемо. Лавгуд за столом Рейвенкло также не наблюдалось. Гарри сжал кулаки от злости.
Что-то острое впилось ему в ладонь, и парень с удивлением осознал, что основательно погнул серебряную вилку. Бросив ни в чем не повинный столовый прибор рядом с тарелкой, гриффиндорец поднялся из-за стола и, буркнув что-то невпопад однокурсникам, побрел в гостиную.
Одновременно и хотелось, и не хотелось встретить там Гермиону. Но, в самом деле, не могла же она вечно не появляться в Башне Гриффиндора?
Видимо, все-таки могла, потому что, сколько Поттер не ждал ее, сидя в кресле у камина, она не пришла. Уже разошлись по спальням все студенты, огонь в камине начинал гаснуть, но девушки все не было. Так и не дождавшись Гермионы, уставший и морально издерганный гриффиндорец решил подняться в спальню. Переодевшись в пижаму, честно попытался уснуть, однако сна не было ни в одном глазу. Промаявшись так около двух часов, он устало вздохнул и отбросил тяжелое одеяло в сторону.
Глаза кололо, будто в них насыпали песка, и Гарри с силой потер веки, а затем водрузил на переносицу очки.
- Люмос, - шепнул гриффиндорец, и тусклый свет на конце волшебной палочки осветил сундук с вещами. Стараясь не шуметь, Поттер отыскал среди кип одежды и мятого пергамента Карту Мародеров.
- Клянусь, что замышляю только шалость.
На пергаменте стали проступать очертания Хогвартса вместе со всеми его обитателями: вот Снейп бродит по коридорам, вот точка с именем «Альбус Дамблдор» замерла где-то около директорского кабинета – должно быть, старый маг сейчас видел седьмой сон, а вот и мальчишеская спальня седьмого курса в башне Гриффиндора, и имя самого Гарри… Взгляд парня переместился чуть левее гостиной – в сторону комнаты старосты: так и есть, точки с именем «Гермиона Грейнджер» там не наблюдалось.
Странно, но, кажется, Рон тоже не спал. Точка с его именем кралась в сторону гостиной откуда-то со стороны кухни. Гарри устало потер переносицу. Они с Уизли уже давно не разговаривали. Наверное, от былого «Золотого трио» теперь уже совсем ничего не осталось, разве что, воспоминания. Странно, но Гарри чувствовал, что почти не жалеет об этом. Они были детьми, но они выросли. Что-то сломалось внутри еще задолго до того, как двух друзей разделила любовь к их подруге. Меньше всего сейчас Поттеру хотелось встретиться с Роном Уизли посреди темной гостиной.
Парень шепнул «Нокс» и, не сворачивая Карту Мародеров, бесшумно вышел в коридор за портретом. Ноги сами понесли его к Залу Лестниц, а оттуда на восьмой этаж. По пути никто не встретился, к тому же гриффиндорец все время следил за перемещением точек по Карте. И вот – перед ним знакомая каменная стена рядом с гобеленом Варнаввы Вздрюченного. Если Гермионы нет на Карте, значит, она может быть только здесь.
Но зачем он пришел? Что хочет услышать или сказать? И нужно ли вообще его присутствие? Быть третьим лишним…
Однако не успел Поттер развернуться, чтобы поскорее убраться отсюда, как в стене появилась уже знакомая тяжелая дверь на кожаных петлях. Она бесшумно открылась, и в проеме показалась тонкая девичья фигурка. Луна Лавгуд.
- Привет. Заходи, - рейвенкловка обезоруживающе улыбалась и стояла с таким видом, будто здесь только Поттера и ждали.
- Привет, - пробормотал Гарри, но все-таки не сделал попытки зайти в комнату. Сейчас он почувствовал себя ужасно глупо со всеми своими претензиями к подруге. В конце концов, разве Гермиона была что-то ему должна? Если бы Поттер был более эгоистичным, то, несомненно, уже закатил ей натуральную истерику с разбором полетов. Теперь же ему просто хотелось убраться отсюда подальше.
- Так ты зайдешь к нам? – еще шире улыбнулась Лавгуд. Наконец, решившись, Поттер кивнул и шагнул вперед.
В комнате была все та же умиротворяющая обстановка, что и раньше: книжные шкафы, мягкий ковер под ногами, несколько плюшевых кресел и диван, а также неизменный камин с жарким, весело потрескивающим пламенем. На журнальном столике посреди комнаты стояли две недопитые кружки с какао, небольшой кофейник и вазочка с печеньем, лежали несколько пухлых книг с многочисленными закладками в них... В общем, комната имела довольно обжитой вид.
Парень сглотнул и, наконец, посмотрел в сторону дивана, где, закутавшись в плед, сидела его подруга. Волосы Гермионы были забраны в хвост, поэтому не скрывали ее слегка разрумянившихся щек. Видимо, девушка была смущена или просто немного взволнована. Чем? Его внезапным приходом?
Внезапно почувствовал усталость от целого дня нервотрепки и косых взглядов со стороны студентов, Поттер буквально упал в ближайшее кресло. Луна заняла другое. Теперь Гермиона оказалась как бы в верхней точке этого импровизированного треугольника из мебели. Гарри усмехнулся.
- Приготовлю-ка я нам всем троим какао, - излишне звонкий в создавшейся тишине голос Луны резанул уши, но сделал свое дело – обстановка стала заметно спокойнее. Поттер снова исподлобья взглянул на старосту, и заметил, что она тоже на него смотрит.
При ближайшем рассмотрении, гриффиндорцу показалось, что он видит какую-то совершенно новую, незнакомую ему Гермиону Грейнджер. Эта по-взрослому спокойная, одновременно простая и удивительная гриффиндорка казалась сейчас вполне умиротворенной и уверенной в себе. Исчезла ее постоянная растрепанность («Творческий беспорядок», - как любит про себя говорить Поттер), на ее место пришла та особая плавность каждого жеста, что отличает молодую женщину от еще немного угловатой девушки-подростка. Это виделось в том, как она мягко поправила выбившуюся из хвоста прядь, как беззастенчиво, но одновременно ненавязчиво рассматривала сидящего перед ней парня.
Поттеру стало немного обидно оттого, что не он стал причиной этих неуловимых изменений в Гермионе, сделавших ее такой необычайно привлекательной. Та, кто стала для Грейнджер тем самым бесконечно родным человеком, сейчас неспешно разливала какао в три чистые фарфоровые чашки, едва слышно позвякивая серебряной ложечкой для сахара. Она подала одну из чашек Поттеру, и тот машинально отхлебнул немного молочного напитка.
Внезапно Гермиона улыбнулась, а спустя мгновение тихонько засмеялась. Гарри недоуменно перевел взгляд с нее на Луну – та тоже едва заметно улыбалась уголками губ.
- Что? – получилось более враждебно, чем ему хотелось.
- У тебя усы, - Гермиона снова совсем не по-гермионски хихикнула и поднялась с дивана, прихватив со стола салфетку. Гарри автоматически встал ей навстречу. В следующий момент гриффиндорец замер, почувствовав на своих губах мягкие прикосновения пальцев девушки сквозь бумажную салфетку.
Почему? Зачем?.. Сказать, что он был сбит с толку, - значит, ничего не сказать.
- Вот, так лучше, - пробормотала староста. Ее взгляд наткнулся на такой же пристальный взгляд парня.
И тут сразу, без перехода:
- Я люблю Луну, - твердо произнесла Гермиона. Она сказала это без вызова, но так, словно втолковывала что-то само собой разумеющееся малому ребенку.
- Ясно, - Поттеру не хотелось на нее смотреть, и теперь он сверлил взглядом книжную полку где-то над левым плечом подруги.
- Гарри, - позвала гриффиндорка. – Посмотри на меня, пожалуйста.
Как он мог не послушаться просьбы, сказанной так мягко? Но то, что произошло в следующий момент, окончательно выбило парня из колеи. Осторожно подавшись вперед, Гермиона сама коснулась его губ своими губами в целомудренном, но слишком долгом для дружеского, поцелуе.
Гарри почувствовал, как кровь ударила ему в виски и одновременно заколотилась где-то в горле. Однако больше ничего не происходило, и он позволил себе просто закрыть глаза и положить руки Гермионе на талию. Сколько они так стояли, он не брался сказать… Наконец, девушка отстранилась первой, однако не сделала попытки разомкнуть объятья. Ее ладони лежали на плечах Поттера, а глаза в упор и все с тем же вниманием рассматривали лицо гриффиндорца.
- Что?.. – слабая попытка вопроса со стороны Гарри провалилась, потому что к ним подошла Луна. Она дотронулась до плеча Гермионы, а затем просто обняла ее со спины так, что староста оказалась в плотном кольце с обеих сторон.
- Я люблю вас обоих, Гарри, - спокойно констатировала теперь уже очевидный факт его подруга. – Тебя это смущает?
Что он мог ответить на такое? Лавгуд все еще стояла рядом с ними… Черт возьми, она действительно обнимала Гермиону прямо сейчас! Но разве так бывает, чтобы сразу двое любили одного и того же человека, и тот отвечал им взаимностью? Без ревности и взаимной ненависти? Гарри почувствовал, что его голова готова просто взорваться от тысячи вопросов и банального смущения.
- Я… кхм… - Поттер откашлялся. – Я хочу подумать… над всем этим.
Он, наконец, нашел в себе силы отстраниться от Гермионы и отойти на пару шагов назад. Две девушки перед ним стояли, тесно обнявшись и переплетя руки. От этой картины веяло какой-то удивительной естественностью. Парень не понимал, чувствует он сейчас ревность или нет. Все это было настолько непохожим на все, что происходило с ним раньше, что просто не оставалось возможности и времени для анализа собственных ощущений. Все-таки бороться с Волдемортом было не в пример легче.
- Я пойду… Мне надо… - недоговорив, Поттер выскочил за дверь, оставив ее нараспашку. Поэтому он не слышал, как тяжело вздохнула его подруга.
- Мне кажется, он не поймет, - пробормотала Гермиона, разворачиваясь в кольце рук Луны и доверчиво утыкаясь лицом в ее волосы.
- Он поймет, - твердо, как о чем-то решенном, сказала рейвенкловка.
- Ты так думаешь? – в голосе Гермионы звучала надежда, смешанная с грустью. Она сама заварила всю эту кашу…
- Да. Он поймет, - повторила Лавгуд.
* * *
На следующий день Гермиону и Луну вызвал к себе Дамблдор. Случилось это довольно забавным образом – директор попросту постучался в Выручай-комнату и, дождавшись громкого «Войдите!», отворил дверь.
- Доброе утро, мисс Лавгуд, мисс Грейнджер, - голос старика был довольно сух, но глаза, как всегда, задорно поблескивали за стеклами очков-половинок.
- Доброе утро, директор, - практически в один голос ответили девушки. От внимательного взгляда Дамблдора не укрылось их некоторое беспокойство и напряжение – это было видно по сжатым в кулаки ладоням Гермионы и по румянцу на щеках Луны.
- Не могли бы вы сегодня после завтрака зайти ко мне в кабинет? – поскольку вопрос явно предполагал только положительный ответ, девушкам оставалось лишь утвердительно кивнуть.
Снедаемые подспудным беспокойством, они дружно решили позавтракать в Выручай-комнате, чтоб лишний раз пока что не встречаться с другими студентами или преподавателями. Если сам Дамблдор решил провести с ними воспитательную беседу, значит, о Луне и Гермионе уже знают абсолютно все в Хогвартсе. Оставалось лишь предполагать, до каких небывалых размеров раздули сплетни о них.
По пути к директорскому кабинету им встретилась профессор МакГоннагал. Но старая дама лишь коротко кивнула девушкам и обронила:
- Директор уже в своем кабинете, поэтому прошу поторопиться. Пароль – «Сладкая тянучка».
Несмотря на все опасения, Дамблдор встретил их вполне радушно – по крайней мере, он предложил им свой извечный чай со сладостями. Затем, однако, его лицо посерьезнело:
- Думаю, нам стоит сразу перейти к делу. По школе ходит множество слухов о вас двоих, и, судя по всему, они не беспочвенны.
Обе девушки синхронно покраснели и опустили взгляды в свои чашки.
- Как правило, преподавательский состав школы старается не вмешиваться в личные дела студентов Хогвартса, если в них нет ничего противозаконного. Поэтому единственное, в чем вас можно упрекнуть – это нахождение вне спален во время комендантского часа, - директор на мгновение прервался, чтоб отхлебнуть из своей чашки. Фоукс за его спиной издал тихую трель, заставив всех троих магов в кабинете улыбнуться.
- В общем и целом, я позвал вас сюда не затем, чтоб отчитывать.
- Не за этим, сэр? - Гермиона вскинула недоверчивый взгляд на директора, а потом перевела его на лицо Луны. Та вновь выглядела потусторонне-умиротворенной, так что и гриффиндорка почувствовала, как начинает отпускать узел беспокойства, завязанный где-то в груди с самого утра.
- Мисс Лавгуд, мисс Грейнджер, - продолжил Дамблдор немного виноватым тоном, - вы должны понимать, что с этого дня на вас обрушится несколько… преувеличенное внимание как со стороны других студентов, так и, возможно, прессы. Все-таки вы обе – героини войны. В связи с этим, я бы попросил вас не давать лишние поводы для сплетен и проводить ночи в собственных спальнях.
Однако на последней фразе в противоречие своим словам старый маг неожиданно подмигнул девушкам, заставив их еще раз смущенно покраснеть.
- Ну, а теперь почему бы нам не попробовать этих замечательных шоколадных эклеров?.. – радостно заключил Дамблдор. Повинуясь взмаху его палочки, на столе появилась большая тарелка с лакомством.
