Глава 8 Рингвэн пыталась установить с Артайвэ мысленную связь, но у нее ничего не получилось - слишком они были мало знакомы. Осанвэ с малознакомым или незнакомым эльфом мог установить только разум, обладающий большой силой и мудростью, которых у Рингвэн не было. Отчаявшись, она прекратила попытки. Быть может, им снова удастся встретиться? Но Рингвэн больше никуда не посылали. Однако в глубине души она предчувствовала, что она еще увидит Артайвэ, хотя от мыслей о возможной предстоящей встрече сердце ее накрывала тень. И все же, сквозь тень проглядывала надежда.
Год шел за годом, не принося никаких изменений. Все так же росла пшеница и плодилась скотина, так же тянулись дни, наполненные подневольным трудом. Менялись только женщины-рабыни. Они старились, теряли силы, болели, стараясь до последнего скрыть болезнь от надсмотрщиков. Но, к счастью, больше орки "забав" почти не устраивали, все ограничивалось ударом кинжала, хотя и здесь сердце Рингвэн обливалось кровью. Она не могла привыкнуть к убийству беспомощных.
Постепенно Рингвэн завоевала уважение среди своих товарок. Она не только лечила, она еще и судила споры, разнимала драки и мирила врагов. После очередной ссоры она говорила:
- Зачем вы деретесь и ругаетесь? Зачем доносите друг на друга? Этим вы только приближаете смерть, которую так боитесь. Неужели вы не понимаете, что как вы поступаете с другими, так поступят и с вами? Вот вчера ты, Сайда, украла у Ирги кусок хлеба. Сегодня она попыталась украсть хлеб у тебя, и вы подрались. И что получилось? Каждая осталась при своем, да еще и синяков с шишками друг другу наставили, а завтра на работу идти. И мы с Лал эти синяки лечить не будем. Может, тогда в следующий раз вы подумаете, прежде чем воровать и драться.
Рингвэн было жаль охающих драчуний, но она проявляла строгость, понимая, что если она сейчас их вылечит, то в следующий раз они снова подерутся, понадеявшись на ее милость. Ее мучила совесть - ей казалось, что сейчас она похожа на орка, вразумляющего раба с помощью кулаков и кнута - но она не видела иного выхода. В конце концов, не она же их била!
Со временем ее слова доходили до сердца рабынь. Они видели, что если ты сегодня поможешь другому, то завтра он поможет тебе. Вместе легче выжить, легче противостоять тому ужасному положению, в котором они все очутились. Старый закон: "Умри ты сегодня, а я завтра" уходил в прошлое. Те же молодые рабыни, что приходили на смену старым, сразу приучались не вредить, а помогать друг другу. И так им удавалось хоть немного рассеять черную тучу зла, нависшую над проклятым Ангбандом.
***
Эта зима выдалась особо жестокой. За оградой выли ледяные волки - огромные звери, в два раза больше обычных волков. По ночам они подходили близко к частоколу, надеясь добраться до пищи. А однажды в гости пожаловал снежный червь. Это была тварь длиной в два человеческих роста, в крепкой чешуе, похожей на броню, невероятно сильная, но тупая. Летом черви впадали в спячку, потому что могли передвигаться только по снежной поверхности или внутри сугроба, а зимой они рыскали далеко от поселений, прокладывая ходы в снегу и питаясь всеми, кто попадался им навстречу. Почему именно этот забрел так далеко на юг - оставалось загадкой. Вероятно, его гнал голод. Он чуял запах живой добычи за оградой - и бился в нее раз за разом, расшатывая огромные бревна. Стрелы и копья отскакивали от хитиновых чешуй, огонь не причинял ему вреда. Наконец, когда два бревна уже упали, до половины превратившись в щепу, и огромная голова червя просунулась внутрь, одному из орков удалось вогнать копье прямо в разинутую пасть. Тварь издохла, в предсмертных корчах поломав еще несколько бревен.
Гурра пребывал в затруднении. Своими силами починить пролом он не мог - женщины бы не справились с такой работой, да и бревен у него не было, такие огромные деревья в долине не росли. Пока пролом заложили, как могли, и он выставил рядом дополнительную стражу - неровен час еще кто-нибудь из рабов сбежит или какая тварь еще пожалует да разнесет все селение в щепки, пожрав народ и скотину. Сам же он направился в соседний рудник - за рабами и бревнами - в руднике всегда был запас толстых бревен для крепи. Рудничный начальник, Гхырг, встретил его просьбу без особого воодушевления.
- Троих рабов тебе? А кто за них работать будет, урок выполнять?
- Ах ты сволочь неблагодарная! Я тебе на неделю повариху посылал! А ты на пару дней отпустить жалеешь!
- За повариху я с тобой еще тогда расплатился, не надо.
- Ну дай, жалко тебе, что ли? Ничего, урок выполнят и сюда - поспят поменьше! А я тебе трех баб пришлю, тоже на два дня - идет?
- Ладно, уговорил. Чтобы побыстрее было, я их кормить вечером не буду - ты, заодно, и покормишь! У вас там жратвы много, не обеднеете...
- Так и быть, покормлю. Только побыстрее присылай, а то еще одна тварь зайдет - опять все поломает да потопчет...
- Хорошо, завтра отправлю. А за бревна зерна дашь. Две телеги.
- Грабишь меня без ножа... Ладно.
Вернувшись, Гурра подозвал к себе Рингвэн.
- Эй, девка, слышишь... Приготовишь сегодня вечером еще хлебова на троих, в кладовке я прикажу, чтобы тебе дали больше еды, чем вам полагается... Притащишь котелок во двор сразу как энтих, рудничных, приведут, чтобы тут же поели. Сытый работник веселее... Увидишь, что привели, так и тащи, поняла?
- Хорошо.
- Хорошо, господин. Сколько тебя учить? А говорят, вы, голуг, умные... Дураки вы, запомнить простого слова не можете. А ну повтори!
- Хорошо... господин.
- Ишь, запинается! Ладно, рауг с тобой, с дурой, добрый я что-то сегодня ...
Вечером, когда похлебка поспела, Рингвэн как и было приказано, наполнила отдельный небольшой котелок и выглянула за дверь. Рудничный начальник быстро выполнил свое обещание: солнце еще не село, а рабов уже привели - вот они идут, тяжело переставляя ноги в кандалах. Тут ее сердце забилось чаще - да ведь это эльфы! Видно Гхырг сообразил, что они нуждаются во сне меньше прочих, да и темнота не будет им помехой... Рингвэн вгляделась попристальнее. Да это не просто незнакомые эльфы! Сердце зашлось частым перестуком - вот идет Артайвэ, о котором она так долго думала! Исполнилось ее предчувствие! Рингвэн подхватила котелок и полетела к ним, как на крыльях. Стражник, увидевший ее, сказал, обращаясь к рабам:
- А, вот и жратва подоспела! Быстро ешьте, а потом вам покажут, что делать надо. Да не задерживайтесь, а то вам же первым и влетит... А я пойду пока, подремлю...
О такой удаче Рингвэн не смела и мечтать - сейчас она сможет перекинуться словечком с Артайвэ да так, что ни одна морготова тварь их не услышит! Все были заняты своими делами - рабы быстро ужинали да укладывались спать, стражники развлекались как могли, в основном, выпивая и играя в кости, но на улицу нос особо не высовывали - слишком холодно. Одни только часовые сидели на башенках - но они были далеко, у частокола. Гурра высунулся было из двери своего дома, увидел, что она выполнила его приказ, одобрительно покивал и пошел обратно в тепло, очевидно, рассудив, что рабам следует дать немного времени на еду.
Рингвэн взяла черпак, подумав, что стоит сначала накормить голодных, а потом заводить разговоры. Эльфы быстро подставили миски и она разлила всем поровну. Наконец, когда они принялись за еду, Рингвэн оглядевшись и увидев, что никого рядом нет, решилась заговорить почти шепотом.
- Здравствуйте! Помните меня?
- Здравствуй и ты, прекрасная! - Артайвэ заговорил первым. Остальные двое тоже поздоровались и представились:
- Я - Сульвэ из Фаласа.
-А я - Ангамайтэ из Хитлума. Еще бы не помнить, если он, - Ангамайте кивнул в сторону Артайвэ - только тебя и поминает?
- Правда? Чем же я заслужила такую честь? - улыбнулась Рингвэн.
- Тем, что ты - самая прекрасная из женщин, которую я когда-либо видел, - улыбнулся в ответ Артайвэ.
- Это я-то - самая прекрасная? - Рингвэн посмотрела на свои руки - огрубевшие и красные, с въевшейся грязью и обломанными ногтями, вспомнила о морщинах и седине - она становилась похожа на женщину из людей - впрочем, ее собеседники выглядели еще хуже. Лишь глаза да легкость и точность движений выдавали в них эльфов.
- Ты, конечно! И не смотри на свои руки - я ведь не на них смотрю...
- Да уж, это раньше мы не знали, что такое усталость и искажение тела. А здесь... - вставил Сульвэ, но, нахмурившись, не стал продолжать фразу. Никто из них не хотел расспрашивать других о горестях и тяготах рабства - слишком тяжело было говорить об этом. Мужчинам было еще тяжелее - ведь это они не смогли защитить свой дом и женщин, они проиграли последнюю битву и потеряли всякую надежду на победу.
- А ты откуда, Рингвэн? Тогда я не успел спросить...
- Из Гондолина.
-Гондолин, о! Да, мы уже давно слышали о его падении, увы - злые слухи распространяются слишком быстро... Говорят, этот город был похож на Тирион-на-Туне?
- Я не видела Тириона и знаю о нем лишь по рассказам...
- А мы видели - почти одновременно сказали Артайвэ и Ангамайтэ, тихо рассмеявшись этому совпадению. Затем Артайвэ добавил:
- Зато не видели Гондолина.
- Жаль, что я не могу спеть вам о нем...
- Но можешь рассказать...
- Представьте себе зеленую, как изумруд, долину, окруженную отвесными серыми скалами. Посреди долины возвышается каменных холм... На холме высится белый город с высокими башнями...
- Это что здесь такое?! - увлекшиеся рассказом эльфы не заметили, что к ним подошел Гурра, от дневного благодушия которого не осталось и следа - может быть, он проиграл в кости или его вывел из равновесие тупоумный подчиненный - и теперь он искал, на ком бы сорвать злость. -Вы что тут прохлаждаетесь вместо дела?! А где этот паршивец, что был к вам приставлен - дрыхнет небось?
Здесь он заметил Рингвэн и его крохотные глазки налились кровью.
- А, это ты тут отвлекаешь их байками? А ну пошла на место! - и видя, что замершая от страха Рингвэн не спешит повиноваться, он со всего размаха пнул ее ногой в бок.
- А ну не трогай ее, скотина! - поднявшийся Артайвэ со всего маху нанес Гурре такой удар в лицо, от которого тот покачнулся. От возмущенного рева Гурры, не ожидавшего никакого отпора, из хижин выскочило с десяток стражников. Тем временем, Артайвэ, не помнящий себя, занес руку для второго удара. Увидев его глаза, Гурра отскочил назад и принялся созывать стражу:
- Взять их! - взревел он. - Всех взять!
Самые расторопные орки уже мчались с копьями наперевес на помощь своему командиру. Вот они плотным кольцом окружили четверых рабов, а к ним прибывали все новые и новые... Артайвэ увернулся от одного из копий, зашел стражнику за спину и дернул его за шиворот, так что тот повалился на землю, но тут к нему самому сзади подкрался другой орк и изо всех сил стукнул эльфа по затылку дубинкой. Артайвэ упал на снег. Остальные двое рабов, видя, что нет смысла сопротивляться, позволили схватить себя.
Полуоглушенного Артайвэ подняли на ноги, крепко держа с обеих сторон. Гурра, почувствовав себя в полной безопасности, гнусно ухмыльнулся.
- Ну все, голуг, сейчас ты у меня попляшешь! - прошипел он. - Сейчас я с тебя спущу шкуру! - И он потянул с пояса кожаный кнут. - Эй, привяжите-ка его к столбу быстро! Этих троих тоже туда - пусть полюбуются на своего дружка!
- Эй, господин Гурра! Подожди-ка! - сквозь толпу протолкнулся тот стражник, что привел рабов из рудника. - Господин Гхырг недоволен будет! Ты сейчас раба попортишь, а кто за него будет работать?
- Ты что, не понял, что он меня ударил? За это что полагается?
- Руку отрубить.
- Вот, видишь, я его даже мягче наказываю. Получите обратно с обеими руками, а на этих собаках все быстро заживает.
- Может, лучше господин Гхырг сам решит?
- Нет уж! Я с ним еще поговорю - посылает мне каких-то бунтовщиков... А ты бы вообще молчал - вместо того, чтобы за рабами следить - где-то сидел в тепле! За это и тебе десяток горячих всыпать не вредно - ну да это пусть сам Гхырг разбирается!
- Ладно уж... Только чтобы живой был! - Рудничный орк был недоволен, но поделать ничего не мог - он был один, а здешние стражники подчинялись Гурре. Да и обещанная плетка не вдохновляла на спор.
- Будет, будет живой, я свое дело знаю. Эй, полейте его водичкой, чтобы очухался! - крикнул
Гурра стражникам. - А то ведь и не почувствует, как его уму-разуму учат, урок не пойдет впрок...
Орки загоготали, а какой-то стражник сбегал в ближайшую хижину за водой и вылил на голову
Артайвэ целый жбан. Тот очнулся окончательно и попытался вырваться, но его держали крепко.
Потом его подтащили к столбу, где обычно наказывали провинившихся, сорвали одежду до пояса и привязали за руки. Рингвэн и двух товарищей Артайвэ по знаку Гурры подвели поближе, крепко держа за локти. Рингвэн тихо ахнула - спина злосчастного эльфа вся была в шрамах от кнута - видно, он не отличался послушанием и спокойным нравом. Как-то он выжил в рудниках? Все стражники-орки, прослышав о предстоящей забаве, сразу же побросали дела и развлечения и столпились вокруг, бранясь и толкаясь в спорах за лучшее место.
Гурра, ухмыляясь, поднял кнут. Раз! Рубец сразу же налился кровью. Два! Три! Сначала Артайвэ крепился, но, видимо, боль стала невыносимой и он начал стонать при каждом ударе, сначала тихо, потом все громче и громче... "Десять", - в оцепенении шептала Рингвэн, "двадцать"... "тридцать"... На тридцатом ударе Гурра остановился. Спина раба превратилась в кровавое месиво.
- Ладно, хватит, - с явным сожалением произнес он. - А то еще и впрямь помрет... Так, а теперь
энтих - к пролому и пусть чинят! Ничего, вдвоем справятся. И с ними пойдут ... да, четверо. Музгаш, Гнак, Харк и Луг. А то, неровен час, сбегут или попортят чего, прыткие они какие-то... Когда пойдут обратно - этого пусть с собой забирают. До этого - никому не отвязывать, пусть постоит, чай, не простудится... Но и не трогать, я живого вернуть обещал!
Четверо орков ушли, подталкивая рабов тупыми концами копий.
- А эту... Гурра повернулся к Рингвэн - в пещеру, и запереть там! Пусть посидит без хлеба и воды. Послезавтра вечером выпустить.
Рингвэн вышла из оцепенения, только очутившись в холодной пещере, в которую обычно запирали рабов, которых требовалось остудить или отделить от остальных. Она с плачем колотилась о каменную дверь, разбивая руки в кровь - выйти отсюда, скорее, она не может сидеть здесь, пока... пока он, наверное, умирает...
Бесполезно. Потеряв силы, она свернулась клубком на ледяном полу. Она открыла свой разум, пытаясь хотя бы как-то нащупать Артайвэ, убедиться, что он жив. Но вместо этого она услышала, как противный холодный голос внутри сказал: "Приучись к равнодушию. Иначе не выживешь. Нельзя любить. Нельзя дружить. Нельзя испытывать никакого живого чувства. Стань бесчувственной. У тебя на глазах бьют и убивают - молчи и подчиняйся. Иначе - умрешь. Умрешь в муках".
"Но зачем мне такая жизнь?"
"Чтобы жить".
"Я не хочу так жить!"
"Тогда умри".
"Я не хочу умирать!"
"Ты умрешь, если не изменишься".
"Нет!"
"Да!" - далекий отголосок призрачного хохота...
"Нет!" - она захлопнула свой разум, как моллюск захлопывает створки раковины. Холодный голос смолк. Ее прошиб ужас - она догадалась, кому он мог принадлежать... Больше нельзя здесь открываться, никогда, никому! И делать то, что говорил этот голос - нельзя. Он хочет, чтобы она умерла или превратилась в бесчувственную куклу, покорную приказам. Нет, ни за что! Надо держаться, что бы ни случилось...
Когда Рингвэн выпустили из пещеры, первым делом она разузнала, что с Артайвэ. Рабыни мало что знали, но были уверены, что его увезли еще живого. А что с ним будет дальше - то никому не ведомо... Она плакала ночами, не зная, что с ним сталось, но все же слабый лучик надежды светил сквозь черную пелену отчаяния...
