Глава 8. Странное ночное происшествие— Фред! Нет!
Он лежал на полу, беспомощно раскинув руки. На стремительно слабеющих ногах Джинни бросилась к брату — колени ее подломились, она упала рядом, прижавшись щекой к его груди. За что?!
Слезы текли и текли, но она даже не осознавала этого. Фред, ее любимый брат...
— Зачем ты бросил меня, Фред? Зачем?
Снова этот сон, и снова Джинни проснулась вся в поту — ей было трудно дышать, потому что что-то скользкое и липкое, какая-то непонятная серая субстанция, похожая на неестественно плотный и вязкий туман, окутала ее и не давала вздохнуть. Джинни замахала руками, стараясь выбраться из этой ловушки наружу, к воздуху, но туман окутывал ее все больше.
— Джордж!
Джинни замерла. Низкий голос, шедший будто из-под земли, наполнил комнату, зовя старшего брата.
Туман внезапно отступил, и на пороге комнаты Джинни увидела силуэт. Кто это? Фред?!
Образ стал приближаться, и внезапно раздался тоскливый, мертвый голос:
— Джордж! Зачем ты бросил меня одного?
Призрак вплотную подплыл к Джинни, и та увидела обезображенное лицо Фреда. Зажмурившись, она громко закричала:
— Гарри!
* * *
Уже полчаса никто не спал — все искали это странное привидение, которое так сильно напугало Джинни. Миссис Уизли, Гарри и Джинни сидели на кухне. Гарри прижимал девушку к себе, а миссис Уизли нервно вздрагивая от каждого шороха и то и дело оборачиваясь, мерила шагами кухню.
— Дорогая, кто это был? Кого ты видела?
— Это был... Фред, — выдавила из себя Джинни и прижалась к Гарри еще сильнее. Миссис Уизли закусила губу.
— Дорогая, я знаю, как ты переживаешь из-за смерти Фреда, но... Возможно, тебе показалось... — увидев исказившееся лицо дочери, она торопливо поправилась, — то есть, я хочу сказать, может быть, на самом деле это был кто-то другой?
— Я видела Фреда! — возмутилась Джинни. Глаза ее снова подозрительно заблестели, и Гарри положил руку ей на плечо, пытаясь успокоить.
Миссис Уизли сжала в руках платок и вздохнула.
— Но как? И зачем?
На кухню потихоньку стали подтягиваться остальные члены семейства. Рон, услышавший последний беспомощный вопрос матери, покачал головой и сел рядом с Джинни.
— Тебе, наверно, приснилось. Мы не смогли найти ничего, что было бы похоже на привидение.
— Рон, — Гарри заговорил тоном, которым обычно объясняют маленьким детям, что хорошо, а что плохо, — Я сам видел непонятный силуэт, когда вбежал в комнату, так что сомневаюсь, что это был сон.
Гермиона взяла Рона за руку и устало произнесла:
— Я думаю, что всем нужно вернуться в свои комнаты и выспаться. А завтра, на свежие головы, мы найдем решение этой проблемы. Пошли, Рон.
Они первыми вышли из кухни — за ними разбрелись и все остальные: и миссис Уизли, напоследок погладившая дочь по плечу, и мистер Уизли, задержавшийся на пороге с непонятным выражением лица.
Гарри и Ддинни остались наедине.
— Может, тоже пойдем?
Джинни замотала головой:
— Не могу туда идти, мне страшно.
. Гарри вздохнул.
— Милая, тебе надо поспать.
— Я не могу... упрямо повторила она. — А что, если он опять... Придет?
— Он не придет, — заверил Гарри и, подняв Джинни на руки, понес в спальню. — Я всю ночь буду рядом с тобой.
Джинни положила голову Гарри на плечо, и, пока он поднимался по лестнице, уснула.
* * *
Пробуждение было легким, приятным и волнующим. Джинни потянулась и нечаянно задела рукой щеку Гарри — он мгновенно распахнул глаза.
— О, прости, — тихо хихикнула она, и Гарри улыбнулся в ответ. Давно он так не просыпался — на душе было легко и спокойно, хотелось смеяться.
— Ну, что, не приходил больше твой призрак?
Джинни с улыбкой покачала головой. При свете дня ей начало казаться, что ночное происшествие и в самом деле было сном.
Гарри посмотрел на повеселевшую девушку и призадумался: может, стоит каждую ночь спать с ней в одной комнате? Глядишь, через неделю Джинни совсем забудет о своих кошмарах.
Они встали, оделись и вместе направились на кухню. Миссис Уизли засияла, когда увидела, что Джинни, румяная, посвежевшая, самостоятельно спустилась вниз.
— Как спалось?
Джинни не ответила, просто поцеловала мать и села за стол, а Гарри встал к плите и занялся кофе — за этот месяц это вошло у него в привычку.
Миссис Уизли в это время поставила на стол свежеиспеченные булочки и картофельную запеканку.
— Завтракаем втроем, отец в Министерстве — ему предложили повышение, а Гермиона с Роном еще даже не вставали. Они и так задержались допоздна — готовились к экзаменам, да еще и ночью вскочили...
Миссис Уизли прикусила губу и взглянула на дочь. Джинни не подала виду, что ее взволновала последняя фраза.
Гарри поставил чашку с кофе на стол:
— А кем назначили мистера Уизли?
Миссис Уизли расплылась в улыбке:
— Утром прилетела сова с письмом от Кингсли, он настоятельно требовал к себе Артура, писал, что хочет поговорить о его новой должности. Ах, я так счастлива! После стольких лет Артура наконец-то оценили по достоинству!
Гарри сердечно поздравил миссис Уизли, а Джинни отделалась простой улыбкой, хотя Гарри был уверен, что она рада не меньше матери.
* * *
Солнце почти стояло в зените, когда Гарри осторожно предложил Джинни выйти на улицу, точнее, в сад, подышать свежим воздухом — в доме было до невозможности душно. Джинни согласилась, хоть и было видно, что она вспоминает их первую прогулку.
Теплый ветерок дул им в лицо, будто играя, и солнце светило так ярко и радостно, пока они прогуливались вокруг «Норы», держась за руки. Ветер развевал рыжие локоны Джинни, блестевшие в ярком солнечном свете, точно пламя. И, пожалуй, девушка была счастлива, хоть и не подавала виду.
Они ни о чем не говорили, просто держались за руки, медленно шагая по пружинистой траве.
Внезапно Джинни, забывшись, начала насвистывать какой-то звонкий мотивчик. Гарри улыбнулся и потрепал ее по плечу:
— Ты сейчас похожа на какую-то счастливую рыжую птаху, но если ты засвистишь дома...
Джинни рассмеялась. Гарри отметил, что сегодня она смеялась чисто и звонко, словно у нее не было никаких проблем.
— Ты о маме? Да, точно, она бы сказала, что я свищу, как невоспитанный мальчишка.
Они еще немного погуляли и, наконец, решили возвращаться домой. Тем более, уже проснувшиеся Рон с Гермионой громко их звали из окна спальни на втором этаже.
Джинни не хотела встречаться с братом и Гермионой, и поэтому сразу отправилась в свою комнату. Гарри она успокоила тем, что «не собирается больше проливать слезы над колдографией так рано почившего брата». Гарри нахмурился, но ничего не ответил.
* * *
Ближе к вечеру вернулся мистер Уизли, и все наперебой принялись его расспрашивать. Миссис Уизли еле отогнала надоедливых ребят от мужа, чтобы спокойно его накормить, и не позволила никому за столом сказать ни словечка о его новой работе — во всяком случае, на домочадцев она смотела так грозно, что слова "Министерство" "работа" "повышение" сами собой застревали в горле, и приходилось их заедать двойной порцией пудинга.
Внезапно мистер Уизли, немало смущенный всеобщим вниманием, решил отвлечь всех от своей персоны. Он спросил:
— А призрака, Молли, еще не нашли?
Джинни побледнела. Весь день ей было спокойно и весело, но вот с наступлением темноты снова вернулся липкий страх. И он не отпускал ее, хоть рядом находилась почти вся ее родня.
— Я подумал над тем, что это могло быть, и... ничего не придумал, — виновато продолжил мистер Уизли. — Все-таки, Джинни, это был твой кошмар. Некоторые маги могут их... э-э... проецировать, и после пробуждения они некоторое время все еще видят образы из своего сна, и думают, что они существуют наяву. Мы не нашли ничего, что могло бы указывать на привидение, — мистер Уизли внимательно посмотрел на дочь. — Прости, дорогая, но призрак тебе приснился.
— А как вы объясните то, что я тоже его видел? — встрял в разговор Гарри. Мистер Уизли пожал плечами.
— Такое случается. Это же проекция кошмара, наподобие воспоминаний в Омуте Памяти, а значит, его могут видеть и другие. Но не забывайте, что кошмар живет наяву не более десяти минут. Он, по сути, иллюзия, и не более того...
Джинни вскочила, опрокинув стул. Ей было больно слышать такие слова от отца. Она не могла поверить, что все думают, будто она и в самом деле могла испугаться, да еще и переполошить всех какой-то иллюзией.
Не говоря ни слова, она убежала к себе в комнату, провожаемая недоуменными взглядами родных.
