Аромат приключенийКогда летишь себе спокойненько по коридору, невидимость набросив на всякий случай, то можно стать свидетелем интересного разговора. Нет, особых тайн не подслушаешь, ибо в школьных коридорах их только полный кретин обсуждать будет, а маги до такого плинтуса в моем понимании еще не упали. Но вот то, о чем говорить не будут в присутствии одной белоперой красавицы, узнать можно.
Я, конечно, подозревала, что Рон Уизли заинтересуется информацией великана. Даже то, что он бы стал докапываться до сути послания, меня вряд ли могло бы удивить. Но парень отчудил нечто истинно непонятное — он начал требовать помощи от Гермионы.
— Грейнджер, ты должна узнать кто такой Николас Фламель.
— Зачем? — девочка спешила на завтрак и не горела желанием разговаривать с рыжим однокурсником.
— Ты же все равно постоянно сидишь в библиотеке, так найди там, кто этот маг.
— Зачем я буду это делать? — в голосе Гермионы послышалось раздражение. — Я в библиотеке материал для эссе подбираю, чтобы учиться хорошо.
— Ну да, ты только об учебе и думаешь, — рыжий не понимал завуалированного отказа, — непонятно, как вообще на Гриффиндоре оказалась.
— А что, на наш факультет берут только тех, кто совсем не учится?
— Настоящие гриффиндорцы ценят приключения. Вот Гарри это понимает, а ты нет. Ты можешь только носом в книжки уткнуться, как настоящая ворона!
Гермиона пожала плечами и попыталась пройти. Приключения она уже на вкус попробовала, так что я ее прекрасно понимаю. Опять и по собственной воле нарываться на тролля или цербера — как-то уж совсем глупо. А обижаться на не слишком корректные замечания рыжего — так это совсем себя не уважать.
— Так когда ты мне всю информацию передашь?
От такой наглости я даже забыла, что мне крыльями махать надо. Поэтому и свалилась рыжему на голову. Случайно. А то, что, пытаясь взлететь, прилично поколотила его крыльями, так это ерунда. В конце концов, когти я специально не использовала, только так, совиному инстинкту повинуясь. И вряд ли очередная травма студента здесь кого-то удивит. Мадам Помфри засиделась без работы.
— Тупая птица! — завопил Рон. — Чтоб тебя монстр разодрал!
Спасибо за пожелание. Я запомнила. А память у меня долгая. В этом любой убедиться может.
Гермиона покачала головой и вошла в Большой зал, даже не делая попытки помочь рыжему. Любому терпению может прийти конец. Да и доброжелательность у людей не вечна.
Как хорошо, что ребята наконец-то приехали, а то мы с совенком уже со скуки прели. Рон, конечно, неплохой парень, пока молчит, но его интересы уж слишком узкие. Так что повеселевшие Гермиона, Невилл и Сьюзан вернулись в замок как нельзя вовремя. Никто не собирался дожидаться утра, и в пустом классе дети собрались практически сразу после приезда, ускользнув из шумной гриффиндорской гостиной. Думаю, в гостиной Хаффлпафа было сегодняшним вечером не менее шумно.
— Гарри, мои родители расстроились, что ты решил не ехать к нам на Рождество.
— Так они же меня совсем не знают.
— Еще как знают. И тебя, и Невилла, и Сьюзан. Я обо всех вас подробно писала. Мои папа и мама очень хотели бы с вами познакомиться.
Ну что, идея неплохая, если на лето перенести. По крайней мере, у Грейнджеров можно будет спокойно галеоны на фунты поменять, не ввязываясь в сомнительную авантюру. Да и друзья, и знакомые в обычном человеческом мире отнюдь не помешают совенку — ну там, на несколько дней от дражайших родственников уехать нужно будет или просто мир посмотреть. Ведь, насколько я поняла, малыш не бывал практически нигде, даже по родному городишке ходил строго определенными маршрутами.
— Почему только к тебе, Гермиона? — Сьюзан слегка улыбнулась подруге. — Я вот тоже хочу пригласить Гарри в гости. Летом.
— Да и моя бабушка не против, — подключился Невилл.
Гарри слегка растерялся. Вроде бы уже и пора перестать чувствовать себя лишним, являющимся для окружающих только обузой, но время от времени проскальзывало в моем малыше удивление. Удивление от того, что он, ненормальный урод, может быть кому-то нужен. Хорошенько же родственнички постарались, ничего не скажешь. Прям каленым железом не вытравишь.
Это я загнула. Просто разозлилась сильно. Просто не подумала, что прошло не так уж и много времени, чтобы совенок освоился. Значит, нужно исправлять.
Вот этим я и займусь. Даже о моем истинном отношении к квиддичу буду молчать, если он для совенка настолько важен.
За завтраком, как всегда, была совиная почта. Это еще одна магическая традиция, которая ввергала меня в полный ступор. Ну не укладывается у меня в голове, зачем во время еды появляются совы, и не одна-две, а около сотни запыленных и роняющих перья почтальонов. Письма, газеты, грязь летят прямиком в тарелки... Это тонкий намек на то, что деткам надо повышать скорость принятия пищи, или на то, что домовики в Хогвартсе готовят совершенно несъедобную еду? Не понимаю!
Хотя в этой школе много такого, что понять невозможно. Только привыкнуть. Может, на это и весь расчет? Привыкайте, детки, к странностям этого мира с самого начала, чтоб потом не удивлялись, что Темного Лорда уничтожает младенец.
Если основное занятие в школе магов — это спортивная игра на метлах, так чему, в самом деле, еще удивляться. Вот и опять. Каникулы только закончились, а основная масса разговоров только о предстоящем матче.
Нет, ребятки, это без меня. У меня от обилия спортивной темы скоро нервная трясучка начнется. Уж лучше бы они изобрели фигурное летание на метлах. Или гонки наперегонки, раз без полетов жизни своей не представляют. Так что вы пока пообщайтесь, а я сваливаю. И подальше.
Подальше оказалось хижиной Хагрида. Нет, я не собиралась шпионить. Я абсолютно серьезно собиралась слетать в Запретный лес, чтобы самой разобраться, что же в нем такого страшного. Но зрелище развалившегося на крыльце великана, с ритмичным завыванием вырезающего из дерева дудочку, заставило меня изменить намерения.
Я понимаю — любовь к прекрасному и все такое. Но на дворе зима! У лесника что, задница чугунная? Хотя нет, металл как раз холод притягивает... Ешкин кот, да он пьян в зюзю! Алкогольные пары даже ветер с трудом разгоняет, представляю, что было бы в хижине.
Но вот зачем Хагриду понадобилась дудочка? Играть на ней он все равно не сможет — размеры не те. Неужели нашел даму своей мечты? Или ребенка втихаря сделал? Аж любопытно стало. Фи, Лилька! Ты так доживешься, что постельные сплетни собирать начнешь! Оно тебе надо? Не, оно мне точно не надо, так что вернемся к первоначальному плану и заглянем в Запретный лес.
Это я удачно залетела. Или неудачно, пока еще толком не разобралась. Но вот разговаривающий сам с собой дурнопахнущий тюрбаноголовый умудрился меня заинтересовать. Жаль, конечно, что не смогла близко подлететь и расслышать, что он там себе под нос бормочет. Но зачем по такому холоду прятаться в лесу, чтобы с собой пообщаться? Явно не сумасшествие, а, значит, очень даже любопытно.
Что там дитя подземелий говорил о помощнике Волдеморта? Неужто этот странный заика он и есть? Хотя, с другой стороны, весьма удачный выбор — на такого точно никто не подумает.
Хорошо, что мои ребята не были фанатами квиддича. Слушать это еще и вечером в узком дружеском кругу было бы невыносимо. Так что на вечерних посиделках обсуждалось все, что угодно, кроме спорта. Вот и сегодня Гермиона отходила от утреннего разговора с Уизли.
— Гарри, я все понимаю! Если бы он меня просто попросил о помощи или хотя бы объяснил, зачем ему эта информация понадобилась, я бы все рассказала. Но Рон просто требовал!
— Гермиона, — Гарри выглядел растерянным, — я не просил Рона что-то у тебя узнавать. Неужели ты думаешь, что я бы не поговорил с тобой сам?
— Не думаю. Просто я очень разозлилась, — девочка перевела дух и вернулась к обычному для себя тону. — Если это кого-то интересует, то Николас Фламель — единственный известный создатель философского камня. И еще он какое-то время работал с профессором Дамблдором. Я об этом на каникулах читала.
Интересно, почему меня совсем не удивила торчащая из новостей седая борода нашего директора? Прям вездесущий какой-то этот Дамблдор. Куда не плюнь — везде он. Уже и слюну тратить становится неохота.
— А что они совместно изучали?
Тут уж Гарри заинтересовался. Оно и понятно, кому хочется, чтобы его, как марионетку, дергали за нитки, втравливая непонятно во что. И непонятно зачем. Дальше бродить с завязанными глазами становится очень опасно.
— Да в книге не так уже и много было написано. Если честно, то о достижениях директора вообще мало сведений в библиотеке.
— Он ничего не изобрел? — тут уже заинтересовалась Сьюзан, и так как-то нехорошо заинтересовалась, что я почти уверена — большой любви к Дамблдору Боунсы не испытывают.
— Чаще всего упоминается об двенадцати методах использования драконьей крови. Причем самого трактата я нигде не обнаружила. Есть упоминания о достижениях в области трансфигурации, но тут нет даже упоминаний, какого рода эти достижения. Странно как-то.
— Почему странно? — отвлекся от записей по гербологии Невилл. — Это школьная библиотека, вряд ли кто-то собирал бы здесь узкоспециальные научные труды.
— Правда? — Гермиона сникла. — Я больше аналогию с магловским миром проводила. У нас любая школа, выпускник которой чего-то достиг, гордится им. И если научные работы этого ученика не понятны вообще никому, то они все равно будут доступны. Наверное, у магов все по-другому?
— Да нет, почти так же. Но о директоре толком никто ничего не знает, — Сьюзан вздохнула и отвела глаза в сторону. — Я знаю, что отношение к Дамблдору на Гриффиндоре просто потрясающее, на него молиться все готовы. Я не имею в виду вас, вы какие-то нетипичные гриффинлорцы. Возможно, именно потому, что вы не сильно общаетесь с остальными сокурсниками, вам и не успели промыть мозги...
Ого! А не так светел наш Альбус, как хочет показаться. А как маскировался...
— Из того, что рассказывала моя тетя, — продолжила Сьюзан, — выходит, что в школе наш директор подавал большие надежды, даже печатал научные статьи в журналах. А после школы пропал на несколько лет. Тишина полная, только слухи. Вроде бы какие-то проблемы с семьей. Потом он идет преподавать в Хогвартс и почти не покидает его. До битвы с Гриндевальдом. И опять возвращается в школу.
— Может быть, директор видел свое призвание в преподавании?
Ага. Если он преподавал так, как директорствует, то это прям-таки явно его призвание. Судя по скептическим взглядам, которыми наградили Гермиону, остальные подумали так же.
— Ну, это как вариант, — похоже, девочка и сама засомневалась в своих выводах. — В любом случае, директор занял определенную нишу — воспитание подрастающего поколения. Или, как говорит моя тетя, идеологическая обработка молодых волшебников.
Неплохой ход! Если Хогвартс — лучшая (а о других я вообще не слышала) магическая школа в Британии, то зачем контролировать министерство магии, если можно правильно воспитать молодежь? Зачет! Похоже, именно из такого положения дел растет непомерная святость великого Дамблдора. Интересно, это хорошо продуманная пиар-акция, или директор действительно великий и непобедимый, только зачем-то скрывает свои достижения? Ну ни в жисть не поверю, что он не знает ассортимента книг в библиотеке. Или не обращает внимания на новые приобретения.
Ребятки задумались. Похоже, моя идея покопаться в биографии Альбуса Дамблдора нашла сторонников. И каких хороших сторонников — тех, кто на веру не берет ничьи слова.
И тут Гарри вывалил на друзей предположение, что в школе спрятан философский камень. Вначале его слова приняли за бред. Если честно, я ребят не осуждаю, сама бы так подумала. Но после того, как совенок рассказал все, что знает, к его словам отнеслись более серьезно.
— А зачем это директору нужно?
— Хочет проверить, смогу ли я дух Волдеморта одолеть, или в детстве произошло что-то другое, ко мне отношения не имеющее.
Тишина давила на уши. Ребята переглядывались между собой, не в силах переварить такую новость. Наконец, прозвучал неуверенный голос Гермионы:
— Гарри, но ведь Волдеморт убит.
— Никто не видел его труп. Никто не знает, что произошло в доме моих родителей. И я этого не знаю — не помню. Так что, похоже, слухи о смерти главного злодея современности преувеличены.
— Гарри, — Невилл сильно побледнел, и я в очередной раз подумала, что события далекого Хэллоуина для него не просто красивая и страшная сказка, — я тебе верю. Но давай пока оставим эту тему. О таком не стоит так открыто говорить.
Девочки согласно кивнули и огляделись по сторонам. Гарри хотел возразить, даже дернулся вперед, намереваясь доказывать свою правоту, но почти в ту же секунду отступил, соглашаясь с доводами друга.
И разговор зашел... о квиддиче! Кроме погоды, это, похоже, была единственная нейтральная тема.
— Оливер прочел нам очередную лекцию о важности победы.
— Зная Вуда, — засмеялась Сьюзан, — лекция была длинной и красочной.
— Ну да, я даже вздремнуть решил. Только вот потом наш капитан сообщал, что этот матч собирается судить Снейп.
— Кто? — Гермиона растерянно смотрела на своего друга.
— Он же тебя терпеть не может, — продолжил ее невысказанную мысль Невилл.
— Может, он меня и не любит, — глубокомысленно заметил Гарри, — но профессор Снейп мне не враг.
М-да. А сколько разговоров было!
Игра оказалась самой короткой за всю историю этого спорта — совенок не горел желанием и в этот раз воевать с взбесившейся метлой, поэтому поймал снитч на второй минуте матча. Молодчина просто! И пусть ребята его страховали, разучив в рекордно короткие сроки Локомотор Мортис, но мне такой исход игры понравился намного больше.
Что ж, опасность миновала. Теперь самое страшное, что грозит малышу — затискают в дружеских объятиях. Поэтому я с чувством выполненного долга полетела к Невиллу и Гермионе. Жаль, Сьюзан не могла сидеть с ними — барсуки довольно лояльны к другим факультетам, но болеть против своих...
Это что еще за потасовка? Найду зачинщика — надаю подзатыльников! Мало того, что кучка психов в небе пытаются при помощи мячиков совершить массовое самоубийство, так еще и на трибунах завелись желающие освоить полеты без метлы! Нет, прав мистер Филч, тысячу раз прав — розги в этой школе отменили совершенно напрасно.
Нeт, что в клубке рук и ног мелькает рыжая шевелюра Рона Уизли, меня совершенно не удивило. И то, что в противниках у него блондинка со шкафами, тоже привычное явление. Они же жить спокойно не смогут, если пакость какую-то не устроят. Но Гермиона! Ей же легко дается оглушающее, чего же она не вмешалась?
А не заметила... Не услышь такое собственными ушами, в жизни не поверила бы. Девочка настолько напряженно следила за игрой, готовая в любой момент страховать друга, что совершенно не обратила внимания на потасовку нескольких лоботрясов. Мало ли кому приспичило друг об друга кулаки почесать. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы в политику не лезло.
Гарри тоже не посчитал этот матч чем-то сверхвыдающимся, так что наша честная компания, как всегда, собралась вечером в пустом классе. Гермиона с утра намекала, что ей что-то раскопать удалось, да и остальные были не прочь проверить свои догадки. Вот только следом за ребятами заявился Рон. Все малость окосели: любовью к учебе младший рыжик не обладал, а что здесь собираются именно учиться, было видно по стопкам учебников. Но такие мелочи Уизли не волновали. В глазах у него горел приключенческий азарт, да и всем своим видом рыжий показывал, что раскопал тайну.
— Гарри, я тут такое узнал! Пойдем, расскажу.
— Рон, здесь все свои. Хочешь что-то рассказать — говори.
— Да ты что! Грейнджер сразу же декану расскажет, а Боунс вообще хаффлпафка!
Хлясь! Шовинист недоделанный! Мало я тебе на поле подзатыльников дала! Или так понравилось, что за добавкой прибежал?
— Рон, не стоит оскорблять моих друзей! — Гарри сердито смотрел на рыжего.— Если хочешь что-то сказать, говори при всех.
— Ну ладно, — Рон потер затылок, а я слегка пожалела, что стукнула его только один раз. — Я после матча заметил, как Снейп отправляется в Запретный лес. Ну, и проследил за ним. И подслушал интересный разговор...
Интересно, они там, в Запретном лесу, все разговоры разговаривают? Может лес потому и запретный, что там тянет душу изливать? Но пересказанный рыжим разговор был каким-то странным, словно этими намеками и недомолвками хотели кого-то заинтересовать. Уж не Гарри ли? Чтобы малыш бросился спасать от приспешника злодея злодеистого камень философский, много злата и вечную жизнь дарующий. Прямо мимо трехголовой собачки и на полосу препятствий... Надо вечером к носатому заглянуть, о чудесах конспирации пошептаться.
— Снейп точно хочет украсть то, что Фламелю принадлежало.
— Зачем профессору философский камень? — не удержалась Гермиона.
— А вдруг он Того-кого-нельзя-называть воскресить хочет? — выдвинул гениальную идею Рон. — А что — все сходится. Был в рядах пожирателей, Гарри с первого взгляда возненавидел. На прошлой игре даже убить пытался — метлу заколдовал.
Оп-па. А вот это интересно. Кто и чьим был последователем, и насколько точная информация? Потому как слухи — вещь ненадежная. А характер у зельевара паскудный, такому любое зло приписать можно. Хотя, если судить по взглядам Сьюзан и Невилла, был наш дражайший профессор в пожирателях, только вот доказательств его вины никаких нету. Ну не хранят маги газет, я об этом уже говорила. А в книгах не каждое имя упоминают, некоторые могут и приплатить, чтобы о них забыли.
Идите-ка вы, детишки, в люлю. Завтра планы Барбароссы составлять будете. Поздно уже. Спать пора. А мне еще в подземелья лететь. Жаль, конечно, что о директоре не поговорили. Только вот затевать такой разговор при Роне — нарываться на нешуточный спор. Этот Уизли, впрочем, как и его братья, считает Дамблдора великим и непогрешимым волшебником. А кто с этим не согласен, тот тайный агент Темного Лорда. И сжечь его, сволочь такую, нужно незамедлительно.
Всякое добро наказуемо! Вот не раз уже в этой истине убеждалась, а все равно лезу, куда не просят. Зачем я к этому блондинке подлетела? У меня своих дел мало? Так нет же, увидела ревущего ребенка и в ту же секунду забыла, что он мелкий пакостник. И рот ему с мылом каждый день мыть необходимо.
— Что тебе нужно, тупая птица?
Нет, вы только посмотрите на этого, шибко острого! Я в отличие от тебя в коридорах не реву. А если бы и ревела, то на тех, кто утешить пришел, ядом бы точно не плевала. Тебя в каком питомнике воспитывали?
— Ни от Поттера, ни от его совы прохода нет!
Эй! Не так уж и часто мы с тобой встречаемся. Да и Гарри твою блондинистую голову не горит желанием видеть.
— Убирайся!
Может, ему валерьянки попить? Так, гляди, и нервишки порядок привести получится. А то бегать с воплями по вечернему замку — не самый умный поступок в мире. Зато реветь перестал. Знать бы еще, почему так расстроился, но спросить не выйдет. Прихватив на всякий случай забытое блондинкой письмо, я полетела дальше.
Что-то с этим чудиком не то, зуб даю. Нет, я серьезно. Я ему что, исповедник, чтобы грехи отпускать? Какого лешего Снейп мне каяться начал? Об ошибках молодости рассказывать. Сказал бы просто, зачем ему директор велел спектакль для одного зрителя разыграть, да и разбежались бы. Так нет. И о пожирательском прошлом меня просветили, и рисунок на руке прямо под клюв сунули. Зря я решила, что валерьянка нужна блондинке. Это мне она нужна. Бочками. Ну, или вино. Потому как вокруг одни психи!
Не надо на меня глазами побитой собаки смотреть. Не надо! Я, между прочим, девушка нежная и ранимая. Меня холить и лелеять нужно. А не кровавые страшилки на ночь рассказывать.
— Лили. Можешь со мной посидеть?
Это еще зачем? Я тебя в неглиже уже видела. Спасибо, больше не надо.
— Пожалуйста...
Добрая я, добрая. Блин, и что мне с этой добротой делать? Ну, давай посидим немного. Садись вон в то кресло возле камина. От огня хоть теплее будет.
А утром к моему совенку подлетел взъерошенный блондинка. От вчерашних слез не осталось и следа, а вот злости с утра пораньше было предостаточно.
— Поттер, отдай письмо!
Я со всей этой галиматьей совсем забыла послание вернуть. А Гарри вообще не в курсе — глазами хлопает от удивления, а не потому, что что-то о себе возомнил. Да, мой мальчик в чужую переписку нос совать не станет. В отличие от меня.
Каюсь. Грешна. Прочитала. Уж очень любопытно стало, что нашей блондинке из дому пишут. Лучше бы не лезла. Потому как то не было письмо матери — создавалось впечатление, что королева снизошла к назойливому просителю. Не знаю, может, у магов такое обращение в порядке вещей, но меня покоробило. Невольно задумалась: не потому ли этот мальчишка такой засранец, что это его единственный способ привлечь внимание?
— Ты о чем, Малфой?
— Не притворяйся еще большим идиотом, чем ты есть, Поттер! Отдай письмо.
Так. Мне утренние межфакультетские ссоры ни к чему, так что протягиваю лапу — пусть забирает. Благодарности, конечно, не дождусь, но хоть Гарри нервы никто трепать не будет.
— Твоя сова что, не отдавала тебе письмо?
— А зачем мне твои вещи? — малыш попытался пройти мимо слизеринца. — Получил, что хотел, ну и иди с миром.
Малфой растерянно посторонился, комкая в руках пергамент. И когда уже мой мальчик завернул за угол, пробормотал:
— Странный ты человек, Поттер.
Ну, уж извини, какой есть. Хотя в этом замке странных много. Совенок на их фоне просто образец нормальности.
А сведения о директоре, которые собрали ребята, оказались интересными. Или странными — это с какой стороны посмотреть. Сьюзан выпытала у тети, что отца Дамблдора посадили в Азкабан за убийство маглов. Нет, сын за отца, конечно, не отвечает, но прежде чем к преподавательской работе нашего великого и светлого допускать, его психику хотя бы проверили? А то мало ли какая у него наследственность. Вон директорский младший брат — это уже по сведениям бабушки Невилла — что-то там с козами мудрил, за что и загремел под суд. Но такие, прямо скажем, нехорошо попахивающие факты меркли на фоне главного подвига Альбуса Дамблдора — победы над Гриндевальдом. Победителей не судят. И косточки им перемывают исключительно за закрытыми дверьми.
Гермиона загорелась желанием пообщаться с Батильдой Бегшот. И даже не потому, что та жила в Годриковой лощине и, соответственно, была знакома с семьей Дамблдора. Совсем нет. Просто девочка узнала, что автор учебника по истории магии до сих пор жив. А уж как из этого автора вытрясти ответы на свои вопросы, лучше Гермионы не знал никто. Если вспомнить, насколько занудными были лекции профессора-призрака, я ее прекрасно понимала. Ну и плюс к этому — приятный бонус. Даже два бонуса, ведь родители Гарри тоже жили в Годриковой лощине.
Ух, как у совенка глаза заблестели! Похоже, переписки с Андромедой Тонкс ему уже недостаточно. Теперь появился новый человек, из которого можно тянуть сведения. Так что мне в скором времени опять нести письмо. Ну и отнесу! Не переломлюсь ведь. Заодно и посмотрю на эту даму. Ведь, насколько я поняла, лет ей порядочно даже по магическим меркам. Может, старушка уже в полный маразм впала — тогда я к ней малыша и на пушечный выстрел не подпущу. Хватит с него всяких подозрительных личностей.
Хотя, с другой стороны, если старушка вменяема, может, ее заинтересует та работа по истории магии, которую детишки пишут. Возможно, это по-детски наивно, но что-то в библиотеке ребятам не попадался сравнительный анализ магической и магловской истории.
Идею проекта подал Невилл. Воспитанный чистокровной бабушкой в среде таких же чистокровных родственников, мальчик до самой школы не имел ни малейшего понятия о жизни без магии. Он искренне удивлялся простым и привычным для Гарри и Гермионы вещам. Потом столкнулся с совершенно незнакомой литературой. Вот тогда и разгорелся неподдельный интерес к новому и неизвестному миру. Сьюзан тоже заинтересовалась: она, конечно, знала немного больше, но именно что немного. Так и понеслось. Гермиона даже комплексовать перестала — оказалось, что она может не только учиться, с терпеливостью муравья узнавая новые сведения о жизни магов, но и способна кого-то научить.
А Рон в эту компашку, поставившую перед собой цель узнать все и обо всем, никак не вписывался. Хотя и прогонять его, несмотря на предвзятые суждения, никто не спешил. Высказывали, конечно, свое «фе» после очередного феерического высказывания рыжего мальчишки, но постепенно, с грацией тяжеловоза, он становился своим. А вот что сам Рон находил в совершенно чуждом для себя обществе, я так и не поняла. Дин и Симус были для него ближе по духу, да и разгильдяйской беззаботности в них было побольше, но рыжик проводил с ними не так уж и много времени.
Иногда мне казалось, что Уизли хочет общаться исключительно с Гарри, а его друзей терпит, как неизбежное зло, но когда они со Сьюзан, которая тоже недурно играла в шахматы, начали постоянно играть, я в этом засомневалась. У хаффлпафки не так-то и просто было выиграть, так что это не было предвкушение неизбежной победы, да и каждый свой проигрыш Рон тщательно разбирал, пытаясь понять, когда сделал неверный ход.
— Ты бы лучше с такой старательностью уроки делал, — пожурила его однажды Гермиона.
— Не, — рыжик в тот день был в благодушном настроении, поэтому не удрал при слове «уроки». — Учиться скучно. В книгах ничего не понять, а учителя объясняют еще непонятнее. Да и не для меня эта зубрежка, все равно не стану таким умным, как Билл или Чарли.
— А зачем тебе быть похожим на Билла или Чарли?
Такого вопроса от Невилла не ожидал никто. Ребята были в курсе некоторых гневных высказываний его бабушки по поводу того, что он никогда не сможет достичь высот своего отца. Невилл из-за этого сильно переживал, начиная усиленно штудировать трансфигурацию и заклинания, но со временем возвращался к любимой гербологии. До следующего письма.
— Ну что вы на меня так смотрите? Я, может быть, лучше всех знаю, о чем говорю...
И Рон задумался. Нет, конечно, фанатиком учебы он не стал, да и писать длинные эссе у парня не получалось. А вот практика далась удивительно легко.
— Все равно не понимаю, зачем вы столько учитесь, — заявил он однажды, увидев, что ребята зубрят латынь по привезенному Гермионой учебнику. — Это вам хоть зачем?
— А нам надо все экзамены на «превосходно» сдать, — засмеялся Гарри.
— Зачем? Все равно ведь смотрят только на результаты СОВ и ЖАБА.
— Личные мотивы, — хитро прищурилась Гермиона. — А, зная латынь, легче с ЗОТИ и чарами. Да и большинство старых и интересных книг написано именно на этом языке.
— Маньяки вы!
— Еще какие! — у Гарри было на редкость хорошее настроение — уже несколько дней его не донимала боль в шраме.
Мне эти непонятные боли у мальчика уже давно не давали покоя, но школьная медсестра не находила причин тревожиться и просто давала обезболивающее. И если в начале года я еще верила, что недомогание может быть связано с переменой климата или еще какими-то такими же безобидными причинами, то после каникул начала тревожиться уже всерьез. Да еще эта странная закономерность — проблемы начинались после уроков ЗОТИ. Почти всегда. И очень редко когда Гарри начинал тереть лоб на трапезах в Большом зале.
И вот эти нехорошие подозрения вплотную подводили меня к попахивающему заике. Интересно, если я ему тюрбан сорву и пару раз когтями по черепушке проедусь, он перестанет моему мальчику гадости делать?
— Вот сейчас мы бьемся над загадкой: почему в Хогвартсе магловские приборы не работают?
— Тоже мне загадка, — фыркнул Рон. — Да каждый ребенок знает, что магия и э-лек-три-чество не совместимы.
— А почему тогда нет проблем с техникой в магловских районах возле Министерства магии или Косой аллеи? Там что, магии меньше?
— Вряд ли, — рыжик задумчиво почесал затылок. — Я об этом как-то никогда и не думал. А зачем вам электри-чество в школе?
— Ну хотя бы музыку послушать.
— Так ведь колдорадио есть.
— Рон! — тут уж в разговор вступила Гермиона. Колдорадио, вернее репертуар колдорадио, который слушали ее соседки по комнате, доводил девочку до белого каления. — Ну невозможно же все время слушать Селестину Уорбек!
— Моей маме нравятся ее песни.
— Но ведь ради разнообразия хочется послушать что-то еще.
— Есть еще группа «Ведуньи». Они довольно популярны.
— А если мне захочется послушать тяжелый рок, а сразу после этого струнный концерт? И желательно в наушниках, чтобы никому не мешать? Дело ведь не только в музыке. Без электричества почти невозможно рассказать о жизни маглов. Потому что иногда и показывать нужно.
— Да кого интересуют твои маглы? — раздался позади манерный голос блондинки. — А для желающих магловедение есть.
— Не суди других по себе, Малфой, — ринулась в бой Гермиона. — Читала я учебники по магловедению. Интересно. Но к реальной жизни не имеет никакого отношения.
А вот ссориться не надо. Библиотека не подходящее для выяснения отношений место. У мадам Пинс строго: на всех книгах сигнальное заклинание стоит, чтобы вынести без спросу не смогли (проверенно Гарри еще на каникулах), и при малейшем шуме библиотекарь превращается в настоящую фурию. А нам лишаться печатного слова на неопределенный срок не с руки.
Так что не начавшаяся толком ссора погасла в зародыше. Даже традиционный спарринг Уизли—Малфой решили провести в другом месте. Но тут, как черт из табакерки, появился Хагрид.
— А что это вы тут расшумелись?
А не перебарщиваете ли вы с простодушием, товарищ лесник? И книжечку за спину прячете так неловко, словно и нет в вашем костюме бездонных карманов. Что-то этот фарс мне совсем не нравится. Оно, конечно, большой стимул к задаванию очевидных вопросов конкретному человеку, но эта наводка на приключения дурно попахивает.
— А что Хагрид делал в библиотеке? — удивился Рон и начал внимательно присматриваться к книгам на стеллаже, из-за которого вышел лесник.
— В библиотеке обычно читают, Рон, — съязвила Гермиона. — Или берут книги.
— В секции, посвященной драконам?
Похоже, тролль и цербер показались кому-то слишком легкой аргументацией...
