Эти странные женщиныМаггловский Лондон, частная квартира. По истечении нескольких дней
Гермиона сидела на диване, поджав под себя ноги в мягких тапках. В старой квартире было так тихо и уютно, что даже не верилось. Не кричали на два голоса и не дрались двое мальчишек, не мешал Гарри то беспричинно веселый, то мрачный, как безлунная ночь. В другом конце комнаты, в углу сидел взъерошенный котенок, это был ее первый фамилиар после смерти старого Косолапсуса. Она выбрала его по внешним признакам, черный котенок с гадким характером напоминал ей слишком многих. И как не странно, это ей нравилось, и звали его замечательно: Вредина, ни на какие другие клички животное и не собиралось откликаться, только возмущенно фыркало.
На коленях у нее лежал старый детский альбом, который еще ее родители покупали для неполучившегося братика. Роскошный переплет сине-фиолетового бархата скрывал превосходные паспарту для фотографий. Тяжелые страницы были прорезаны посередине так, что вставлялась фотография, и оставалось еще масса места для подписи.
Вот фотография недельного Севостьяна, маленький чуть больше трех килограмм, темные глаза устремлены в объектив, ни чуточки не боится. А здесь ему больше двух месяцев, длиннющий, лежит на пузе, кулак во рту. Он же с улыбкой, видны два зуба. Первый раз сел, и рядом появился Джим, смешной щекастый бутуз. Наперегонки за погремушкой-обезьяной: она помнила, что было дальше. Севостьян первый, рев обиженного Джима, отец скупает ему полмагазина. Севин год, торт, празднуют вчетвером, от Гарри музыкальный мяч, каких уже восемь в доме. Через два месяца Джеймс получил не только торт, но и чудесную лошадку-качалку, которая действительно скакала и с которой было невозможно упасть. Джим-таки упал: выброс неконтролируемой энергии со стороны Сева.
Мальчишки уже большие: около пяти лет, в хеллоуинских костюмах. Джим – рыцарь, Севостьян – летучая мышь, нечего сказать, похож. Рождество, Джим и Гарри играют в снежки. Севостьян, закутанный в шарф так, что видно только горящие глаза с книгой в кресле около камина, болеет ангиной.
Первое зелье – Бодроперцовое, у восьмилетнего Сева на этой фотографии идет дым из ушей и широчайшая улыбка на лице, удалось со второй попытки. Еще не знает, как попадет от матери за эксперименты, особенно над собой.
Обижен, с синяком под глазом от Джима и выпорот Гарри, это наказание за пробу зелья на брате. Зелье Кшиштофа Полотски*, удачное.
Письмо из Хогвартса, одиннадцать, оба. Джим подпрыгивает от радости, Сев вымученно смотрит, жутко похож на отца.
За этот год фотографий пока нет.
Поместье Снейпа
Севостьян вдохновлено изучал проблему несовместимости ингредиентов, составлял таблицы, сложные схемы с множеством разноцветных стрелочек. Он был несколько удивлен утренней реакцией Снейпа. Вместо ожидаемого поминания Мерлина, ора в лицо Юты, которая должна была испугаться, он лишь усмехнулся, ничего не сказал и, показав им библиотеку, махнул в сторону огромной стопы книг для Юты. Сейчас нарушительница спокойствия что-то выписывала, сопоставляла, сравнила источники.
Ребята не заметили, как пришло время обеда. Внезапно двери в библиотеку распахнулись и в проеме появилась мрачная фигура хозяина.
- Быстро отчитывайтесь, а то все остынет и эльфы расстроятся. Севостьян, какие успехи?
Мальчик принялся объяснять, почему русалочью чешую и лепестки златоцветника нельзя использовать вместе. Волновался и путался под выжидающим взглядом отца.
- Все дело в том, что у них разная природа: чешуя животного происхождения, а лепестки – растительного, - промычала Юта себе под нос, не отрываясь от книги.
- А ты откуда знаешь? – удивленно спросил Сев, Снейп удостоил ее внимательным взглядом.
- Ты слова проговариваешь, когда погружен в чтение, у меня это тоже бывает, - улыбнулась она. Ее лицо сейчас выглядело куда более приятным.
- Хорошая память, - отметил ее Снейп. – Ну, Юстиниана, а ты что выписала? – подходя к ней.
Севостьян заметил, как потемнели ее глаза. Ожидая дальнейшее, он решил предупредить колкий выпад девочки и дальнейшую ссору.
- Отец, можно тебя на минутку? Мне это непонятно… - когда Северус склонился рядом с ним над пергаментом, тихо, на ухо прошептал, - называй ее Ютой.
- Юта, чему ты посвятила свое время?
- Я многое нашла о магической дактилоскопии, у вас богатая библиотека, профессор Снейп.
- Неплохо, но совершенно без методики. Тезисы не отделены, источники не выписаны. Я покажу после обеда, как грамотнее делать конспекты. Так, теперь на обед!
После него Севостьян выпросил у отца право позаниматься в лаборатории и сравнить уменьшающее зелье. Северус был не в восторге от затеи мальчика, но ему явно импонировала мысль о том, что сын так увлечен этим искусством.
Юта переделывала конспекты под чутким руководством Снейпа, которые придирался не только к каждому слово, но и к подчерку, даже к качеству пергамента, который он сам ей выдал. Девчонка кипятилась от бешенства, но даже ей хотелось спокойного времяпрепровождения, а не ежеминутной перепалки с этими двумя упрямцами.
Севостьян был крайне сосредоточен, помешивая зелье стеклянным черпачком против часовой стрелки и считая про себя, надеясь не сбиться под ядовитый шепот Снейпа.
- Мисс Уиллоу, понятно, что вы не знаете, как писать что-либо, но не знать самые основы магии – это странно даже для вас…
- Да не собираюсь я ничего делать, и чего ты ко мне привязался!
«Двенадцать или семнадцать?» - с ужасом подумал Сев, продолжая помешивать по инерции. Густо-болотное тягучее зелье неуклонно набирало объем…
- Отец, сейчас рванет! – закричал Сев, бросая черпак.
- Вон, быстрее! – сразу среагировал Снейп, оттесняя ребят к двери. – Отойдите как можно дальше!
В комнате глухо бабахнуло.
Из последних сил Юта дернула Снейпа за рукав, Севостьяна она не видела в грязно-сером густом дыму. Она провалилась в давящую темноту.
