– 8 – Прошло уже две недели с того дня, когда профессор водил Лили к озеру, но она все еще находилась под впечатлением от этой прогулки. Её не покидало ощущение, что тогда он снял перед ней свою привычную маску и обнажил настоящее, неожиданно живое лицо, о существовании которого никто не догадывался. При их следующей встрече маска снова была на месте, но Лили уже знала, что за человек под ней скрывается, и ей хотелось увидеть его хотя бы еще раз.
Очередное занятие, к удивлению Лили, было посвящено патронусам.
– О зельях я рассказал практически все, что вам необходимо знать на данный момент, — сказал ей Снейп. — Осталась пара вопросов, которые мы рассмотрим в конце года. Глубже изучать зельеварение, на мой взгляд, вам сейчас не имеет смысла: вы к этому просто не готовы. Поэтому мне хотелось бы немного позаниматься с вами Защитой. Некоторые вещи неплохо было бы изучать серьезней, чем это предполагает школьный курс. Напомните-ка мне, что вы знаете о таком весьма полезном виде положительной энергии, как патронус.
Лили умела вызывать телесного патронуса, но это умение так и осталось невостребованным, так как ей незачем было применять его на практике. И все же её слегка покоробило от слов Снейпа. Отец всегда говорил о патронусе как о живом существе, не раз спасавшем его и его друзей, а не как о какой-то бездушной «энергии».
– Ну, например, вызвав патронуса, можно защищаться от дементоров, — начала перечислять Лили, — еще он может передавать сообщения — я видела, как мои родители делали это. На уроках вы говорили, что с их помощью можно получать полезную информацию и вести наблюдение, но пока не объясняли, как именно...
– И ваши родители тоже не учили вас этому? — поинтересовался Снейп.
– Нет, сэр.
– Хорошо, тогда это сделаю я.
Профессор выглядел неожиданно довольным, как будто его радовала возможность объяснить ей всё самому.
– Прежде всего, что касается защиты от дементоров, — начал он. — Я знаю, ваш отец считает иначе, но, строго говоря, патронус — это вовсе не средство защиты от дементоров.
Лили удивленно посмотрела на него:
– Но папа же защищался от них таким образом?
– Скорее, можно сказать, что таким образом он
нападал на них, стремился их прогнать. А защититься от дементоров можно и без патронуса.
– Как же? — с интересом спросила Лили.
– При помощи окклюменции. Закройте свой разум — и дементоры не смогут заметить вас, ведь они реагируют только на наши чувства, эмоции и воспоминания. Вы станете невидимыми для них.
– Очень немногие владеют окклюменцией так хорошо, как вы, профессор, — заметила Лили, — а вызвать патронуса может почти каждый взрослый волшебник.
– Это не меняет сути дела. Хотя, конечно, можно считать это лишь вопросом терминологии.
Лили вдруг подумала о том, что Снейп, в совершенстве владевший окклюменцией и считавший её очень полезным видом магии, почему-то никогда не пытался учить её защищать свой разум. Это показалось ей странным, но все вопросы она решила отложить до более подходящего момента.
– Впрочем, вам вряд ли грозит нападение дементоров, особенно если учесть, что в настоящее время они встречаются крайне редко, — продолжил Снейп. — Но, все равно, вам не помешало бы получше узнать возможности своего патронуса. Возьмите-ка палочку и вызовите его.
Лили послушно исполнила задание, и грациозная, гибкая пантера, сияющая серебристым светом, вылетела из её палочки и заскользила по комнате на мягких лапах. Снейп немного понаблюдал за её плавными движениями, а потом спросил:
– Вы можете вывести её за пределы комнаты?
Лили указала палочкой на запертую дверь в коридор, и пантера, легко пройдя сквозь нее, скрылась за стеной.
– Вы видите то, что видит ваш патронус? — поинтересовался Снейп.
– Нет, профессор, — недоуменно ответила Лили, — я же не могу видеть сквозь стену.
– Тогда вернитесь обратно, — сказал профессор, как будто бы речь шла о ней самой, а не о патронусе.
Пантера, подчиняясь движению палочки Лили, вошла в комнату и легла у её ног.
– Попробуйте представить, что вы находитесь как бы внутри своего патронуса, — принялся объяснять Снейп. — Соберитесь. Концентрация здесь играет очень большую роль. Можете закрыть глаза — многим это помогает.
Лили закрыла глаза и продолжала слушать профессора. Голос его стал медленным и вкрадчивым, он как будто возникал прямо в голове у Лили, минуя её уши.
– Представьте, что вы и ваш патронус — единое целое, что он — ваша внутренняя сущность, вырвавшаяся наружу. Это
вы лежите на полу и смотрите на эту комнату глазами пантеры. Ну, что вы видите? — спросил Снейп, и в этот момент перед глазами у Лили ясно нарисовались ножка стола, каменные плиты пола и очертания кабинета, расплывающиеся и дрожащие, как в раскаленном воздухе.
От неожиданности она вздрогнула и открыла глаза, а её патронус исчез.
– Получилось, сэр! — просияла Лили.
– И что же вы видели?
– Ну, не то чтобы что-то особенное... Пол, стол, свои ноги... Но я была ею, я почувствовала это! — Лили продолжала радостно улыбаться, и Снейп неожиданно мягко улыбнулся ей в ответ.
– Хорошо. Тогда попробуем еще раз, — Снейп показал на закрытую дверь, ведущую в соседнюю комнату. — Пусть ваш патронус зайдет туда. Попробуйте осмотреться и расскажите мне о своих впечатлениях.
Лили снова вызвала патронуса. На этот раз ей было гораздо проще проникнуться ощущением их единства. Она даже не стала закрывать глаза, и комната как бы предстала перед ней в двух ракурсах. Краем глаза она заметила, что Снейп внимательно наблюдает за ней, подперев рукой подбородок. Но основное внимание Лили было сосредоточено на патронусе.
Пантера подошла к двери, пересекла её — Лили показалось, что она проходит сквозь поток воды, — и у неё перед глазами появилась небольшая гостиная. В левую стену был встроен красивый высокий камин, над которым висел рисунок в рамке. По обе стороны от камина стояли два больших уютных кресла, между ними располагался низкий журнальный столик, на котором лежали книги и свитки пергамента. За столиком, ближе к середине комнаты, стоял диван. Вдоль трех других стен высились шкафы с книгами. Больше в комнате ничего не было. Лили собралась возвращаться, но Снейп, как будто почувствовав её намерение, произнес:
– Не спешите.
Пантера медленно пошла вдоль стен. Лили ощущала, как её мягкие лапы ступают по ковру. «Ковер», — отметила она про себя, начиная понимать, что видит всё не совсем так, как обычно, хотя пока не могла уяснить, в чем состоит это отличие. Наконец Лили направила патронуса к двери, но сразу сообразила, что делать это не обязательно. Она просто убрала его и посмотрела на Снейпа:
– Это ваша гостиная?
Снейп кивнул, и Лили принялась подробно перечислять все, что увидела в комнате.
– Что ж, для первого раза неплохо, — похвалил её профессор. — Хотите посмотреть, как это выглядит на самом деле?
– Да, сэр.
Лили никогда не видела других профессорских комнат, кроме кабинета, и ей, конечно, было любопытно побывать там.
Снейп встал из-за стола и открыл перед ней дверь в гостиную, приглашая войти. Лили зашла, остановилась на пороге и быстро пробежала взглядом по комнате. Несомненно, это было то же самое помещение, которое она видела глазами патронуса. И все же что-то здесь было не так, почему-то оно казалось теперь другим.
– Ну так что, вы видели эту комнату? — спросил Снейп, садясь в кресло и направив свою палочку на камин, который сразу же ярко вспыхнул.
– Да сэр, но... — замялась она, всё еще не в состоянии точно выразить своё ощущение.
– Но — что? — профессор с интересом смотрел на Лили. — Сядьте и попробуйте объяснить, что вас смущает.
Она села напротив профессора и огляделась еще раз.
– Я видела то же, что и сейчас, но как будто воспринимала иначе... — Лили говорила медленно, с трудом подбирая нужные слова. — Например, книги... Их очень много, сейчас они представляются мне сплошной массой корешков. Но тогда... Тогда некоторые из них я видела очень отчетливо, словно они выступали из полок, в то время как другие были как будто скрыты туманом.
Она взглянула на профессора, ожидая разъяснений, но он молчал, и она продолжила:
– Или вот эта картина... Тогда она показалась мне очень красивой, я сразу обратила на нее внимание, а теперь... Наверное, это очень хорошая картина, сэр, — поспешно сказала Лили, боясь обидеть профессора, — я не очень-то в этом разбираюсь. Но если бы я впервые зашла в эту комнату в своем материальном теле, как сейчас, то, наверное, я бы её вообще не заметила. И кресла... Они ведь совершенно одинаковые, но почему-то мне казалось... — Лили вдруг замолчала. Её осенила внезапная догадка. Она резко выпрямилась и посмотрела на профессора.
– Вы часто бываете в этой комнате, сэр?
– Довольно часто, — кивнул он.
– И обычно сидите там, где сейчас, да? Это —
ваше кресло, а другое —
просто кресло, ведь верно?
Снейп слегка улыбнулся, и Лили поняла, что попала в точку.
– Блестяще, мисс Поттер, — довольно произнес он. — Я знал, что вы в состоянии заметить это. Итак, патронус не просто позволяет видеть что-то, недоступное нашему физическому зрению. С его помощью можно выявлять отношения между личностями и предметами или другими личностями. Иногда это может быть полезно. Поскольку это моя комната, наибольшее влияние на нее оказывает именно моя личность, и вы смогли уловить это влияние.
– Значит, те книги, которыми вы постоянно пользуетесь, я видела ясно, а остальные — смутно? — предположила Лили. — И картина понравилась мне потому, что она нравится вам?
– Совершенно верно. Недаром шляпа распределила вас на Равенкло. Вы умеете смотреть вглубь вещей и делать из увиденного правильные выводы. Далеко не все могут самостоятельно понять разницу между восприятием человека и восприятием патронуса. Я специально привел вас сюда, чтобы вы имели возможность сравнить свои ощущения, и вы не разочаровали меня.
Лили было приятно сидеть в уютном кресле перед камином, слушать похвалы директора и воображать, что она находится у него в гостях. Словно в ответ на её мысли, Снейп вдруг спросил:
– Вы не возражаете, если мы продолжим наш урок здесь? Тут теплее, а стол для занятий нам сегодня не нужен.
– Конечно, сэр. Мне здесь очень нравится, — ответила Лили, хотя мысль о продолжении урока не вызвала у нее особого энтузиазма. Она поняла, что упражнения с патронусами неожиданно сильно утомили её. Но профессор, как оказалось, догадался и об этом.
– Сегодня мы больше не будем упражняться, — сказал он, — я вижу, что вы устали. Работа с патронусами, как правило, отнимает довольно много сил, а вам сегодня удалось вызвать очень мощного патронуса. Должно быть, вы думали о чем-то действительно хорошем.
Снейп вопросительно взглянул на нее, и Лили подумала, что доставит ему удовольствие, если ответит на этот незаданный вопрос.
– Да, сэр, — сказала она, — я вспоминала, как мы с вами ходили смотреть на озеро.
– Вот как? — профессор выглядел слегка смущенно, и Лили позабавило это редкое зрелище. — Что ж, я тоже получил от этой прогулки большое удовольствие. Но мне бы не хотелось, чтобы вы кому-либо о ней рассказывали...
Он смутился еще больше, и в выражении его лица вдруг появилось что-то мальчишеское, совершенно, казалось бы, не подобающее директору школы.
– Я собирался еще немного поговорить с вами о патронусах, — быстро сказал он и затем действительно прочитал Лили небольшую, но очень интересную лекцию на эту тему. Мальчишеское выражение с его лица исчезло, но говорил он мягче, чем обычно, и Лили было очень приятно слушать его. Наконец, к её огорчению, он сказал:
– Пожалуй, на сегодня хватит. В следующий раз поупражняемся еще. Домашнего задания сегодня не будет.
Но он не спешил вставать, да и самой Лили не хотелось уходить отсюда. Чтобы немного оттянуть окончание этого необычного урока, она спросила:
– Можно один вопрос, сэр?
– Конечно, — казалось, Снейп тоже был рад возможности поговорить с ней еще.
– Простите мне мое любопытство, профессор, но, если это не секрет, что находится в том шкафчике? — она показала на дверцы, закрывающие часть книжных полок. — Я понимаю, что это не мое дело, но когда я смотрела на эту комнату глазами патронуса, этот шкаф показался мне... немного необычным. Как будто он сильно отличался от всего остального, что здесь есть. Я не знаю, как это лучше объяснить, — смешалась Лили и замолчала.
Снейп оценивающе посмотрел на нее, перебирая пальцами по подлокотникам кресла, потом, как будто на что-то решившись, подошел к шкафчику и распахнул дверцы. Лили с удивлением увидела бокалы и бутылки, стоявшие на стеклянных полках. В углу поблескивала золотистая обертка плитки шоколада.
– Это всего лишь бар, ничего необычного. Довольно уместная вещь в гостиной, вы не находите?
Лили кивнула, хотя на самом деле ей было странно видеть в комнате Снейпа что-то кроме книг и склянок с зельями. Было трудно представить, что профессор может сидеть здесь по вечерам с друзьями, пить вино и болтать о всяких пустяках. «У него и друзей-то, наверное, никаких нет», — подумала Лили.
– Раз уж вы заставили меня открыть этот шкаф, давайте я угощу вас медовухой, — предложил Снейп. — Вам сейчас это будет полезно: поможет немного расслабиться после трудного урока.
Лили слегка оторопела от такого предложения, но отказаться не посмела, да и не хотела. Ей было приятно внимание профессора, хотя его поведение выглядело немного странным. Он налил ей полбокала золотистой ароматной медовухи, а себе — целый бокал красного вина.
– Только не заставляйте меня проверять её на наличие яда, как тот чай, — слегка улыбнувшись, сказала Лили. — Теперь я действительно доверяю вам.
Снейп тоже усмехнулся, вспомнив эту историю.
– Не проверяйте, — согласился он, протягивая ей бокал. — Ну что ж, за вашу успешную карьеру!
– Спасибо, сэр, — Лили взяла бокал и сделала несколько глотков. Она почувствовала, что неловкость, вызванная неожиданным предложением директора, постепенно начала проходить.
– Вы, конечно, уже решили, чем будете заниматься после окончания школы? — спросил Снейп, снова садясь напротив Лили и глядя на нее поверх своего бокала.
– Я собиралась поступать в Университет при больнице святого Мунго, — немного подумав, ответила Лили, — вы ведь сами говорили, что у них самая серьезная подготовка по части зелий. Но я до сих пор не до конца уверена, что хочу быть целителем. Каждый день видеть людские страдания... Не знаю, выдержу ли я это.
– Поучитесь в Университете, — посоветовал профессор. — За это время вы поймете, сможете ли работать в больнице. Если решите, что вам это не подходит, — возвращайтесь сюда, я найду вам место в Хогвартсе.
Он снова как будто бы прочитал смутное желание Лили, и это заставило её вспомнить о том вопросе, который возник у нее еще в начале урока.
– Сэр, у меня есть еще один вопрос...
– Вас интересует содержимое других шкафов в этой комнате? — со смешком спросил Снейп.
– Нет, сэр. Я хотела спросить, почему вы никогда не учили меня окклюменции? Ведь вряд ли кто-то владеет ею лучше вас, и вы сами говорили, что окклюменция не раз спасала вам жизнь. Или вы думаете, что я не способна к этому, как папа?
Профессор сразу стал серьезным. Он смотрел на Лили, потирая пальцами подбородок, и как будто подыскивал нужные слова. Наконец он сказал:
– Нет, дело здесь не в вашей неспособности. Наоборот, мне кажется, что у вас есть зачатки умения закрывать свой разум. Во всяком случае, вы не так легко выдаете свои чувства, как другие. Я немного говорил вам о том, что такое окклюменция, есть несколько хороших книг на эту тему... Если хотите, я могу дать их вам. Но для практических занятий мне бы пришлось использовать против вас легилименцию, а это, знаете ли, довольно неприятная процедура. Я бы не хотел подвергать вас ей.
– Разве вы никогда не делали этого раньше? — удивленно спросила Лили.
Снейп так часто угадывал её мысли, что она, как и большинство учеников, нисколько не сомневалась в том, что директор постоянно пользуется легилименцией, чтобы быть в курсе всего происходящего в школе.
– Просто кажется, что вы всегда знаете, кто о чем думает... — пояснила Лили. — Ну, то есть, все так считают, вся школа...
– Я знаю об этом, мисс Поттер, — очень серьезно ответил Снейп. — Как и о том, что это не добавляет мне популярности среди учеников. На самом же деле, мысли и чувства подростков, как, впрочем, и большинства взрослых людей, настолько ясно отражаются у них на лице, что для их понимания нужна лишь наблюдательность и некоторый опыт. Если бы я действительно подверг вас легилименции, вы сразу же поняли бы разницу между осторожным считыванием того, что неприкрыто лежит на поверхности, и бесцеремонным вторжением в сознание, проникновением в тайники памяти, где человек подчас прячет что-то не только от окружающих, но и от самого себя. Вам бы это не понравилось, мисс Поттер, поверьте мне. Лишь величайшие волшебники уровня Дамблдора, обладающие, к тому же, как и он, неисчерпаемой любовью к людям, могли проникать в чужие мысли и чувства, не нанося при этом ощутимого вреда. Меня же легилименции, к сожалению, учил не Дамблдор, и я перенял очень жесткий стиль своего учителя.
По лицу профессора пробежала тень, и Лили догадалась, кто был его учителем.
– Именно поэтому я и не хочу учить вас окклюменции, — закончил Снейп. — Вреда от этих уроков было бы больше, чем пользы.
– Вы ведь очень высокого мнения о Дамблдоре, сэр? — спросила Лили. Вино немного ударило ей в голову, и она чувствовала себя свободнее, чем обычно.
– Альбус Дамблдор был величайшим волшебником нашего времени; его заслуги признавали даже его враги. Безусловно, я, как и ваш отец, отношусь к нему с большим почтением.
Снейп явно не понимал, чем был вызван этот вопрос, ответ на который был для него столь очевиден.
– Просто мне кажется, что он был не так добр, как это принято считать, — неожиданно сказала Лили. — На мой взгляд, он поступил с вами очень жестоко, отправив шпионить к Волдеморту.
Лили спокойно произносила это имя — в их семье так было принято, — но профессору, видимо, было до сих пор неприятно слышать его.
– Тогда шла война, — сказал он, помрачнев. — А война — вообще жестокая вещь. Вашему отцу тоже была уготована незавидная участь.
– Отец — совсем другое дело, — возразила Лили. — Его называли избранным, для всего волшебного мира он был знаменем надежды. Даже если бы он погиб, то его всё равно все помнили бы как героя. А вас считали предателем, и после смерти Дамблдора не осталось никого, кто знал о вас правду. Он втянул вас в эту страшную игру, а вы продолжаете любить и уважать его. Мне это кажется странным...
– Вы не понимаете, о чем говорите, мисс Поттер, — жестко сказал Снейп, и Лили испугалась, что её дерзость может рассердить профессора. — Я слишком многим обязан Дамблдору, и, в конце концов, он меня ни к чему не принуждал. Я сам согласился взять на себя эту роль, хотя временами она действительно казалась мне слишком тяжелой. Но у меня были причины поступить так. Вам они, я думаю, известны... Кроме того, я не предполагал, что выйду из этой войны живым, а посмертная слава меня беспокоит мало.
– Вы так просто об этом говорите, — удивилась Лили. — Но жить так, наверное, было совсем не просто.
– Я уже говорил вам, мисс Поттер, что любую боль можно перенести, если иметь для этого достаточно оснований. К душевным страданиям это относится в равной степени.
Снейп быстро допил свое вино и вынул из кармана мантии часы.
– Борода Мерлина! Уже давно был отбой, а вы все еще здесь! — профессор резко поднялся с кресла.
Лили тоже встала и опять почувствовала себя неловко.
– Пойдемте, — сказал он, — я вас провожу. А то Пивз поднимет шум, если встретится вам по дороге.
Они прошли через кабинет, и Снейп открыл дверь в коридор. На полу, недалеко от двери, сидя на корточках и уткнувшись головой в колени, дремал Саймон.
Профессор переменился в лице. Вид у него стал такой, будто на него вылили ведро ледяной воды. Он посмотрел на Лили и холодно произнес:
– Я вижу, вас есть кому проводить.
– Я не знала, что Саймон будет ждать меня... — растерянно сказала Лили.
Она злилась на глупого Саймона, но в то же время ей было приятно, что он пришел сюда после тренировки по квиддичу в надежде проводить её до гостиной и немного поболтать по дороге.
Снейп подошел к Саймону и слегка ткнул его ногой. На лице профессора было написано отвращение.
– Мистер Колетт! Вставайте!
Саймон поднял голову и оторопело посмотрел на директора, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна. Потом он вскочил на ноги и принялся бормотать что-то в свое оправдание.
Снейп презрительно взглянул на него:
– Я не буду вычитать очки у вашего факультета только потому, что сон на полу в холодном коридоре сам по себе уже является достаточным наказанием. Идите каждый к себе на факультет и никуда не сворачивайте, — строго сказал он. — Я прослежу за вами.
Снейп захлопнул дверь в коридор, и Лили набросилась на Саймона:
– Что ты здесь делал?! Тебя сюда никто не звал!
– Мы теперь так редко видимся, я хотел проводить тебя. Я же не знал, что ты освободишься так поздно!... Что вы там делали? — подозрительно спросил Саймон.
– Не то, что ты думаешь! — сердито ответила Лили. — Просто был очень сложный урок — патронусы.
Она пошла рядом с Саймоном по коридору, стараясь не дышать в его сторону, чтобы он случайно не почувствовал запах медовухи.
– Патронусы?! Ты говорила, что он учит тебя зельеварению!
– В основном, но не только этому. Саймон, перестань! Ты не любишь директора, я знаю, но это не повод постоянно подозревать его в чем-то плохом. Ты не представляешь, как много дали мне его уроки.
В этот момент темный коридор осветился мягким серебристым сиянием, и, обернувшись, Лили увидела, что их догоняет патронус. Крупная, величественная лань несколькими скачками преодолела разделявшее их расстояние и неторопливо пошла рядом.
– Это что, его патронус? — удивленно спросил Саймон. — Вот уж не думал, что он такой красивый.
– Придержи язык, — вполголоса посоветовала Лили. — Он тебя слышит. Он же обещал проследить.
Саймон прошипел себе под нос какое-то ругательство, но Лили не слушала его. Вид прекрасной лани заставил её вспомнить сегодняшние упражнения, и ей захотелось снова попробовать свои силы. Она подняла палочку и вспомнила медовуху в красивом высоком бокале.
–
Expecto Patronum, — шепнула Лили, незаметно для Саймона направив палочку в сторону двери директорского кабинета, и серебристая пантера беззвучно заскользила обратно по коридору.
Лили продолжала идти вперед, но теперь перед её глазами были не только каменный пол и стены. Когда её патронус прошел сквозь дверь профессорского кабинета, Лили увидела комнату, которую только что покинула, и сидящего за столом Снейпа. Появление её патронуса явно не было для него неожиданностью.
«Конечно, он же видел, как я его отправляла», — подумала Лили.
Она сосредоточилась, плотно сжала губы, чтобы не заговорить вслух, и услышала, как патронус медленно, но внятно произнес её голосом:
– Извините, профессор, что так вышло. Я действительно не просила его приходить... Видите, мой патронус может говорить! — не сдержавшись, радостно похвасталась она.
Снейп как-то странно посмотрел на нее, а потом мягко сказал:
– Да, я вижу. Вы молодец, Лили, но не стоит пытаться научиться всему за один раз. Контакт через патронуса отнимает много сил, а вы и так устали. Идите спать, я провожу вас, как и обещал.
Лили убрала патронуса, и лицо директора пропало. Пока она говорила со Снейпом, они с Саймоном уже успели дойти до холла; лань по-прежнему шла рядом с ними. Потом она преградила Саймону дорогу, и низкий голос профессора, совсем не соответствующий её нежному облику, произнес:
– Вам налево, мистер Колетт. Идите в свою башню.
Саймон вздрогнул и повернулся к Лили.
– Никак не могу привыкнуть к тому, что они умеют говорить... — сказал он, кивнув головой в сторону лани.
– Твои родители что, никогда не общаются с помощью патронусов? — удивилась Лили.
– Мои родители предпочитают общаться с помощью телефонов, — недовольно проворчал Саймон.
– О, извини! Я забыла, — виновато сказала Лили.
Она действительно забыла, что его родители были маглами.
– Мистер Колетт! — угрожающе произнесла лань, делая шаг в его сторону.
– Всё, всё, мэм... то есть, сэр, — Саймон попятился в сторону лестницы, ведущей в Гриффиндорскую башню. — Пока, Лили.
Лили, сопровождаемая ланью, не спеша дошла до своей гостиной, встретив по дороге лишь Кровавого Барона, почтительно поздоровавшегося с директорским патронусом. У входа в гостиную лань растворилась в воздухе, так и не сказав Лили ни слова, а девушка отправилась спать, старательно отогнав от себя безумную мысль о том, что этот урок был подозрительно похож на свидание.
«Хорошо, что Саймон не владеет легилименцией», — подумала Лили, засыпая.
