Взрыв

Глава 8

Глава 8

Вечером она найдет на столе записку, написанную ровным почерком: «Знаешь, мне надоели наши вечные пререкания. Ты делаешь вид, что меня нет. Отец думает исправить все свои промахи, привозя мне камни. Все здорово, правда, только это не жизнь с нормальной семьей. Думаю, ты простишь мне мой уход. Никогда тебе этого не говорила, но я люблю тебя, мам. Твоя Светка”. После этого она сядет на табурет и заплачет, закрыв лицо руками. Просидит так до поздней ночи и только потом начнет понимать, что произошло на самом деле. Она тут же бросится к телефону, но поймет, что номера своего мужа не знает. Тогда она просто пойдет спать. Утром же проснется и уволится с работы. Выкинет пульт от телевизора и начнет жить по-новому, в надежде, что дочь вернется.
Вечером они, как и всегда вместе, вернутся в квартиру. У входной двери их уже будет ждать Дарья: заплаканное лицо, в руках кухонное полотенце, которым она изредка пользуется как салфеткой. На кухне будет сидеть уже в летах милиционер и смотреть в пол. Когда его спросят, зачем он пришел, он сухо кашлянет и, не в силах произнести ни слова, протянет документ, на котором окажется всего-то: «Вашего сына сбила машина. Личность водителя не установлена». Не каждый день он сообщает родителям о гибели их детей. С этим он тихо возьмет со стола свою фуражку и выйдет в прихожую. За ним, поскрипывая, закроется входная дверь. Только этого уже никто не услышит из-за всхлипов и собственных переживаний.

В Попутном Ветре сидели трое и смотрели друг на друга. Светка как всегда смущалась незнакомых людей и не знала, о чем с ним разговаривать, поэтому исподлобья наблюдала за Эхо, который только молча курил в открытую форточку. Капитан пытался чем-то занять свои руки, чтобы не съездить приятелю по его приятной физиономии. Сказать родителям, что он умер. Сымитировать эту смерть. Какое он имел на это право – так распоряжаться его жизнью?!
Виновник всего этого пытался отогнать от себя не на шутку разыгравшуюся совесть. Он больше не верил в правильность своих действий. Медленно закипал чайник. Часы мертвенно отстукивали свой ритм.
– Привет всем! – дверь распахнулась, на пороге появился довольный Кай, одной рукой пытаясь стянуть с себя шлем. – Кисло у вас тут. Эхо, еще одна сигарета, и закончишь жизнь очень плохо. Вообще, подвинься. Я тоже хочу курить.
Шлем упорно застревал на подбородке. Одной рукой можно было разве что расквасить себе половину лица, пытаясь рывком снять с себя это средство защиты. Кай выматерился, но все-таки подключил к этому делу вторую конечность. Из-под полированного красного шлема высыпалась копна рыжих с черными прядями волос. Сразу же стал виден прямой нос, вслед за ним появились внимательные и проницательные глаза, напоминавшие первую траву, спелое антоновское яблоко. Взъерошив волосы, он одним движением поставил Эхо на ноги и сам залез на подоконник.
– Дружище, пойди-ка и проветрись.
Ответом ему послужило безразличное пожимание плечами. Худенький и чересчур высокий парень, чье тело скрывалось под бесформенной домашней футболкой, на этот раз неестественно черной и от того хорошо гармонирующей с волосами цвета молока, на ногах домашние тапочки. Эхо всегда любил эффекты, поэтому и сейчас решил поиграть на контрастах. Он уже хотел было раскрыть дверь и выйти, но обернулся на кашель.
– Совсем ебнулся, Э? Второй раз за эту весну вот так вот на улицу ходишь! Взял и надел джинсы, а сверху что-нибудь вроде кофты. И тапочки переодень, это мои кролики, не хочу, чтобы испачкались, – абсолютно спокойно отчитал его Кай, довольно затягиваясь.
Кожаную куртку на плечи, дырявые на коленках обтягивающие джинсы, а на ноги шлепки, из которых вылезали не в меру длинные пальцы. Входная дверь захлопнулась – Эхо ушел, забрав с собой атмосферу сдавленности, обиженности и нерешительности.
– Лех, давай ты покуришь и забудешь о том, что кто-то решал твою судьбу за тебя. Считай, что это делал не Эхо, а тот, кто выше. Веришь в предопределенность? – кивок со стороны Капитана. – Тогда знай, что такое вот положение вещей было предопределено заранее наверху. И, да, извинись перед Эхо. Не дергайся, я еще не закончил.
– Слушаю, – не выдержал и улыбнулся Каптин.
– Свет, от тебя по Ветру ходит одна тень. Прекрати всех бояться – это бессмысленно в сложившихся обстоятельствах. Один разрешил тебе заглядывать в библиотеку. Найди информацию о взрывчатых веществах, взрывательных приборах и их применении. Желательно с максимальной силой действия, но в разумных пределах – никто из жителей не должен пострадать. Задание получишь потом. Да, еще, скоро к нам зайдет Энтри – моя старая знакомая, которую я терпеть не могу. Она вас проводит в Город на экскурсию и покажет место дальнейшей работы. Учитесь. Не беспокойтесь, она добрая. Да, еще, Марко забежит сегодня вечерком. Он, кажется, крупно поссорился с братом.
Легкий вздох разнесся по комнате. Капитан вскочил и понесся на улицу, чтобы найти своего знакомого. Гаечка только спросила, как попасть в библиотеку и, получив указания, исчезла. Кай остался сидеть на подоконнике, скуривая одну сигарету за другой. Часа через четыре на пороге этого дома должно было возникнуть его прошлое, встречи с которым он пытался избежать уже какое-то время. Оказалось, все повторяется по круговым орбитам, запуская старые заржавленные механизмы с новой скоростью и амплитудой еще больше. Сердце ударов на десять быстрее. Забывать не получалось. Как же можно вычеркнуть из памяти то, что было, самое важное? Хотелось сесть на мотоцикл и уехать подальше, отдаваясь пространству дорог.
Он воспитывался в нем как в колыбели. Ночь и огни автострады. По бокам – огораживающие решетки и столбики. Впереди – еле различимая дорога из сливающихся воедино фонарей. Под ним – асфальт с белыми разделительными, уплывающий назад, одинаковый во всех местах по виду, но абсолютно разный по звукам. Шумы дороги, разные в каждом направлении, но одинаковые при стремлении к единственной цели. Это была его жизнь после ухода от реальности. Так он пытался забыть. Так он пытался не встречаться с прошлым. Еще лучше было бы разбиться, но он слишком хорошо оказывался настроенным на трассу, даже при огромном желании он не смог бы не справиться с управлением.
Дорога сама вела его вперед как своего сына. Убаюкивала по ночам и прикрывала своими обочинами. Освещала сама себя тысячью дополнительных огоньков, чтобы видимость была лучше. Не создавала лишних путешественников на его пути. Он хотел быть один, и она, как верная жена, оставляла его одного. Ему было одиноко – она пела ему песни. Его дорога, выбоины на которой он изучил уже множество раз, но в которых находил все больше и больше интересного и нового. Уехать бы.
Только обещание оставалось в силе. Он говорил с Эхо о том, что сам встретит Энтри. Если он попытается сбежать, дорога вновь выведет его к этому обещанию. Пути возврата просто не предвиделось. Встреча с прошлым. Встреча с самим собой.
Сигарета за сигаретой. Белым дымом в глаза, чтобы увидеть знакомые фонари и восстановить видимость езды. Запахом ванили, чтобы думать о вишневых садах вдоль одной из автострад. Кай и сам не заметил, как лбом уткнулся в оконное стекло, разбросав волосы в абсолютном беспорядке на голове. Курить втемную, забывая убрать изо рта сигарету. Дымить прямо в лицо, чтобы отрезвить разум. Заставить себя не думать о том, что когда-то происходило. Открыть новую полосу в этой жизни. Прошлое. Там, где не было никаких дорог. Были только ошибки, за которые всегда приходилось долго платить. Сначала Айвери, чья смерть оказалась абсолютно случайной. Потом их распад как одной команды. Потом уход Энтри из его жизни навсегда. Случайное знакомство с Эхо. Кай на клеточном уровне ощущал, что это не совсем его путь. Кажется, он просто хотел остаться в прошлом, чтобы все шло так, как и должно было. Без стрессов и лишних движений в сторону. По прямой. Зачем ему рисковать собой, если люди уже гибли ни за что? Он не верил во всю эту идею, только выбора в данном случае и у него не оставалось. Раз начал – нужно доделывать до конца. Фильтр сжигает губы своей теплотой. Забыл затушить сигарету.
Водить зажженной зажигалкой по пальцам, прижигая кожу. Все равно, что греть душу воспоминаниями прошлых лет, прожигая ее насквозь и оставляя черные пятнышки на всем ее пространстве. Забыть поставить на предохранитель и перейти границу. Где смешалось настоящее и это чертово прошлое? Что теперь стоит помнить? Как стоит говорить? Что еще она будет говорить про Айвери? Спросит ли про Лейна? Нет, скорее всего, просто забудет вообще о существовании Кая. Холодность и споры. Так легче. Не показывать, что скопилось внутри за это время. Конечно, она ведь уже все забыла. Для нее ничего не существует. Кроме ее ссылки в Город. Кроме ее работы. Снова пламенем по коже. Оставляя свежие следы.
Главное – не подпалить волосы. Главное – не закрывать глаза и не отключаться.

В этот день прошибал холод. Либо так, либо у Эхо начинала подниматься температура. Кай ведь не знал, что его друг каждую ночь выходил из своей комнаты в том виде, в котором и сегодня собирался улизнуть на улицу, стоял под тем самым деревом и курил. Иногда прохаживался по окрестностям и стоял у реки. Оттуда, с небольшого пригорка, открывался вид на всю долину. Кругом – черное поле с еле различимыми прогалинами желтизны, посадки еще не начались, поэтому весенний пейзаж в точности повторял осеннюю жижу. А прямо под ним – небольшая лента воды, чистейшее отражение неба в любую погоду. Когда шел дождь, оттуда тоже падали капли, только на хмурую гладь неба. Зеркало.
Сегодня он кутался в кожанку и прятал пальцы в карманы. Казалось, что был минус. Бросало то в жар, то в холод. Хорошо ли, что мечты начинали исполняться? Хорошо ли, что выбора лишались люди, которые могли неплохо жить своей жизнью? Кто давал ему право вмешиваться в судьбы?
Всего лишь иллюзии. Он умел сотворить что-то физическое, но иногда мог подделывать и эмоции. Только этого не требовалось – слишком уж он любил честность в ее самых лучших проявлениях, поэтому предпочитал не подмешивать горечи к радости или наоборот. Все должно идти своим чередом. Глаза резануло. Нестерпимо хотелось отправиться в кровать, но так, чтобы ничего не заметил Кай. Потом еще и Марко наподдаст за то, что так самовольничал и ходил практически голышом в такую погоду.
Две ночи назад он залез в реку и дошел до ее середины. Он попытался создать иллюзию счастья и увидел на какой-то момент счастливое лицо мальчишки. Этого оказалось достаточно, чтобы возненавидеть самого себя. Он хотел переделать то, что было человеческой сущностью. Он не мог разобраться в себе, а это пугало как никогда. Слишком сильно хотелось человеческого тепла рядом с собой и человека, разделившего бы все его переживания. Но ведь Капитан не поймет, а к Светке он сразу почему-то начал относиться как к какому-то придатку, хотя она и должна была стать ключом ко всему – мозговым центром. Своих не хотелось напрягать – каждого из них и так хватало проблем.
– Эхо, прости меня! – послышался сзади запыхавшийся голос. Слова через вдох на выдохе, прерывисто и немного приглушенно. На плечо легла рука Капитана, можно было и не оборачиваться, чтобы понять.
– За что? Ты прав от начала и до конца. Вот есть два энергетических поля. Они не успокоятся, пока одно не займет место другого, то есть, не поглотит его. Так же и здесь – есть те, кто постоянно мечтает, а потом воплощает это все в жизнь. У меня была цель, Один ее поддержал, ребята присоединились. Вы же нужны были для дела, вас вообще никто не спрашивал. Подчинение одних идеалов другим. Так что это ты уж меня извини. Грязно, дико. Вообще, я больше не уверен в том, что хочу приближаться к исполнению. На уровне цели это смотрелось лучше. Всегда было к чему идти. Дошел. Что дальше – знать даже не хочу.
– Прекрати. Если я извинился, значит, было за что. Принимаешь?
– Принимаю.
– На счет твоей цели – забрав нас из обыденности ты построил новые дороги. Я вообще жил без особого пути, куда говорили, туда и направлялся. Мечтал научные открытия делать. Только понимаю, что структура у всего этого слоистая. С одной стороны – нужно, с другой стороны – баловство, которое не всегда станут выпускать и будут заставлять работать. Да еще при том, что с физикой у меня туговато. Светка, насколько я знаю, вообще мечтала уехать подальше. Она не нашла еще места в жизни, да с такой семьей это и сложно.
– Значит, ты не злишься на меня? – глядя в глаза товарищу, произнес Эхо. Он увидел себя, растрепанного на фоне закатного неба, играющего невесть откуда взявшимися желтыми колосьями и только появившейся листвой с деревьев.
– Было бы за что, – фыркнул Капитан. – Друзья?
– Надо же, ты понял, что это такое? – немного с сарказмом, пытаясь прочесть, о чем в этот момент думал собеседник, и одновременно задумываясь о том, понял ли сам он до конца, в чем эта странная штука заключается.
– Не совсем. Но очень надеюсь понять. Никогда не мыслил такими категориями, как эта. Все было на порядок проще. Даже, на два.
Улыбка уголком губ, немного неискренняя и, скорее, обращенная к самому себе. Эхо для самого себя еще не решил, что это значит. Какие-то новые обязательства? Просто ли категории? Что значит не обременять других людей своими проблемами? Что значит это странное слово «доверие», стоящее рука об руку с дружбой.
– Кстати, знаешь, я притащил тебе из города новые модели подлодок, они лежат у тебя в шкафу. Надумаешь – мастери. Или же к мальчишкам присоединяйся – они роботов конструируют. Тоже занимательно, – уже искренняя улыбка, открытая.
– Ой, это очень неожиданно. Думал, что все это останется в прошлой жизни. Ты – гений, Эхо!
– А теперь пойдем внутрь. Я замерз, забыл сигареты в комнате, да еще и не рассказал пару вещей.
– Обещай мне одну вещь, Э...
– Какую?
– Курить будет Кай. Тебе это вообще не к лицу. Ты ведь еще не привык к этому?
– Нет, недавно начал. Все нормально. Спасибо за эту просьбу. Как-то стимула не находилось, чтобы не таскать очередную пачку у этого рыжеволосого. Нам в библиотеку, если не ошибаюсь, твоя подруга уже пропала там.
Вместе со словом «подруга» к горлу подкатился какой-то нежелательный комок. Она нравилась и не нравилась одновременно, лишний раз не хотелось ее видеть. Ведь Светка знала Каптина в тысячу раз лучше – все его привычки, все его черточки характера. Смешно, она еще и ссориться с ним умудрялась.

Легкий стук в дверь, больше похоже на неуверенное постукивание кончиками пальцев по барабану. Кай уныло поплелся открывать. Он четко знал, кто окажется на той стороне. Пожалуй, это его даже немного пугало.
В его сознании Энтри еще была восемнадцатилетней девчонкой с иссиня черными короткими как у парня волосами и единственной белой прядью, доходящей до плеча. Ее она оставила в память о своем отце, который умер в больнице по неосторожности врачей. Свет в волосах как напоминание о смерти. На его памяти, цинизма в ней было достаточно. В глазах всегда плясало озорство. Не то, чтобы это была отдельная искринка, нет, оно наоборот затопляло их целиком и полностью. От этого, пожалуй, невозможно было определить и цвета глаз, хотя он столько раз всматривался в них. Да и чаще всего девушка накидывала на голову капюшон, чтобы никто не видел. Пыталась стать невидимкой в мире ненавистных ей людей. Балахон скрывал не только округлое личико, но и тело, мешая определить пол.
– Вижу живой труп, – радостный голос разрезал задумчивость, заставляя сосредоточиться на действительности. – Когда ты спал в последний раз? Хотя, нет, не тот вопрос. Нахера столько курить?
– Может, решил быстрее умереть, а самоубийство совершать слишком для меня низко.
– О, неужели ты решил избавить мир от своего присутствия? Отлично, буду рада и заранее благодарна. Впустишь или так и будешь держать на пороге? И где ребята? Твою рожу я созерцать не намерена в единственном экземпляре. Говорить нам, кажется, не о чем.
Девушка изменилась, как показалось Каю, далеко не в лучшую сторону: образ легкомысленной блондинки со стрижкой, больше похожей на ткань, которую не глядя обрезали тупыми ножницами, платье, подчеркивающее все изгибы стройного тела, аккуратная грудь первого размера, чересчур хрупкая талия. Из-под подола – ноги как у моделей, только далеко не похожие на скелет. Тянуло холодом. Не о чем разговаривать. «Что же, это правда. Мы теперь как два незнакомых человека, только заранее знающих, что ничего положительного друг в друге найти не смогут, и от этого начинающих открыто враждовать. Поиграем в святую наивность, Энтр?» – парень уже вел знакомую специальными коридорами в библиотеку, туда уже должен был прийти Марко.
Все действительно были в сборе. Парни играли в покер, удобно устроившись на полу. Капитан явно проигрывал, что отражалось на его лице. Крайняя степень напряжения, желание кинуть карты в сторону и объявить проигрыш. Но что-то мешало ему это сделать. Обычно лучезарный Марко явно инстинктивно натягивал улыбку на лицо, пытаясь не отличаться от остальных.
Гаечка сидела чуть поодаль, положив книгу на колени, и с интересом читала, изредка делая пометки в блокноте. Рядом с ней стоял поднос с чашкой и самоподогревающимся чайником. На полу валялся фантик от шоколадки. Казалось, она даже не слышала голосов ребята, уж о вошедших и речи не шло – ковер скрывал звуки шагов.
– Марко, салют! Паршивец, хоть бы наведался ко мне в город за столько-то времени. Нет, пришел в самый последний момент и доложил о задании. Сука ты, но любимая, – Энтри сияла от счастья, обнимая парня. – Тебе тоже привет, Э. Тезка почти. Когда нас Один познакомил? Зимой? Вот и ты тоже ко мне не заходил.
Казалось, она сейчас возьмет, надует губки и уйдет из библиотеки, ожидая извинений. По крайней мере, Гаечка бы по подсчетам Капитана поступила бы именно так. Но незнакомка продолжала улыбаться, обнимая то Марко, то Эхо, и вообще не казалась расстроенной или обиженной. Скорее, с ее стороны это было обычным ритуалом.
– Это, видимо, Капитан и Гаечка. Наслышана о вас, Марко уже рассказал. Рада с вами познакомиться, – она подала руку Лешке и пожала ее. Силы Энтри было не занимать. Светке, оторвавшейся от книги при звуке своего имени, она просто кивнула, а потом прислонилась к одному из шкафов со скучающим видом.
– Очень приятно, – выдавил из себя опешивший Капитан. Эхо немного скривился. Марко тоже не стал веселее.
– Знаете, я устала, все-таки время уже почти ночное. Так что говорите, что планировалось, и покажите мне мою комнату. Надеюсь, меня кто-нибудь проводит. Кай по моим ощущениям уже смылся отсюда. Да и не хотелось бы мне видеть его в проводниках.
– Как будто ты не найдешь свою обычную комнату, – радости в голосе Эхо не было никакой. Там, скорее, проступали нотки злости, и немного сквозило усталостью.
– Ну, мне нужна история на ночь.
– Хорошо, я провожу. Ты отведешь ребят в город завтра? Пусть посмотрят место действий.
– Ага. Чтобы к девяти часам были готовы. В городе как раз только семь, успеем пройтись по всем самым хорошим местам. Заодно в универ забегу, задание сдам. Посмотрят еще и на школьников, – немного лениво, но с внутренней энергией.
– Отлично. Марко, расскажи ребятам все, что хотел поведать я. Пойду, провожу Энтри, – Эхо кивнул и пошел на выход из библиотеки.
Увесистый том истории водородных бомб скрывал лицо Гаечки. Девушка из всех сил старалась не заплакать при виде Энтри. Во-первых, она оказалась в несколько раз красивее ее самой. Во-вторых, принимали ее здесь как дома, а ее считали чужой. В-третьих, новых людей она просто боялась. В-четвертых, на следующий день предстояла прогулка по Городу. Благо, рядом будет Капитан, вот только от ощущения покинутости это не спасет. Ее друг всегда легко сходился с новыми знакомыми и находил разнообразные темы для разговоров.
– Гай, вернись к обществу, – стоило Марко закончить фразу, как кипяток тут же разлился по ковру, а из глаз у девушки брызнули слезы.
Пожалуй, ни при ком другом она бы не позволила себе плакать. Но Капитана она давно считала родным человеком, который знал обо всех ее слабостях и сейчас мог понять ее, как никто другой, а Марко за все это время просто стал довольно-таки близким. По крайней мере, он первый заставил ее перестать бояться и влиться в новую компанию буквально за пару часов общения. Ни с кем еще ей не было на столько уютно и спокойно, как с ним и с его скейтерами. Лейна девушка могла воспринимать абсолютно нормально, если тот не начинал острить на свой излюбленный манер. Тогда появлялось ледяное спокойствие. При виде Энтри оно убежало под диван и попыталось вообще не выползать на свет. Вернулась к жизни импульсивная и остро на все реагирующая девушка, которая не знала, как ей жить в новом мире.
Как будто укутали в плед. Она чувствовала, что плачет у кого-то на плече, но понять, у кого именно, не могла. Две пару рук обнимали ее за плечи, одни спереди, другие сзади. Пытались успокоить. В ухо кто-то что-то усердно нашептывал. «Для маленькой такой компании огромный такой секрет», – разобрала тихие слова девушка и поняла, что это мог быть только Капитан – он всегда успокаивал ее этой песней. Становилось спокойнее, слезы отступали, только щеки еще горели. Кто-то протянул ей стакан с обычной водой и еще одну шоколадку. В этот момент снова начала возвращаться способность видеть. Стекала вниз по лицу соленая пелена. Объекты приобретали четкость, а не размывались как при подводном плавании с открытыми глазами.
Перед ней на коленях сидел Марко. Плечо его белой рубашки вымокло насквозь. От этого девушке стало немного стыдно и захотелось убежать куда-нибудь в другое измерение. Лучше не видеть больше этого человека. Как можно было плакать у чужого человека на руках – оставалось загадкой. При нем было можно, а вот портить его одежду нельзя. Если бы это оказался Капитан, она бы смутилась не меньше, но друг сидел уже сбоку от нее и пытался найти и заложить то место в книге, на котором она остановилась.
– Спасибо.
– Все хорошо, – успокоил ее Марко, неопределенно махнув рукой.
– Так что ты хотел нам сказать? Или Эхо хотел. Гайку бы сейчас отправить спать. Убью лично, если узнаю, что она прочитала почти целиком эту книгу за столь короткое время. Зрение нужно беречь.
– Кап, я еще три таких же успела осилить. Весь блокнот исписала. Зато много чего полезного нашла. Думаю, сгодится. Эту, наверное, даже дочитывать не стану. Водородная – слишком серьезное воздействие, рушит все до основания. Для нас – шибко действенный эффект. Так что можешь не искать то место, где я закончила чтение. Просто попроси ее вернуться на место, – голос еще дрожал и никак не хотел четко выделять нужные слова. Усталость.
– Ладно, я, собственно, хотел попросить вас быть поосторожнее с Энтри. Она не настолько проста, насколько кажется. Далеко не добрейшей души человек и вообще чертовски сильно могла измениться с того времени, когда я последний раз с ней общался. По крайней мере, внешний вид уже не напоминает прошлую Энтри. Еще хотел попросить внимательно всматриваться в Город. Это странное местечко, мне во многом нравится. Если бы не люди, отравляющие собой все вокруг. А теперь все отправляются спать. Правда, Гай, я бы вытащил тебя немного на улицу проветриться и поговорить.
– Хорошо, – немного безразлично.
– Капитан, ты не против?
– С чего бы мне, – из-за стеллажей отозвался парень, пытаясь самостоятельно найти место, с которого брали книгу. – Ты у Светки лучше спрашивай. Я-то ограничусь исключительно битьем твоей милой физиономии, если ты ее чем-то расстроишь. Так что здесь все просто.
С ним было легко. Он любил поговорить на серьезные темы и поспорить, но все вещи ставил на свои полочки с нужными номерами и никогда их не смешивал. Если Гаечка была его подругой, то она была его подругой. За нее он вступился бы при любых обстоятельствах, но всегда оставил бы ей право выбора. Все четко. Правда, внутренне Марко очень боялся того, что Каптин выполнит свою угрозу. Лицом он очень сильно дорожил, каждое утро крутился у зеркала, пытаясь найти малейшие изъяны и постоянно оставался чем-то недоволен. Хотя разбиться на скейте он не боялся. Там как-то разговор о сохранности формы носа не шел. Ветер в ушах, свобода. Последствия не волновали.
– Иди на хрен! Мое лицо ты точно не разукрасишь ничем. Спокойной ночи тогда. Свет, идешь?
Ребята вместе вышли из библиотеки в непроглядную темень. Снаружи здание оказалось средневековым замком со множеством башенок. Но выглядело оно уж слишком тяжеловесным за счет темных каменных блоков и практически полного отсутствия окон. Да еще и дверей размером этажа в три, не меньше. А вокруг – территория поместья, парк, где-то журчала вода. Еще дальше явно должны были быть ворота, через которые можно было покинуть это место. Светка поставила себе целью узнать побольше обо всем этом. Но усталость брала свое, ночью нужно было спать, а не сидеть за книгами до утра.
Беседка из старых фильмов, увитая плющом. Внутри – две скамьи друг напротив друга. Марко сорвал розу и протянул девушке. Второй рукой он сделал девушке знак сесть на скамейку. Сам же раздвинул руками растения и уселся на перила, подогнув под себя ноги. Откуда-то из кармана куртки он выудил пачку сигарет и прикурил от спичек, завалявшихся там же. Пачка была настолько измятой, что, казалось, провела там как минимум года два, да еще и пару раз оказалась выстиранной в стиральной машинке. Когда парень убирал все это обратно, на скамейку выпала брошка.
Обычная серебряная брошка с цветочным узором. Такие обычно бабушки прикалывают детям зимой на пуховые шапки, чтобы как-то порадовать своих внуков. Они всегда металлом холодят голову и вселяют страх того, что иголочка вдруг вылетит со своего места и вопьется прямо в тебя. Только ты боишься обидеть свою добродетельницу, поэтому покорно молчишь. Правда, глаза сразу же раскрываются шире, когда видят брошь. В ней отражаются все цвета радуги, на ней играет солнце. Кажется, будто вместе с ней в мир приходит капелька волшебства.
Первой среагировала Гаечка. Она потянулась рукой к броши как раз в тот момент, когда потерю заметил Марко. Одна рука накрыла другую. Девушка тут же отдернула свою, забирая с собой вещицу.
– Откуда она у тебя, – спросила девушка, убирая с лица некстати упавшие волосы и рассматривая предмет.
– Вот этого не скажу. Кому нужно, тот знает и так, – получилось грубее, чем хотелось. На миг Марко даже показалось, что собеседница встанет со своего места и уйдет спать, но девушка продолжала сидеть рядом.
– Как хочешь. Так о чем ты хотел поговорить?
– Почему ты себя так ведешь?
– Ты мне в няньки заделался. Нормально все.
– То есть, скрываться – это нормально? Бояться здороваться с людьми – тоже вполне жизненная вещь?
– Это мой характер. Не лезь в мою жизнь, не придется во всем разбираться, – огрызнулась девушка, сама от себя такого не ожидая.
– А если я хочу, Гай? Хочу понять тебя?
– К психологу с таким зайди. Он точно скажет, что не стоит, иначе потеряешь внутреннюю гармонию с самим собой. Да к тому же сообщит, что все твои желания – ложь от начала и до конца. Нужно подчиняться сильным и никогда никем не командовать, потому что ты стоишь ниже всех на социальной лестнице.
– Бля, да у меня дома один сплошной психиатрический диспансер, как ты не понимаешь? Одним больше человеком, одним меньше, все равно ничего не изменит.
– То есть, по сути, ты это говоришь только из какого-то любопытства. Может, из чувства жалости к ближнему. Пытаешься выслушать. А на самом деле это для тебя ничего не значит. Подумаю впредь, кому доверять, пересмотрю списки.
– Дура! Ты закрываешься сама в себе, а я должен сидеть в стороне и наблюдать за тем, как ты пытаешься сложить руки в новом для тебя мире? Эгоистка чертова! Тебе хоть до кого-то, кроме Капитана, дело есть? Есть или нет?
– Тебя это тоже не касается, многоуважаемый Марко. Это моя жизнь, только моя. Не тебе в нее лезть.
– Нет, Гай, это теперь наша общая совместная жизнь. Общая идея. Общая борьба!
– Кажется, ты еще не понял, что у меня не было особого выбора. Думала, хоть здесь все будет спокойно. Ты решил мне мать заменить?
– Нет, черт бы тебя побрал. Нет! Знаешь, откуда эта брошь? Мне перед смертью ее передала девушка Лейна. Попросила ему вернуть. А я не смог. Понимаешь, не смог ему рассказать о том, что произошло в ту ночь, что она у меня на руках умирала. Брат до сих пор думает, что она просто пропала, поэтому и меня не отпускает никуда одного надолго. Он знает про идею, но он больше не хочет в ней участвовать из-за ухода Айвери. Он пытается меня держать подальше. Это не квартира, ебать, это лазарет психических расстройств, моих и его. Думаешь, я бы начинал лезть в чужую жизнь, если бы не считал нужным? Думаешь, не пытался бы держаться в стороне от новых знакомств? Ха, я живу и мне хорошо. Понимаешь?
– Прости. Сама не знаю, что на меня нашло, – всхлипнула Светка, подтянув колени к лицу и уткнувшись в них. Ее голос доходил до Марко как сквозь стенку. Сдавленный, хриплый и сбивчивый, прерывающийся на каждом слове. – Все полетело к чертям... Когда Каптин накричал на меня в школе... А потом я слышала их с Эхо разговор... Они сидели на бункере, а я в нем... И плакала. В тот день я встретила вас... Испугалась. Ненавижу новых людей... Не умею доверять, потому что... Некому особо было. Да и зачем? Теперь еще и Энтри... Девушка-ураган? Все встанут в случае чего на ее сторону... А я для вас все равно чужая. И всегда ей буду.
– Дура!
Шепот в ухо. Теплые руки, обнимающие сзади. Тепло по всем венам, как будто сидишь рядом с батареей зимой и греешь руки. Так казалось Гаечке. Весенний вечер отступал, оставляя место только ощущениям уюта и домашнего очага. Никуда не хотелось уходить, но оба понимали, что придется. Энтри не терпела опозданий, а Светке нужно было выспаться, чтобы спуститься вниз вовремя. Последнее, что услышала девушка перед тем, как уснуть в беседке отдаленно напоминало: «Дура, ты мне не чужая и никогда ей не станешь. У тебя есть Каптин и я. Мы-то поддержим».
Проснулась она уже в своей комнате. В окно бил солнечный свет. Он проникал через тонкую перегородку из стекла и падал прямо в глаза, заставляя жмуриться. На корточках рядом с кроватью сидел Марко и легонько тряс девушку за плечо. Когда он увидел, что она проснулась, то поднялся и тихо вышел из комнаты.