Глава 8Когда о вас сплетничают — это плохо,
но ещё хуже, когда сплетничать перестают.
Оскар Уайльд
На занятиях, в обеденном зале, в библиотеке и даже в гостиной Гриффиндора – Гермиона везде чувствовала на себе любопытные, удивленные, а порой и презрительные взгляды студентов. Отовсюду слышались перешептывания, а иногда и откровенные обсуждения в голос их с Луной отношений. Хуже всего было то, что она даже не могла снять баллы с некоторых особо зарвавшихся студентов, не привлекая этим самым еще больше ненужного внимания.
Больше всего юродствовали, к удивлению Гермионы, не слизеринцы во главе с Малфоем, а представители прочих факультетов. Как выяснилось, чистокровные маги менее всех обращали внимание на «нетрадиционные» отношения. Это было странно, учитывая их любовь к навешиванию ярлыков. Слизеринцы же, и так потрепанные после войны с Волдемортом, сейчас старались вообще никак не проявлять себя – они просто учились и не влипали ни в какие истории. Впрочем, могло быть и так, что им действительно не было никакого дела до отношений двух девушек с Гриффиндора и Рейвенкло, будь те хоть трижды героинями войны.
Прочие же студенты не упускали шанса похихикать, а то и открыто высказать свое негативное мнение по поводу Грейнджер и Лавгуд.
Последней каплей стал разговор с Джинни, если ту сцену ярости со стороны младшей Уизли, устроенную Гермионе, можно назвать разговором. Рыжеволосая девушка буквально подкараулила бывшую подругу, когда та появилась в гостиной Гриффиндора в один из вечеров. Она обвиняла Грейнджер в «недопустимом распутстве» и «недостойном поведении», в том числе и по отношению к ее брату и Гарри Поттеру – будто бы староста вертела ими, как хотела, а сама втайне встречалась с Луной. С тех пор Гермиона старалась как можно реже появляться в гостиной родного факультета, чтоб не наткнуться на еще одного «доброжелателя».
Она не представляла, как со всем этим справляется рейвенкловка. А ведь Луне, скорее всего, тоже доставалось от сокурсников. Кажется, ее вещи вновь начали пропадать – студенты не упускали случая «проучить полоумную».
Однако с того памятного разговора у Дамблдора прошли уже почти четыре дня, и все это время Гермиона и Луна практически не виделись, если не считать коротких встреч во время приемов пищи или на уроках. И дело было вовсе не в том, что они якобы избегали друг друга. Просто скоро должна была начаться подготовка к ЖАБА, и у Гермионы как у старосты снова прибавилось обязанностей и работы.
Она вновь безумно скучала по Луне. Редкие взгляды, которые они бросали друг другу, были совершенно не тем, чего бы хотелось обеим. Невозможность просто взяться за руки и побыть наедине хотя бы пять минут приносила почти физическое страдание.
Расстраивало гриффиндорку также и то, что Гарри, кажется, совсем замкнулся в себе. Он отдалился не только от Гермионы, но и от прочих друзей и знакомых. Девушка слышала, что он не явился на последнюю тренировку по квиддичу, что было нонсенсом, ведь парень являлся капитаном команды. Вместо этого он все время, за исключением уроков, где-то пропадал. Гермиона подозревала, что скрыться от досужих взглядов ему помогала отцовская мантия-невидимка и Карта Мародеров.
Иногда девушка чувствовала в себе порыв бросить все и пойти искать своего непутевого друга – найти его, схватить за плечи, встряхнуть… и, черт возьми, поцеловать, обнять и не отпускать до тех пор, пока он не поймет, что действительно нужен ей. Нужен не меньше, чем Луна!
Но она давила в себе этот порыв, потому что понимала: Гарри необходимо время, чтоб разобраться в собственных чувствах и понять, как поступить дальше. Они уже не были детьми, все стало сложнее, все теперь имело куда более глубокие последствия.
Ее терпение, наконец, было вознаграждено, когда еще через несколько дней она нашла в своей сумке записку от Поттера:
«Гермиона,
Я думаю, нам нужно поговорить.
Приходи сегодня после ужина к статуе Одноглазой Горбуньи.
Гарри».
Когда в назначенное время она пришла на место встречи и не увидела там никого, то сначала нахмурилась. Но буквально через мгновение перед ней появился ее друг – взъерошенный больше обычного, бледный и, кажется, даже немного похудевший. Он опять выглядел не лучшим образом – видимо, сказывались несколько бессонных ночей.
Вместо приветствия он просто взял Гермиону за руку и все так же молча повел по открывшемуся за статуей проходу к Сладкому Королевству.
Они не говорили до самого момента, пока не вышли из магазин на улицу. Шел легкий снегопад и, несмотря на оттепель, было довольно прохладно. Гермиона поспешно трансфигурировала их легкие школьные мантии в пальто и невольно улыбнулась, вспомнив, как совсем недавно уже делала это, когда нашла Луну на Астрономической Башне. Внезапно развеселившись от этих мыслей, она еще раз взмахнула волшебной палочкой, превращая мелкий камешек в кислотно-зеленый шарф.
Поттер недоуменно посмотрел на нее, когда она повязала этот шарф ему на шею.
- Нет, слишком уж кричаще, - пробормотала девушка. Еще один взмах волшебной палочкой – и цвет шарфа изменился на темно-болотный, приятно гармонирующий с глазами парня.
- Так действительно лучше, - это были первые слова Гарри, сказанные им за все это время. Гриффиндорка еще раз поправила шарф у него на шее и отстранилась.
- Куда мы пойдем?
- А куда бы тебе хотелось? – задал встречный вопрос Поттер. Теперь он выглядел немного растерянным, как будто забыл все слова, что так долго придумывал для их встречи.
- Пошли к Визжащей Хижине. В «Трех метлах» сейчас полно народу, там могут оказаться и преподаватели.
Парень кивнул и снова взял Гермиону за руку. Теперь со стороны они выглядели, как прогуливающаяся влюбленная парочка. Впрочем, любой, подумавший так, был бы недалек от истины.
Снегопад то стихал, то усиливался. Они довольно быстро пришли к забору, за которым виднелось почерневшее здание Визжащей Хижины. Сколько воспоминаний было связано с этим местом…
- Гермиона, я… - решил обратить на себя внимание парень. Сейчас он выглядел смущенным и нервно теребил рукав пальто. Девушка не стала ему мешать. Было видно, что ему нелегко собраться с мыслями. Разговор предстоял трудный.
- Гермиона, - Поттер снова взял ее за руку, на этот раз обеими руками, как будто этот жест мог придать ему уверенности. – Я много думал обо всем этом. Ты и Луна… и то, что ты сказала мне в Выручай-комнате… Я пока что не знаю, как ко всему этому относиться. Честно, я пытался разобраться в себе, но… наверное, я не слишком хорош в этом. Прости.
Он надолго замолчал, глядя куда-то в землю, но все так же продолжая сжимать в своих ладонях ладошку Грейнджер.
- Гарри, - позвала Гермиона.
Она мягко коснулась его щеки, и Гарри закрыл глаза, а затем осторожно притяну ее к себе. Так они и стояли, обнявшись, посреди быстро сгущающихся сумерек и мокрого снега.
Немного отстранившись, парень и девушка рассматривали лица друг друга так, будто видели их впервые. Гриффиндорка слегка приподнялась на носках, держась за плечи Поттера, и легко поцеловала его. После этого, снова отстранившись, она произнесла:
- Давай просто попробуем, хорошо?
Гарри отвел от ее лица выбившуюся из прически прядь кудрявых каштановых волос и ответил:
- Хорошо. Мы попробуем.
И сам наклонился, чтоб снова поцеловать Гермиону.
* * *
Дорога обратно в замок заняла у них довольно много времени, ведь было уже достаточно темно. Особого труда стоило пробраться в уже закрытое Сладкое Королевство. Однако у двух гриффиндорцев было слишком веселое настроение, чтоб переживать по этому поводу. Постоянно сдавленно хихикая и шикая друг на друга под мантией-невидимкой, они, наконец, добрались до прохода в Хогвартс и поспешили к статуе Одноглазой Ведьмы. Им определенно везло, потому что по пути в гостиную Гриффиндора они так и не встретили никого из преподавателей.
Спать совершенно не хотелось, поэтому Гарри и Гермиона, не сговариваясь, устроились в креслах у камина. Гостиная уже была абсолютно пуста, что было не удивительно, учитывая поздний час. Они основательно проголодались после прогулки на воздухе, поэтому заказали у домовиков полуночное чаепитие с печеньем.
Они практически не сводили друг с друга глаз все время, пока прихлебывали чай из своих чашек. Разговаривать совершенно не хотелось, поэтому парень с девушкой просто переглядывались и изредка улыбались друг другу.
В конце концов, оба почувствовали, что усталость медленно, но верно берет свое. Гермиона не выдержала первой. Едва успев прикрыть ладонью широкий зевок, она встала со своего кресла и подошла к поднявшемуся ей навстречу Гарри.
- Завтра рано вставать… - будто бы оправдываясь, пробормотала она. Парень снова притянул ее к себе, уже вполне по-свойски положив руки ей на талию. Руки девушки так же привычно обвили его шею, а ее губы растянулись в чуть сонной, но довольной улыбке.
- Тогда спокойной ночи, - тоже улыбаясь, пожелал Гарри.
- Да, спокойной ночи, - отозвалась гриффиндорка.
Никто не сделал попытки разомкнуть объятия.
- Гарри, - засмеялась Гермиона, - если мы с тобой сейчас не разойдемся по спальням, то завтра будем, как вареные.
- Точно, - в тон ей сказал Поттер. – Ладно-ладно, доброй ночи.
Он, наконец, отпустил ее. Однако перед тем, как направиться в спальню мальчиков, быстро чмокнул в краешек губ.
- Пока, - Гарри быстро взбежал по лестнице.
В тишине гостиной прозвучал чуть слышный смех Гермионы. Что и говорить, это был удивительный день.
* * *
На следующее утро Гарри и Гермиона сели рядом на завтраке и довольно подозрительно перешептывались, периодически глупо хихикая, чем дали новый повод для сплетен среди студентов. Джинни Уизли тихо кипела от злости на противоположном конце стола, но не стала устраивать сцену прямо посреди Большого зала.
Гарри же просто хотелось дотронуться до Гермионы, чувствовать ее рядом с собой, вдохнуть запах ее кожи, коснуться пружинистых каштановых прядей… И не сказать, что девушка была против этого. На завтраке их локти иногда соприкасались, что заставляло обоих слегка краснеть. Когда же, не выдержав, Поттер под столом нашел своей ладонью ладошку Гермионы, оба на мгновение замерли, а потом переплели пальцы.
Гарри хотелось обнять девушку за плечи прямо посреди Большого зала, и лишь титаническая сила воли не позволяла ему сделать этого. Он лишь надеялся, что скоро им не придется вот так сдерживать свои чувства, тем более, что в них не могло быть ничего предосудительного.
И все же, казалось, почти из всех уголков Большого зала на них кидали косые взгляды. Не остались без внимания они и со стороны преподавательского стола. Глядя на улыбающихся друг другу Гарри и Гермиону, Дамблдор наклонился к сидящей рядом с ним МакГоннагал и что-то сказал ей, усмехнувшись в бороду. В ответ всегда невозмутимая Минерва слегка покраснела, но тоже не смогла сдержать легкой улыбки.
Когда время завтрака подошло к концу, еще большим шоком для студентов стало то, что прямо у выхода из Большого зала к Поттеру и Грейнджер присоединилась Луна Лавгуд. Поздоровавшись с ними, она, как ни в чем не бывало, взяла Гермиону за руку, и все трое спокойно вышли под яростное перешептывание учеников.
Последующие несколько дней подобная картина повторялась постоянно: двоих гриффиндорцев и рейвенкловку практически везде видели втроем, причем было заметно, что и Поттер, и Лавгуд проявляют к Гермионе довольно теплые чувства. И это, казалось, устраивало всех троих. Апогеем стало появление странной троицы на Балу в преддверии Рождества. Поттер по очереди танцевал с обеими девушками, а в самом конце они долго стояли втроем в волшебном зимнем саду, созданным профессором Флитвиком в честь праздника. Троица стояла, прижавшись друг к другу и глядя на мерцающие в небе звезды, так что невозможно было понять, чьи руки кого обнимают.
Рождество и каникулы прошли все так же в состоянии медленного бурления сплетен. Наконец, наступил февраль. Слухи все не прекращались, хотя и стали куда менее яростными.
Перешептывания студентов мало задевали Гермиону, Луну и Гарри. Главной неприятностью все-таки стала статья в «Ежедневном пророке». Видимо, кто-то из студентов проболтался газетчикам о главной хогвартской сплетне, потому что одним ранним утром совы принесли в Большой зал номер, где на первой полосе значилось «Герой войны Гарри Поттер встречается сразу с двумя девушками?» Под кричащим заголовком размещалась неизвестно кем сделанная фотография «трио», сидящего в библиотеке. В самом фото не было ничего криминального, но статья просто изобиловала откровенно грязными намеками.
Все это привело Поттера в состояние тихого кипения. Гермиона же и вовсе рвала и метала. Нарезая круги по Выручай-комнате, сопровождаемая меланхоличным взглядом Луны, она сыпала обещаниями «кары небесной» на голову автора статьи. Наконец, выдохшись, она плюхнулась на диван рядом с Луной.
- Надо подать на них в суд, - уже более спокойно предложила Гермиона. Лавгуд обняла ее одной рукой за плечи, а пальцы другой переплела с пальцами гриффиндорки. Последняя рассеянно склонила голову ей на плечо.
- На каком основании? – вяло поинтересовался Поттер. Его все еще несколько смущало откровенное проявление привязанности двух девушек. Прислушиваясь к себе, Гарри понимал, что не чувствует ревности, и это удивляло его больше всего. Наверное, так было потому, что Гермиона в равной степени уделяла внимание и ему, и Луне. Однако парень все еще не мог заставить себя присоединиться и пересесть к ним на диван.
- На основании вмешательства в личную жизнь, - строго сказала Грейнджер. – Они не могут просто так трепать наши имена в своей грязной газетенке. В конце концов, мы действительно можем подать на них в суд. Особенно ты, Гарри. Я уверена, если нанять хорошего адвоката, Визенгамот от них мокрого места не оставит. Ну, или, по крайней мере, они будут вынуждены принести нам публичные извинения.
- Может, ты и права… - протянул парень.
На самом деле, весь этот разговор был просто возможностью выпустить пар. Все трое понимали, что лучшая стратегия в этом случае – никак не реагировать. Комната погрузилась в долгую спокойную тишину.
Было так замечательно сидеть здесь всем вместе… Гермиона чувствовала, что постепенно погружается в дремоту, убаюканная атмосферой Выручай-комнаты и потрескиванием огня камина. Рядом с ней была обнимавшая ее Луна, а напротив – Гарри. И никто из них не собирался исчезать из ее жизни, хотя еще так много волнений и, без сомнения, препятствий им предстояло пройти в будущем. Но прямо сейчас, в этот момент, она чувствовала настоящее безграничное счастье и защищенность.
Еще через несколько минут Поттер с удивлением увидел, как Гермиона сладко посапывает на плече у Луны. Рейвенкловка улыбнулась парню и слегка кивнула головой, прося подойти. Гарри как можно тише встал, и они вместе с Лавгуд уложили Гермиону на диване, укрывая пледом. Они уже не в первый раз делали это – Грейнджер любила подолгу засиживаться с книгами и частенько засыпала прямо сидя в кресле, так что Гарри приходилось осторожно брать ее на руки и переносить на диван, где они вместе с Луной устраивали ее поудобнее. И ни разу рейвенкловка не выказала ни одного признака ревности по отношению к Гарри – ни когда парень обнимал Гермиону прямо у нее на глазах, ни когда они целовались или гуляли где-нибудь только вдвоем, пока Луна в это время была в Башне Рейвенкло или на занятиях. Лавгуд как будто просто принимала все, как данность, нисколько не сомневаясь ни в своих чувствах к Гермионе, ни в честности гриффиндорки.
А что сам Гарри чувствовал к этой странной девушке, которую любила его лучшая подруга? Раньше он как-то не особо задумывался об этом. По правде сказать, Гарри не думал о своих чувствах к Луне даже когда узнал об их с Гермионой отношениях. Он был так захвачен собственными ощущениями, что ему было попросту некогда размышлять об этом.
Парень скосил глаза в сторону рейвенкловки. Ее лицо выражало все тот же привычный покой и безмятежность, только глаза выдавали ее чувства. И Гарри, и Луна все еще стояли неподалеку от дивана и с одинаковой нежностью и любовью во взглядах смотрели на спящую девушку.
Разве могла Гермиона принадлежать кому-то из них в отдельности? Разве она вообще могла кому-то принадлежать, такая гордая, независимая, сильная… но все равно такая нежная, ранимая и нуждающаяся в защите? И она действительно выбрала их обоих. Так подсказало ей сердце. Могло ли оно ошибаться?
Сердце Гарри подсказывало ему сейчас, что он был не против любви Гермионы к Луне. Он бы действительно был несчастен, если бы Грейнджер отвергла его, однако она ведь не сделала этого. Наоборот, она призналась в своей любви к нему.
Видно, такая уж у них троих судьба – быть вместе. Поттер еще раз посмотрел на Луну, и та ответила ему улыбкой.
- Пойдем, - одними губами прошептала она и кивнула в сторону кресел. Когда они сели, Лавгуд взмахнула волшебной палочкой, создавая вокруг спящей Гермионы Купол Тишины, не пропускающий звуки извне.
- Теперь мы можем говорить, не боясь разбудить ее, - пояснила свои действия Луна, еще несколькими взмахами палочки создавая две чашки чая. Она отложила палочку на журнальный стол и взяла ближайшую к ней чашку.
- Тебя беспокоит то, что нас трое? – прямо спросила девушка, открыто глядя в глаза гриффиндорцу.
Решив ничего не скрывать, Поттер ответил:
- Да… немного. Наверное.
- Гермиона любит нас обоих.
- Я знаю.
- Тогда чего ты боишься?
- Я… - на самом деле, вопрос Луны застал его врасплох. А ведь действительно: чего он боится? Почему не может просто принять все, как есть? Его пугает мнение общества? Едва ли. Для человека, с самого детства привыкшего быть объектом папарацци и сплетников, это было бы глупо. Тогда в чем дело?
- Мне кажется, я просто… - он не мог правильно подобрать слова, чтоб описать то, что чувствовал. Было ли в их «тройных» отношениях что-то неправильное? Вряд ли. Даже он, мальчишка, выросший в информационном и социальном вакууме в доме Дурслей, слышал о полигамии. Правда, обычно речь шла о мужчине, заключающем брак сразу с несколькими женщинами…
- Ты просто думаешь, что вся эта ситуация чересчур необычна, так ведь? – Луна без каких-либо трудностей разгадала его тайные мысли, которые он даже сам себе не мог сформулировать.
Поттер просто кивнул в ответ.
- Попробуй поступать, как я, – не обращай внимание ни на что, кроме настоящего момента, - посоветовала Лавгуд. – Гермиона любит тебя, а ты любишь ее. Почему это кажется тебе неправильным?
- Нет, я так не думаю… - неуверенно произнес Гарри. В словах Луны был резон.
- Но тогда ты и не должен беспокоиться о том, что в нашей с Гермионой любви может быть что-то неправильное, - с улыбкой заключила девушка. – Это просто жизнь.
- Да… Я понял тебя, - Поттер вернул ей улыбку, слегка взлохмачивая себе волосы и устремляя взгляд в камин. Пламя в нем все так же тихонько потрескивало и изредка сыпало искрами, навевая мысли о том, что и их общая с Луной любовь к Гермионе такая же – ровно горящий огонь, теплый, умиротворяющий и естественный. Все было правильно.
