Глава 8Утро. Новый день, новая жизнь... Но не для неё. Для той, кто села на постели, судорожно схватившись за шею, чтобы убедиться в наличии головы на плечах, утро могло быть только двух типов. Первый тип коварно похищал её у Шляпника, которому принадлежало её сердце, и с которым Алиса весь сон могла просто просидеть рядом. А второй случился только что - спасение от ночных кошмаров, в которых её голова слетала с плеч. Послышался вздох. Алиса вздрогнула и обернулась - в дверях стояла мама. Она качала головой, смотря на свою девочку. Девочку в теле женщины. Девочку с глазами мудрой старушки. Девочку с сердечком, для которого даже ночной кошмар был испытанием. Конечно, она поняла, что Алисе снился кошмар. Бретелька ночной сорочки сползла с худенького плеча, волосы взъерошены, в глазах - панический страх, а рука сжимает горло. Опять она плакала во сне, опять на металась по кровати и повторяла чьё-то имя. Сначала ей снился кошмар о падении вниз и разных существах, не известных науке, а теперь в её снах её убивали. И любящее сердце матери, которая хоть и воспитывала Алису в строгости, но трепетно любила, разрывалось на части.
- Мам, - голос Алисы был по-утреннему хриплым, но твёрдым и уверенным, - я чувствую себя лишней здесь.
- О чём ты, деточка?
- Здесь всё так... все носят маски, все туго затягивают корсеты, все холодные и скользкие, как рыбы! Здесь ни с кем нельзя поговорить честно, никому нельзя довериться! Все твои слова будут переиначены, все они изменятся до неузнаваемости и в таком виде будут использованы против тебя! У меня болит голова, мама, и это не заглушить пилюлями и микстурами...
- Это пройдёт, милая. Мы найдём доктора, который вылечит тебя.
- Нет, мама. Ты не понимаешь. Я не здесь должна быть, моё место совсем не тут... Кто я здесь? Только "сумасшедшая Кингсли", которую никто не воспринимает всерьёз...
- Алиса, молодые люди просят твоей руки уже не первый раз.
- Из жалости! И из-за приданого, которое им важнее меня.
- Почему ты так говоришь?
- Мама, я решила. Я не могу так больше жить. Я хочу перевернуть свою жизнь с ног на голову и прошу твоего совета. Я думала о том, чтобы уйти в монастырь, но это так неискренне и глупо... К тому же, какая от меня там польза? Что я смогу сделать? Чем помочь людям, если у самой жить не получается?
- Алиса... если ты твёрдо решила, то я вижу только один выход. Дома милосердия. Многие девушки, разочаровавшиеся в аристократичном образе жизни, пробовали начать там новую жизнь, помогая людям. Сильные выдерживали. А слабые прибегали обратно, прося прощения. Я сама когда-то пробовала работать сестрой милосердия. Но я не смогла, не вынесла всего этого. А ты пробуй, Алиса. И даже если поймёшь, что жить, как ты живёшь сейчас, тебе лучше, я всегда буду тебе рада, всегда буду тебя ждать и любить.
- Спасибо, мама.
- Но обещай...
- Буду приезжать, когда только смогу.
- Какая же ты у меня взрослая, Алиса...
В комнате отдыха сидели три девушки. Белые строгие форменные платья, устало-бледные лица, волосы убраны. Одна из них, Уитни, сидела ближе всех к дверям. Её отличали от подруг нервный тик и тремор рук, что, впрочем, было не очень заметно. У неё были короткие соломенного цвета волосы и голубые глаза. Девушка в центре, Кимберли, брюнетка с карими глазами, была слегка полноватой, но это ничуть не мешало ей быть лидером. Хотя бы среди этих трёх девушек. Третья, Катрин, рыжеволосая красавица с ярко-зелёными и вечно печальными глазами, была тихой и послушной. Но в то же время она умела мирить девочек, когда они ссорились. Они были сёстрами. И не только милосердия. Они стали сёстрами в тот день, когда на войне погибли их родители и их отдали в приют. Тогда они сдружились. Девушкам нужно было держаться вместе. Вместе они переехали в Лондон, вместе пытались найти своё счастье... Вместе смиренно пришли в дом милосердия, чтобы помогать людям... Радуясь долгожданной передышке, девочки в усталом молчании ели тосты.
- Кто это там? - спросила Катрин.
- А, это Кингсли. Только что прибыла. - Быстро ответила Уитни.
- Больная? - удивлённо спросила Кимберли.
- Нет. Хочет работать. Опять. Как все эти жеманные девицы. У них это, кажется, в моду вошло. Прямо так и представляю, как она грохнется в обморок при виде крови или побежит звать мамочку. Очередная манерная слабачка. - Уитни нервно хохотнула.
- А мне кажется, что она выдержит. - Тихо сказала Катрин, вертя в руках чашку с чаем. - Что-то у неё в глазах такое... стальное, что ли?
- Мисс Кингсли, получите форменную одежду и сделайте что-нибудь с вашими волосами.
- А что не так с моими волосами?
- Они слишком длинные. Если вам так не хочется расставаться с длинными локонами, хотя бы заколите. И запомните: здесь вам не детский сад. Не выполните работу - отвечать будете так же, как простые девушки.
- Почему вы считаете, что я думаю, будто я выше их?
- Потому что повидала не одну аристократку и знаю, о чём говорю. В последний раз спрашиваю: вы уверены, что забудете о жеманности и брезгливости, что сможете выполнять грязную и тяжёлую работу и самое главное - не упадёте в обморок при виде крови? Здесь больница, а не чаепитие.
- Я бывала на чаепитиях и побезумнее. И прошу вас, не надо думать, будто я не выдержу.
- Не грубите мне, Кингсли. Вы все такие. Сначала сверкаете глазами и кричите о смелости, а как только начинаются трудовые будни, сразу скулите и бежите от проблем под крылышко к мамочке, в уютное гнёздышко.
- Хватит! Не нужно думать, что я такая же, как все, это не так. Меня не принимают за свою в высшем обществе, вот я и решила, что здесь буду на своём месте. Но и здесь меня презирают. Так чем же вы отличаетесь от них? Где ваше милосердие?
- Замолчите, Кингсли! Только истерик мне тут не хватало! Кто ты такая, чтобы рассуждать о милосердии? Быстрее! Работа ждёт! Идите в комнату отдыха, там познакомитесь с коллегами. И только попробуйте повторить судьбу своей матери!
- Моей матери не хватало булатности. У меня её предостаточно.
- Что это за бред, Кингсли? Марш отсюда, не тратьте моё время, оно порой стоит человеческой жизни!
Алиса Кингсли твёрдым шагом направилась в комнату отдыха. Она ещё докажет, что она не такая. Она разрушит глупые стереотипы и будет счастлива в труде и помощи людям. Назло всем, в том числе и доктору Аманде Хольт.
В комнате отдыха стояла тишина. Слишком напряжённая, чтобы быть случайной паузой. Алиса, чувствую на себе изучающие взгляды девушек, начала разговор первой.
- Я Алиса. Алиса Кингсли. Очень приятно.
- А я Кимберли Норд. И мне приятно было слышать, как ты утёрла нос этой миссис Хольт. Приятно видеть настоящего человека, умеющего чувствовать. Здесь много послушных тихонь с пустыми глазами, здесь были и своенравные бунтарки, но такого стального характера я ещё не видела.
- Не стального. Булатного. - с грустной улыбкой ответила Алиса.
- Я Уитни Этлен, приятно познакомиться. Ух, и показала же ты этой Хольт!
- Очень приятно. - Чуть смутившись, произнесла Алиса.
- Будь как дома. Располагайся и обращайся, если будут проблемы. Мы всегда поможем! - закончила Кимберли.
Алиса была по-настоящему счастлива. Вместе с двумя девушками, щебетавшими и говорящими наперебой, Алиса вышла на своеобразную экскурсию.
"Булатность. Вот как это называется..." - задумчиво произнесла Катрин, убирая со стола крошки, оставшиеся после их скромного ланча.
Через неделю Алиса уже по-хозяйски уверенно сновала по палатам, помогая докторам. Больные, особенно дети, очень любили Алису: старики - за недетскую мудрость в глазах, дети - за запрещённые правилами ночные визиты к ним доброй сиделки, которая знала сказок больше, чем любая бабушка, а все остальные, даже персонал, - за готовность помочь в любую секунду. Даже доктор Хольт ни к чему не могла прицепиться, и поэтому просто уничтожающим взглядом смотрела на Алису, которую благодарили и хвалили повсюду. Алиса же победной улыбкой всё больше выводила её из себя. Уитни и Кимберли были без ума от новой подруги-выдумщицы, приносившей капельку ароматно-воздушного волшебства в скучную больничную жизнь.
И всё было замечательно.
Пока однажды не произошло то, от чего мирная жизнь превратилась в безумный хаос.
