Зеркала и прочие неприятностиТишина в гриффиндорской гостиной — событие практически невозможное. Но сейчас, когда большинство учеников разъехалось по домам, ею можно было безнаказанно наслаждаться. Что мы вместе с Гарри и делали: он — уткнувшись в книжку, я — чинно поедая сочную отбивную...
— Гарри, можно с тобой поговорить?
А ведь все было так хорошо. Но нет, Рону Уизли не сидится со своими братьями.
— Хорошо.
— Гарри, ты прости меня за то, что я наговорил. Я не со зла.
Дамблдор лысый! Нельзя ж так удивлять! Я чуть своим законным мясом не подавилась. Гарри, кажется, тоже, хотя в тот момент ничего и не жевал.
— Ты решил извиниться? С чего бы это? — недоверие так и плескалось в голосе моего мальчика.
— Просто все как-то неправильно получилось, — Рон уселся на соседнее кресло и во все глаза уставился на Гарри. — Я так хотел с тобой подружиться. А тут... Из-за какой-то совы.
— И чем тебе Хедвиг не угодила?
Вот-вот. Мне это тоже интересно? Я ни к кому первой не лезу, тихо сижу — мебель изображаю. И тут такие новости.
— Просто она необычная. Ну, Хедвиг, — рыжий мялся, не зная как правильнее выразить свою мысль. — Для совы необычная... А мне все говорят, что я сразу делаю, а потом думаю. Вот и сказал, не подумав. Прости, Гарри.
Малыш, а, может, его простить? В честь приближающегося Рождества. Вроде сейчас он говорит вполне искренне, даже ошибку свою признал. Не прошло и полгода, а Рон признал, что может быть прав далеко не всегда. Решай.
— Хорошо, — Гарри протянул руку. — Меня зовут Гарри Поттер, приятно познакомиться.
Насчет приятности совенок загнул. Сильно загнул. Манеры у рыжего далеко не приятные. Но небольшая лесть еще никому не вредила. Если ее не использовать слишком часто.
— Рон Уизли.
А за руку протянутую как схватился, прям мешок с золотом предложили. Хотя... Может, я просто обстановку нагнетаю. Может, рыжему скучно будет все каникулы в одиночку сидеть — братья его не сильно жалуют, прикалываются постоянно. А книги Рон не любит, вот и ищет себе компанию. Я не против. Чего в замке сиднем сидеть, пусть вон на улице хоть в снежки поиграют, что ли.
Я не удивилась тому, что Гарри решил остаться в школе: все-таки еще какое-то время не видеть его дражайших родственничков — большой бонус в жизни. Да и никто этому особо не удивился. Вон Гермиона даже к себе в гости звала, у малыша прямо глаза заблестели. Но отказался. Семейный как-никак праздник, а девочка по родителям сильно соскучилась. Я-то об этом точно знаю, сколько раз письма носила, так сосчитать невозможно.
В первый раз это вызвало удивление. Причем и у меня и у Гермионы одновременно. Оказывается, профессор МакГонагл объяснила ей в самом начале, что совы маглов найти не могут, поэтому переписка для всех маглорожденных через абонементский ящик и не чаще, чем раз в месяц. Глаза у меня стали такие круглые-крыглые, от мыслей сильно развесистых. Так я и не поняла, то ли я такая умная, что мне без разницы кого искать, то ли деток внаглую обманули.
Что-то мне подсказывало, что второй вариант. Нет, я сова со всех сторон достойная, кто в этом усомнится, тому глаз вон, но ведь и остальные ничем не хуже. Ну, поменьше, и перья у них не такие красивые, только вот на способности это никак не влияет. Найти адресата для них — раз плюнуть. Так к чему все эти танцы? Похоже, верны мои предположения — это один из способов ненавязчиво отдалить детей-волшебников от родителей без магических способностей.
Жаль, что никто по этому поводу правды не расскажет. Но мы и сами с усами. Так, что-то я отвлеклась. Пока я с трудом кусок мяса проглотила, мыслями своими занятая, мальчики уже сели в шахматы играть. Надо же, не думала, что рыжего может привлечь игра для интеллектуалов. Хотя здесь скорее идет речь о возможности выиграть. Ну да, не сложно. Гарри вообще впервые за шахматную доску сел, так что ничего удивительного, что проигрывает. Хотя, если бы мне фигурки советы давали, я бы тоже проиграла. Сразу же. От удивления. А малыш еще молодец — держится.
А я посижу, понаблюдаю. А то замаялась сегодня туда-сюда летать. Подарки, конечно, дело святое, но снег и ветер снижают удовольствие от их доставки. Хотя как представлю глаза малыша завтра, когда он развернет обертку... Понравится ли ему наш общий сюрприз?
— А чего твоя сова в совятню не летит?
Нет, ну я тебе свет затмила? Тихо сижу, как мышь, и все равно вроде как лишняя. А ведь могу и обидеться. Опа. А чего ж ты, мил человек, так взбледнул? Неужто мои мелкие пакости вспомнил? Правильно вспомнил, и учти, все это было так, по-мелочи. Можно ведь и посерьезней чего устроить.
— Хедвиг, не злись на него, — малыш погладил меня по голове. — А ты, Рон, объясни, что тебе опять не понравилось?
— Да просто уже поздно, а она здесь сидит. Непривычно как-то.
— Пусть сидит. Хедвиг ведь никому не мешает.
Верно, не мешаю. За шахматной битвой наблюдаю. Ну и думаю, чему и всяким прочим поучиться не мешало бы. Хотя, в самом деле, поздно. Может, ребятки, вам уже в люлю пора? Быстрее спать ляжете — быстрее заснете. А там и праздник.
А мне что-то не спится. Вспоминаю все, что со мной случилось с тех пор, как я совой стала. Повезло тебе, Лилька, все-таки. Могла с асфальтом поцеловаться — летать научилась. Говорить не умею, зато какой замечательный малыш почти в полном моем распоряжении. Да и вообще все... несмотря на нервотрепку, было весело.
Утро началось с разбора подарков. От Дурслей мелкая монетка. А я им праздничный пирог приволокла! От Сьюзан шарф в гриффиндорских тонах, Невилл прислал красивый альбом для фотографий, а Гермиона книгу.
— Ну чего еще можно было ожидать от Грейнджер? — пробормотал Рон.
— Рон, а чем тебе не понравился подарок Гермионы.
— Ну, она сама на книгах помешана и думает, что все остальные такие же.
Гарри сердито посмотрел на рыжего, но портить ссорой рождественское утро не захотел. Вместо этого он открыл небольшой сверток, который для меня оказался сюрпризом. Похоже, и для малыша тоже. Он с удивлением рассматривал полупрозрачное нечто в своих руках.
Рыжий, да хватит уже завывать, что мантия-невидимка — ценная, редкая и дорогая вещь. Меня гораздо больше удивила записка — кто ж это у нас такой хороший, что решил ребенку на Рождество его же вещь подарить? До такого даже Дурсли не додумывались. Похоже, Гарри раздумывал над тем же, потому как восторга от своей невидимости не проявлял, а только хмурился, разглядывая записку.
— Без подписи, — пробормотал он.
— Да какая разница, кто тебе это прислал, — Рон не скрывал своего восторга. — Теперь ты можешь делать все, что угодно, а Филч не сможет тебя поймать!
Это на что ты мне ребенка подбиваешь, бестолочь? Если у самого только дурацкие шутки в голове, то это совсем не значит, что и остальные такие же.
Гарри с сомнением покрутил мантию в руках и бросил ее на кровать. Нераспакованным оставался последний подарок, и я очень хотела, чтобы малышу он пришелся по душе.
Увидев исписанный пергамент, Рон сразу же потерял интерес, решив заняться своими подарками. Гарри тоже еще не понял, что ему прислали, поэтому откладывал пергаменты в сторону, пока не добрался до фотографий...
Сюрприз удался! Недаром мы узнавали, кто учился одновременно с Лили Эванс и Джеймсом Поттером. Недаром я носилась по всей Британии, чтобы выпросить у них колдографии для Гарри. И рассказы о школьной жизни его родителей. Конечно, семью это не заменит, но хоть что-то у малыша будет.
Оставив заворожено застывшего Гарри в комнате, я умчалась по своим делам. Выпить хотелось. Не наклюкаться до умопомрачения, а чинно принять бокал вина. И кто ж мне, сове, нальет? К носатому, что ли, на огонек завернуть? Вдруг в честь праздника не пожлобится...
А праздником здесь и не пахло. Никаких подарков, никакой елки, никакого приподнятого настроения... Это я неудачно залетела, сваливать надо. Хотя заявиться в гости с утра пораньше и без подарка... Лилька, совесть у тебя осталась? Эх, была не была! Цените мою доброту.
Чего выпучился? Я, между прочим, от сердца оторвала. Или из собственного крыла, что не намного легче. Будешь пером детишкам свое любимое «Отвратительно» выводить. О, оценил! Прям так по комнате заметался, эльфа за едой послал, на меня смотрит. Улыбается. Вот жуть! Ты в зеркало на свою улыбку глянь — маньяка напоминаешь! Так что ну его нафиг, это мясо, хотя после вчерашних трудов праведных оно мне совсем не помешает, и мелкими перебежками к двери.
— Лили, останься.
Не успела. Теперь делаем морду кирпичом и ждем удобного случая, чтобы смотаться. А то еще яду подольет, чтобы моего совенка дополнительно не учить.
Хотя уроки у них выходили забавные — только и наблюдай, кто кого сильнее до бешенства доведет. Гарри долго подозрительно косился, слушая доводы в пользу этих занятий. А что носатый думал: на подмоченном учительском авторитете въехать? Доверие еще заслужить надо! Перевес чаши весов дал мой утвердительный кивок головой, малыш еще поворчал немного по поводу дополнительного общения со Снейпом, но, прикинув бонусы от новых знаний — согласился. Выторговав попутно возможность занятий и для своих друзей.
Слизеринского декана не на шутку поплющило от такого заявления. Он мне потом плешь на голове проел рассуждениями о том, что дети начнут болтать. Аж стукнуть его захотелось. Да что ж здесь за отношение такое к школьникам? Неужели никому не приходит в голову, что если объяснить малышу, почему что-то не надо делать, то он этого не поймет? Только именно объяснить, рассказать все последствия нарушения. А то озвучат бессмысленный запрет, а потом эти несуразные баллы снимают. Похоже, до таких вершин педагогики здешние преподаватели еще не доросли. Или уже давным-давно забыли, каково это — быть ребенком.
Вот эту супергениальную мысль я и попыталась донести до Снейпа. Вот прям всеми своими перьями, лапами и выразительным взглядом. Не знаю, поверил ли, но задумался. И дал малышам несколько книг для изучения. В результате за эти пару месяцев никто и ни о чем не догадался.
— Лили, у меня тоже есть для тебя подарок.
Это еще с какого перепугу? Ты мне кто — кум, сват, брат? Или друг такой уж близкий?
Хотя подарок понравился, не буду зря крыльями хлопать. На вид обыкновенный пергамент. Когда я на нем свои каракули вымалевываю, на втором куске возникает нормальный текст. И штука такая на лапу, вроде кобуры, где удобно располагается и какое-то подобие карандаша, и этот самый листок пергамента. Ну-ка, на пробу... на каком расстоянии это действует?
На любом! Королева в восхищении! Теперь осталось вторую бумажку для Гарри выцыганить. Ну не жлобься, жук черный, Рождество все-таки! Зубами скрипит, но выделяет. А еще один такой для себя заныкал. Это намек на то, что я ему бессонными ночами должна любовные стихи писать? Ошибся, мил человек, нету у Лильки поэтического дара. Да и поспать по ночам я люблю.
— Если Поттер потеряет пергамент, то второй для этого героя я делать не буду...
А если я потеряю или Гермионе отдам? Ты не зарекайся, а нервы побереги, они, говорят, восстановлению не подлежат. Но вино пить я передумала. Что-то компания больно сомнительная, да и полет уклюканой совы будет зрелищем попросту незабываемым! И Гарри расстраивать неохота. Так что спасибо этому дому, но у нас дела.
Малыш все так же лежал на кровати, с жадностью вчитываясь в письма. И лицо у него было такое... светлое, что ли. Фотографии уже заняли свое место в альбоме, потеснив немного снимки со дня рождения Гермионы, а свитки Гарри аккуратно разглаживал, как какую-то редкую драгоценность.
Я нахально принялась читать из-за плеча. А что, малыш не возражает, а до остальных мне дела нет. Тем более, и не осталось сейчас никого в спальне. Простенькие рассказики из школьной жизни, ничего особенного, но ведь именно такие незначительные детали и доказывают, что Джеймс и Лили были людьми, а не просто гриффиндорцами без страха и упрека, ангелами во плоти.
В окно явно кто-то царапался, да так настойчиво, что даже полностью ушедший в свои мысли Гарри посмотрел в ту сторону. За окном с письмом в лапах нахохлилась чья-то незнакомая сова, беспокойно намекающая, что, может быть, уже хватит на нее таращиться: не май месяц на дворе.
Это оказалось письмо от Андромеды Тонкс. О ней что-то писала бабушка Невилла, но она сообщала, что Тонксов сейчас в стране нет. Значит, приехали. Интересно, что там?
Ух ты! Хороший улов! Несколько дошкольных фотографий Джеймса, рассказ о его родителях, небольшой намек, что Гарри Тонксам хоть и дальний, но родственник. Глаза у малыша загорелись. Если всем остальным он ограничился обычной благодарностью, то за это письмо засел капитально.
Ну и правильно! И с родственниками познакомится, и сова за это время отогреется. Я даже мясом с ней поделилась — если она моего малыша порадовала, то мне для нее ничего не жалко. Только пусть не наглеет — и подружимся.
В общем, из комнаты Гарри выбрался только к Рождественскому ужину. Я полетела с ним. И плевать с высокой колокольни на всякие там недоуменные взгляды: я еще очень хорошо помню Хэллоуин и тролля. А вдруг в школе традиция такая — уменьшать поголовье учеников путем скармливания их всяким опасным тварям. Причем как раз на праздники.
Опять ошиблась. Недооценила творческий подход отдельных шибко сиятельных личностей! Да и не ждала какого-то подвоха от обычного зеркала в пустом пыльном классе. Зря.
Гарри наткнулся на сие произведение искусства случайно, книгу библиотечную хотел без назойливого внимания Рона прочитать. Потому как вид книги в чьих-то руках вызывал у рыжего первокурсника тоску, грусть и желание мчаться грудью на амбразуры. Вот и приходилось время от времени беречь его нежную психику.
Зеркало как зеркало, меня даже эта надпись странная не насторожила — до тех пор, пока я не увидела, что совенок перед ним просто зависает. Вроде малыш не склонен к самолюбованию, так что я на всякий случай тоже заглянула.
Ух! Заманчивая картинка — смотрела бы и смотрела. Я в своем человеческом виде обнимаю улыбающегося Гарри. И домик уютный на заднем плане, и малыш не такой уж и задохлик...
— Хедвиг, а что ты видишь? Рон вон увидел себя со значком старосты и кубком по квиддичу в руках. Я — свою семью. А ты?
И я тоже, похоже, семью свою вижу. Жаль только, малыш, что у нас о ней представления разные. Но я на тебя не обижаюсь.
А вот пришедший директор со своими заумными речами совсем не в тему оказался. До тех пор, пока я не въехала в глубокий смысл, скрытый под велеречивым словоблудием. Это что ж получается — опять опасность? В стенах самой безопасной школы? Только на этот раз не четырехметровая тварюка, а зеркало, способное свести с ума? Да чтоб тебя десять раз подкинуло и ни разу не поймало! У тебя мозги вообще все в бороду ушли, или это здесь такой своеобразный экзамен на выживание?
Слушать противно — убить хочется. И, кроме того, уверена, что врет эта зараза и не краснеет. Причем тонко так врет, лапшу с правдой перемешивая, что и не разберешься! И Гарри это почувствовал, я уверена. Вот именно так он начинает смотреть, когда наивным дурачком показаться хочет. И головой сосредоточенно кивает, и в рот заглядывает, только в глаза не смотрит. Ты смотри, что-то уже и запомнил. Молодец!
Только вот из класса все равно по-тихому выбираться придется. Время-то возле зеркала этого летит незаметно, догадаться, что уже давно за полночь, не получается. И каникулы каникулами, а Филч хлеб свой не зря ест, караулит только так. Вот и пригодится мантия эта, условно подаренная. Нам проблемы не нужны. Я бы и сама малыша отнесла, но заметила, что моя невидимость на портреты не действует. А их на стенах столько, словно сигнальных маячков понавешивали.
Провела малыша до гостиной, а сама в подземелья рванула. Может, носатый знает, что здесь за свистопляска происходит? Потому как собственными силами уже не обходимся.
Ну и где была моя голова? Заявиться посреди ночи к спящему мужику, прорвавшись сквозь охранные заклинания... А люди вообще-то раздетыми спят. Или я была свято уверена, что это чудо худющее все свои одежки и на ночь не снимает? Прям как капуста, только черная?
Э, мужик, ты чего краской заливаешься? Тебе не идет. Меня смущаться нечего — я сова. Сова-а! Да если б и не была совой, то, честное слово, твой суповой набор и серые подштанники меня бы не впечатлили. Но, чтобы не доводить ситуацию до абсурда и дать человеку время прийти в себя, достаю пергамент и с трудом вышкарябываю: «Зеркало Еиналеж».
Итак, что мне удалось вытрясти из связанного по рукам и ногам клятвами и обетами зельевара? Директор Хогвартса запланировал бег с препятствиями для Темного Лорда, а если в это мероприятие ввяжется еще и Гарри, то будет полное всеобщее благо. Всем преподавателям приказано стать временно слепо-глухо-немыми и положиться на силу и величие мудрого дедушки. Прелесть! А главное, ни у кого не возникло никаких сомнений во вменяемости мудрого старца. Вот что авторитет животворящий с людьми делает!
А мне остались какие-то пустяки. Просто поломать далеко идущие планы и спать спокойно. Прям надпись на могилке. Но ведь придется, не позволю я так над совенком издеваться, даже не просите.
А вот с зеркалом оказалось интереснее. Дитя подземелий даже не предполагало, что такая классная штучка в школе хранится. Недостоин, видать, оказался знания о такой тайне великой. Обидно. Но можно пережить. Сейчас главное — понять, зачем Гарри дали возможность с действием сего артефакта ознакомиться. Ну ни в жисть не поверю, что мальчик на такую игрушку случайно наткнулся. Да и директор слишком вовремя пришел...
Что пеньком об сову, что совой об пенек. Да что ж это такое, люди добрые? Что себе это благообразное млекопитающее позволяет? И, главное, — какого лешего всем побоку происходящее в этой школе? У них что, лишние дети завелись? Зла не хватает!
Вопросов много, а ответы... Ну, они как истина — где-то рядом. Протяни руку и поймаешь.
На каникулах активизировался Хагрид — приглашения на чай были практически ежедневными. Можно было бы и отказаться, но ведь интересно же, зачем зовет. Да и Рону очень хотелось навестить лесника, так что Гарри согласился на приглашение.
Естественно, я пошла с ними. Если кто-то что-то затевает, хочу быть в курсе дела. Не думаю, что малышу грозит опасность от добродушного великана, но кто его знает. Стерегущий конвой меня не устраивает.
И опять эта вырезка об ограблении Гринготса... Да сколько можно, при каждом визите лежит на столе — тут и тупой (а я ну никак не желаю считать совенка тупым) догадается, что не просто так ту информацию под нос суют. А Рон как повелся, прям глаза заблестели, готов сию же секунду бежать, искать, предотвращать. Истинный гриффиндорец! Не удивительно, что среди других факультетов подопечные Минервы МакГонагалл пользуются славой безмозглых оторв. Похоже на правду.
Ух! Молодец, малыш, если не удалось открутиться, то стоит сделать вид, что и в самом деле глупее, чем есть на самом деле, предоставляя Рону вытряхивать их великана информацию. Одобряю! Теперь самой бы не расхохотаться во все горло и не прослушать, что там громадина этот отвечает.
Я долго была уверена, что лесника используют в темную, а вот сейчас засомневалась. Уж очень он быстро свернул разговор после упоминания имени Фламеля. Создавалось впечатление, что именно это нужно было вдолбить в детские головы любой ценой, а потом мычать и делать вид, что оговорился чисто случайно. Моя чуйка вопила об этом во все горло.
А Рон заливался соловьем. Всю дорогу до замка он, не прекращая, трещал о том, что похищенная из банка вещь явно связана с Фламелем, и им вместе с Гарри просто осталось ее найти. Для чего это нужно, рыжий даже не задумывался. Причем был уверен на сто процентов, что мой совенок пойдет с ним. Не задав ни единого вопроса. Мне бы такое самомнение. Малыш помалкивал, иногда бросая на приятеля короткие взгляды и незаметно пожимая плечами.
— Информацию нужно искать в библиотеке, — внушительно произнес Гарри, когда его молчание уже стало подозрительным.
Нужно было видеть, как вытянулось лицо Рона. Такое впечатление, что он сжевал пару лимонов, и ему предстоит еще десяток сжевать.
— Это тебя Грейнджер заразила. Только она по любому поводу в библиотеке сидит.
— Чем тебе не нравится Гермиона?
— А чем она может нравиться? — на лице у рыжего искреннее изумление. — Она же зазнайка и любит всех носом тыкать в свои знания. Не понимаю, как ты с ней нормально общаешься...
— Ну, может, потому, что мне с ней интересно? — в голосе у Гарри появились сердитые нотки.
— Ты пошутил! Конечно же, ты пошутил!
— Рон, я совершенно не шучу. Эта девочка — моя подруга, и мне интересно проводить с ней время.
— Да она же терпеть не может квиддич!
— Это преступление?
— Нет, — рыжий слегка сбавил обороты, но все равно продолжал гнуть свою линию. — Она боится нарушать правила, она постоянно что-то зубрит. И она девочка!
Кажется, последний аргумент был самым важным. Гарри остановился и внимательно уставился на приятеля:
— Рон, я не понимаю твоих претензий, но могу повторить тебе то, что в начале года сказал Малфою. Я сам решу, с кем мне общаться.
Надо же! Мы обиделись! С такой сердитой моськой в спальню забежали, словно у них последний кусок мяса отобрали. Похоже, этого парня слишком часто прощали за его выходки. Ну, это его дело и дело его семьи, а у нас с Гарри своих проблем хватает. Вот только что новая нарисовалась.
Засели мы в одном из пустых классов. Мозговой штурм требовал уединения, и я искренне надеялась, что никому не приспичит зайти сюда. Ну должно же хоть в чем-то нам повезти?
— Хедвиг, мне не нравится то, что вокруг меня творится.
А уж мне-то как не нравится! Еле сдерживаюсь, чтоб кому-то его благообразную голову не открутить.
— Такое впечатление, что меня к чему-то подталкивают...
Достаю пергамент. Сейчас кивками и уханьем не обойдешься, да и отдать совенку прообраз магической мобилы самое время. Какое-то время Гарри ошарашено смотрит на появившуюся надпись: «Ты прав!», а потом начинает смеяться.
— Так я и знал, что ты не просто сова! Как же мне повезло, что мы с тобой познакомились.
Да я тоже не в убытке... Но все-таки приятно. Аж на душе стало теплее от его слов.
— Хедвиг, ты знаешь, что здесь происходит?
«Не все».
— Расскажи, что знаешь.
«Директор хочет устроить тебе полевые испытания».
— Зачем?
Хороший вопрос. Хотела бы и я понять логику этого маразматика, но — увы. Так что пока без ответа.
— Понятно, — Гарри задумчиво поскреб пятерней в затылке. — А откуда у тебя этот пергамент?
«Снейп».
— Что? Зачем ему мне помогать? Он же меня на дух не переносит.
Ну, мало ли кто и что о тебе думает, малыш. Лучше иметь такого союзника, чем барахтаться совсем в одиночку. Пойдем лучше спать — утро вечера мудренее.
