Лунная и другие виды зависимости

6.5. Под­лунные от­кро­вения

-Иног­да я спра­шиваю се­бя: что нуж­но бы­ло из­ме­нить в на­шем прош­лом, что­бы мы бы­ли счас­тли­вы?

Го­лос про­резал тем­но­ту, ок­ру­жав­шую соз­на­ние, при­чинял прак­ти­чес­ки фи­зичес­кую боль.
«Что? – хо­тел спро­сить Лю­пин. – Я не знаю, кто ты. Я…»

- Да-да. Что­бы бы­ли счас­тли­вы ты, я, мно­гие дру­гие лю­ди… Что­бы Джей­мс и Ли­ли бы­ли жи­вы…
«Кто та­кой Джей­мс?..»

В но­чи, по­доб­ные этой, Ри­мус да­же в мо­мен­ты прос­ветле­ния не мог по­рой вспом­нить и сво­его собс­твен­но­го име­ни, что уж го­ворить о чу­жом.

Скач­ки из волчь­ей шку­ры в че­лове­чес­кую каж­дый раз, ког­да лу­на скры­валась за об­ла­ками и неп­рогляд­ная ть­ма опус­ка­лась на зем­лю, бы­ли ни­чуть не лег­че, чем об­ра­щение из че­лове­ка в вол­ка.

Нез­на­комец же тем вре­менем про­дол­жал:
- Что нуж­но бы­ло из­ме­нить, что­бы не про­изош­ло всей че­реды ужас­ных со­бытий, в ре­зуль­та­те ко­торых мы с то­бой ока­зались здесь, Ри­мус? – ста­рые по­лови­цы скри­пели, - оче­вид­но, го­ворив­ший ме­рил ша­гами ком­на­ту.

«Ри­мус – это я», - с боль­шим тру­дом смог всё же вспом­нить обо­ротень.

- И, на­конец, са­мый глав­ный воп­рос: нуж­но ли во­об­ще что-то ме­нять? – раз­давшись в пос­ледний раз где-то сов­сем ря­дом, скрип стих. Нез­на­комец ос­та­новил­ся. – Или, воз­можно, най­дёт­ся ка­кой-ни­будь фа­талист, ко­торый ска­жет, что всё имен­но так, как дол­жно бы­ло быть? – ещё один скрип. Ка­жет­ся, нез­ва­ный гость сел на пол пря­мо нап­ро­тив Лю­пина. – Что всё пра­виль­но, и, быть мо­жет, у нас с то­бой да­же есть ка­кая-то выс­шая цель… Ска­жи мне, ты, слу­ча­ем, не фа­талист, Ри­мус?

Ти­тани­чес­ким уси­ли­ем во­ли обо­ротень зас­та­вил се­бя от­крыть гла­за.
Вся ком­на­та ви­делась ему не­чет­ким по­лот­ном из ши­роких маз­ков чёр­но­го, тём­но-си­него и мрач­но­го фи­оле­тово­го: об­ста­нов­ка Виз­жа­щей Хи­жины не под­ра­зуме­вала ис­кусс­твен­но­го ос­ве­щения, а ес­тес­твен­но­му глу­бокой ночью при за­коло­чен­ных ок­нах да скрыв­шей­ся за об­ла­ками лу­не бы­ло не­от­ку­да взять­ся. Од­на­ко да­же тем­но­та, за­иг­рав но­выми от­тенка­ми, при­чини­ла Лю­пину нес­терпи­мую боль.

Ему бе­зум­но хо­телось зак­рыть гла­за сно­ва, од­на­ко он удер­жался и по­пытал­ся сфо­куси­ровать­ся на си­лу­эте си­дяще­го пе­ред ним че­лове­ка.
- Мо­жет, ты ви­дишь на­шу цель? – спро­сил нез­на­комец. Лю­пину по­каза­лось, что он ус­лы­шал в его го­лосе грусть.

«Я да­же те­бя тол­ком не ви­жу, - про­нес­лось у обо­рот­ня в го­лове. – Кто ты?»

- Впро­чем, на­вер­ное, для та­ких серь­ёз­ных воп­ро­сов я выб­рал не са­мый удач­ный день, - гость вздох­нул.

«За­чем при­шёл?»

- Или, луч­ше ска­зать, ночь. Но­чи-то у те­бя раз в ме­сяц дей­стви­тель­но не­удач­ные.

«Я не знаю те­бя».
Од­на­ко пос­ле­довав­ший за пос­ледней фра­зой хрип­ло­ватый ла­ющий смех тут же зас­та­вил Лю­пина усом­нить­ся в этом.

- Прос­ти, Ри­мус, - ска­зал си­дев­ший нап­ро­тив не­го че­ловек. – Греш­но сме­ять­ся над бе­дой дру­га. Бо­юсь, мне нем­но­го пов­ре­дили пси­хику в Аз­ка­бане, но ведь кто из лю­дей по-нас­то­яще­му нор­ма­лен, вер­но? – и он рас­сме­ял­ся вновь.

Звук это­го стран­но­го, боль­но­го и поч­ти бе­зум­но­го сме­ха с от­тенком бе­зыс­ходнос­ти про­будил в ду­ше Ри­муса очень стран­ные и про­тиво­речи­вые чувс­тва, для ко­торых обо­ротень в его ны­неш­нем сос­то­янии ни­как не смог бы по­доб­рать оп­ре­деле­ние. Од­на­ко ему хва­тило си­лы во­ли про­дол­жать по­пыт­ки сфо­куси­ровать зре­ние, ста­ра­ясь пре­воз­мочь боль, что­бы раз­гля­деть нез­на­ком­ца.

Пос­те­пен­но Лю­пину уда­лось до­бить­ся то­го, что он на­чал ви­деть раз­ли­чие меж­ду от­тенка­ми ли­ца и во­лос го­ворив­ше­го. Во­лосы бы­ли зна­читель­но тем­нее – мож­но ска­зать, они сли­вались с ок­ру­жав­шей нез­на­ком­ца ночью, как, впро­чем, и его одеж­да. Ли­цо, нап­ро­тив, - очень блед­ное.

Ноч­ной гость же, тем вре­менем, про­дол­жал ве­щать:
- Нор­маль­ных нет, Ри­мус, - ска­зал он с тос­кой. – Это я те­бе ска­жу на­вер­ня­ка. Ты мо­жешь усом­нить­ся в мо­их сло­вах, но ес­ли по­дума­ешь, то пой­мёшь, что я прав.

Лю­пин не ду­мал - он лишь щу­рил­ся, как че­ловек, смот­ря­щий на сол­нце, си­лясь раз­гля­деть чер­ты чу­жого ли­ца.

- Но есть лю­ди ху­же, чем не­нор­маль­ные, - про­дол­жал нез­на­комец со зна­ни­ем де­ла. – Нап­ри­мер, лже­цы…

Обо­рот­ню пос­те­пен­но ста­ли вид­ны кру­ги под тём­ны­ми гла­зами и глу­бокие мор­щи­ны, про­резав­шие се­рова­тую ко­жу.
Боль­ше ин­ту­итив­но, так как в его сос­то­янии бы­ло не до ло­гичес­ких вы­водов, Лю­пину ка­залось, что та­кой цвет ли­ца не мо­жет быть нор­маль­ным.

- А ещё ху­же – те, кто им ве­рит.
Гла­за гос­тя свер­кну­ли, и вне­зап­но Ри­мус по­нял, что это вов­се не нез­на­комец.

Оза­рение приш­ло мгно­вен­но, как удар. Прав­да, он вспом­нил че­лове­ка, но ещё не имя.
Об­раз, но не сло­во, что к не­му от­но­сит­ся.

Че­ловек же трях­нул гри­вой спу­тан­ных чёр­ных во­лос и под­ско­чил, буд­то не в си­лах был боль­ше си­деть и сдер­жи­вать свой гнев.
- Да-да, имен­но этот сорт лю­дей ху­же все­го на све­те...

Лю­пин вспом­нил да­же звез­ду, но всё ещё не её наз­ва­ние.

- Они клей­мят те­бя, вы­носят при­говор и го­нят с по­зором. Они топ­чут те­бя, ло­ма­ют твою жизнь прос­то по­тому что хо­тят ве­рить той ере­си, что им для че­го-то ска­зали.

Ему уже да­же ста­ло боль­но – где-то там, меж­ду рё­бер, где би­лось сер­дце, ко­торое счи­талось че­лове­чес­ким.

- Ска­жи, Ри­мус, - че­ловек взгля­нул пря­мо ему в гла­за, - ты – та­кой же?

Но ес­ли бы Ри­мус и вправ­ду мог го­ворить, то он ска­зал бы лишь од­но:
«Си­ри­ус Блэк».

- Ты – один из них? – пов­то­рил воп­рос убий­ца.
Обо­ротень мол­чал.

Тог­да Блэк под­ско­чил к не­му, упал ря­дом на ко­лени и, схва­тив Лю­пина за пле­чи, за­гово­рил:
- Ес­ли же нет – то по­верь мне, про­шу те­бя, Ри­мус! – бе­зумие и тлен све­тились в его гла­зах. – Я не уби­вал тех лю­дей, и не я ви­новат в смер­ти Джей­мса!

Смысл его слов до­ходил до обо­рот­ня лишь урыв­ка­ми. Он по-преж­не­му вос­при­нимал мир ско­рее об­ра­зами и чувс­тва­ми, не­жели ра­зумом, по­это­му у не­го в го­лове про­нес­лось:
«Он при­шёл сю­да, что­бы убить ме­ня».

Как буд­то ус­лы­шав его, Си­ри­ус про­дол­жал:
- Всё вов­се не так, как ты ду­ма­ешь, Ри­мус… Сов­сем не так, как те­бе рас­ска­зыва­ли…

Соз­на­ние Ри­муса – ту­гой ко­мок не­пони­мания.

- Я не убий­ца, по­нима­ешь? И ни­ког­да им не был…

Не­пони­мание от­сту­пило, приш­ло не­дове­рие.

- Я не тот, кем все ме­ня счи­та­ют… И к Во­лан-де-Мор­ту не имею ни­како­го от­но­шения… Слы­шишь, Ри­мус? НИ-КА-КО-ГО!
«Как это воз­можно?..»

Си­ри­ус за­мол­чал, от­пустил его пле­чи.
- Ты не по­нима­ешь по­ка. Но поз­же пой­мёшь. И по­веришь мне, ког­да уви­дишь…
«Уви­жу что?»

- Глав­ное, смот­ри вни­матель­но. Не будь од­ним из тех, кто прос­то взял и по­верил. Смот­ри сам, и ты пой­мёшь, где пря­чет­ся нас­то­ящее зло…

Гу­бы Лю­пина без­звуч­но за­шеве­лились. Он чувс­тво­вал, что еще се­кун­да или две – и он смо­жет все-та­ки от­ве­тить сво­ему ноч­но­му гос­тю, как вдруг вне­зап­ная вспыш­ка бо­ли прон­зи­ла и кос­ти, и мыш­цы. Нас­толь­ко рез­кая, что Ри­мус, ка­залось, ус­лы­шал собс­твен­ный крик со сто­роны.

Си­ри­ус от­шатнул­ся.
- Что? – удив­лённо спро­сил он. – Не­уже­ли так ско­ро?

Кор­чась на по­лу от раз­ры­ва­ющей всё те­ло бо­ли, обо­ротень ви­дел, как Си­ри­ус по­дошёл к за­коло­чен­но­му ок­ну и сквозь щель меж­ду дос­ка­ми пос­мотрел на­ружу.
- Так и есть, - про­мол­вил он. – Об­ла­ка рас­се­ива­ют­ся. А это зна­чит, что на­ше вре­мя на ис­хо­де, ста­рый друг.

«Ста­рый друг».

Ес­ли бы не об­ра­щение, то вмес­то те­ла эти сло­ва при­нес­ли бы боль его сер­дцу. Од­на­ко как че­ловек, уми­ра­ющий в аго­нии от смер­тель­но­го ра­нения, не спо­собен оце­нить вы­сокие ма­терии ху­дожес­твен­но­го про­из­ве­дения, так и Ри­мусу, про­дол­жавше­му из­ви­вать­ся и сто­нать, по­ка его кос­ти вы­тяги­вались, в тот мо­мент бы­ло не до осоз­на­ния вы­сокой цен­ности друж­бы или го­речи пре­датель­ства.

- Единс­твен­ное, что ты дол­жен знать – Я НЕ УБИЙ­ЦА…
И это бы­ло пос­ледним, что он ус­лы­шал пе­ред тем, как мир пог­ло­тила тем­но­та.


Ут­ром, ис­то­щён­ный и опус­то­шен­ный, за­то сно­ва че­ловек, Ри­мус Лю­пин оч­нулся, лё­жа на по­лу воз­ле од­но­го из за­коло­чен­ных окон Виз­жа­щей Хи­жины.

С тру­дом сев, он при­валил­ся спи­ной к сте­не. Пе­ред гла­зами всё рас­плы­валось, а те­ло не то что бо­лело – нет, прос­то все мус­ку­лы бы­ли в нап­ря­жении, как буд­то го­товясь к но­вому об­ра­щению.
Это бы­ло не страш­но. Стра­шило лишь то, что впе­реди жда­ли ещё две но­чи сплош­но­го кош­ма­ра, а за но­чами – дол­гие го­ды.

Но об этом луч­ше не ду­мать по­ка. А то жизнь по­кажет­ся слиш­ком тяж­кой и длин­ной.

Лю­пин чувс­тво­вал, что на зад­ворках его па­мяти ше­велит­ся что-то. И это что-то от­ча­ян­но тре­бова­ло вни­мания, пусть раз­гля­деть его по­ка и не уда­валось.

Ри­мус зак­рыл гла­за и от­ки­нул го­лову на­зад, про­тяги­вая проз­рачные щу­паль­ца соз­на­ния к это­му тре­пещу­щему неч­то. И пос­те­пен­но, кадр за кад­ром, сло­во за сло­вом – ему уда­лось вспом­нить.

Ночью к не­му при­ходил Си­ри­ус Блэк.
И оче­вид­но, раз обо­ротень был ещё жив, при­ходил не что­бы убить.

Ка­жет­ся, он го­ворил что-то про свою не­винов­ность, а так­же про то, что Лю­пину нуж­но вни­матель­но смот­реть.
Ку­да смот­реть? Или, мо­жет, на что?

Не­кото­рые сло­ва вы­пада­ли, от­че­го адек­ватная кар­ти­на ни­как не хо­тела скла­дывать­ся.

В ду­ше Лю­пина ше­лох­ну­лась тень сом­не­ния: а бы­ла ли во­об­ще адек­ватная кар­ти­на? Впол­не воз­можно, что это прос­то сон, а сно­виде­ния, как из­вес­тно, не всег­да под­чи­ня­ют­ся ло­гике.

В прин­ци­пе с ним рань­ше уже слу­чалось по­доб­ное: в те мо­мен­ты, ког­да лу­на за­ходи­ла за об­ла­ка и он при­нимал сно­ва свой че­лове­чес­кий об­лик, из­му­чен­ный обо­ротень иног­да за­сыпал, и по­рой ему да­же ус­пе­вали прис­нить­ся мрач­ные, ок­ра­шен­ные болью сны, ко­торые всплы­вали в па­мяти на ут­ро.

Бы­ло ли это сном сей­час, или же Си­ри­ус при­ходил к не­му на са­мом де­ле?
Ри­мус не знал, и не бы­ло ни­кого, кто мог бы дать ему от­вет.

Ос­та­валось од­но – прос­то пе­режить ос­тавши­еся но­чи пол­но­луния и пос­мотреть, что слу­чит­ся даль­ше.

Од­на­ко в дру­гие две но­чи, что он об­ра­щал­ся, ему не яв­ля­лись ви­дения. Или ник­то не при­ходил.
Ду­мы же о том, ка­кой из двух ва­ри­ан­тов яв­ля­ет­ся вер­ным, не ос­тавля­ли Лю­пина мно­го доль­ше.