Глава 8…Утро выдаётся ясным и тихим. Они собираются, складывают всё, чем пользовались, в старую бочку на улице, обливают какой-то резко пахнущей жидкостью, которая оказывается среди вещей, купленных накануне Снейпом, и поджигают. Огонь полыхает, а Мальсибер тем временем выносит из ангара котов, кормит их напоследок остатками вчерашнего супа и запирает замки очень тщательно. Наконец, огонь догорает, и они уходят на остановку – почти налегке, только у каждого на плече по неброскому рюкзаку, из тех, с которыми ходят, кажется, половина магглов.
Катер им удаётся купить довольно быстро – и весьма неплохой. Маггл – пожилой очень колоритный мужчина с широкой седой бородой и в грязноватой полосатой футболке на грузном теле – денег, правда, берёт много, куда больше, чем рассчитывал Снейп, но тот решат, что мальсиберовкие методы смогут ничуть не хуже сработать и на континенте, а время сейчас важнее – и незаметно заглядывает в сознание продавца, не желая получить ненужный сюрприз. Но нет, всё вполне честно: катер не новый, но целый и на ходу, плюс они покупают достаточно топлива для того, чтобы добраться куда дальше Бреста.
Наконец, они отправляются.
Снейпа больше всего тревожит момент пересечения границы: от маггловской-то полиции скрыть чарами лодку несложно, но каковы правила для волшебников со стороны их коллег – он не знает. Он вообще ни разу не задавался вопросом, какие правила регулируют пересечение границ для волшебников – как-то не было надобности. Те несколько отлучек из Англии, что он совершал – в том числе в Амстердам – организовывались другими людьми, и эта сторона прошла мимо него. А теперь это вдруг стало важным – и им остаётся только надеяться на то, что магические границы Европы не намного прочнее, чем маггловские.
Поэтому Снейп ведёт катер не совсем в Брест, а немного южнее. Им очень везёт с погодой: море тихое, ветра практически нет, разве что солнце печёт жарко, но это такая мелочь, что не стоит даже упоминания… или всё-таки стоит? Он вдруг понимает, что давно не слышит Мальсибера, заглушает мотор и оборачивается.
Тот полулежит на полу, прислонившись к кормовому сиденью – ему явно жарко в своей чёрной рубашке, поэтому она сейчас расстёгнута, и солнце уже успело обжечь белую, не привыкшую к нему кожу. Мальсибер, похоже, спит – и мало что хуже можно придумать в его ситуации. Снейп, громко и от души выругавшись, снимает с себя белую с голубым рубашку, мочит её за бортом и накрывает Мальсибера. Их головы, к счастью, повязаны чем-то вроде платков: об этом он подумал заранее и купил их ещё вчера. Северус снимает его с приятеля, тоже окунает в море – и выжимает тому на лицо. Потом ещё раз и ещё… Ойген, наконец, шевелится и просыпается, со стоном щуря глаза. Снейп кладёт мокрый платок ему на голову и говорит и сердито, и встревоженно одновременно:
- Ну ты совсем с ума сошёл? Кто так делает?
- Что? – непонимающе спрашивает Мальсибер.
- Кто спит на солнце? Да ещё полуголым… ты понимаешь, что ещё и ожоги получил? В придачу к проклятью? Тебе скучно, я не пойму?
- Я нечаянно… - он вдруг кривится и перевешивается через борт – и его рвёт прямо в воду.
Снейп только вздыхает и достаёт палочку. Мальсибер видит это и с неожиданной ловкостью перехватывает его руку:
- Не смей! – практически кричит он.
- Ну как хочешь, - соглашается Снейп. – Но предупреждаю: тебе будет весьма неприятно. Я очень надеюсь, что обойдётся без теплового или солнечного удара – всё-таки ты волшебник. Ляг так, чтобы я мог тебя видеть, - требует он, - перебирайся на нос.
Он помогает ему перейти и устраивает на носу, потом снимает с него чёрную рубашку, надевает свою светлую – Мальсибер не сопротивляется и не шутит, молча принимает помощь и вообще слушается, и ложится, наконец, на палубу, прикрывая лицо мокрым платком.
Снейп достаёт из рюкзака свою вторую рубашку, пожалев, что она тёмная – впрочем, ярко-синий всё равно лучше чёрного – и надевает, наглухо застёгивая её: солнечных ожогов, на его взгляд, вполне хватает и одному из них.
Он вновь запускает мотор – и они движутся дальше…
До берега они добираются уже ночью. Мальсиберу не так плохо, как могло бы быть – скорее всего, помогают маггловские лекарства и много пресной воды, которые Снейп заставляет того выпить. Выбравшись на берег, Снейп велит приятелю ждать его там, потом раздевается, вытаскивает что-то из рюкзака, садится в катер – и отплывает подальше. Там останавливается и делает что-то – с берега не разглядеть, что. А когда катер начинает потихоньку тонуть, отталкивается от него и плывёт к берегу. Времени это занимает достаточно много – плыть ему трудно, а аппарировать практически на границе он не решается – Мальсибер просто сидит и смотрит в море, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте. Наконец, Снейп выходит на берег и ложится рядом с ним на песок, отдыхая.
- Ну что? – говорит он, наконец. – Похоже, мы выбрались?
- Похоже, - откликается тот. Потом смотрит на Снейпа и говорит очень серьёзно: - Спасибо. Я не верил, что всё получится.
- Это только начало, - ободряюще говорит Снейп. – Ты как сам?
- Не очень, - признаётся Мальсибер. – Но это не важно.
- Идти сможешь?
- Конечно, - очень удивляется он. – Я устал просто, и ожоги болят. Но терпимо.
- Это пока, - обнадёживает его Снейп. – Я думаю, нам нужно поймать попутку… или такси. Я обменял вчера некоторую часть денег – должно хватить. А завтра в поезд – сперва до Парижа.
- А документы?
- Там не нужны документы, - удивляется Снейп. – Это же не самолёт. Всё, вставай, - он поднимается первым, отряхивает с себя песок и одевается. – Ты оставайся в своём, - говорит он, забирая вторую рубашку, - а то будешь в глаза бросаться. А это не нужно.
Он берёт оба рюкзака и протягивает всё ещё сидящему на песке приятелю руку.
- Ну?
Тот не двигается – Снейп наклоняется и видит, что он плачет.
- Я же говорил: всё получится, - помолчав, говорит Северус. – Вставай.
- Я бы не выбрался сам, - тихо говорит Ойген, стирая слёзы ладонью. – У меня бы никогда так не вышло.
- Ну так и не понадобилось, - пожимает плечом Снейп. – Идём. Ночь на дворе – было бы удачно, если бы нам попался какой-нибудь подходящий ночной поезд. Всё, поднимайся. Рыдать и на ходу можно, - он снова протягивает ему руку. Ойген, наконец, хватается за неё и встаёт.
…Им везёт: таксист довозит их до вокзала (тут очень кстати оказывается отличное знание Мальсибером итальянского – по-французски он, правда, говорит плохо, но выглядеть загулявшими и отбившимися от своих итальянцами для них сейчас куда лучше, чем англичанами) как раз за двадцать минут до отправления ночного поезда на Париж. Места сидячие, но им удаётся устроиться в углу. Снейп категорически возражает против купе: заблокировать дверь без использования магии не получится, а шансов, что туда больше никто не подсядет, мало. Вагон полупуст, свет приглушён, пассажиры кажутся уставшими и не слишком шумят – Мальсибер оглядывает всё это и даже слегка оживляется.
- Совсем не похоже на Хогвартс-экспресс! – говорит он. – Но мне нравится…
- У магглов отличные технологии, - соглашается Снейп, внимательно разглядывая своего приятеля. Лицо, шея и кисти рук у того красные и воспалённые от солнца, кое-где на коже уже появляются пузырьки, которые грозят потом слиться в большие… боли тот не испытывает: её заглушают пока что простенькие маггловские обезболивающие, всё-таки действующие на волшебников куда сильнее – но это не будет продолжаться вечно.
- Мы остановимся сначала в Париже, - решает, наконец, Снейп. – Хотя бы на несколько дней.
- Нет! – резко оборачивается к нему Мальсибер.
- Да. И не кричи. Границу нам пешком переходить… ты не сможешь. Завтра тебе уже будет гораздо хуже.
- Я в порядке!
- Не ори! И послушай, пожалуйста. Маггловские лекарства скоро действовать перестанут. Ты болен, и болен серьёзно. Париж – немногим хуже Амстердама… разве что я там никогда не был. Но ты-то был?
- Был, конечно.
- Ну вот и отлично…
- Меня там знают!
- Так мы им тебя не покажем, - успокаивающе говорит Снейп. – Давай сделаем так: приедем – ты мне расскажешь, как добраться до волшебных лавок и подождёшь меня в маггловской гостинице. Я куплю оборотное зелье… а волос мы сейчас какой-нибудь тут найдём. И поселимся у волшебников уже так. Согласен?
- Ты уверен?
- Вполне, - кивнул Снейп. – Успокойся, пожалуйста.
- Это сложно, - улыбается, наконец, Мальсибер.
- Постарайся. И давай поедим.
- Кофе хочется очень. Тут есть кофе?
- Наверняка… тут обычно привозят тележку – как будет, купим. У меня есть бутерброды и шоколад – будешь?
- Я не голоден – но ты ешь.
- Я разве спрашивал, голоден ли ты? – возражает Снейп. – Не настаиваю на шоколаде, но что-нибудь ты съесть должен.
- Ладно… бутерброды с сыром есть?
- Должны быть…
После еды они оба засыпают, даже несмотря на выпитый кофе – и просыпаются только утром, подъезжая к Парижу, оба – от тяжёлого кашля Ойгена. Он выглядит скверно: обожжённая кожа горит, кое-где на ней виды характерные ожоговые желтоватые пузыри, глаза кажутся совсем больными и покрасневшими, а на губах от кашля вновь видна кровь, которую он то и дело тщательно стирает платком. Снейп мочит другой платок водой из пластиковой бутылки и очень осторожно обтирает лицо своего товарища, а потом, дождавшись, пока Ойген успокоится и нормально задышит, отдаёт ему остатки – напиться.
- Мы скоро будем на месте. Очень плохо?
- Да, - просто отвечает Мальсибер. – Это от солнца? Или заклятье?
- Всё вместе. С ожогами я к вечеру справлюсь… с заклятьем будет сложнее.
- Спасибо тебе, - Ойген вдруг берёт его за руку. Снейп глядит очень недоумённо, а потом говорит непривычно мягко:
- Взаимно.
