Глава 9. Грустная богиня- Ну, пока, - улыбнулся Невилл.
- Пока, - ответила за всех Гермиона. – Счастливо, Джинни!
Они стояли у ворот – все шестеро, Чжоу с Седриком и Мак-Гонагалл.
- Я еще останусь, - без особой необходимости сказала Луна. – Папа все равно занят – пишет статью о моем возвращении.
- Ну, тогда и я остаюсь, - сказал Рон. – Джинни, ты все равно сейчас не домой ведь?
- Конечно, я к Невиллу. Счастливо, ребята!
Они исчезли. Седрик – его взгляд блуждал по окружающему, с лица не сходила ошеломленная улыбка – вздрогнул, когда раздался хлопок трансгрессии.
- Ушли, что ли? Ох, я так и не попрощался!
- Да они не обиделись, - ласково сказала Чжоу, глядя вверх на его лицо.
Казалось, она тоже не могла до конца поверить в то, что Седрик здесь – как и сам Седрик. Три года, напомнил себе Гарри, он погиб три года назад… уже больше трех. Ей пришлось тяжелее всех.
А теперь он жив.
- Да, Луна, – спросил Рон, - а что это значит?
Он попробовал воспроизвести ее жест.
- Просто так здороваются в Китае! – звонко рассмеялась Чжоу. – Луна, а где ты этому научилась?
- Видела, - рассеянно ответила Луна. – Перед боем, когда твои родители тебя провожали.
- И запомнила? Ты это делаешь, как настоящая китаянка!
- Я всегда все запоминаю, Чжоу.
Голос был несколько грустным. Чжоу, неохотно отпустив Седрика, подошла к ней:
- Луна, но я и правда не знаю, что тебе сказать! Ты – это ты, и все! Моя подруга Луна Лавгуд… Не понимаю, почему Мерлин хотел, чтобы ты спросила у меня. Ты же и так знаешь, кто ты.
- Да. Кто я сейчас… Но я не знаю, кем я была.
- Была?! – воскликнула Чжоу. – Вот ты о чем! Он смог разглядеть твою суть?
- Да. И сказал, что не знает, кто я. Он всех узнал, кроме меня. Он сказал, что Гарри…
- Я знаю, кем был Гарри, - она оглянулась. – И Гермиона.
Все изумленно посмотрели на нее – о том, как Мерлин назвал каждого из них, они так и не рассказали!
Луна просияла:
- Ты умеешь?!
- Да… Только это несколько трудно, - Чжоу задумалась. – Пойдемте, посидим где-нибудь.
- Пошли на стадион! – вмешался Рон. – Там сейчас никого нет.
- Вы с нами, профессор? – спросила Гермиона.
Мак-Гонагалл кивнула:
- Конечно. Очень стоит проветриться, да и… мне интересно, по правде говоря!
Они не торопясь направились к воротам. Низкое солнце сверкало над вершиной, за которую всегда заходило в это время года, а в небе сквозь синеву уже просвечивали звезды.
- Ну, как тебе, Седрик, твоя новая жизнь? – весело спросил Рон.
- Знаешь, как сон! – улыбнулся Седрик. – Как хороший сон после кошмара!
Он притянул к себе Чжоу.
- А тут все по-прежнему, - добавил он. – Не поверить – целых три года прошло! Вы победили. Того-Кого-Нельзя-Называть больше нет… Гарри я даже не сразу узнал – как вырос!
- А я? – с некоторой обидой спросил Рон.
Седрик рассмеялся:
- Рон, ну тебя ни с кем нельзя спутать! Вот Гермиона, - он оглянулся на нее, - такая же, какой была… А, ну да… прости!
- Все в порядке! - немного сердито сказала Гермиона.
Седрик виновато улыбнулся, хотя сердилась она не на него. После того, как страсти немного улеглись, а воскресший Седрик засыпал всех вопросами о прошедших годах, Гермиона позвала в сторону мадам Помфри и попросила определить ее физический возраст.
И узнала, что ей сейчас несколько больше шестнадцати лет – даже Джинни с Луной оказались старше! К несчастью, Гарри и Рон тоже это услышали.
- Ладно тебе, - шепнул Гарри, угадав ее мысли, - нашла, о чем переживать!
Подумав, она засмеялась и решительно выбросила все это из головы.
- Мама и папа еще не знают, профессор? – спросил Седрик.
- Дамблдор полетел к ним, - объяснила Мак-Гонагалл. – Он считает, что их надо подготовить, прежде чем они узнают. Для них это может оказаться некоторым шоком, мистер Диггори.
- Я понимаю. Знаете, у меня тоже своего рода шок!
- Ну, на такой не стоит жаловаться.
Седрик засмеялся. Обогнув замок, они увидели высокие шесты с кольцами.
- Сыграть бы сейчас! – ностальгически вздохнул Рон.
- Сыграем еще, - пообещал Гарри, украдкой поглядывая на Чжоу.
Их короткий роман остался в прошлом, даже воспоминание о ссорах не вызывало прежнего раздражения. Но не смотреть на нее было трудно – она стала еще красивей. Гарри не хотелось пялиться на нее сейчас, вдруг Седрика это заденет… О том, что он когда-то ревновал ее к Седрику, сейчас вспоминалось с некоторым недоумением.
- Она до сих пор тебе нравится, да? – лукаво шепнула Гермиона.
- Да, - ответил Гарри, – она очень красива. Но и только. А ты прекрасна… Однако учти – это никакой не комплимент.
- А что?..
- Правда жизни.
- Ох, Гарри!.. Все равно спасибо!
Они пошли вдоль трибун.
- Сядем здесь? – предложил Рон. – Лучшие места, кстати!
- Так все равно стадион пустой.
- А я его и пустым люблю.
Они расселись, и Чжоу слегка покраснела – все смотрели на нее.
- Ладно, - сказала она. – Луна, я должна тебе объяснить – у меня не самые высшие уровни. Папа – настоящий даос, я только начала все постигать. Хотя летом мы ездим в монастырь на горе Удан, а там великие учителя…
Луна кивнула.
- Скажи, - спросила Чжоу, - есть что-нибудь, что ты вспоминаешь, что-нибудь, связанное с тем временем… я непонятно объясняю, да?
- Заяц.
- Что?
- Заяц, - повторила Луна. – Из камня, но живой. Глупый, капризный, но очень милый. Я его всегда любила.
- Заяц? Каменный? – Чжоу вновь широко раскрыла глаза. – Из какого камня, Луна?!
- Зеленого, полупрозрачного…
- Нефрит? – вскрикнула Чжоу. – Нефритовый заяц?!
- Да.
Чжоу, странно сплетя пальцы рук, крепко сжала веки, и воздух наполнился странным, еле слышным гудением. Она вдруг снова уставилась на Луну, и ее карие глаза словно вспыхнули огнем. Застыв, как изваяние, она смотрела так целую минуту, потом побелела и со сдавленным вскриком прижала ладонь ко рту.
- Ты что, Чжоу? – испуганный Седрик схватил ее за плечи.
Чжоу вырвалась, упала на колени перед Луной и коснулась лбом земли.
- Чжоу, что ты делаешь? – Луна, растерянная, вскочила, нагнулась над ней и схватила за руки. Все вскочили, но тут Чжоу выпрямилась сама. По ее лицу текли слезы.
- Чань-Э! – задохнулась она. Потом пригнула голову, сжала виски и несколько раз глубоко вздохнула. Со всех сторон к ней потянулись руки. Растерянные друзья сообща подняли девушку на ноги и усадили на скамейку. Седрик и Луна обняли ее.
- Успокойся, Чжоу. Я же Луна, твоя подруга, я Луна Лавгуд! За кого ты меня приняла, Чжоу?
- Чань-Э, Грустная богиня, - лихорадочно шептала Чжоу. – Тебя обыскались, тебя не могут найти на всех Двенадцати небесах! Твоя сестра Хень-Э все глаза выплакала! Нефритовый Владыка думает об объявлении траура! Гуаньинь…
Она осеклась – вспыхнул яркий свет, и все оцепенели. Взгляд Гарри метался, ища источник света, и тут зазвучал голос. Женский, напевный и звенящий, пронизывающий все тело, он что-то произнес на незнакомом языке, друзья разобрали только имя Чжоу. Девушка вскочила:
- Гуаньинь!.. Чань-Э нашлась! – спохватившись, она вскочила, сцепила руки и, несколько раз поклонившись, быстро заговорила по-китайски.
Гарри и остальные наконец разглядели – свет лился с неба, узким лучом прорезая сгущающиеся сумерки, а источником его было небольшое облако, круглое и переливающееся всеми цветами радуги, на котором стояла окруженная сиянием фигура.
- Чань-Э? – переспросил голос, и облако исчезло.
А перед ними возникла женщина такой ослепительной красоты, что не только у мальчиков перехватило дух. Ее по-прежнему окружало сияние.
- Кланяйтесь! – закричала Чжоу и сама склонилась в почтительном поклоне. Удивленный Гарри увидел, что Луна почти в точности повторила поклон – но у нее он был не таким глубоким и исполненный не столько почтительности, сколько достоинства.
- Не надо, Чжоу, - сказала женщина по-английски, со странным напевным акцентом, - не нужно требовать от них знания наших обычаев, не так ли? – она повернулась к Луне, которая уже выпрямилась и смотрела на нее со своим обычным спокойным выражением. – Чань-Э!
- Прошу прощения! – раздался глубокий звучный голос, и женщина повернулась.
Это был Дамблдор. Он стоял на траве, снова обретя плотность, и был практически неотличим от живого человека. Борода шевелилась от легкого ветерка, мантия тихо колыхалась, а очки-половинки пылали отраженным закатом. Дамблдор смотрел поверх стекол спокойным и твердым взглядом. Слегка улыбнувшись, женщина изящно соединила руки и с достоинством поклонилась.
- О, вот вы откуда, нежданная гостья! – воскликнул Дамблдор и поклонился на тот же манер. – Простите, не сразу узнал вас, почтенная Гуаньинь!
- А я вас узнала, - отозвалась женщина, - хотя в те дни вы были намного моложе и в живом теле, Альбус Дамблдор! Как я читаю в ваших глазах, я нарушила закон – это верно?
- Боюсь, что так, почтенная Гуаньинь. На территории Хогвартса трансгрессия и иные мгновенные перемещения запрещены.
- Прошу простить меня, почтенный бодисатва. Я вскоре вас покину. Но я хочу поговорить с богиней, недавно исчезнувшей бесследно со всех Двенадцати небес, - она повернула голову и ласково улыбнулась Луне, - которую мы ищем уже семнадцатый день.
- Семнадцатый день? – воскликнул Рон и подался вперед. Он тут же смутился, вспомнив, что разговаривает с настоящей богиней.
Но Гуаньинь, похоже, не обиделась. Она посмотрела на него и кивнула.
- Простите!– сбивчиво, но решительно заговорил Рон. – Вы ошибаетесь! Луна учится здесь уже семь лет, и…
- Луна?! – переспросила Гуаньинь и улыбнулась. – Что ж, хорошее имя для лунной богини! Все правильно. День на Небесах – это год на земле, и в этом воплощении ей уже семнадцать лет. Как ваше имя, юный подвижник?
- Рон Уизли…
- Я вижу, вы удостоились ее любви, - в голосе богини было и одобрение, и сомнение, - и вам выпало неслыханное счастье.
- Я тоже люблю ее, миссис Гуаньинь! – решительно заявил Рон, и все с трудом сдержали улыбки (настолько нелепо прозвучало это обращение).
А богиня откровенно расхохоталось:
- Раз уж вы обращаетесь ко мне на английский манер, то называйте меня «мисс». А еще лучше, - ее голос стал серьезным, - называйте Гуаньинь.
Опасаясь снова ляпнуть не то, Рон только кивнул и обнял плечи Луны. Лицо девочки оставалось все так же спокойным, и она смотрела как бы не на Гуаньинь, а сквозь нее.
«Она не ведает страха, - вспомнил Гарри собственные слова. – Понятно – раз она тоже богиня… Вдруг она решит нас покинуть, вернуться на свои Двенадцать небес, где бы они ни были, в Китае или в другом мире - как же тогда Круг? И как же Рон? И всем нам ее будет не хватать…»
- Кем же ты будешь сейчас, Чань-Э? – грустно спросила Гуаньинь.
- Я Луна Лавгуд.
- Ты хоть помнишь нас?
- Нет. Но знаю. Успокой Хень-Э, Гуаньинь. Со мной все в порядке.
- Если захочешь вернуться, позови меня.
Луна кивнула – скорее вежливо, чем из согласия, и Гуаньинь поняла это.
- Скажи, почему ты сделала такой странный выбор? – спросила она. – Европа… Почему не в Китае, где и сегодня многие тебя почитают?
- Я не помню, Гуаньинь.
- Но ты знаешь.
- Да. Мне не нужно, чтобы меня почитали. Это слишком одиноко. Для меня это так, Гуаньинь, - серьезно объясняла Луна, - и меня, в конце концов, прозвали Грустной богиней. Здесь у меня друзья, и здесь меня любят.
- Разве тебе не хватало нашего уважения и любви тех, кто тебя почитает?
- Хватало, Гуаньинь, я вам за это благодарна. Мне не хватало только друзей. С богиней не дружат ни люди, ни другие боги. Я люблю людей, но я знаю, что ни один человек не захочет стать другом богини, не полюбит ее, как обычную девушку, не предложит ей разделить с ним постель.
- А остальные боги? – настойчиво спрашивала Гуаньинь. – Кто же откажет тебе в любовных утехах, ведь все боги любят тебя, Чань-Э, и даже самые злые демоны не захотят тебе зла?
Отступив, Рон с некоторым страхом смотрел на Луну, которая задумалась. Но девочка сказала:
- Это не то, что здесь, Гуаньинь. На Двенадцати небесах все знают свое место, знают, что дозволено и что недозволено, каков закон и каков этикет. А что такое дружба и что такое близость – почему-то забыли.
- Нет, Чань-Э! – ошеломленно воскликнула Гуаньинь. – Твоя сестра тоскует по тебе! И нам всем тебя не хватает! Сам Нефритовый владыка в печали…
- Да, - задумчиво согласилась Луна, - но я должна была исчезнуть для того, чтобы меня стало вам не хватать, Гуаньинь. Как только я вернусь, Хень-Э перестанет плакать и начнет обращаться со мной по этикету и разговаривать по правилам, и будет счастлива этим. И все вы будете рады оттого, что все вновь идет, как положено. И сразу забудете, что меня не было.
- Простите, что вмешиваюсь, мисс Лавгуд, - вдруг сказал Дамблдор. – Всего лишь несколько часов с тех пор, как вы вернулись из Страны Мертвых, и в глазах ваших друзей я вижу только радость. Похоже, больше никто не думает о том, что вас полгода не было среди живых… разве это плохо?
Луна подошла к Рону и сцепила пальцы на его плече.
- Нет, это не плохо, - согласилась она, - это просто по-другому. Рон все время обнимает меня, гладит, берет мою руку… Ему страшно. Ему кажется, что я могу исчезнуть, что все может оказаться сном и я никогда не возвращалась. Чжоу все время смотрит на Седрика, Джинни и Невилл даже трансгрессируют рука об руку…
- Мы, кстати, тоже! – засмеялась Гермиона, глянув на Гарри.
- Ну да. Вы уже, правда, не так часто держитесь друг за друга, но ведь… Ты когда воскресла, Гермиона?
- Неделю назад.
- Через неделю, наверное, и Рон поверит в то, что я не исчезну. И Чжоу, и Джинни… А там не будет такого, Гуаньинь. Там все успокоятся сразу… Да они и сейчас успокоятся, как только ты им скажешь, что со мной все в порядке, что я просто избрала земное воплощение и ничего неположенного не случилось.
- Даже посплетничают, - улыбнулась Гуаньинь, - когда узнают, что ты выбрала Европу.
- Значит, появится новая тема для сплетен, - безмятежно подытожила Луна, - и жизнь на Двенадцати небесах станет чуточку интересней.
- А здесь тебя не обижают, Чань-Э? – внимательно спросила Гуаньинь.
- Бывают, что и пытаются, - Луна спокойно улыбнулась, - не все люди хорошие. Один раз меня даже убили…
- Я знаю – я же Гуаньинь. Увидев тебя, я сразу увидела и твое прошлое, и будущее.
- А каково мое будущее?
- Оно всегда туманно, ты же сама знаешь, Чань-Э. Ты вернешься к нам достаточно скоро… - она с улыбкой глянула на Рона, чьи глаза расширились от страха. – Скоро по нашим меркам, юный неофит! Ваш год – для нас всего лишь день. И даже если Чань-Э останется на земле сто или триста лет – ее возвращение произойдет через сто или триста дней.
Она помолчала.
- Я не понимаю только, почему ты осталась в Стране Мертвых? Дурное ведь место, а ты легко могла вернуться оттуда, раз потеряла бренную оболочку! Неужели тебе нравилось и там?
- Нет, конечно, кому там может понравиться! – удивилась Луна. – Но я не могла бросить Невилла. Для дементоров я неуязвима, но его бы раздавили. Пока мы были вместе, я поддерживала его разум. И я знала, что наши друзья нас, в конце концов, найдут. Я тоже иногда вижу будущее, Гуаньинь, хоть мне и далеко до твоего могущества.
Гарри тепло посмотрел на нее. Вот оно что, подумал он, вот как они сохранили там свой разум! Похоже, дементоры боялись не только палочки Сириуса!
- Я многое поняла, Луна Лавгуд, - после долгого молчания сказала Гуаньинь. – Я должна погрузиться в созерцание и вникнуть в твои слова. Но если тебе и твоим друзьям будет грозить опасность или просто будет нужна помощь – позови меня. А если помощь не нужна и опасности не будет – все равно позови.
Луна кивнула:
- Да, ты поняла. На то ты и Гуаньинь.
- Чжоу…
Встрепенувшись, девушка поклонилась.
- На твой зов я тоже всегда приду. Спасибо, что нашла Чань-Э. Ты вернула покой на все Двенадцать Небес, и это тебе зачтется. Если твои друзья захотят у тебя учиться – я тебе разрешаю учить их всему, что им будет доступно, даже Высшим тайнам. Хотя – вряд ли. Это все же Европа, а у Запада – своя мудрость.
- А мне вы не откажете в совете, почтенная Гуаньинь? – спросил молчавший до сих пор Дамблдор. Гуаньинь кивнула. – Тогда уделите мне немного времени. Побеседуем в тиши кабинета.
- Встаньте рядом, бодисатва Дамблдор, и показывайте дорогу.
Дамблдор подошел. Обоих окружил мерцающий туман, осел и уплотнился, переливаясь радужным сиянием. Не произнеся больше ни слова, богиня Гуаньинь улыбнулась, изящно поклонилась и вместе с Дамблдором поднялась в воздух. Дамблдор вытянул руку в сторону главной башни Хогвартса, и разноцветное облако, набирая высоту, неторопливо поплыло туда.
- День чудес… - тихо сказала Гермиона.
Они смотрели, пока облако с двумя крохотными на этом расстоянии фигурками не исчезло в окне директорского кабинета. Чжоу глубоко вздохнула, и все бессознательно повторили этот вздох. И все взгляды снова сосредоточились на Луне, которая продолжала с безмятежным интересом смотреть на замок.
- Луна, - осторожно позвала Гермиона.
Встрепенувшись, девочка посмотрела на нее так, будто впервые заметила.
- Да, Гермиона, - отозвалась она, - я Луна… Чжоу!
- Что? – выдохнула та; с ее лица не сходило потрясенное выражение.
- Я Луна, Чжоу. Луна Лавгуд.
Она подошла и обняла ее, добавив:
- И мы с тобой дружим.
Отпустив Чжоу, которая через силу улыбнулась, она вернулась к Рону.
- Мне все равно не по себе… - почти шепотом сказала Чжоу.
- До завтра пройдет, я думаю, - спокойно заметила Луна.
- Вы совершенно правильно сказали, мисс Грейнджер. День чудес…
Гермиона кивнула.
- И подумать только, - сказала она с удивленной улыбкой, - утро ничего не предвещало. Просто мы с Гарри решили прогуляться и навестить Хагрида.
Они опять стояли у ворот – впятером. Чжоу с Седриком только что трансгрессировали. В свете факелов на столбах ворот волосы Луны мерцали и переливались золотыми сполохами. Обняв Рона, она положила голову ему на грудь и уже столько времени молчала, что тот осторожно спросил:
- Ты не уснула?
- Нет, - спокойно ответила она. – Мне просто хорошо.
- Богиня со смертным, - засмеялся Рон.
- Нет. Луна с Роном. Я никакая не богиня. И не хочу.
- А что ты хочешь?
- В постель с тобой.
Все заулыбались, а Рон вздохнул:
- Все, я верю, что ты Луна. Боги не бывают такими прямолинейными. Вот как заковыристо Гуаньинь разговаривает! Пошли тогда. Гермиона, Гарри …
- Счастливо, Ланселот.
- Сам ты Ланселот, Артур несчастный! А я Рон Уизли. Вам тоже счастливо, ребята!
Они так и исчезли – в обнимку.
Гермиона подошла к Гарри и сцепленными пальцами взялась за его плечо. Он удивленно посмотрел на нее.
- Решила попробовать, - улыбнулась Гермиона. – У Луны подсмотрела. Знаешь, так удобно!
Гарри обнял ее за талию:
- Домой?
- Наверное… Не знаю.
- А в чем дело? – удивился Гарри.
- Сама не пойму… Я уже начала говорить, как Луна. Знаю, но не помню, помню, но не знаю… Профессор, мама с папой по-прежнему здесь, да?
Подошедшая Мак-Гонагалл кивнула. Наедине с ними, она забыла о своей учительской строгости и смотрела на них с таким теплом и любовью, что стала на себя не похожа. Неверный свет факелов делал ее то старше, то моложе, и на какую-ту неуловимую долю времени Гарри вдруг увидел в ней ту юную девочку-полувейлу – разве что волосы были стянуты в тугой пучок, а не рассыпались золотыми волнами по плечам и спине. «И сейчас, наверное, они не золотые», - почему-то подумал он.
- Когда их нет, дома скучновато, - сказала Гермиона, - даже когда ты рядом, Гарри. Не знаю почему.
- Потому что я тоже по ним соскучился, - задумчиво ответил Гарри и машинально повел ее по аллее. Мак-Гонагалл пошла рядом. – Наверное, это и тебе передается. Они что, сейчас днюют и ночуют здесь? Я их последние два дня вообще не видел… кроме сегодня, конечно.
- Все так, - подтвердила Мак-Гонагалл. – Поттер, мы с Дамблдором решили собрать всех, кто решил доучиться, в отдельную группу и придумать что-то вроде факультатива со свободным расписанием. А когда ваши родители, мисс Грейнджер, узнали об этом, они сразу же попросились туда. Мы им уже предоставили комнату. И вы, если хотите, можете снова жить в Хогвартсе.
От неожиданности Гарри остановился.
- Жить здесь?..
- Гарри! – Гермиона повисла у него на шее. - Замечательная идея, правда?! Только… Профессор, мы с Гарри…
- Да, конечно! – с улыбкой перебила Мак-Гонагалл. – Не беспокойтесь, мисс Грейнджер, комната в Хогвартсе всегда найдется.
- Гарри! Соглашайся!
Все еще ошеломленный, Гарри кивнул.
- Замечательно! Профессор, вы нам сразу пошлите сову, ладно? – возбужденно говорила Гермиона, пока они поднимались по лестнице. – Мы тут же уложим вещи, трансгрессируем сюда, и…
- Нет, - вдруг сказал Гарри.
- Что?!
- Нет, - повторил он, - мы не трансгрессируем сюда.
- Гарри, но почему?!
- Мы приедем на «Хогвартс-Экспрессе».
- Зачем? – удивилась Гермиона.
- Да потому, что я хочу на нем прокатиться, и все! Мы с этой трансгрессией совсем забыли, как это здорово!
Гермиона некоторое время моргала, соображая, потом рассмеялась и поцеловала его.
- Хорошо! – воскликнула она. – Нет, отлично, Гарри! Так… - она оглянулась, разглядывая холл. – А мы опять пришли сюда!
- Ну да, - с недоумением сказала Мак-Гонагалл. – Ох! Я же вам не сказала, а потом, когда пошли назад, решила, что сказала!
- О чем, профессор?
- Я хотела попросить вас еще немного задержаться, - объяснила она, - если, конечно, вы не слишком устали. Есть еще кое-что, что вам нужно узнать.
- Что-то, о чем не должны знать остальные? – нахмурился Гарри.
Мак-Гонагалл внимательно посмотрела на него:
- Нет, конечно, все должны знать. Но как я могла задерживать их сейчас? – она улыбнулась.
Смутившись, Гарри кивнул.
- Я и вас не стану задерживать, если вы сильно устали, - добавила Мак-Гонагалл. – Время, в сущности, терпит.
- Нет, не устали! - почти что хором возразили оба. Но Гермиона спросила: - А вы, профессор?..
- Спасибо за заботу обо мне, мисс Грейнджер, - к Мак-Гонагалл вернулась обычная сдержанность, – все в порядке. Идем? Да, - добавила она, пока все неторопливо шли по пустому коридору, - думаю, что сегодня больше не будет новых чудес. Мы просто поговорим. Сначала в кабинете Дамблдора, потом в Выручай-комнате.
Оба разочарованно глянули на нее.
- Что делать, друзья, - с легкой усмешкой сказала Мак-Гонагалл. – За столько лет вы могли убедиться, что волшебство и магия – это не только добрые чудеса… - она взглядом заставила горгулью освободить вход. – Заходите.
«Это верно…» - неохотно согласился Гарри, пропуская Гермиону вперед.
Он слегка растерялся, увидев в кабинете Джеральда Грейнджера и… Гуаньинь, хотя – что тут странного, разговор богини с Дамблдором вряд ли мог быть коротким. Дамблдор-призрак, снова обретший плотность, сидел за столом, на котором лежал развернутый свиток, и смотрел на оранжево-красное светящееся перо феникса – тихо поскрипывая, оно неторопливо строчило по пергаменту.
- Еще раз здравствуйте, - дружелюбно поздоровался призрак, а Дамблдор с портрета улыбнулся и кивнул. Джеральд и окруженная сиянием Гуаньинь сидели перед столом и, облокотившись, читали появляющиеся из-под пера строчки. Они обернулись, Джеральд весело кивнул, улыбнулся дочери и подмигнул Гарри. Привстав, Гуаньинь сложила руки в традиционном приветствии и изящно поклонилась. Гермиона ответила тем же, Гарри, не уверенный, что жест у него получится, просто поздоровался.
- Вы быстро учитесь, - одобрительно сказала Гермионе Гуаньинь.
- Мы уже заканчиваем, - сообщил Дамблдор. – Итак… Вам нужно поставить свои подписи, и наш договор вступит в силу. Но я еще раз повторяю, почтенная Гуаньинь – это магический договор, и даже вы не в силах его нарушить.
- Я не собираюсь его нарушать, бодисатва, - возразила богиня, - хотя, возможно, несколько обойду его – но не вам в ущерб.
- А как вы собираетесь это сделать, почтенная?
- Я скажу вам после того, как поставлю свою подпись.
Гуаньинь выпрямилась и возникшей в руке бамбуковой кисточкой красиво начертила несколько иероглифов.
- Красная тушь? – поднял брови Дамблдор. – Значит, вы все же согласны сражаться вместе с нами?
- О, – удивилась Гуаньинь, - не думала, что вам известны такие тонкости! Пусть свидетель поставит свою подпись, бодисатва.
- Что ж, Джеральд, прошу вас!
Джеральд взял перо.
- Только я вручную, Альбус, - улыбнулся он. – С тонкостями телекинеза я еще не освоился.
Он аккуратно расписался.
Дамблдор кивнул и с вежливым интересом уставился на Гуаньинь. И все остальные тоже смотрели на нее. Сияние, окружавшее ее, приугасло, и все видели не богиню, а просто очень красивую, с тонкими изящными чертами, китаянку в замысловатой одежде и с замысловатой старинной прической. На ее губах играла легкая улыбка, и заговорила она не сразу – но молчание не казалось тяжелым.
- Мне очень непривычно говорить с европейской прямотой, бодисатва Дамблдор, - сказала наконец она, - но я постараюсь… Сейчас, поставив свою подпись под договором, я окончательно постигла правоту Чань-Э… правоту Луны Лавгуд. И мне захотелось обрести друзей и познать мудрость того, что в Европе называют дружбой. Никогда бы не подумала, что я, Гуаньинь, буду учиться у младшей богини, избравшей к тому же земное воплощение. Поэтому я не просто согласилась – я захотела помочь вам в грядущей битве со смертью. Однако сама я в этом сражении участвовать не буду, потому что я Гуаньинь, воплощение пути Дао и закона, который я не вправе нарушить – но вправе обойти. А это очень просто сделать. Я пришлю вам в помощь двух могучих волшебников – Царя-дракона Западного моря Ао-Гуана и Царя обезьян…
Она прервалась и вопросительно посмотрела на Джеральда, издавшего веселое восклицание:
- Вы знаете, о ком я говорю?
Джеральд закивал. В его глазах сверкали веселые искорки.
- Я читал «Путешествие на Запад», - пояснил он. Гуаньинь понимающе улыбнулась. – Значит, Сунь-У-Кунь существует?
- Увы, - вздохнула Гуаньинь. – И должна признаться, что в моем решении есть некоторая корысть. Пока он будет здесь, мы от него немного отдохнем. С этого момента они в вашем распоряжении, бодисатва.
- А они, в свою очередь, не нарушают закон? – внимательно спросил Дамблдор.
- Нет. Я вправе послать вам помощь и вправе приказать им. Они будут выполнять мой приказ – а значит, и закон не нарушен, и наш договор соблюден. Они справятся, почтенный Дамблдор, они обучены высокому искусству постигать – так что, оказавшись в Европе, они будут знать о ней все, что может понадобиться, - она встала. – И я вас покину, мои новые друзья. Меня вы тоже можете призвать в любое время. Я вправе помогать вам советами, а мои советы и знания порой сильнее оружия.
Все встали, чтобы проводить ее. Гуаньинь улыбнулась, поклонилась и исчезла, а за окном вспыхнул свет. Снова в облике богини, окруженная сиянием, она стояла на своем радужном облаке. Как и Мерлин перед своим уходом, она некоторое время постояла, встретив взгляд каждого из них, потом, еще раз поклонившись, поплыла прочь, набирая высоту, и крохотная искорка затерялась среди звезд.
Гермиона весело посмотрела на Мак-Гонагалл.
- Что, мисс Грейнджер? – удивилась она.
- А вы говорили, что новых чудес не будет!
- Я не Гуаньинь, Гермиона, - усмехнулась Мак-Гонагалл, - и даже не Сивилла Трелони! Я не умею проникать в будущее. Вот, прошлое – другое дело… - добавила она с непонятной интонацией и замолчала.
Молчал и Дамблдор, с каким-то ожиданием глядя на нее. А Джеральд сказал:
- Минерва, вы уже не первый раз намекаете на что-то, связанное с прошлым.
Она посмотрела ему в глаза:
- Это не намек, Джеральд.
- Трудно рассказать?
- Да, и это тоже, - она прислонилась к столу. – А откладывать больше не стоит.
- Стоит, - вдруг вмешался Дамблдор.
- Альбус, я уже решила рассказать об этом сегодня.
- А значит, отложишь еще на денек, - весело возразил Дамблдор с портрета. – Вспомни, сколько всего произошло сегодня, Минерва. Мы можем перегрузить наших юных друзей!
- Нет… - запротестовала Гермиона.
- Да, - непререкаемым тоном возразил Дамблдор. – Вот как мы сделаем…
Он задумался.
- Они могут заночевать здесь, - мягко подсказал призрак. – А утром мы пошлем сов остальным. И тогда, Минерва, все шестеро смогут послушать твой рассказ.
- Пожалуй, ты прав, Альбус, - после короткого раздумья согласилась Мак-Гонагалл. – И я смогу все обдумать. Как вы на это смотрите?
Гермиона переглянулась с Гарри:
- Наверное, не против… если есть где.
- Спальня девочек в Гриффиндоре пока пустует, устроитесь там. А утром, когда отдохнете, соберемся в Выручай-комнате.
- Так… - озадаченно протянул Гарри, вспомнив о «защите от мальчиков» на лестнице. – А как я попаду в спальню? Может, мне лучше в нашу? Там сейчас вроде только Симус и Дин живут?
Гермиона расстроено посмотрела на него.
- Все в порядке, - успокоила его Мак-Гонагалл, написав что-то на листке пергамента. – Вот заклинание, мисс Грейнджер, оно отключает защиту.
Гермиона посмотрела на листок, почему-то засмеялась и спрятала в карман.
- Да, вот только… - озабоченно добавила Мак-Гонагалл.
- Что?
- Там ваш портрет, мисс Грейнджер, и портрет мисс Браун.
- Живые?
- Конечно! Так… - Мак-Гонагалл озабоченно нахмурилась. – Пожалуй, я сейчас схожу туда и объясню им. Попрошу их сходить в гости к другим портретам. Да… А завтра уже выделим вам новую комнату.
Она пошла к двери.
- Подождите, профессор!
- Да, мисс Грейнджер?
- Лаванду – ладно… нет, я ничего против нее не имею, но мы никогда не были особо близки. А мой пусть останется! – горячо попросила Гермиона.
- Хотите пообщаться с собой? – улыбнулся Дамблдор с портрета.
- Вы знаете… - смущенно объяснила она. – Я с детства об этом мечтаю. Вернее, когда я была маленькой, я себе такую игру придумала… прочитала в одной книжке про девочку, которая разговаривала с собой, как с другим человеком, и тоже так играла… Смешно, наверное.
- Да нет, - задумчиво возразил Дамблдор, - в этом есть своя мудрость.
Он переглянулся со своим призраком, и оба засмеялись.
- Мы ведь часто общаемся, - сказал Дамблдор-призрак, - и в этом есть своя прелесть.
- Приятно пообщаться с таким интеллигентным человеком, - добавил портрет. – Минерва, тебе незачем туда ходить. Я сам схожу к ним и поговорю с мисс Браун. Сейчас во многих комнатах есть такие портреты…
- Я знаю, - тихо сказал Гарри.
Дамблдор сочувственно кивнул.
- И среди них есть и подруги мисс Браун, так что ей не придется скучать в каком-нибудь безлюдном пейзаже. А тебе, Минерва, лучше и правда пойти к себе и как следует выспаться.
- Тогда спокойной ночи, Альбус, - кивнула Мак-Гонагалл. – Если, конечно, ты когда-нибудь спишь – я, к своему стыду, до сих пор этого не знаю.
- Нет, Минерва, я никогда не сплю, я просто размышляю, поэтому все равно люблю спокойные ночи. До завтра.
Он скрылся за край рамы.
- Я вас провожу, Минерва, - сказал Джеральд, который с интересом слушал их разговор. – Я тоже собирался к себе. Эльза, наверное, уже легла спать.
- Будьте любезны, - согласилась Мак-Гонагалл.
- Папа! – запротестовала Гермиона. - Мы по вас так соскучились!
Джеральд засмеялся:
- Ну да, целых два дня! – он подошел, обнял плечи дочери. – Потерпи, Герми… - он сделал паузу, - …она!
- Ладно тебе!
- Происходит много важного, деточка, - объяснил он (Гермионы сразу стала серьезной. Она даже не обратила внимания на «деточку»). – И приходится усваивать кучу информации в кратчайшие сроки… Помнишь, как у тебя было, когда ты нагрузила на себя все предметы на третьем курсе?
Глядя на него снизу вверх, Гермиона кивнула.
- Но куда вам спешить? – спросила она. – Вы и так за неделю усвоили больше, чем я за год! Или… это из-за новой опасности? Да? Папа, ну хоть намекни – в чем дело?
Джеральд отпустил ее и начал теребить подбородок.
- Это не то, что раньше… - он оглянулся на Дамблдора-призрака, который ободряюще кивнул. – Не какой-нибудь там новый Волдеморт или что-то в этом роде. Это из вещей, в которых маглы разбираются куда лучше волшебников. Если коротко – политический кризис.
Гермиона с недоумением нахмурилась:
- Но ведь политика – это проблемы Министерства, не так ли?
- Да, – подтвердил Джеральд, - это их проблема. А решать ее, похоже, нам. Ладно… Узнаете все. Пообщаемся еще, не расстраивайся - мы тоже по вас соскучились. Пойдем? В чем дело, Гарри?
- Да, пойдем, - Гарри спохватился. – Извините, я никак не мог понять, чего здесь не хватает! Где феникс, сэр? – спросил он у Дамблдора. – Опять сгорел?
- Нет, Фоукс жив, здоров и полон сил! – успокоил его Дамблдор. – Он в разведке, Гарри. Думаю, скоро ты его увидишь. Спокойной ночи!
Дойдя до развилки коридоров, все немного постояли, снова пожелали друг другу спокойной ночи. Джеральд ушел в боковой коридор, Мак-Гонагалл неторопливо стала подниматься на свой этаж, а Гарри с Гермионой направились в Гриффиндор.
Гостиная пустовала. Гарри машинально шагнул к спальне мальчиков, потом, спохватившись, догнал Гермиону, которая уже была на противоположной лестнице. Он слегка отстал, с опаской поглядывая под ноги. «Защита от мальчиков» была элементарной, но действенной – если мальчик ступал на лестницу, ведущую в спальню девочек, ступеньки мгновенно сливались в мраморный скат, гладкий и скользкий, как лед – удержаться на нем было невозможно. Девочек это веселило, мальчиков, понятно, не очень, и дело обычно ограничивалось одной попыткой.
- Святая святых… - усмехнулся Гарри, когда они остановились перед дверью.
Гермиона, взявшись за дверную ручку, почему-то медлила в нерешительности. Она посмотрела на него и улыбнулась.
- А как ты сняла заклинание, кстати? – полюбопытствовал Гарри. – Палочку ты не доставала. Я вообще думал, что ты забыла, и мы вот-вот слетим вниз. Или мне и сейчас не положено знать?
Снова рассмеявшись, она достала листок. Гарри прочитал: «Когда в спальне нет девочек, защита на участке лестницы ниже спальни перестает действовать».
- А почему она назвала это заклинанием? – удивился он.
- Мак-Гонагалл тоже иногда шутит! Ладно…
- Ты боишься? – с пониманием спросил он. - Это же всего лишь портрет. Как Полная дама, которой мы только что сказали пароль.
- Да. Но это мой портрет, Гарри… Мой живой, говорящий портрет. И я сейчас подумала – а каково ей? Да и… кто она? Я или кто-то другой?
- Ты! – решительно заявил Гарри. – Ведь Дамблдор на портрете – это Дамблдор!
Похоже, ему удалось вернуть ей решимость. Гермиона повернула ручку и первой вошла в спальню.
